OilSoil

[7 дней до Кровавого торжества]

Медленно шаркая ногами по утеплённому деревянному полу, дворецкий тяжело смотрел вниз. Сил на что либо уже не осталось. Внутри копошился разрывающий коктейль из злобы, усталости, ненависти, боли и апатии. Не было сил натянуть на лицо слащавой улыбки, что уж говорить о добром слове. Сейчас ему хотелось лишь погрузиться во мрак и больше никогда из него не выходить. Наконец отпустить этот кошмар и парить где-то в бескрайнем потоке информации, став единым целым с миллиардами цифровых существ до него. Но как бы сильно он не желал освобождение, оно невозможно. Невозможно из-за стальных оков, приковывающих его к этому жадному, страшному, уродливому и жестокому миру. К реальности, что никогда не предлагала ему что-то большее, чем незначительная и короткая передышка перед новыми ужасами. Даже тот небольшой огонёк во тьме, что казался ему лучиком света, на деле был напалмом, окончательно расплавившим его последние надежды на хоть какое-то счастье. Цепи Страха, Контроля, Обязанностей и Амбиций крепко держали его здесь, не давая расстаться со своим бренным существованием. И теперь он шёл в полном одиночестве по тёмному особняку, окружённый лишь всепоглощающей бездной, стуком дождя и призраками своих давних врагов. Всё вокруг него было пронизано атмосферой отчаянья и боли. Сколько же в фундаменте этого здания мёртвых и покалеченных дронов? А сколько крови и сломанных костей видели эти стены? И не сосчитать. Лишь он единственный видел это. Лишь он, дойдя до последней стадии стагнации и упадка, мог разглядеть всё это. Весь тот непрекращающийся кошмар, что происходил и будет происходить здесь целую 1000 лет. Этот бесформенный ужас, что никто уже не сможет остановить. Ужас, перед которым можно лишь капитулировать. Ведь кошмар питается свежей плотью. Неважно, кто сейчас устраивает террор — Джеймс, Луиза или их дочь. Так или иначе, каждый из них уже пролил и прольёт множество чёрной и красной крови. И никто не встанет у этого на пути. Но террор глобальный был лишь фоном. Лишь ширмой, за которой скрывался более острый и глубокий кинжал. Это был личный террор. Террор от тех, с кем ему приходилось работать, общаться, взаимодействовать, дружить, ненавидеть, любить и бояться. От тех, кто заставили его нацепить эту мерзкую искусственную улыбку, настолько сильную, что он смог оторвать её лишь с потерей части себя. Этот террор он ощущал повсюду. Главным и самым сильным было постоянное наблюдение. Постоянный неустанный контроль. Это были вечно открытые и смотрящие ему прямо в душу глаза. Они прятались во тьме, прятались в узорах дорогих штор, скрывались за глазами древних картин, уродовали бытовые приборы и пустой декор. Это были сотни и сотни камер, микрофонов, датчиков и прочих технических средств, заставляющих его чувствовать себя уязвимым. Уязвимость. Именно этого и добивался Эллиотт, когда привозил своего личного прихвостня, гниющего прямо сейчас где-то под фундаментом, с интересом глядя на него сквозь множество экранов. Он знал, что Наблюдатель где-то там. Он знал, что и зачем он делает. И эта правда окончательно свела его с ума. Но воздух был заполнен не только тихим писком маленьких камер и микрофонов. Нет. В самой атмосфере этого места витал страх. Истинный страх. Самый настоящий ужас. Он был возведён в абсолют. Не как чрезвычайная мера, а как способ подавления. Подавление. Именно для подавления применялись самые страшные пытки и наказания. Дроны, чья судьба была полностью в руках их хозяев, страдали больше всех. Но и сами люди были запуганы, не в силах что-то изменить или измениться самим. Страх проник в саму суть этого места, и без страха весь этот огромный особняк не мог существовать. И его оковы страха носил один очень занимательный дрон. Запуганная и однажды использованная, она навсегда впитала в себя этот страх. Она стала не просто его жертвой, а ретранслятором, одним своим видом в той или иной степени заставляя других испытывать ужас. Однако ужас должен был чем-то руководиться. Наблюдение должно было за кем-то устанавливаться. Кто-то должен был взять на себя ответственность за это. И если страх и контроль были повязаны с конкретной сталью. То вот ответственность за террор — нет. Она размылась сама собой. Став частью бытия, кошмар более не нуждался в одном носителе. Став явлением, террор потерял необходимость в ответственности за себя. Им больше не нужно было руководить, и за него больше не нужно было отчитываться. Ведь теперь именно он контролировал. Но кто-то всё равно должен был заполнить эту нишу. Если смерть не нуждается в ответственности, то жизнь — да. И кто-то взял её на себя. Кто-то стал тираном и угнетателем, выдавливая жизнь из обречённых на смерть тел. Кто-то, что был готов на любые методы и средства ради выживания, так как был готов принять смерть в случае их дефективности. Но что же связывало всё это воедино? Что было тем самым узлом, так крепко обмотавшимся вокруг тонкой шеи? Амбиции. Непомерные, нереальные, отважные, жестокие и по своему справедливые. Они ему нравились. Когда-то. Когда-то он восхищался ими, смотрел, помогал, участвовал. Когда-то он верил в них и считал смыслом своей короткой и жалкой жизни. Но потом он прозрел. Потом он увидел, что за каждым броским словом и решительным действием лежит ещё одно тело. Что за годы амбиций их скопилась огромная куча, которую можно увидеть почти из любого окна. Он понял, что ничего не поменяется. Что это лишь пустой круг, заменяющий одних на других. Что кровь будет литься в этих стенах и дальше. Уже на важно, чёрная или красная. И вот. Дрон, наконец, добрёл до своей комнаты. До их общего убежища. Там, за толстым дубом, крепко спят несколько десятков рабов. Спят лишь для того, чтобы уже завтра вновь бегать туда-сюда и постараться сохранить свою жизнь. И он тоже крутится в этом колесе. Крутился и будет крутиться целую вечность… Тяжело вздохнув, он уже собирался присоединиться к общему неведенью, но тут, повернув голову налево, он увидел то, что навсегда изменило его жизнь. Не веря своим глазам, дрон медленно подходит поближе и присаживается на колени. Прямо посреди коридора тянулся след. Слишком красный, слишком тёмный, слишком густой. Окунув пальцы в жижу, слуга с удивлением наблюдает на быстро расплывающийся по краям его подушечек цвет. Это точно не краска. Получив внезапный заряд бодрости, дрон медленно ступает по следу, всё сильнее отдаляясь от своих. Тропа была весьма извилистой и к моменту выхода в сад совсем потускнела с ужалась. Ощущая на своём дисплее лёгкий ветерок, рабочий шёл дальше по наитию. И он не прогадал. Стоя в лунном свете где-то на границе участка, его давняя знакомая держала в руках странный предмет округлой формы… — Ох. И ты тут, братик Эн? Не думала, что тебя привлечёт оставленный мной след…

[Два месяца после крушения]

— Боже… Это что… — не веря своим глазам, Эн медленно и осторожно тянется к содержимому одной из тысяч коробок, что они доблестно тащат за собой уже 7 месяцев. Стоило обхватить довольно крупную тару, как кончики пальцев похолодели. Не веря своим глаза и не желая открывать эту истину остальным, дрон застыл в скрюченной позе. В чувство его привёл громкий кашель Джей позади, всё-таки заставивший капитана вытащить товар на всеобщее обозрение. — МаШиНнОе МаСлО… — сквозь шок выговорила Ви, тут же прикрыв рот рукой. Это было не просто машинное масло. Это было идеальное масло. Во всех смыслах. Это было масло, произведённое ещё до всеобщей катастрофы. Идеально очищенное, тёплое, сладкое, точной консистенции и даже количества. Залитое в теплоизолирующие упаковки, позволяющие сохранять его горячим. Это был самый дорогой и секретный груз за все два года их путешествий. Если хоть кто-то об этом узнает, то их небольшой кораблик тут же разорвут на части армия демонтажников Сверхвычислителя. — Ну, ёб твою мать. Из-за этого мутного мусора вы так всполошились. — Как гром среди ясного неба произнесла Джей, подойдя ближе. Скрестив руки на груди, девушка стояла позади Эна, Ви и Карла, что загородил ей обзор, так и не дав понять, что именно за масло они везут. — Боже. Да тут на пол армии Вычислителя хватит! — слишком взволнованно произнёс Карл, чем лишь сильнее погрузил умы команды в хаос. Что-что, а услышать от него что-то большее, чем чистое спокойствие, можно было услышать в исключительных случаях. И этот случай настал. — Нашу команду отправили в задницу вселенной, в какую-то клоаку вместо нормальной колонии. Но везём мы с собой самый ценный груз для обеих сторон! Отлично! Спасибо, что уведомили об этом ОСЧ! — в ярости крикнул Эн, сжав полную тару в руке. Однако даже его лёгкого гнева не хватило на то, чтобы повредить сосуд. Умели же раньше делать вещи. — Да уж. С таким качеством мы станем очень желанной мишенью. Боже, тут такая степень очистки, что весь охлаждающий эффект, наверное, сходит на нет… — тихо произнесла Ви, с дрожью читая состав одной из вытащенных бутылок. Чем выше степень очистки масла, тем оно слаще для дрона, что уж говорить о демонтажниках. В обычных рабочих оно никогда не бывает идеальным из-за прогонки внутри системы. Нынешние заводы работают на пределе сил, используя всё больше добавок, заменяющих материалов и прочей гадости, а также практически не проводят очистку своей бадьи, превращая конечный продукт в гадость. — Степень очистки? Ну-ка, посмотрим. Дай сюда! Опа! Ха-ха. Ха-ха-ха! Степень очистки 99%! — вырвав бутылку из рук слабой медсестры, железный кулак крепко обхватил инновационную тару. Быстро пробежав глазами по ярким и броским рекламным слоганам, девушка скривила дисплей от недоумения. Но стоило только вчитаться в состав, как на лице начала вырисовываться пугающая улыбка. — Ха-ха-ха? Полагаю, теперь проблем с перегревом у нас точно не будет. Есть чем смазать систе… — нетипично напряжённо взглянув на свою спутницу, Карл вновь показывал чудеса эмоциональности. Но никто уже не придавал этому такого значения, полностью сконцентрировавшись на жутко улыбающейся Джей. В голове неспокойного механика точно возникла какая-то стрёмная идея, которая точно не приведёт ни к чему хорошему. — Прямо в точку, парень! Вот сейчас и отдохнуть можно! Наконец отпуск! — громко воскликнула механик, победоносно подняв бутыль над собой. Вязкая жижа внутри издевательски плескалась внутри, пока Джей возилась с крышкой. Оторвать её оказалось не так просто, всё-таки вещи для межгалактических перелётов хорошо запаковывали. Но, в конце концов, немного упорство и грубой силы всё же сорвали ненавистный колпачёк. — Ч-Что ты творишь! Не надо, Джей! Это может быть опасно! Им же пару… — на удивление громко прокричала Ви, пытаясь вырвать бутылку назад. Однако один резкий толчок повалил щуплую медсестру на холодный пол, да так быстро, что даже если бы Эн хотел, то не успел бы поймать её. — Ооооо! Как же… хорошо! Да, это точно стоило того! Никогда бы не подумала, что буду рада нарушить приказ. С другой стороны, какая уже разница! К тому же, чего ты так распереживалась? Вы же всегда меня «вспыльчивой сукой» за глаза называли. Так вот — я охлаждаюсь! За нашего капитана Ричарда! До дна! — полностью проигнорировав Ви, Джей, не сбавляя темпа, вновь прикладывается к бутылке. Безмолвно наблюдая за тем, как по губам девушки медленно ползут чёрные полосы, остальные члены экипажа слегка съёжились. Это было одновременно пугающе и немного неловко, будто сидишь за семейным застольем в кругу пьющих родственников. И всё же подобная мысленная аналогия совсем не смутила Джей. Единственное, что смогло её остановить, была пустая тара. — Похоже, напиться очищенным маслом куда проще, чем я думал… — тихо произнёс Карл, взяв ещё одну бутылку из вскрытой коробки. Уже успокоившись, он вновь излучал то умиротворяющее спокойствие, что и обычно. Это было странно, но когда ты находился рядом с Карлом, то чувствовал себя в относительной безопасности. Но не теперь. Даже несмотря на уже въевшийся в подкорку процессора взгляд и выражение лица, былого спокойствия не осталось. Теперь на его место пришла подавленность. — А ещё отравить систему и откинуться. — Произнёс Эн, тяжело вздохнув. Взяв экземпляр и себе, дрон без особого интереса изучал его содержимое. Вообще, «отравиться» — это довольно условное понятие для дронов. Но в их случае, оно вполне применимо. Вряд ли их синтетический желудок сможет справиться с слишком большой концентрацией. Впрочем, если не злоупотреблять… — Боже! Джей, как же так… Ты же как демонтажник! Это кошмар! — бессильно восклицала Ви, закрыв дисплей руками. Она знала, что её уже никто не услышит и не послушает. Как и всегда. Как и всегда она осталась не у дел. Может она это заслужила? Такая слабая, жалкая, неумелая и нерешительная. Зачем она вообще здесь? — Помирать, так с песней! У меня долгожданный отпуск! Карл, ну-ка иди сюда! Наверняка в своём сыром подвале ни капли в рот! Ну-ка! Помоги мне справить отгул! — выхватив ещё одну бутылку, Джей, уже наученная прошлым опытом, гораздо быстрее расправилась с крышкой, вновь заполняя огромный трюм приторно сладким запахом. Открыв масло, инженер тут же берёт не успевшего среагировать Карла подмышку и быстро тащит прочь. Изначально тот сопротивлялся, так как никогда ранее не позволял кому-либо так трогать себя без разрешения, но вскоре, судя по всему, просто смирился, не желая выслушивать злую напарницу. — Они были испорчены. Они погрязли во грехе. Именно поэтому ты попросил меня об этом, не так ли?

[3 дня до крушения]

— «Считайте ли вы себя хорошим сотрудником?». — Был задан ещё один и, остаётся надеяться, последний вопрос. Стоило его произнести, как кабина пилота наполнилась невыносимым молчанием. На этот раз оно разрезало сознание куда дольше, чем раньше. — Нет. Я… Я не знаю. — С невероятным усилием всё же произнёс Эн, продолжая смотреть пустым взглядом на тусклые вычислительные приборы. Масляной насос и горло сжало так сильно, что хотелось выть и биться в конвульсиях. Вот только это сделало бы всё ещё хуже. Хотя, может ли его положение стать её хуже. — Хорошо. Я поставлю прочерк. Мы закончили. — Монотонно закончил Ричард, в последний раз проведя ручкой по слегка пожелтевшей бумаге. Громкий звук закрытия тонкой кожаной папки слегка привёл в чувство второго пилота, однако тот всё же не решился взглянуть своему капитану в глаза. — Знаешь, я не вижу в этом никакого смысла. Да, может для людей заполнять эти бумажки и в радость, но я… Нет. Для нас в этом нет никакого смысла. — Спокойно сказал Эн, всё же повернувшись в сторону Рика. После получения дронами основным прав перед ОСЧ встал вопрос об их психике. Если ты признаёшь в ком-то личность, то ты также признаёшь возможности её искажения. Именно поэтому люди решили не заморачиваться и втиснули всем железкам те же методички, что и себе. — И всё же. Это одна из наших многочисленных обязанностей. Многих обязанностей и повинностей, что мы всё ещё вынужденны нести. — Немного туманно произнёс Рик, обращаясь не столько к своему напарнику, сколько к себе самому. Да, дроны стали почти равными людям. Почти. До настоящего же равноправия было как до вновь обитаемой Земли. К тому же общественное мнение ничуть не изменилось с тех «диких» времён. — Мне тебя не понять. Вроде бы мы все должны радоваться, что получили столько возможностей в реализации себя. Нас почти признали видом. Нас больше нельзя безнаказанно убивать. Мы можем создавать настоящие семьи. Нам доверяют столько ответсвтенности. Вот, например, ты. Тебя сделали настоящим капитаном целого космического корабля. Ты здесь самый главный. Тебя здесь все любят и уважают. Руководство выплачивает нам рейтинг и считается с нами. — Внезапно уверенно начал Эн, уведя разговор в менее рискованное и сложное для себя русло. — И? Теперь я буду всю жизнь им за это благодарен? «Спасибо, что сняли кандалы и начали подстёгивать хлыстом» — так я должен говорить? Целых два года мы вынужденны бороздить огромные безжизненные пространства, рискуя стать целью демонтажников из-за бытового хлама для комфорта людишек. Разве это можно назвать счастливой и свободной жизнью? Разве это всё, на что мы способны? — неожиданно грубо произнёс Ричард, скрестив свои руки на груди. — В этом и проблема. Ты думаешь, что уже достиг своего предела. Тебе кажется, что дальше расти уже некуда. Может быть, ты и прав, но что дальше? Куда ты собираешься податься после «Деймоса»? — продолжал напирать Эн, недовольный таким отношением к ситуации. К ним. — Я всегда знал, что рождён для чего-то большего. Большего, чем «Славный капитан славного судна». Я всегда смотрел в будущее… — И не видел за ним настоящего… Рик, ты мой хороший друг и товарищ. Но все твои мечтания заслоняют тебе реальность. Да, мы все были созданы для чего-то большего. Но что насчёт НАС? Что ты вообще ждёшь от будущего? — Я хочу увидеть мир, где… [НОВОЕ СООБЩЕНИЕ] Не успел капитан продолжить свою мысль, как на главном экране высветилось яркое и очень громкое уведомление. Мерзкий писк приёмника, а после треск печатной машины здорово били по нервам, не давая двум дронам выплеснуть свои мысли. Недовольные зарождающимся спором, двое пилотов с сильным напряжением глядели выдавливающийся из машины листок. Запах свежих чернил слегка смутил нагнетаемый воздух, отчего Эн нахмурился только сильнее. Постоянно сидеть в жаркой, тесной, душной и тёмной комнате ему совсем не нравилось. К всему этому кошмару можно было со временем привыкнуть, но любой новый терпкий запах сразу же разрушал хоть какое-то подобие стабильности и спокойствия, заставляя процессор вновь ощутит, насколько ужасным было всё ещё монотонное и пустое существование. Вскоре всё было кончено. Закончив печать, встроенный принтер довольно отрапортовал об это миганием зелёной лампочки. Застыв в нерешительности, капитан и второй пилот долго прожигали взглядом злополучный листок, так и не решаясь встать и прочитать его. Что-то в нём было не так. Это внезапное сообщение от начальства окружила тёмная аура, не дававшая вздохнуть спокойно. Вдруг за ними постоянно следят, и их спор вызвал какие-то проблемы? Нет. Это бред. Но всё же. Что же там? Не в силах больше терпеть тяжкую атмосферу и свою нерешительность Ричард нервно встаёт со своего кресла, после чего выдергивает сообщение их приёмника. Тяжело выдохнув, он начинает медленно его читать. С каждой строчкой лицо капитана искажается всё сильнее. Дисплей искажается потоком сильнейших негативных эмоций. Капитан никогда не позволял себе проявить подобный каскад эмоций перед подчинёнными. Именно поэтому он и заработал себе репутацию доброго и ответственного капитана, которого любят и уважают все. Лишь Эн иногда видел всю ту накопившуюся ярость и стресс, что терзали его изнутри. И теперь он вновь его видит. Но на этот раз как-то по другому. Что-то произошло. Что-то невероятно страшное. Что-то такое, что смогло добраться до самых глубин механического сознания. — Этого просто не может быть… — На самом деле плоть невероятно хрупкая. Единственное, что нас останавливает — это страх.