Фатум

      На следующий день члены совета директоров собрались снова, скорее ради имитации бурной деятельности, чем из практических соображений. Такой человек, как Павел, не мог просто замереть до возвращения Пушкарёвой, и поэтому они вместе с Язловским должны были выслушать Николая Зорькина. До бывшего финансового директора «Никамоды», обладавшего нулевыми полномочиями, им не было никакого дела, но из уважения к Жданову-старшему и его переживаниям все сделали вид, что встреча с ним имела смысл.       — Знаменитый пушкарёвский жених… — ухмыльнулся Воропаев. — Ну что ж, поглядим… Посмотрим.       Смотреть, как выяснилось, было решительно не на что. Перед ними предстал совершенно нелепый тощий паренёк в очках, прикупивший на средства «Никамоды» недешёвое пальто и пристойный костюм. Одежда эта не сделала его более значительным или менее комичным. В Пушкарёвой, несмотря на её внешний вид, всегда чувствовались и сила, и стержень. Зорькин же казался мягкотелым и неубедительным. Если кто и заправлял всем в этом дуэте, это точно был не он. А Жданов ещё боялся его влияния на Пушкарёву… Родился ли вообще человек, способный повлиять на эту Железную Кнопку?..       — А что же сама госпожа Пушкарёва не удостоит нас своим вниманием? — полюбопытствовал Александр, когда Зорькин представился её доверенным лицом. — Ну, хотя бы в формате телефонного разговора. Раз уж она неверно оформила доверенность.       — Она не в Москве и очень занята. В её отсутствие все необходимые документы могу подписать я, и…       — Уважаемый Николай Антонович, — прервал его Язловский, — вынужден вам сообщить, что вас ввели в заблуждение. У вас нет полномочий, чтобы подписывать такие бумаги.       — Меня не могли ввести в заблуждение, — Зорькин занервничал. — Катя, она…       — Прошу прощения, конечно, госпожа Пушкарёва заблуждалась сама, — исправился юрист. — Экономисту это простительно.       — Да всё она знала, — подала голос Кира. — Просто не хочет компанию отдавать.       — Я согласен с сестрой, — кивнул Воропаев. — Создаётся впечатление, что госпожа Пушкарёва сделала это намеренно.       — И что вы хотите, чтобы я ответил? — довольно дерзко спросил Зорькин.       — Так, молодой человек, — Воропаев повысил голос, — я хочу, чтобы вы взяли свою трубку и позвонили Пушкарёвой сами. Я готов ждать, ежели услышу какие-нибудь конкретные обещания от неё самой.       — Саша, — мягко остановил его Павел. — Извините, Николай Антоныч, но, надеюсь, вам понятно наше состояние. Итак, каковы будут ваши предложения?       — Екатерина Валерьевна звонит мне в офис каждый день…       — В офис? — хмыкнул Александр. — Вы хотели сказать, в свою квартиру?       Кира усмехнулась.       — …Единственное, что я могу обещать — что я узнаю, когда она прилетает в Москву. Завтра я вам позвоню и сообщу всю полученную мной информацию.       — Ну что ж… До завтра, Николай Антоныч, — мрачно произнёс Павел. — Будем ждать. На сегодня все свободны.       Александру происходящее нравилось всё меньше. С одной стороны, он оставался в выигрыше: доверенности на Андрея де-факто не существовало, Пушкарёва была обязана оформить новую по всем правилам, и это открывало прекрасную возможность для манёвра. С другой, открывало ли?.. Он знал, что Пушкарёва улетела в Египет работать, причём по инициативе Виноградовой, но… Кто мешает ей по окончании трудов праведных отправиться не в Москву, а в одну из офшорных зон? Они, конечно, допустили серьёзную ошибку. Отпустили мышку с миром, не отдав документы на проверку квалифицированным юристам. Всё Ждановы и их милосердие… Да и он тоже хорош, молча позволил им сглупить. Вынырнув из своих размышлений, он заметил, что Кира и Маргарита под ручку удалялись из конференц-зала. Немедленно призвать Пушкарёву словно джинна он не мог и потому решил повлиять хоть на что-нибудь в этом перевёрнутом мире. Пошёл за ними и уже у кабинета сестры отозвал Жданову в сторонку.       — Маргарита, на пару слов…       — Что такое, Саша? — нахмурилась она, когда они отошли в более или менее тихое место.       — У меня к вам убедительная просьба… — Он старался звучать учтиво, хотя уровень раздражения поднялся, по ощущениям, до бровей. — Не капайте на мозги моей сестре.       — Ты о чём? — Маргарита вытаращила глаза в деланном недоумении, но он не поверил ей ни на секунду.       — Не притворяйтесь, мы же всё-таки не чужие люди, правда? Ваш талант манипулятора мне хорошо известен. Кира сейчас в очень уязвимом состоянии и будет цепляться за любую надежду, хотя ей давно пора было расстаться с Андреем. Избавьте её от своих советов. Она в состоянии принимать самостоятельные решения, причём вполне здравые. Потому и отменила свадьбу с вашим сыном.       — Саша…       — У меня нет времени выслушивать ваши аргументы, Марго. Я надеюсь, что вы меня поняли.       Он поспешил поскорее убраться из «Зималетто», лишь бы не видеть опостылевшие лица несостоявшихся родственников. Маргарита делала честные глаза, а сама — Воропаев знал точно — собиралась внушить Кире, чтобы та ждала, прощала и терпела. Сколько можно было носиться со своим единственным чадом? И ведь из них двоих именно Андрей был старшим, но Ждановы всегда воспринимали крестника как взрослого и зрелого мужчину, а родного сына — как порывистого несмышлёныша, едва ли несущего ответственность за свои поступки. Особенно этим страдала Маргарита.       — Скорее бы вернулась Пушкарёва… — пробормотал Александр, сев за руль своего внедорожника.       Если бы осенью ему сказали, что однажды она ему так понадобится, он рассмеялся бы. А теперь только она могла помочь ему поставить зарвавшееся семейство на место. И если завтра от неё не будет вестей, он позвонит Виноградовой, хотя вмешивать её не хотелось. Тянуть с этим дальше было нельзя — несмотря ни на что, его беспокоил нездоровый вид Павла. Конечно, проще всего было просто сказать ему, что Пушкарёва работает с Юлианой, но кто знает, как она отреагирует? Если бы она оформила доверенность корректно, он рисковал бы только личными перспективами, но теперь на кону была их компания, и резких движений лучше было не совершать.       А Катя этим вечером почти наслаждалась жизнью. С переменным успехом, потому что свыкаться с новым обликом и новым отношением к себе было сложно и странно. Больше всего она радовалась тому, как теперь выглядели её волосы: с мышиными косичками было покончено, на смену им пришли объёмные локоны. Стилист подобрал для неё неброский макияж, а Юлиана настояла, чтобы она надела чёрный вечерний комбинезон с декольте — очень уж глубоким, по мнению Кати. Вечером она забежала в свой номер, чтобы прихорошиться перед вечеринкой в честь отъезда Оксаны, и не могла перестать рассматривать своё отражение в зеркале. Пузырь беспечности и лёгкости проткнул Зорькин — дотянулся через многие тысячи километров. Чёрт бы побрал эти телефоны!       — Послушай, Пушкарёва, — он говорил вполголоса, торопливо, — когда ты приедешь, меня уже похоронят. Они грозятся натравить на нас своих адвокатов. Ты что, не понимаешь? Без твоей подписи все документы по передаче «Зималетто» недействительны. Пойми, пожалуйста, что ты по-прежнему олигарх!       — Значит, адвокатов? — Катя закусила удила. — А ты сказал им, где я? Или, может, Александр проболтался?       — Конечно, нет.       — Хорошо. Коля, я при всём желании не могу сейчас приехать. Я обещала Юлиане и не могу её подвести.       — Да понимаю я, Пушкарёва, только и делаю, что понимаю! Я ж не по своей прихоти тебя дёргаю! Совет директоров бесится, Воропаев меня чуть не сожрал, а Жданов вообще с ума сходит. Им всем нужна исключительно ты!       — Ничего, — проявила хладнокровие Катя. — Я приеду не раньше, чем через неделю. Ничего, пришло время им понять, что нужно уважать не только свои интересы, но и чужие. Так и передай!       — Хорошо, передам, — убито произнёс Коля.       Юлиана, услышав от Кати новости из Москвы, сразу предложила ей вернуться, но Катя отказалась.       — Пока шоу не закончится, я никуда не полечу, — пообещала она Виноградовой.       — А ты уверена, что сможешь нормально работать?       — Это мои личные проблемы, они никак не повлияют на работу.       — Ну что ж, хорошо… Но имей в виду, что я легко тебя отпущу, если что.       На работу личные проблемы действительно не влияли, а вот на отдых — ещё как. Послушав для вида речи Михаила и посмеявшись чьим-то шуткам, Катя снова стояла на палубе теплохода одна и смотрела на чёрную воду, в которой плескались отблески огней вечеринки, устроенной для Фёдоровой. «Жданов вообще с ума сходит». Слова лучшего друга въелись в кожу, отравили кровь и разум, разбередили нервы. Что это значит? Сходит с ума — от чего? От страха за компанию, утраты своего положения или?.. Продолжать было страшно, но так приятно было на миг допустить дурацкую мысль о том, что Андрей сейчас тосковал по ней хоть на сотую долю так же сильно, как она — по нему.       — Катя, вы сегодня очень красивая. Только очень грустная, — заметил Борщёв, незаметно подошедший к ней с двумя авторскими коктейлями в руках.       — Вам показалось.       Она попробовала коктейль, согласилась потанцевать. Надолго её не хватило; она вдруг явственно услышала крик Андрея, эхом расходящийся по воде.       — КАТЯ!..       Она инстинктивно сбежала на нижнюю палубу, как будто хотела увидеть его отражение в черноте моря. Вглядывалась в ночь и пыталась снова настроиться на его голос, хотя понимала, что всё это иррациональная ерунда, просто причуды психики. Михаил снова пригласил её на танец, и она зачем-то снова согласилась. Как назло, заиграла та самая песня Дубцовой.       — Вам нравится эта музыка? — спросил он.       — Нравится, только…       — Только что?       — Связана с… событиями и людьми… некоторыми…       — Неприятные воспоминания?       — Нет.       Какое ему до этого дело? Почему он в это влезал? Она отошла к барной стойке. Михаил, наверное, был порядочным и хорошим парнем, если такие вообще существуют, но… Она злилась сейчас на весь мир, на него, такого заботливого и предупредительного, а больше всего — на саму себя. Зачем, зачем она улетела, не поговорив с Андреем по-человечески? Ведь неважно, как он с ней поступил, разве она не испытывала потребность закончить их историю, закончить… светло, а не оборвать?! Всё этот Воропаев, которому всегда больше всех надо. Отпустить её просто так — эта задача была для него непосильной. Нужно было прийти в её каморку, прочесть открытку, заставить отдать злосчастный пакет… Господи, почему и Кира, и он настолько её ненавидели, даже не зная об их с Андреем отношениях, до всего, что произошло, с самого начала?       — Катя, ты очень сухо ведёшь себя с Мишей, — ворвалась в её мысленный монолог немного пьяненькая Юлиана. — А ведь ты ему явно нравишься!       Потом они отправились на свидание — первое настоящее свидание в Катиной жизни. Гуляли, катались на коньках на закрытом катке, перешли на «ты»… Миша попросил её быть рядом.       — Понимаешь, Москва для меня чужой город, и мне хочется, чтобы у меня там был хоть один близкий человек.       — Поздно уже, — уклончиво ответила Катя. — Я хочу вернуться в отель.       На прощание он поцеловал её в щёку. Наконец-то оставшись одна, она снова подошла к зеркалу — нужно было привыкнуть к новой себе. И вдруг увидела за спиной Андрея. Так, словно он сидел на её кровати. Да что с ней сегодня такое?..       Она не спала всю ночь, а утром позвонила Коле домой.       — Пушкарёва, ты чего?.. — заспанно проговорил Зорькин.       — Знаешь, я тут подумала…       Она и сама не знала, что подумала, но всё-таки собралась с духом и продолжила:       — Ты же сегодня опять в этот корпоративный террариум, да? Возьми для меня личный номер Воропаева. Я позвоню ему, когда буду готова. Объясню ситуацию… Я… Я почему-то боюсь, Коля.       — И правильно боишься, Пушкарёва! Они все готовы мне голову откусить.       — Я не их боюсь, а за Андрея. Как бы он не наделал глупостей…       — Так позвонила бы ему, делов-то.       — Нет! — воскликнула Катя. — Нет. Говорить с ним сейчас, пока я в Египте, не имеет смысла. Да и вообще… не имеет. В общем, сделай, как я прошу. Днём я позвоню, продиктуешь мне номер.       — Ладно, сделаю.       Этим пятничным утром совет директоров снова собрался в усечённом составе. Даже в более усечённом, чем обычно — Андрей опаздывал. Очень скоро выяснилось, что он не просыхал с ночи. В конференц-зал он вошёл нетрезвый, в несвежем костюме и с небритой физиономией. Александру стало необъяснимо стыдно перед юристом, третий день подряд вынужденным наблюдать этот цирк. Кира сидела, прикрыв глаза рукой. Когда в дверях снова появился Зорькин, Воропаев не удержался от комментария:       — Ну что, второй круг ада?.. Какие новости, уважаемый?       — Ну, в общем-то, никаких. Катя по-прежнему не в Москве, но скоро вернётся.       — Мы что, снова зря собрались? — осведомился Жданов-старший.       — Господин Зорькин, — невозмутимо обратился к нему Язловский. — Вы должны понимать, чего именно мы хотим — остановить судебный процесс между «Никамодой» и «Зималетто». Без подписи госпожи Пушкарёвой это невозможно, а время поджимает.       — А может, им это только на руку? — предположил Александр. — В их интересах дождаться конца этого процесса. Тогда «Зималетто» обретёт нового владельца.       — Послушайте, вы на что намекаете? — нервно улыбнулся Зорькин. — Да ваша фирма Екатерине сто лет не нужна.       — Хотелось бы услышать это от неё, — вмешался Павел.       — Услышите. Она попросила меня взять для неё номер телефона господина Воропаева и сказала, что обязательно ему позвонит, как только найдёт свободное время.       Андрей, допивавший вторую бутылку минералки, поперхнулся и громко закашлялся.       — Боже мой, неужели? — с сарказмом воскликнул Александр. — Друзья, я избран самой судьбою. Андрюш, только не плачь от зависти. Я непременно передам от тебя пламенный привет. Что ж… — он достал из внутреннего кармана пиджака визитку и протянул Зорькину. — Буду счастлив пообщаться с Катериной Валерьевной.       — Мы вас больше не задерживаем, — неприветливо произнёс Жданов-старший. Зорькин тут же ретировался. — Саша, будь добр, как поговоришь с Пушкарёвой, сразу позвони мне. В любое время дня и ночи.       — Разумеется, Пал Олегыч.       — Ты не хочешь всё-таки сказать, где она?       — Не в наших интересах действовать против Пушкарёвой. Вы сами понимаете, Пал Олегыч, что знают двое — знает свинья. В данном случае в роли свиньи наш Андрюша, сегодня, кстати, недалеко от неё ушедший…       — Не твоё дело, — грубо оборвал его Андрей.       — Не моё дело? Да здесь можно спички зажигать и топор вешать твоими стараниями. Ты где с утра набрал такую форму, Жданов?       — Не с утра, родной, а с вечера.       — А, прости, где ты ночевал? — вклинилась Кира.       — Ты хотела спросить, с кем?       — Ты посмотри на себя в зеркало! Тебе перед родителями не стыдно?       — Я прошу тебя больше никогда не приходить на совещания в таком виде, — не скрывая разочарования, сказал сыну Павел. — Никогда.       Днём Катя позвонила Коле. Записала оба номера Воропаева и осторожно спросила:       — Ну что, как там обстановка?       — Всё плохо. Они думают, что ты хочешь отобрать у них «Зималетто».       — Что? Ты сказал им, что я вернусь на следующей неделе?       — Они мне не верят. Они мне не верят, понимаешь? Они думают, что ты водишь их за нос. И считают, что ты хочешь вернуться в Москву полноправной хозяйкой компании.       — Что, даже Андрей?..       — Нет, он в основном молчит. Только просил передать…       — Что? — вскинулась Катя.       — Что раскаивается.       — Понятно. Ну, раз Андрей не считает меня воровкой, звонить Александру я пока не буду. Пусть понервничают.       — Пушкарёва, пожалуйста, я прошу тебя… Это всё плохо кончится. Я сегодня видел их всех вместе, я видел этот оскал капитализма, понимаешь? Ну, позвони ты если не Андрею, так Александру, ну что тебе стоит?       — Коля, если ты так им сочувствуешь, поговори с ними сам! Мне не нужна их компания. Они, конечно, привыкли, что я по первому зову прибегаю исполнять их приказы. А у меня другие планы! И я не собираюсь ничего менять из-за того, что какие-то влиятельные люди волнуются за свою фирму.       — Я туда больше не пойду, поняла? Меня сегодня и так Клочкова чуть не убила.       — Тогда свяжись с адвокатами, объясни им суть происходящего, и пусть они ведут дела, пока я не приеду.       — Да не нравится мне это всё. Как бы это не осложнило положение…       — Коля, я всё равно не буду не глядя подписывать документы, и адвокаты мне в любом случае понадобятся. Они мне не доверяют, так почему я должна им доверять? Ладно, Коля, всё, пока. Ты справишься.       Вечером всё шло по устоявшемуся сценарию: Катя вела светскую жизнь в Египте, а в «Зималетто» все сходили с ума, главным образом — Андрей. Александр приехал в компанию, чтобы побыть с Кирой, но стал свидетелем драматической сцены у лифтов.       — Отойди, — с холодной злостью приказал Андрей Малиновскому, стоявшему у него на пути.       — Нет, Андрей, — не менее зло ответил Рома. — Нет. Сейчас ты меня выслушаешь. Выслушаешь всё, что я тебе скажу, понял? Хватит. Хватит! Всё, хватит вытирать об меня ноги, Жданов. Я тебя считал своим лучшим другом. Я готов был ради тебя многое вытерпеть. Но сейчас я буду говорить правду, а ты меня будешь слушать.       — Давай-давай, давай… Выскажись, — подначивал Жданов. — Отведи душу, давай!       Александр подумал, что в этот момент Андрей был таким образцово мерзким, что переплюнул даже его.       — Ты тут хочешь, чтобы все тебя пожалели? Думаешь, что после этого будешь чувствовать себя не таким виноватым? Так вот это психология подростка. Сейчас пойдёшь, напьёшься, подерёшься… Потом явишься сюда во всей этой красе, чтобы все на тебя смотрели… Такого, знаешь… помятого, несчастного, одинокого. А люди только одно будут чувствовать. Они будут чувствовать жалость и омерзение.       — Лучше заткнись, Малиновский.       — Ты, может, думаешь, что тебе тут хуже всех? Так вот мне тоже досталось прилично. Я так, на минуточку, всё потерял. Только я сейчас думаю совсем не о деньгах.       — Я сейчас тебе всё объясню… У меня была ответственность, Малиновский. Я как президент компании отвечал за вас за всех! И поэтому во всём виноват исключительно я один. А то, что про деньги напомнил, это ты молодец… — он хлопнул друга по плечу. — Малиновский, Ромочка, дружище… Да ты не волнуйся, я тебе всё отдам. Конечно, не самый подходящий момент, но всё будет в порядке! Я всё отдам, до копейки!       — Ты сейчас можешь говорить что угодно, но ты отсюда не выйдешь, понял?       — Да кто ж мне помешает? Ты, что ли? — Жданов схватил его за грудки. — Малиновский, уйди отсюда! Как же вы меня достали со своей заботой! — он перешёл на крик, утратив контроль над собой. — Вечно лезете со своими советами, уговорами, надоели! Что ты, что Кира, что мама! Я видеть вас всех больше не могу, меня тошнит от вас от всех, вы понимаете, нет?! А, вот… — он повернулся к подошедшим Кире и Маргарите. — Вот и вы. Отлично. Пришли посмотреть на Андрея Жданова? Полюбоваться? Вот я, Андрей Жданов, бесплатный цирк! Представление, как вы хотели, как заказывали! Уйди отсюда, — прорычал он Малиновскому.       — Андрей! — крикнула Маргарита. — Андрей, что с тобой? Что случилось? Куда ты собрался?       — Я? — он нервно рассмеялся. — А тебе не всё равно, куда я собрался? В церковь собрался, грехи отмаливать! Потому что вы здесь все только на них показывать умеете!       — Андрюша, милый, я тебя прошу, — Маргарита вцепилась в сына.       — Уйди, мама! — он легко вырвался из её хватки.       — Роман, сделайте что-нибудь, ну что вы…       — Уйди отсюда, Малиновский! — Жданов всё-таки отпихнул Рому и зашёл в лифт. — Так, спокойно все! Всё в порядке! Завтра я буду на работе в указанное время и в указанном месте! Всё будет замечательно! Вот эта вот рожа и кожа — всё будет доставлено в целости и сохранности! Не волнуйтесь, всё будет хорошо! Адьёс.       — Рома, что произошло? — накинулись на Малиновского Кира и Маргарита, едва закрылись двери лифта.       — Может, завтра поговорим?..       — Рома!       — Ладно… Ладно. Пушкарёва в любом случае отсудит у нас компанию. У нас практически нет шансов.       Воропаев уехал тут же — даже вникать не стал. В отличие от Жданова, он не располагал роскошью крушить всё вокруг и напиваться до чертей в глазах — на него рассчитывали, и поэтому бесцельно ездил по ночной Москве и тупо ждал звонка Пушкарёвой. Он не ждал звонка женщины с таким трепетом и ужасом с тех самых пор, когда в десятом классе попался с косяком, и убийственно строгая классная руководительница пригрозила рассказать обо всём его отцу. Она, правда, так этого и не сделала. И шестое чувство подсказывало ему, что и Пушкарёва ему не позвонит. Что дальше? Лететь в Шарм-эль-Шейх? Но часа полтора спустя мобильник всё-таки зажужжал.       — Алло, Кира?.. — раздался смутно знакомый женский голос.       — Нет, это не Кира. Это её брат. С кем я говорю?       — Неужели сам Воропаев? Прости, Саша, ошиблась номером, наверное, нажала на соседний контакт… Это Лена Шестикова.       Александр мысленно перебрал все известные ему имена и вспомнил: это была самая известная «жёлтая» журналистка Москвы.       — Кира сейчас всё равно занята, — мгновенно сориентировался он. — Что ты хотела?       — Я, конечно, понимаю, что у неё со Ждановым сейчас не лучший период, но подумала, что ей будет интересно. Я нахожусь в клубе, где её Андрей только что продемонстрировал свои бойцовские качества. Подрался, короче говоря. Его побили, причём серьёзно.       — Я понял. Называй адрес, я его заберу. Кире ни слова, — с явной угрозой в голосе добавил он. — Это ясно?       — Ясно, ясно… Адрес я пришлю эсэмэской.       Воропаев нажал на «отбой» и с наслаждением выругался. Нервы были натянуты до предела. Если Пушкарёва всё-таки позвонит, он может и не сдержаться. Получив сообщение от Шестиковой, он резко развернулся и помчался в клуб — нужно было забрать Жданова как можно скорее, пока кто-нибудь другой не сообщил Кире о его похождениях. Андрея он обнаружил лежащим на диванчике в окружении каких-то качков и их спутниц. Рожа его, вопреки обещаниям, была залита кровью, а сам он находился в полусознательном состоянии. Тащить его до своего внедорожника Воропаев не собирался — попросил об этом огромного охранника, по габаритам сравнимого с Хагридом. Шестикова наблюдала за всем происходящим как за увлекательным сериалом, но Александр не обращал никакого внимания на её комментарии.       — Воропаев, ты, что ли? — очнулся Жданов уже на заднем сиденье его авто.       — Интересно, что обо мне подумают на мойке? — задался риторическим вопросом Александр.       — Это в городе на Неве?       — Это на автомойке, где будут отмывать машину от крови, — сквозь зубы ответил Воропаев.       — Я так к Кате хочу. Мне Катя нужна. А тут ты… — пролепетал Андрей и, к счастью, уснул.       Нужно было везти его к себе на Тверскую, причём не торопясь, чтобы потом не пришлось отмывать ещё и рвоту — велики были шансы, что Жданов получил сотрясение мозга. Если было что сотрясать… Александр невольно вспоминал всё, что их связывало — всё-таки выросли вместе. Малиновский появился позже, когда поступил с Андреем на один факультет МГУ. Несколькими годами ранее Воропаев улетел в Штаты, получив грант на обучение в Гарварде, и с тех пор их дружба сама собой прекратилась. Потом Андрей начал встречаться с Кирой, обострилось их соперничество в вечной борьбе за трон, и никаких тёплых чувств друг к другу не осталось. В прошлой жизни Александр не раз забирал Жданова после драк и попоек, будучи пятнадцатилетним сопляком, без спросу садившимся за руль отцовского «Мерседеса». И вот история повторялась… Прислушиваясь к себе, Воропаев с прискорбием понимал, что ему было самую малость жаль бывшего друга. Невозможно было не сочувствовать человеку, очевидно напросившемуся на то, чтобы его лицо превратили в фарш. Хотя, казалось бы, получил что хотел…       Припарковавшись в своём дворе, Александр с огромным трудом вытянул полуживого Жданова из внедорожника и, проклиная всё на свете (а особенно Пушкарёву), допёр его до лифта. Пока старая кабинка с привычным дребезжанием везла их наверх, удалось добиться от Андрея осознанного взгляда и слабой попытки держать своё искалеченное тело в пространстве.       — Господи, сто лет тут не был… — растерянно проговорил Жданов и нетвёрдой походкой дошёл до дивана в гостиной. Упал на него, сжал в руках плед, потянул носом и улыбнулся. — Какие-то знакомые духи…       — Поднимайся, Жданов, — резко скомандовал Александр. — И раздевайся. Тебя придётся обработать.       — Не хочу. Я спать хочу…       — Я тоже много чего хочу. Раздевайся, я твоим батлером не буду.       Андрей нехотя поднялся и, шипя от боли, снял с себя пальто, пиджак и рубашку. Воропаев попытался оценить масштаб причинённого вреда, но сделать это, пока Жданов весь был в грязи и крови, не представлялось возможным.       — Где ванная, помнишь, или отвести?       — Помню… — буркнул Жданов.       — Тогда иди в душ. И не поскользнись, мне здесь труп не нужен. Полотенце и халат, думаю, найдёшь.       — Найду…       Он бросил на Воропаева странный, с трудом читаемый взгляд. В нём угадывались удивление, ностальгия по прошлому и что-то ещё. Кажется, он был уязвлён тем, что руку помощи ему протянул именно Александр.       — Шестикова намеревалась вызвать Киру, но случайно набрала меня, — ответил Воропаев на молчаливый вопрос. — Я считаю, что это к лучшему. Всё, иди смывай с себя это всё. Обрабатывать грязные раны смысла нет.       Андрей вскоре вернулся из душа и даже показался трезвым. Теперь были понятны очертания крупных гематом на торсе. На лице от брови до самого уха расплывался внушительный синяк, костяшки тоже были разбиты, и с содранной кожи то и дело сочилась кровь.       — Почему Катя захотела позвонить именно тебе? — печально спросил Андрей, пока Александр промокал пострадавшие участки вонючей ваткой.       — Какая разница? Всё равно не позвонила. И не позвонит.       — Где она? Скажи, если правда знаешь.       — Чтобы ты снова нажрался и полетел к ней? Нет. Испытывать её терпение я не хочу. Иначе мы рискуем всё потерять.       — Я уверен, что всё это какое-то недопонимание, — начал любимую песню Андрей. — Катя не такая. Не станет она отбирать у нас компанию.       — Здесь пластыри, — Александр поставил на диван аптечку со всем необходимым. — Наклей туда, где продолжает кровить. С этим и сам справишься, я не Флоренс Найтингейл. Гостевая комната свободна, кровать застелена. Бар в моей спальне, так что спиртным разжиться не получится. Хорошо бы ты вообще с ним завязал, а то на Киру уже смотреть невозможно.       — А при чём тут Кира?       — К сожалению, она по-прежнему тебя любит. Этого объяснения достаточно?       Андрей потерянно кивнул. Александр быстро принял душ и ушёл к себе. Спать не хотелось, и полночи он провёл на балконе, глядя на опустевшую Тверскую. Выкурил пачку сигарет и только под утро провалился в тяжёлый сон.