Фатум

      Александр проснулся в шесть утра и больше не смог заснуть. Оставил Жданову записку с указаниями, где что лежит, и поехал в министерство, чтобы решить все самые неотложные дела. В «Зималетто» он появился с опозданием, зайдя в лифт вместе с Язловским, и первым делом наткнулся на Клочкову, как всегда жаловавшуюся на свою непростую судьбу.       — Пока уговорю его за красивые глазки меня довезти, целый час может пройти…       — А ты уксус не пробовала? — холодно осведомился Воропаев, подойдя к ней со спины. — Говорят, он бывает несравненно сладким, прекрасная Виктория. Всем добрый день.       Он посмотрел на Киру и Маргариту, ещё не знавших, что приключилось с Андреем, и пребывавших, по всей видимости, в неплохом настроении. Кира новой укладкой посылала миру ясное сообщение: «У меня всё лучше всех». Александр знал, что в таком состоянии она всегда была близка к нервному срыву, но всё равно был рад тому, что она продолжала держаться. Он поцеловал сестру в щёку и уделил Клочковой ещё немного внимания — в этом царстве грустных лиц и неутешительных прогнозов её нелепые злоключения были единственным, что хоть немного поднимало ему настроение.       — Я понял, Виктория. Тебе нужно выйти замуж за таксиста. Все твои проблемы решатся одним махом. К сожалению, я не знаю ни одного таксиста. Всем бы рад помочь тебе… Нечем, — с напускным трагизмом заключил он.       — Хочешь мне настроение испортить, да?       — Я хочу кофе в конференц-зал. — Он оглядел её с головы до ног, но либидо на фоне всех потрясений приказало долго жить. — Без сахара и побыстрее.       Сегодня они ждали уже обоих Ждановых и Малиновского. Маргарита виновато объясняла Язловскому:       — Дмитрий Михалыч, Пал Олегыч скоро приедет. Просил без него не начинать…       — Чтобы в торжественной обстановке сообщить нам пренеприятнейшее известие, — закончил за неё Воропаев. — Кстати, как Пал Олегыч отнёсся к перспективе судебной тяжбы?       — Саша, держи себя в руках, — попросила его Кира. — Пал Олегыч перенёс гипертонический криз.       — Простите, Маргарита, — вздохнул он и занял место между Ждановой и юристом — во главе стола. — Хорошо. Держу себя в руках. Где наш экс-президент, я знаю, а вот где уважаемый Роман Дмитрич?       Малиновский появился как по заказу.       — Я-то? Я на месте, Александр Юрич. На своём. А вот вы, по-моему, поспешили занять чужое, — наклонившись к нему, заметил Рома. — Маргарита Рудольфовна, Кира, здравствуйте. Простите за опоздание. Простите, — сказал он Язловскому и сел возле него.       — Всем здравствуйте, — раздался голос Андрея.       — Палыч! — первым отреагировал на его внешний вид Малиновский. — Палыч, кто так?.. — он даже со стула вскочил.       Жданов молча прошествовал к столу.       — Андрюша! Андрюша! — запричитала Маргарита и тоже встала.       — Ма, не волнуйся, я тебе потом всё объясню. Всё в порядке, — отмахнулся он и прикрыл лицо рукой.       — Я пришёл к тебе с приветом… — начал Воропаев.       — Помолчал бы ты! — раздражённо бросил Рома.       — Да я-то помолчу. А вот скажи, неужели это тебя так наши кредиторы отделали? — Александр ничем не выдал того, что уже видел Андрея в этом виде и даже ему помог. — Неужели мы столько должны?       — Саша, ну прекрати! — воскликнула Маргарита. — Замолчи, наконец!       — Почему я должен молчать? Зачем он вообще сюда явился? Защищать свою распрекрасную Пушкарёву? Которая в данный момент, может быть, тратит мои деньги направо и налево.       — Я не собираюсь никого защищать, — неожиданно жёстко ответил Андрей.       — Это всё, что ты хотел сказать?       — Саша! — прикрикнула на него побледневшая за последние пять минут Кира. — Не слишком ли много вопросов сразу?       — Он ответит на все мои вопросы, — не терпящим возражений тоном процедил Александр. — По крайней мере, сейчас я имею право их задавать. Кстати, дорогая сестрёнка, у тебя не было к нему никаких вопросов? Твоими деньгами он тоже распоряжался.       — Добрый день, — поздоровался со всеми Жданов-старший. Он никогда не говорил громко, но сегодня его голос был особенно слабым.       Воропаев сразу освободил его кресло, а Павел ни на что не обращал внимания — рассматривал сына.       — Паша… Паша, ему же нужно в больницу, — расстроенно проговорила Маргарита.       — Добрый день, Пал Олегыч, — сказал Александр. Закрыл дверь и сел рядом с сестрой.       — Ты только не волнуйся, — беря мужа за руку, попросила Маргарита.       — Да живой я, живой. Всё в порядке, — успокоил её Андрей.       — Ну хорошо, — то и дело поглядывая на сына, спокойно произнёс Павел. — Ну что ж, раз все собрались… Начнём, несмотря ни на что.       — Здесь всё, что вы просили, Павел Олегович, — Язловский подвинул к нему кожаную папку. — Законодательная база и последние изменения, согласованные на всех уровнях.       — Спасибо, — Павел надел очки и приступил к изучению документов. — Андрей, ты уже уступил своё место Александру?       — Нет, мы просто бежали с ним наперегонки. Он оказался проворнее.       — И умнее, — не сдержался Воропаев.       — Я думаю, что и проворнее, и умнее вас обоих оказалась госпожа Пушкарёва, — беспощадно заключил Павел. Возразить обоим было нечего. — Я теперь владею полной информацией. Так вот… Ждать Пушкарёву Е. В. бесполезно. Я думаю, её намерения всем понятны. Суд вот-вот передаст «Зималетто» «Никамоде». Я полагаю, Пушкарёва уехала из Москвы до решения суда. Пришло время принимать жёсткие меры.       — Насколько жёсткие? — испугался Малиновский.       — Мы должны привлечь специалистов по уголовному праву. В этом плане я полностью полагаюсь на вас, Дмитрий Михалыч, — Павел повернулся к юристу.       — Не беспокойтесь, Павел Олегович. Мы привлечём к этому делу соответствующего специалиста.       — Я не понял. Ты хочешь возбудить уголовное дело? — спросил Андрей.       — Наконец-то дошло, — ухмыльнулся Александр. — Молчу, молчу! — осёкся он, уловив раздражение Жданова-старшего.       — У тебя есть другие предложения? — осведомился Павел.       — Я думал, что…       — Ты думал, что я буду сидеть сложа руки. Нет, дорогой! Я пойду на всё, чтобы спасти компанию. — Павел помолчал, поднялся и продолжил: — Я понимаю, Андрей, всё это выглядело вполне законно, и ты пошёл на это, чтобы уйти от кредиторов, но в результате картина получилась скверная. И мы потеряли на порядок больше, чем приобрели.       — Лично я никаких приобретений не вижу, — вмешался Александр.       — Я могу продолжить?       — Извините.       — Нам необходимо срочно связаться с адвокатами Пушкарёвой и постараться помешать нежелательному развитию ситуации. Делать это надо решительно и жёстко. Я не знаю, как у вас, но в моём словаре другого названия поступку Пушкарёвой нет. Фактически нас обокрали.       — И сделали это профессионально, с особым цинизмом, — подхватил Воропаев. — Что это вы так на меня смотрите, Роман Дмитрич? Вы со мной не согласны?       Малиновский только голову повесил.       — Что вы наделали, мальчики… — вздохнула Маргарита.       — Так. И последнее… — Павел подошёл к сыну. — Я хочу, чтобы ты, Андрей, связался с семьёй Пушкарёвых.       — Зачем?       — Встретишься с её родителями, расскажешь о происходящем, и если они повлияют на свою дочь, это спасёт её от неприятного процесса. Её и всех нас.       — Да вы посмотрите на него, кто с ним станет разговаривать… — закатил глаза Александр.       — Саша! — в который раз возмутилась Кира.       — Так, может, вы мне кляп вставите? — он вышел из себя.       — Приведёшь себя в порядок и посетишь их, — настаивал Павел. — Сделать это надо как можно скорее. Ты понял меня?       — Да.       — Не сделаешь ты — это сделаю я, — едко улыбаясь, пообещал Воропаев. — С большим удовольствием.       — Ты, Саша, сделаешь другое, — обратился к нему Павел. — Ты найдёшь способ связаться с самой Пушкарёвой. Я знаю, что ты можешь это сделать.       — Хорошо, — обречённо кивнул Александр, понимая, что ему всё-таки придётся позвонить Виноградовой и объяснить, что Пушкарёва нужна им всем как воздух.       — На этом закончим.       Александр медлил с выполнением распоряжения Павла до самого вечера и благодаря Малиновскому знал, что Андрей тоже пока так и не побывал у Пушкарёвых. В одиннадцатом часу вечера, гораздо позже, чем позволяли правила этикета, Воропаев заставил себя набрать номер Виноградовой и считал гудки. Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь…       — Да, Саша! — проорала Юлиана, потому что там, где она находилась, было очень шумно — из Шарм-эль-Шейха в Москву долетали звуки громкой музыки и чей-то смех.       — Юлианочка, — елейно начал Александр. — Мы можем поговорить?       — Это срочно?       — Вообще-то да.       — Я сейчас на мероприятии, к сожалению, просто не смогу вникнуть в то, что тебе нужно! Работы по горло, извини! До утра твой вопрос терпит?       — Что поделаешь, терпит… — проворчал Воропаев.       — Свяжись со мной завтра в девять утра по местному времени!       — Свяжусь.       Александру предстояла очередная ночь, полная неизвестности и тревожного ожидания, и он не собирался проводить её один. Чтобы занять себя хоть чем-нибудь приятным, он пригласил к себе Клочкову. Виктория дежурно поломалась, но через полчаса стояла у него на пороге. Утром он вызвал для неё такси и снова позвонил Виноградовой.       — Привет, — теперь на том конце была тишина. — О чём ты хотел поговорить?       — Скажи-ка, твоя новая помощница поблизости?       — Катюша? Она в своём номере, её позвать?       — Пока не надо. Лучше напомни ей о том, что она собиралась мне позвонить.       — Напомню, конечно, только зачем? Мы всё равно сегодня возвращаемся в Москву.       — Вот оно что… Хорошо, я тебя понял. Но просьбу мою всё равно передай, будь так любезна.       — Конечно, передам. Это всё? А то у нас ещё немало дел…       — Да, спасибо, Юлиана.       Катя, которая вчера провела волшебный вечер на церемонии закрытия «Самой красивой», в прекрасном настроении собирала чемодан — новенький и с новыми вещами. У неё теперь всё было новое — даже очки. От прежней Кати остались только брекеты, но и про них Юлиана сказала, что их можно будет заменить на почти незаметные. У неё действительно получилось! Ей удалось по-настоящему преобразиться за такой короткий срок и даже подружиться с Мишей. Он её больше не раздражал; она чувствовала, что может ему доверять, хотя это по-прежнему давалось ей с трудом. Права была Юлиана: внешние перемены — ничто, гораздо тяжелее было работать над тем, что внутри. Её размышления прервал звонок телефона.       — Алло!       — Привет, Пушкарёва. Готовишься к возвращению домой?       — Да, Коль, привет! Я уже чемодан собираю. Слушай, а там у вас холодно?..       — Да не то чтобы жарко, Кать.       — Скажи, а папа с мамой приедут меня встречать?       — Интересно, как они это сделают, если ты даже не удосужилась сообщить, во сколько ты прилетаешь? — в несвойственной ему манере огрызнулся Зорькин.       — Правда? — хихикнула Катя. — Слушай, совсем из головы вылетело. Я сейчас пришлю тебе время прилёта и номер рейса. Всё, Коль, мне спешить нужно…       — Подожди, подожди! Я тебе по делу звоню! В общем, к нам сейчас твой Жданов приходил.       — Куда приходил?       — Куда-куда, домой к тебе, куда.       — Зачем?       — Если я тебе скажу, что он приходил к нам позавтракать, ты всё равно мне не поверишь. Короче, он кричал, что мы украли у него компанию, что он так этого не оставит и что мы за всё ответим.       — Как украли? — у Кати пересохло во рту.       — Вот так вот, Екатерина Валерьевна. Вот так вот. Ваш папа до сих пор отходит от его визита. В общем, я тебе всё сказал.       Она молчала, прислушиваясь к лихорадочным, нестройным ударам сердца и принимая мучительное, но единственно верное решение. Лицо горело, руки тряслись, но она мстительно улыбалась.       — Вот что… — Катя спокойно выдохнула. — Вы в аэропорт не приезжайте, меня встретят.       — Пушкарёва, тут твой папа жаждет провести с тобой воспитательную беседу…       — Сейчас у меня нет времени. Всё потом.       Она швырнула трубку на рычаг и принялась искать фамилию Воропаева в записной книжке.       — Ну где же вы, Александр Юрич… — бормотала она, торопливо листая страницы.       Несколько секунд и парочку противных порезов спустя она нашла его инициалы и два телефонных номера. Молниеносно, чтобы не передумать, набрала нужные цифры на мобильном и, давясь комком в горле, считала длинные гудки. Один, два, три…       — Алло.       — Александр Юрич, это Екатерина Пушкарёва.       — Неужели? — низкий голос был полон сарказма.       — Да, на вашей улице праздник, — в тон ему ответила Катя. — Ваше предложение всё ещё в силе?       Полминуты тишины. Слышно было только, как он затягивается и шумно выдыхает.       — Да.       — Прекрасно. Я подумала и решила его принять. Я прилетаю в аэропорт «Домодедово» сегодня в семь вечера по московскому времени. Рейс пятьдесят восемь пятьдесят пять из Шарм-эль-Шейха. Встретите?..       — Вы точно подумали, Катерина? Обратного пути не будет.       — До встречи, Александр Юрич.       Воропаев отложил мобильный и докурил сигарету. Он не понимал, что заставило её пойти на столь отчаянный шаг, но догадывался, что случилось это не на ровном месте. Скорее всего, её спровоцировал Андрей. Неужели Винни-Пух перегнул палку в гостях у Пушкарёвых? Чтобы это выяснить, Александр отправился в «Зималетто», хотя родная компания за последние дни надоела ему до чёртиков.       В лифт на первом этаже он вошёл вместе со Ждановым-старшим и новым юристом, специализировавшимся на уголовном праве. Сегодня они собрались без Маргариты — настала её очередь свалиться с плохим самочувствием, и немудрено. Павел представил всем Роберта Генриховича как известного специалиста по уголовному праву. Андрей решил прояснить ситуацию.       — Я так понимаю, мы собираемся подавать на Катю в суд?       — У тебя есть другие предложения? — вопросом на вопрос ответил Павел.       — У меня есть, — внезапно заявил Александр. — Сегодня утром мне позвонила Пушкарёва.       — И ты молчал?! — накинулся на него Жданов-старший.       — Это произошло полчаса назад, — объяснил Воропаев. — Логичнее было дождаться собрания, чтобы не повторять всё несколько раз.       — Ну да, и насладиться произведённым эффектом, — ощетинился Андрей.       — Ну, не всё же тебе нас развлекать, Андрюша. Кстати, чей хук настиг тебя на этот раз? Неужто у Пушкарёва-старшего так великолепно поставлен удар?       — Саша, иногда мне кажется, что тебе стоило стать эстрадным сатириком, а не деловым человеком, — Павел вздохнул и поторопил крестника: — Она хоть что-нибудь объяснила или, может, потребовала?       — Она попросила меня встретить её в аэропорту.       — Замечательно, — Кира от расстройства швырнула ручку.       — Аккуратнее, сестрёнка, не добей нашего страдальца. Ну, или добей, если очень хочется…       — Когда она прилетает? — напряжённо спросил Андрей.       — Сегодня в семь.       Андрей подавил глупую улыбку, но Александр всё равно её заметил.       — Ты туда не поедешь, — Павел строго посмотрел на сына. — Только Саша.       — Да уж, не хватало встречать её целой делегацией, — фыркнула Кира и скрестила руки на груди.       — Что ж, в таком случае ваши услуги, Роберт Генрихович, нам пока не понадобятся, — с облегчением проговорил Павел. — Извините.       — Ничего страшного, — усмехнулся юрист. — Замечательно, когда в моей помощи нет необходимости.       Клочкова принесла всем кофе и сообщила:       — Пал Олегыч, там пришёл Пушкарёв. Я, конечно, объяснила, что вы заняты, но он очень настаивает на встрече.       — Проводи его в президентский кабинет. Немедленно, — велел Павел. — Я сейчас подойду.       — Па, я с тобой, — сорвался с места Андрей.       Жданов-старший лишь покачал головой. Выпил кофе и удалился к себе. Вернулся он полчаса спустя, со значительно посветлевшим лицом.       — В общем, Валерий Сергеич человек здравый и порядочный. Он заверил меня, что его дочь просто работала и сегодня действительно возвращается в Москву. Екатерина Валерьевна не имеет никаких преступных намерений и завтра же приедет в «Зималетто», чтобы подписать все документы. Так что завтра наши проблемы будут решены, — объявил Павел. — Саша, нужно ли тебе теперь ехать в аэропорт?       — Я всё-таки съезжу, Пал Олегыч. Предпочту услышать всё это от самой Пушкарёвой, а то родители имеют обыкновение трагически ошибаться в собственных детях.       — Воропаев, — с деланным весельем произнёс Андрей.       — Что, Жданов?       — Да нет, ничего. Погода сегодня замечательная.       Потом они ещё долго обсуждали планы с приехавшими позже адвокатами Пушкарёвой и Язловским, придя всё к тому же выводу: без Екатерины Валерьевны они были связаны по рукам и ногам. Уже вечером Дмитрий Михайлович неожиданно заметил:       — Эта компания «Никамода», которую вы хотите распустить, вне всякого сомнения, весьма неглупая затея и прибыльное вложение. И бухгалтерия у неё отличная. Даже жаль, Павел Олегович, закрывать компанию с такими хорошими показателями. И хочу вам напомнить, что «Никамода» выполняла функцию буфера между «Зималетто» и её кредиторами. При роспуске «Никамоды» вам сразу придётся найти значительные суммы для выплаты долгов.       Воропаев понял это раньше всех остальных, именно поэтому и хотел, чтобы Пушкарёва передала права на «Никамоду» ему. Они разошлись, сойдясь на том, что Пушкарёва должна будет оставить всё как есть.       В «Домодедово» Александр быстро приметил Виноградову, а вот Пушкарёву издалека признал не сразу. Приблизившись к ним, он убедился в том, что Юлиане удалось невозможное. Моникой Белуччи Катерина не стала, но зато была похожа на ухоженную деловую женщину. И — хвала небесам — больше не выгуливала нелепые косички и очки Гарри Поттера.       — Ничего не понимаю, — выразила недоумение Юлиана, когда они обменялись приветствиями. — Вы что, друзья-товарищи?       — Вынужденные союзники, — пояснил Воропаев. — Юлиана, ты молодец, — он обвёл Катю довольным взглядом, и она вопреки своей воле смутилась. — Тебя подвезти?       — Нет, меня заберёт Эльвира, моя заместительница. А вы поезжайте. Катенька, завтра у тебя свободный день, а послезавтра жду тебя в своём офисе.       — Конечно, Юлиана. Спасибо вам.       Они крепко обнялись, и Юлиана засеменила к выходу из аэропорта.       — А где тот атавизм с ручкой? — поинтересовался Воропаев, забирая у Кати сразу два чемодана на колёсиках.       — Пустила с молотка.       — Что ж, хорошо, что не нашу компанию, — елейно сказал Воропаев.       В машине они напряжённо молчали. Александр включил любимых The Prodigy, чтобы разрядить обстановку.       — Это что? — не выдержав и двух минут, осведомилась Катя.       — Это, Катерина, вокально-инструментальный ансамбль The Prodigy. В сентябре девяносто седьмого я как сумасшедший прыгал под это произведение на Манежной площади. Это был легендарный концерт, лучший в истории группы… — он покосился на её скептическую физиономию. — Ну, а вы что слушаете в свободное от интриг время? Сюиты Генделя?       — Доводы интуиции. И сейчас она подсказывает мне, что я зря ввязываюсь в придуманную вами авантюру.       — Поздно трепыхаться, Катя. А к музыке привыкайте, равно как и ко всем моим привычкам. Вам придётся с ними мириться.       — И с чего мы начнём?       — С того, что завтра я привезу вас в «Зималетто», где вы в присутствии всех членов совета директоров, адвокатов, нотариусов и юристов подпишете все необходимые документы и передадите мне права на «Никамоду». Все эти блестящие господа наконец-то поняли, что ликвидировать эту компанию не нужно, иначе «Зималетто» разорвут кредиторы.       — И что дальше?       — Дальше меня изберут новым президентом компании, хотя это будет чистая формальность, ведь у президента «Никамоды» сейчас гораздо более широкие полномочия.       — Понятно.       — Жалеете Андрюшу?       — Нет.       — Недовольны тем, что он очернил вас перед вашим папенькой? Так вы себе за это «спасибо» скажите. Над вами с дулом автомата не стояли и сбегать из страны не заставляли.       — Ну, это ещё как посмотреть…       — Да хоть как, — жёстко бросил Воропаев. — Вы, Катерина Валерьевна, изнеженная папина дочка. Вы всех заставили стоять на ушах, а сами прохлаждались у моря. Ваши родители, ваш нелепейший женишок, Ждановы, Кира, Кристина, я, наконец… Мы все пережили очень интересные и насыщенные деньки, знаете ли. И ладно мы — нас вы ненавидите, и это взаимно. Но что вам сделал Пал Олегыч? Или Маргарита? Они вас хоть одним словом обидели?..       Катя наблюдала за ним с удивлением — казалось, Ждановы-старшие были ему искренне небезразличны. Воропаев защищал своих. Раньше она думала, что в этот узкий круг входили только сёстры, но, видимо, ошибалась.       — Пал Олегыч чуть не попал в больницу, — продолжал Александр. — Но вас это вряд ли трогает. Подумаешь — человеку всего-то показалось, что его лишают дела всей его жизни.       — Мне… мне жаль, — хрипло произнесла Катя, нервно поправляя шарф. — Я принесу ему свои извинения.       — Очень на это надеюсь. А в следующий раз, когда решите просто сбежать от своих проблем, помните, что вокруг вас люди из плоти и крови. Обычные, смертные люди. В этот раз ни Пал Олегыч, ни ваш отец серьёзно не пострадали, но в следующий может так не повезти.       Припарковавшись в её дворе, Воропаев добавил:       — Да, завтра, как покончим со всеми процедурами, пригласите меня на обед. В присутствии Андрея. Скажите, что вам нужно обсудить со мной договорённости касательно «Никамоды». Наши с вами «отношения» должны развиваться естественно и постепенно.       Катя молча кивнула. Всё это нравилось ей всё меньше, но и пасовать перед ним не хотелось. Взялась за гуж… А Александр отдал ей чемоданы и проводил до двери подъезда. Её это удивило.       — Это что, проявление вашего стремления меня контролировать?       — Это, Катя, банальные хорошие манеры. Не усложняйте.