Фатум

      — Мы с тобой, Жданов, как Горбачёв с Раисой Максимовной, — невесело заметил Малиновский. — Неудачливые реформаторы.       Андрей промолчал. Собравшиеся в конференц-зале ждали Киру и Милко — те опаздывали, потому что уговорить маэстро потратить время на скучную летучку было не так-то просто. Катя заняла место по правую руку от Воропаева. Андрея это необъяснимо раздражало. Раздражал его и Катин цветущий вид, и все ободряющие взгляды, которые она посылала Александру, и необъяснимая аура спокойствия, исходившая от этих двоих. Они с Малиновским пришли сюда как на казнь, прекрасно зная, что новый президент не винил их в поломке вышивального станка, но справедливо считал ответственными за амбициозный план, окончившийся провалом.       — Всем добрый вечер, — раздался голос Киры.       Она заняла место в отдалении от всех. Рядом с ней сел Милко, уже догадавшийся, что позвали его сюда не просто так, и не ждавший от экстренного совещания ничего хорошего.       — Спасибо, что собрались, — начал Александр. — Итак, у нас есть несколько дней, чтобы что-то предпринять. Презентация новой коллекции «Фонтаны» состоится через три недели. Выведенная из строя материнская плата требует замены. Новую изготовят в Италии, займёт это не менее двух недель. На это время мы выходим из игры. Нужен план действий, чтобы возместить неизбежные убытки. Катя, я знаю, что ты вчера подготовила список идей, так что мы тебя слушаем.       — Спасибо. Но сперва я поделюсь новостями. Сегодня Хмелин приехал в агентство Юлианы с весьма довольной физиономией и сказал, что собирается заключить с ней долгосрочный контракт на пиар-сопровождение будущих коллекций. Он заявил, что прибыль от новой коллекции будет огромной, и «Фонтана» сможет позволить себе услуги Виноградовой, причём бюджеты на продвижение обещаны сказочные…       — И что, Юлиана согласилась? — неприязненно поинтересовался Андрей.       — А чего ты ждёшь, Андрюша? — вмешался Александр. — Бизнес есть бизнес, ничего личного.       — На самом деле, нет, Саша, — покачала головой Катя. — Юлиана пообещала подумать и перезвонить. А когда он ушёл, я рассказала ей, какими методами действует Хмелин. Она возмутилась и пообещала его прижучить, так что «Зималетто» может рассчитывать на нашу помощь. Понимаете, Хмелин сам прокололся. Когда Юлиана поинтересовалась, на чём основаны его радужные прогнозы, он прямо сказал, что конкурентов в этом сезоне у них нет. Она, конечно, закинула удочку про «Зималетто», а он и ляпнул: выход их коллекции задерживается из-за технических трудностей. Я даже кофе поперхнулась… Ведь эта информация совершенно закрытая, никто, кроме присутствующих, ничего ещё не знает…       — Ярослав знает, — мрачно произнёс Александр. — И это значит, что я во всём виноват.       — Почему? — нахмурилась Кира.       — Я уверен, что за саботажем стоит он. Он же и отчитывается перед хозяином. Больше некому.       — Так, я ни́чего не понимаю! — вспылил Милко. — Какой ещё сабо́таж? Что происходит, объясните хоть кто-нибудь!       — Милко, подожди, пожалуйста, — попросила его Кира. — Саша, почему ты подозреваешь Ветрова?       — Потому что знаю, что он продаётся, — пряча лицо в ладонях, ответил Александр. — Я ведь его не раз покупал. К тому же недавно мне пришлось замять неприятный эпизод с очень влиятельной журналисткой… В общем, в условиях жёсткой экономии мне неоткуда было достать внушительную сумму, и я переложил эту обязанность на Ветрова. Он вытащил деньги из личного оборота, а вернуть ему долг я не смогу ещё очень долго — до тех пор, пока мы не выплывем из кризиса. Вот он и решил погасить его досрочно…       — Нужно подавать в суд, — твёрдо сказала Катя. — Правда за нами. Специалисты Полянского документально подтвердили, что материнскую плату повредили намеренно. Следователи приобщат эти бумаги к делу, и…       — И Ветров обязательно отомстит. Позвонит Саше Бут и посоветует ей дать публикации ход. Она радостно согласится. И навар поимеет, и пасквиль свой напечатает. Двойная выгода. «Зималетто» будет спасено, став в глазах публики жертвой саботажа. «Фонтана» будет посрамлена. Только вот мне придётся уйти с поста президента.       Андрей заёрзал в своём кресле и переглянулся с Малиновским.       — Ты, конечно, на такую жертву не способен, — ядовито заметил Жданов. — Ты же не можешь позволить мне вернуться.       — Мне напомнить тебе, как ты держался за эту должность? — осклабился Воропаев. — Или воспоминания ещё свежи?       — Саша, что это за статья? — спросила Катя.       — Неважно, что это за статья и насколько она правдива. Важно, что после её выхода я должен буду дистанцироваться от компании.       Он со вздохом нажал на одну из кнопок селектора и обратился к секретарше:       — Марина, Урядов ещё на месте?       — Георгий Юрьевич? — с придыханием переспросила Марина. — Да, на месте.       — Сообщите ему, что нужно подготовить приказ об увольнении Ветрова. Как только Урядов закончит, принесите приказ мне. Я подпишу.       — Я вас поняла, Александр Юрьевич.       Александр перевёл усталый взгляд на Катю и кашлянул.       — А, да… Идеи, — встрепенулась она. — Я вчера как следует подумала о способах заработать и сэкономить… И хочу предложить несколько вариантов. Уверена, они встретят сопротивление, но других у меня нет.       — Очень интересно, — неискренне улыбнулась Кира.       — Во-первых, нам нужно начать принимать заказы на пошив форменной одежды. Сейчас многие компании, особенно государственные, задумываются о внешнем виде сотрудников и корпоративном стиле. Этот рынок активно развивается, и хорошо бы успеть урвать парочку крупных игроков, пока их всех не разобрали.       — Форме́нная одежда? — ужаснулся Милко. — Милко никогда не будет шить пилотки!       — Значит, найдём того, кто будет, — пожал плечами Воропаев. — Если наш дизайнер не готов к вызовам и пасует перед элементарной задачей. Катя, давай дальше.       — Да, Милко, пилотки — это не твоё, — ввернул Малиновский. — Подумай лучше о пилотах. Им ведь тоже нужна форме́нная одежда.       — Во-вторых, нужно масштабировать реформы производства, начатые Андреем, — невозмутимо продолжила Катя. — Первым делом мы должны отказаться от производства, расположенного в ЦАО — это самая нелепая статья расходов. Гораздо логичнее покупать простаивающие фабрики в регионах.       — На какие деньги? — подняла бровь Воропаева.       — Покупая фабрики, мы создадим рабочие места. Власти пойдут нам навстречу и поспособствуют предоставлению кредитов на выгодных условиях, — объяснила Катя.       — Снова кредиты, Катя, — Кира досадливо швырнула ручку на стол. — Мы со старыми расплатиться не можем, а вы хотите, чтобы мы все окончательно свалились в долговую яму?       — Кира, осади, — Александр прозвучал мягко, но требовательно. — Катя, ты всё рассчитала?       — Примерно. Точные расчёты потребуют больше времени. На этой неделе всё будет готово, мы с Колей управимся за пару вечеров.       — У меня есть ещё одно предложение, — подал голос Андрей. — Саша, могу?..       Воропаев кивнул.       — Мы должны открыть торговлю франшизами.       — Боже́ мой, теперь мы обсуждаем каких-то шизиков, — всплеснул руками Милко.       — Не шизиков, дорогой, а франшизы. То есть лицензии на пошив и продажу нашей одежды в магазинах, которые предприниматели будут открывать под нашим брендом, соблюдая все наши требования. А мы будем получать процент от их прибыли. Впрочем, кому я это объясняю… — махнул рукой Андрей. — Саша, что думаешь?       — Я и сам об этом размышлял, так что молодец, что озвучил первым. Кирочка, у тебя есть рациональные предложения? Или только критика Катиных?       — Ну почему же, — Воропаева царственно повела плечами. — Моё предложение как раз касается твоей драгоценной Кати.       — Мы тебя внимательно слушаем, — Александр оставил её шпильку без внимания.       — Я много думала о Катином преображении… как ни прискорбно это признавать, — Кира усмехнулась. — И считаю, что мы можем использовать его коммерчески. Заказать фэшн-съёмку в крупном глянце, продемонстрировать образы до и после. В прежнем виде и в нашей одежде. Реальная история сотрудницы «Зималетто».       Катя смотрела на неё изумлённо и почти с опаской.       — Ну что вы так удивляетесь, Катя? Конечно, моя идея скорее относится к компетенциям Ромы, но… Она навела меня и на мысли касательно наших магазинов. Думаю, мы должны кардинально изменить концепцию обслуживания. Сделать всё, чтобы ни один консультант не смотрел на… неформатных покупательниц свысока.       — Это прекрасная идея, Кира Юрьевна, — оживилась Катя. — И мне даже кажется, что её тоже нужно масштабировать.       — Каким образом?       — Разнообразить ассортимент. Создавать одежду для тех самых неформатных покупательниц. Хотя бы попробовать шагнуть в этом направлении можно, согласитесь. Небольшая пробная линейка для полных женщин…       — Че́хлы на танки, — скорбно заключил Милко.       — Милко, подожди, — отмахнулась Воропаева. — Катя, я тоже об этом думала. Теперь слово за президентом, — она выжидательно уставилась на брата.       — Я поражён, дамы и господа. Может, попросить Хмелина почаще саботировать наше производство? Удивительно активизировался мыслительный процесс.       В конференц-зал вошла Марина с несколькими экземплярами приказа об увольнении Ярослава, и Александр быстро их подписал.       — Ты не думаешь, что поторопился? — забеспокоилась Катя. — Ты ведь уволишь его без всяких рекомендаций. И кто знает, как он отреагирует…       — А я должен кому-то рекомендовать этого проходимца? Так, давайте-ка решим путём голосования, как поступаем с «Фонтаной». Действуем закулисно или идём в суд. Оба пути имеют свои издержки.       — Суд означает расходы на адвокатов… — озабоченно проговорил Андрей. — И в принципе повышенное внимание к «Зималетто». Не факт, что полезное нам. Да ещё и угроза этой статьи… По-моему, такой вопрос стоит решать с юристами. Пусть оценят наши перспективы против «Фонтаны».       — Чёрт, в какой же мы дыре… — вздохнул Воропаев.       — Мы не в дыре, — решительно возразила Катя. — Всё будет в порядке. К пятнице мы с Колей подготовим все расчёты, и ты в этом убедишься.       — Уж если у Виктории всё наладилось, мы тем более сможем выплыть… — пробормотала Кира.       Александр замер.       — Что ты сейчас сказала про Клочкову?       — Она сумела решить свои финансовые проблемы. То ли отец всё-таки ей помог, то ли новый поклонник появился… Вот я и говорю, что раз смогла она, сможем и мы.       — Кира, какая же ты наивная… — Александр даже за голову схватился. — Меня одного настораживает поразительная синхронность появления проблем у «Зималетто» и исчезновения оных у Клочковой?       Андрей поправил очки.       — Ты прав. А я на это и внимания не обратил, не до того было… — признался он. — Чёрт… Они что, в дуэте сработали?       — С бездарной секретаршей Хмелин не связался бы, — со знанием дела заявил Александр. — Ярослав наверняка был куратором, а Клочкова — исполнителем пакости. Получила свою долю и разделалась с долгами. Кира, она ещё здесь или уже уехала?       — Должна быть здесь, мы собирались поужинать… — растерянно пролепетала Воропаева.       — Надеюсь, однажды ты поймёшь, что пора перестать оплачивать ужины идиотки, кусающей руку, которая её кормит. Марина! — гаркнул Александр в селектор. — Вызовите Клочкову в конференц-зал. Немедленно.       — Хорошо, Александр Юрьевич.       Он злился на себя невероятно, потому что хорошо осознавал свою вину. И Ветрова, и Клочкову спровоцировал именно он; теперь он даже вспомнил, как Виктория угрожала ему отомстить. Значит, она нашла способ это сделать, только вот пострадала вся компания. До прихода Клочковой все напряжённо молчали. Когда она горделиво вошла в конференц-зал, Александр заиграл желваками.       — Всем добрый вечер! — широко улыбнувшись, провозгласила она. — Я вам понадобилась?       — Нет, — отрезал Воропаев. — Ты нам больше не понадобишься.       Он не предложил ей присесть. Она стояла перед всеми как провинившаяся ученица перед педсоветом, и улыбка её постепенно таяла.       — Сколько ты стоишь, Виктория? — спросил Александр, наклонившись вперёд и сцепив руки в замок.       — Александр Юрич, почему вы всё время говорите какие-то пошлости? — Клочкова неубедительно изобразила обиду.       — Правда, Саш, — вступилась за подругу Кира. — У нас ведь никаких доказательств…       — Кира, помолчи, будь добра. Виктория, расскажи нам, где ты достала деньги, чтобы расплатиться с долгами? Может, и мы туда сходим.       Виктория нервно поправила волосы.       — Мне помог папа.       — Порази-и-ительно, — протянул Александр. — То есть месяцами он просто слушал твои жалобы, и вдруг смилостивился? Не верю, прости. Есть другие версии? Или мы всё-таки сэкономим время и поговорим честно?       Клочкова не проронила ни слова.       — Сколько Ветров заплатил тебе за поломку вышивального станка? Ну?..       — Десять тысяч, — тихо сказала Вика.       — Негусто, — хмыкнул Воропаев. — Иди-ка ты к Марине и скажи ей, что уволена. Пусть звонит Урядову, он подготовит приказ.       — Да и пожалуйста, — зло бросила Клочкова. — Не очень-то и хотелось.       — Если ты пикнешь о «Зималетто» хотя бы слово, даже во сне, я тебя уничтожу, — процедил Воропаев, понизив голос до минимума. — Ты знаешь, что я не шучу. Теперь иди вон.       — Вика, подожди, — вмешалась Кира. — Скажи мне, как ты могла так поступить с делом жизни моего отца? Зная, насколько для меня важна судьба нашей компании? Ты не получала от меня ничего, кроме добра. Как ты могла?..       — Жданов мог, а я — нет? — взвилась Вика. — Андрюшу ты простила, так что и меня простишь.       — Клочкова, исчезни, пожалуйста, — не выдержал Андрей. — Кирюш, бесполезно взывать к совести этой идиотки.       Виктория ушла, и все снова погрузились в неприятное молчание. Как ни крути, столкнуться с предательством пусть даже Клочковой было непросто. Тяжелее всего было Александру — он продолжал винить себя за всё, что произошло, и Катя это чувствовала.       — Саша, — позвала она. Он перевёл на неё невидящий взгляд. — Может, закончим на сегодня?       — Да, конечно. Все свободны. Встретимся завтра, уже с юристами. Я сейчас их наберу… — рассеянно проговорил Воропаев.       Все разошлись, и они остались вдвоём. Катя не решалась нарушить тишину первой. Александр откинулся на спинку стула и вдруг предложил:       — Стань моим финдиректором.       Катя прыснула.       — Как торжественно это прозвучало. Я польщена.       — Я серьёзно, — он взял её за руку. — Я только тебе доверяю.       — А как же все, кто только что был на собрании?       — Ни у кого из них нет твоих мозгов, Катя.       — Потому что у них есть свои мозги, — она начинала раздражаться. — Ты не сможешь вечно надеяться только на себя. Чтобы справиться с трудностями, нужно доверять своим подчинённым.       — Ты вообще слышала реплику Андрея? Он уже собрался вернуться в кресло, только услышав про статью, которая может навредить моему имиджу. Как я могу ему доверять? Или, например, его дружку Малиновскому? А Кире с её талантом выбирать подруг?       — Тогда зачем ты занял эту должность? Чтобы вести себя как параноик? — вышла из себя Катя. — Я никогда не буду работать в такой атмосфере. Мне хватило прошлого опыта, спасибо. Ты переводишь стрелки с себя на других, потому что знаешь, что просчитался с Ветровым, да и с Клочковой. И ищешь врагов там, где их нет. Вы с Андреем можете быть соперниками, но цель у вас одна. Он, разумеется, хотел бы снова возглавить «Зималетто», потому что у него есть амбиции. И это должно держать тебя в тонусе, а не вызывать манию преследования.       — Вот это отповедь, — ошарашенно произнёс Александр.       — Я понимаю, ты уже привык, что я только смотрю на тебя коровьими глазами. Но я всегда первой скажу, что ты неправ. А теперь мне пора домой, — с этими словами Катя встала из-за стола.       — Я тебя подвезу.       — Не надо. Тебе нужно звонить юристам.       — Это что, твои воспитательные методы? — он сощурил глаза.       — Саш, не всё в моей жизни вращается вокруг тебя. Мне ещё расписывать бюджет для «Корбины» и заканчивать наши расчёты вместе с Колей, так что времени на разъезды с долгими беседами нет, извини.       — Мне не нравится, что мы прощаемся на такой ноте, — проворчал Александр.       Катя, уже стоявшая возле двери, подошла к нему и поцеловала взъерошенную макушку, которая будто отражала его смятение и усталость.       — Я тебя люблю, — неожиданно для самой себя прошептала Катя. Он вскинул брови, и она добавила: — Как друга, Саша. Как друга.       — Я всё равно удивлён. Учитывая, что общаемся мы… Сколько?.. Чуть больше месяца?       — Тебя легко любить, — просто сказала Катя. — Спокойной ночи, Саша.       — Спокойной ночи.       «Я тоже тебя люблю» в мозгу не вспыхнуло. Он не привык разбрасываться такими словами и никогда не говорил их никому, кроме родителей и сестёр. Но от Катиного признания стало тепло. Появились душевные силы, и он отправился в кабинет, чтобы позвонить юристам. Полчаса обстоятельных и утомительных бесед не дали ровным счётом ничего — всё равно требовалась личная встреча. Александр наконец-то положил трубку на рычаг и задумался. Кате, по его наблюдениям, любовь давалась легко. Она уже успела полюбить, разлюбить и снова полюбить Андрея, она любила родителей, Зорькина, весь женсовет и, наверное, даже приставучую Юлиану. Дай ей волю — она и Киру полюбит, тем более что сегодня им впервые удалось согласиться друг с другом хоть в чём-то. Так что вряд ли он стоял в этом ряду особняком. «Ты уже привык, что я только смотрю на тебя коровьими глазами». Она почти прямым текстом обозначила, что испытывала к нему что-то кроме дружеского чувства. Он и так это знал, но всё-таки воодушевился. А потом скривился: Воропаев радовался тому, что в него влюбилась Пушкарёва. Сумасшествие… Об этом ли ему нужно было сейчас думать? Но что он мог поделать с тем, что мозг отказывался мучительно концентрироваться на делах? Не он ли совсем недавно поучал Жданова, что главным для мужчины во все времена было именно его дело? Всё было так. Работа оставалась для него приоритетной частью жизни. Только вот за последнее время она измотала его так, что порой приходилось заставлять себя ею заниматься.       Может, стоило отказаться от должности и позволить Андрею снова стать героем? Что будет, если Бут всё-таки опубликует свою статью? Готов ли он добиваться справедливости в суде ценой своего кресла? Или струсит и оставит всё как есть, позволив Хмелину и Ярославу уйти безнаказанными? Смысла в этих вопросах было столько же, сколько в звонках юристам. Предстояло получить их консультацию и провести голосование. Решение все равно примет он, но не выслушать мнения акционеров он не мог. Придётся, наверное, поставить в известность Павла. Александр взглянул на часы; в Лондоне было на два часа меньше, и он со вздохом взялся за телефонную трубку. Признавать свои ошибки не хотелось, но другого выхода не было. Огорчение в тихом голосе Жданова-старшего было таким явным, что Воропаеву стало и горько, и светло — почти возникло ощущение, что его отчитал родной отец. Наконец-то закончив тяжёлый разговор, Александр подошёл к окнам, за которыми светились тёплые огни вечно бодрствующей столицы, и понял, что когда-то желанная должность больше не приносит ему удовлетворения. Она очень быстро превратилась в ярмо, которое нельзя было скинуть.