Фатум

      Катя сосредоточенно распечатывала копии настоящего отчёта, не замечая ничего вокруг. Теперь, когда будущее стало определённым — она расскажет акционерам правду и уйдёт из компании, — к ней вернулось самообладание, и она была намерена держаться за него до последнего. Нервы, казалось, звенели от азарта. Она чувствовала в себе готовность идти до конца. В голове было лишь сияние чистого разума, рой лишних мыслей стих; это состояние даже напоминало погружение в медитацию. Из блаженного безмыслия её вырвали Амура и Шура. Последней пришлось аккуратно дёрнуть её за рукав — тогда Катя повернулась в направлении их красноречивых кивков. Перед ней стоял ухмыляющийся Воропаев, причём в его довольной физиономии было нечто, чему она не могла найти определение. Катя на мгновение отвернулась, но потом заставила себя поприветствовать его с хорошо считываемым сарказмом:       — Здравствуйте, Александр Юрич.       — А неужели собрание ещё не началось? — не меняясь в лице, спросил Александр. Его ярко-розовая рубашка навевала ассоциации с ядовитыми тропическими лягушками.       — Вас ждут, — с расстановкой проговорила Катя. — И отчёт, — она показала ему документы.       — А что же вы? — с нескрываемой неприязнью осведомился Воропаев. — А?.. Не поверю, никогда не поверю, что столь значительное мероприятие будет происходить без вашей величественной персоны. Кто нам отчёт представит, в конце концов? — с этими словами он выудил из принтера несколько листов бумаги, разошедшихся веером в его руке. — Сам Жданов на такие подвиги не способен.       Катя аккуратно собрала бумаги и ответила:       — Я буду обязательно. И отчёт принесу.       Александр громко хмыкнул, выражая предвкушение. Они смотрели друг на друга в упор, и было ясно, что никто не хотел спасовать перед противником, что оба получали от своего упрямства странное удовлетворение. Воропаев наклонился вперёд и произнёс гораздо более расслабленно, почти интимно:       — Вы уж постарайтесь, пожалуйста. — Катя грустно улыбнулась. — А то я, знаете, прямо-таки сгораю от любопытства.       Он отдал ей листы, которые всё ещё сжимал в цепких пальцах. Она взяла их и пообещала:       — Вам понравится.       — А вы, я смотрю, очень хорошо меня изучили, — лучась снисходительным одобрением, похвалил её Воропаев.       Катя пожала плечами и покачала головой.       — Нет. Что вы. Но вы как истинный ценитель получите огромное удовольствие.       Воропаев исподлобья оглядел её с ног до головы — оценивающе, пошло, будто она была очередной девицей, раздевшейся перед ним, а она действительно чувствовала себя совершенно голой. Иногда Кате казалось, что Александр видит её насквозь, и этот момент не стал исключением. Несмотря ни на что, они уважали друг друга, потому что были равновеликими фигурами на шахматной доске, и противостояние с ним всегда держало Катю в тонусе. Она никогда не боялась Воропаева по-настоящему — возможно, потому что он всегда был с ней честен и не маскировал своё отношение наносной вежливостью. Александр вызывал у неё много эмоций, но ни одну из них нельзя было назвать страхом, хотя порой одно лишь его присутствие парализовало её душевно и физически.       — Надеюсь. Надеюсь…       Он удалился вальяжной, неспешной походкой, напоследок обернувшись. Наткнулся на Клочкову, привычно до неё докопался и не испытывал от этого ни малейшего удовольствия. Мысли его сводились к Пушкарёвой. Сама эта фамилия раздражала его до зубовного скрежета, тем более теперь, после того, как он увидел её в закладной, ставившей крест на будущем его компании.       Катя же после ухода Александра растеряла всю свою уверенность. Наверное, это было нормально: её качало туда-сюда, от одного экстремума к другому. Сияющая рожа Воропаева наводила её на размышления о том, что сегодняшний совет будет означать для него, а что — для Андрея. Амура и Шура что-то ей говорили, но она ничего не поняла. Бросила подругам несколько ничего не значащих фраз и поспешила в каморку — поняла вдруг, что забыла сделать. Достала из ящика своего стола копии опуса Малиновского и вложила их в две папки, предназначавшиеся автору плана и его исполнителю. Нет, она не отступит. Не отступит. Она повторяла про себя это решение, пока слушала голос Зорькина в телефонной трубке и завидовала тривиальности его маленькой трагедии: расставания с монструозным внедорожником. Когда они попрощались, Катя осталась один на один с неизбежным.       — Ну что, Екатерина Валерьевна… Пушкарёвы ещё не с таким справлялись. Ещё немного, и ты вытянешь себя из этого болота. Держись.       Она ощущала себя лёгкой и прямой, почти плывущей в пространстве, сосредоточенной на одной цели: пережить ближайшие часы. Освободиться от душащей её лжи, липкой и тяжёлой. От Андрея и сонма его болезненных чувств к ней, ни одно из которых не было настоящей любовью. От всех, кто ждал сейчас её отчёта. От чувства вины перед Кирой и всеми акционерами, даже Александром.              …В конференц-зале царила совершенно обычная обстановка. Клочкова разносила остывший кофе, Воропаев и Жданов обменивались едкими репликами, Павел и Маргарита призывали их к порядку, а Кира распространяла волны недовольства. Волею судьбы Кате досталось место рядом с Воропаевым, которое она и заняла, раздав всем чёрные папки.       — Ещё раз прошу: давайте проведём собрание спокойно, — обратился Жданов-старший к Андрею и Александру.       — Да, — вторила ему жена, — нам вообще нужно научиться обходиться без скандалов. Скоро мы станем одной семьёй.       — Вот именно, — кивнул Павел.       — Потом будут семейные скандалы, — с усмешкой ввернул Воропаев.       — Ну, а сейчас давайте работать. Остальные вопросы будем решать в другое время, — напирала Маргарита. — Согласны?       — Согласен, — тут же откликнулся Андрей.       — Саша?..       — Я с радостью поступлю так, как будет лучше для моей сестры.       — Тогда приступим, — почти сердито сказал Павел, и все погрузились в содержание отчёта.       Катя с грустью наблюдала за Андреем, перед которым сейчас была хорошо знакомая ему инструкция. Он держал лицо. В отличие от Романа, очевидно испуганного и напряжённого, с неверием всматривающегося в копию собственного сочинения. Он первым закрыл свою папку и переглянулся со Ждановым. Андрей инстинктивно покосился на содержимое папки отца. Милко принялся над ним подтрунивать, а Малиновский, в свою очередь, силился разглядеть, что держал в руках Урядов.       — Там баланс, — почти не разжимая зубов, выдавил Роман.       — Что, мальчики? — оторвалась от чтения Маргарита. — Что случилось?       — Нет-нет, всё хорошо, — улыбнулся Жданов, но улыбка его быстро потухла. — Всё хорошо… — повторил он уже менее уверенно.       — Там настоящий баланс, — так же сдавленно продолжил Малиновский. Проблем со зрением, в отличие от Андрея, у него не было. — Приём, баланс настоящий.       Он нервно потирал шею, окончательно теряя контроль над своими жестами, выдававшими его с головой. Андрей всё ещё держался. Павел на удивление спокойно поинтересовался:       — Откуда эти цифры?       — Это баланс, Павел Олегович, — вмешалась Катя, понимая, что Андрей вряд ли в состоянии ответить на вопрос отца.       Он вдруг вскочил и суетливо воскликнул:       — Секундочку внимания! — он принялся собирать папки со стола. — Секундочку внимания. Это техническая неполадка! Это не те документы. Это неправильный баланс. Катенька, я вас умоляю, принесите, пожалуйста, настоящий баланс, а это — это унесите.       — Андрей Палыч, никакой ошибки нет, я принесла то, что должна была принести.       Она сделала акцент на последних словах. Должна была. Только разве это она была должна? Разве это был не его долг перед своими родителями, их погибшими друзьями и всеми акционерами? Разве не на нём лежала ответственность за бессовестное враньё, разве не он обязан был рассказать правду и извиниться? Он стоял совершенно потерянный, плечи его вздымались, и на секунду они с Катей пересеклись взглядами. Она не испытала ничего, кроме разочарования. В нём и в самой себе, выбравшей путь публичной мести, отказавшейся от возможности поговорить с Павлом тет-а-тет.       — Андрюш, что такое, что случилось, что происходит? — Маргарита забрасывала его вопросами, посмеиваясь и ещё не осознавая масштаб катастрофы.       Он пытался спасти ситуацию. Голос его дрожал, привычная убеждённость в правильности своих действий исчезла. Он что-то мямлил, пока в конференц-зал не ворвалась Вика, от чьего отсутствия никто не страдал.       — Это снова я! — триумфально провозгласила она. — У меня хорошая новость: приехали официанты, и мы можем подавать обед. Или что… Все передумали?.. — догадалась Клочкова.       — Боже мой… — раздражённо пробормотала Маргарита.       — Виктория, ты как всегда вовремя, — заметила Кира.       — Да уж, сейчас не самый подходящий момент, и твоя глупость вряд ли кому-то покажется забавной, — добавил Александр.       — Я просто хотела…       — Уйди отсюда, иначе я за себя не ручаюсь, Вика! — прикрикнул на неё Андрей.       Она тут же вышла. Павел уже более грозно потребовал:       — Андрей, объясни мне, откуда такие цифры.       — Боже мой… — потрясённо произнесла Маргарита, наконец вчитавшись в отчёт. — Компания задолжала кому-то огромные деньги…       — Ты заложил «Зималетто»? — невозмутимо почёсывая подбородок, спросил Павел. Кате оставалось лишь гадать, как ему удавалось сохранять такое спокойствие.       Андрей продолжал стоять и молчать. Закрыл глаза, играя желваками, и не говорил ни слова.       — Компания заложена, а члены совета даже не знают об этом? — вернулся к расспросам Павел. Не добившись ничего от сына, он повысил голос: — Я слушаю, Андрей!..       — Позвольте мне всё объяснить вам, — вмешался Воропаев. Это прозвучало так весомо, что не позволить было невозможно. Он отложил папку с отчётом, в котором для него не было ничего нового, и продолжил: — Ну, поскольку наш директор предпочитает держать интригу и отмалчиваться. Мне просто небезразлична судьба компании и нашего общего дела, ну и, в частности, моего капитала. Так вот… Я навёл некоторые справки и выяснил, что всеми любимый Андрей Жданов заложил «Зималетто». И заложил очень сомнительной организации под названием «Никамода».       Маргарита всполошилась. Гипноз от короткого монолога Александра спал, и она переключила внимание на мужа, сидевшего с опущенной головой.       — Паш! Паш, плохо?       — Нет-нет, — подчёркнуто бодро ответил Павел.       — Лекарство… Сейчас… Дайте воды! Воды…       Воды на столе было в избытке, но Маргарита поддалась вязкой, иррациональной панике — она лучше всех знала, что эта компания значила для Павла.       — Выпей, пожалуйста…       — Пусть Андрей объяснит.       — Ну, Андрей! — обычно терпеливая Маргарита вышла из себя. — Что же ты молчишь?! Что происходит, наконец?.. Это правда? Что это за «Никамода»? Откуда она взялась? Ну, говори же!       — Та самая «Никамода», владелицей которой является наша верная помощница, наш серый кардинал. Екатерина Валерьевна Пушкарёва, — бесстрастно и жестоко объяснил Александр.       Его не трогали метания Маргариты, он игнорировал сейчас даже любимую сестру — ему не было дела до их женских истерик. Он наконец-то схватил Жданова за горло и отпускать не собирался. А Катя сидела ни жива ни мертва. Она не ожидала, что правда о её роли в этой истории вскроется именно так. Теперь ей стало ясно, что именно она не сумела прочитать в лице Воропаева — торжество победы, смешанное с горечью от потери того, что принадлежало ему по праву.       — Ты ничего не знаешь, — Андрей решился нарушить своё молчание, чтобы защитить Катю.       — Тебе давали слово? Ты ж молчал. Теперь позволь мне высказаться. Ты заврался, Андрюша. Ты врал всем подряд. Врал мне, врал Кире, — Александр впервые за последние минуты посмотрел на сестру и с радостью отметил, что она не выглядит раздавленной. — Но самое поразительное… Ты врал собственному отцу, который доверил тебе управление компанией.       — Не тебе меня судить, — процедил Андрей, не решаясь, однако, встретиться взглядом с вечным соперником.       — Ты развалил такую большую компанию за такой короткий срок, — с мрачным удовлетворением констатировал Воропаев. Потеря «Зималетто» потрясла его, но он выжимал из ситуации всё, что мог, и сейчас наслаждался видом этого побитого щенка. — Жалкий, бездарный неудачник, — он вынес свой приговор и извинился перед Ждановым-старшим: — Простите, Пал Олегыч.       Андрей сел за стол и попытался отбиться:       — Если бы ты потрудился вникнуть в… в документы…       — Во всё, во что нужно было вникнуть, я вникнул. Вот документы, — Александр постучал пальцем по своему портфелю, — отражающие ваши махинации. Зачитать?..       Кира закрыла глаза ладонью — лишь бы не видеть эту мучительную картину.       — Интересно, где ты их достал? — Андрей перешёл на крик, свой любимый инструмент общения с окружающими. — Наверное, пробрался ко мне в кабинет? Это в твоём духе! Или ты, может быть, их просто напечатал?       — Довольно, — Павел ударил по столу. — Ответь мне на один вопрос… Ты потерял компанию?       — Нет, не потерял, — негромко сказал Андрей. — Но в настоящий момент компания принадлежит Екатерине Пушкарёвой. Но это только формально! — он снова завёлся, чувствуя давление всеобщего осуждения и необходимость доказать, что он не верблюд. — Она тут же вернёт её, если…       Кира не дала ему договорить.       — Как ты мог? Андрей, как ты мог отдать нашу компанию в руки чужого человека?.. Катя… — она потрясённо вглядывалась в Пушкарёву. — Катя, что вы с ним сделали? Катя…       — Я прошу… Дело серьёзное, — остановил её Павел. — Пожалуйста, без истерик. Андрей, мы ждём твоих объяснений.       Катя прикусила губу, умирая от сострадания к Андрею, которого сама поставила в это положение. От того, что сегодня его всё равно уничтожил бы Александр, легче не становилось. Она могла быть заодно с тем, кого любила несмотря ни на что, но выбрала предательство, поддавшись эмоциям. Отныне ей предстояло жить с этим выбором. Она думала об этом, пока Андрей стоя долго и сбивчиво рассказывал их повесть с несчастливым концом.       — Я нашёл единственный выход. Мы создали «Никамоду» для того, чтобы защитить «Зималетто».       — Удачная идея, ничего не скажешь. Создать липовую компанию, позволить ей поглотить себя, и всё это с благороднейшей целью — спасти «Зималетто». Браво, браво, — не удержался от комментария Воропаев.       — Это не липовая компания. У «Никамоды» на счету есть деньги, она абсолютно законна, — парировал Андрей. — Я отдал под залог активы «Зималетто», потому что у меня не было другого выхода. В противном случае мне пришлось бы их распродать, этого я не мог позволить.       — И вместо того, чтобы распродать, ты просто отдал компанию в чужие руки. Мудро!       — Я всё, что угодно мог ожидать, только не этого, — разочарованно признал Павел.       — Папа… — беспомощно выдохнул Андрей и вновь сел за стол.       — Ты обманул меня, — упрекнул его отец. — А предыдущие… отчёты, собрания… Вы что, подделывали все документы?..       Малиновский, до сих пор занятый лишь прикладыванием прохладной бутылки с водой к лицу и шее, очнулся, чтобы выгородить лучшего друга:       — Пал Олегыч, не в этом дело… Там…       — Подождите, Роман Дмитрич, — пресёк его слабую попытку Жданов-старший. — Я хочу услышать моего сына. Я понимаю, возникли проблемы. Все могут ошибаться. Но… Как ты мог? Почему надо было всё скрывать?       — Боже мой, я ни́чего не по́нимаю, а, — досадовал Милко, шурша страницами отчёта.       — Я сама не понимаю, — поддержала его Маргарита. — Ну как можно было потерять компанию, которую две семьи создавали в течение стольких лет? И всё из-за глупой гордости и соперничества! Ой…       — Не́ужели это правда, а? — допытывался маэстро. — Не́ужели это правда? Всё, Милко умирает. Ему нужно какое-нибудь у́спокоительное. Или лучше вообще меня отсюда заберите, я не понимаю, я о́тказываюсь понимать!       — Андрей, почему она? — неожиданно спросила Кира. — Почему?..       — Она профессионал и хороший специалист. Без неё я не смог бы выплыть из долгов. И потом…       — Ответь на мой вопрос.       — Я ей доверяю.       Катя инстинктивно выпрямила спину, пытаясь избавиться от груза вины; она его предала, а он всё равно ей доверял. Она опиралась на подлокотники, ощущая тепло руки Воропаева и даже радуясь этому соседству.       — Больше, чем мне?..       Молчание Андрея было красноречивее любого ответа.       — Я понимаю, ты боялся, что узнает Саша. Но мне-то ты мог рассказать! Мы с тобой собирались пожениться, ты для меня самый близкий человек, я люблю тебя!..       — И что, ты встала бы на мою сторону? И согласилась бы сделать то, что я задумал?       — Нет, — покачала головой Кира. — Ты прав. Я бы никогда не позволила тебе совершить такую ошибку.       — Я тебя предупреждал, сестра, но ты отказывалась слушать, — не преминул попенять ей Александр. — Ему вообще плевать на нас на всех. Он всех нас променял на свою собачонку и её верного дружка Николая Зорькина. Кстати, кто он у нас там? Финансовый директор?       — Зорькин? — включился в беседу Милко. — Зорькин — это тот самый богатый же́них?.. Боже мой, значит, это и́скусственный… это по́ддельный миллионер, да?..       — А у этой парочки, куда ни глянь, всё фальшивка, — Александр был безжалостен. — И Андрюша наш такой же.       — Бедная Вика, — посочувствовал Клочковой Милко. — Она так на него рассчитывала…       — Просто не могу себе представить… Всё пропало!.. — Павел до сих пор не мог прийти в себя.       Андрей встал, неизвестно в какой раз за совещание.       — Не пропало. Кате удалось взять большой кредит. На «Никамоду». В банке «Ллойд-Моррис». С этими деньгами «Зималетто» может продержаться на плаву. А это значит, что…       — А это значит, — грубо оборвал его Павел, — что мы должны ещё больше денег чужой компании.       — Простите, — Катя тоже поднялась с места. — Простите, Андрей Палыч прав. Если вы посмотрите на графики, которые в отчёте, то увидите, что положение «Зималетто» может стабилизироваться где-то через полгода.       — Интересно, — проговорила Кира. — А кто поведёт компанию к стабилизации? Может быть, вы, Катя? Или нет, правильнее сказать «Катерина Валерьевна».       — Она? — хмыкнул Воропаев.       — Ну, она же теперь у нас хозяйка.       — Хозяйка? Ну что, Катерина Валерьевна, — задумчиво проговорил Александр. — Мы вас слушаем. Что же мы должны сделать, чтоб вы вернули нам компанию? Или вы намерены нас разорить?       Он смотрел на неё снизу вверх, решительно не понимая, как ей удалось получить такую власть над Ждановым. Страшная женщина. И совсем не в том смысле, в каком обычно употребляют это определение.       — Ни в коем случае. Я просто хотела, чтобы вы понимали, как обстоят дела на самом деле. Я не собираюсь присваивать компанию. Адвокаты могут в любой момент приостановить дело «Никамоды» против «Зималетто». В папках вы найдёте отчёты о деятельности «Никамоды» и доверенность на имя Жданова. «Никамода» ваша, и весь капитал принадлежит вам, так же, как и машина, которую я купила на деньги «Никамоды». Я не присвоила себе ни копейки, поэтому ухожу с чистой совестью и по собственному желанию. — Андрей перевёл на неё потрясённый взгляд. — Заявление об уходе вы тоже найдёте в папках.       — Как благородно. Значит, вы признаёте свою вину? — поинтересовался Воропаев.       — Ты, вероятно, забыл, что Катя — помощница Андрея, — напомнил ему Павел. — Виноват тот, кто отдаёт приказы.       Катю это тронуло, но она знала, что он неправ.       — Всё, что было предпринято, делалось исключительно ради того, чтобы спасти «Зималетто». «Никамода» не только не разорила компанию «Зималетто», но и приумножила её капитал. Только благодаря «Никамоде» «Зималетто» вообще осталась на плаву и в ближайшие шесть месяцев сможет выплатить все долги по кредитам. Я хочу извиниться перед всеми за всё, что было сделано при моём активном участии, и уйти. Работа в «Зималетто» не принесла мне ничего, кроме неприятностей.       — Мы принимаем ваше увольнение, — Павел поднял листок с её заявлением, и Катя направилась к выходу. — Но собрание ещё не закончено. — Она остановилась за спиной Воропаева. — Поэтому вам придётся остаться.       — Простите, Пал Олегыч, — возразила Катя. — Сейчас вы в это не поверите, но я уже отдала вашей компании всё, что могла. Я больше не могу здесь находиться.       — Нет, вы посмотрите на неё, — подала голос Кира. — Она не может.       — Кира, — мягко осадил её Павел. — Хорошо, Катерина Валерьевна. Идите.       — Спасибо, — искренне поблагодарила Катя.       Стоило ей уйти, как Андрей сорвался с места, но отец непререкаемым тоном приказал:       — Останься, Андрей. Ты от должности пока не освобождён.       — Папа, я…       — Ты! — теперь, когда посторонних больше не было, Павел взорвался. — Ты! У тебя на уме только ты и твои желания, и мы все видим, к чему это приводит! Оставь эту девочку в покое, хватит! И пусть уходит с миром.       — Пал Олегыч, вы её защищаете? — не поверила своим ушам Кира.       — А ты хочешь, чтобы я снял со своего сына ответственность за его решения? — поразился Жданов-старший. — Твоя любовь слепа, но любовь отца совсем не такая. Это Андрей отдавал распоряжения. Ему и отвечать за содеянное. Отвечать, а не бегать по кабинетам!       — Я прошу прощения, мне нужно срочно позвонить в министерство, — вклинился в его тираду Воропаев. — Я вернусь буквально через пять минут.       — Хорошо, — отпустил его Павел. Воропаев тут же вышел из конференц-зала.       — То есть ему можно? — возмутился Андрей.       — Андрюша, ты ходишь по тонкому льду, — Маргарита погрозила ему пальцем. — Не тебе сегодня качать права.       Катя тем временем торопливо убирала дорогие сердцу мелочи с полок шкафа в каморке. Услышав звук открывающейся двери, она спокойно сказала:       — Андрей, я не хочу тебя видеть.       — А меня? — вызывающе спросил Воропаев.       Катя вздрогнула и повернулась к нему.       — Вам-то что от меня нужно? — удивилась она и принялась собирать в фирменный тёмно-зелёный пакет все открытки и подарки от Андрея.       — Например, узнать, что в этом пакете, — он смерил её полным недоверия взглядом.       — Мои личные вещи.       — Так много?.. — поднял бровь Александр. — Посмотрим… — он легко вырвал из её рук одну из последних открыток. Катя беспомощно наблюдала за тем, как он читает слова Андрея — настоящего Андрея. Она всегда отличала написанное им от заготовок Романа. — Вот оно что… — без единой эмоции произнёс Воропаев, дочитав до конца. — Что ж… Это многое объясняет.       Его надменная реплика вывела её из себя. Он держал в руках то, что рвало её душу на куски, ничтожную часть пережитого ею за последние месяцы, и подытожил всё это циничным «Это многое объясняет».       — Да нет, это ни черта не объясняет, — зло усмехнулась Катя. — Хотите, как всегда, докопаться до самой сути? — она продиралась через бесчисленные плюшевые игрушки и наконец выудила из пакета скомканные копии инструкции. — Наслаждайтесь, — она вручила ему смятые листы.       — Вы уверены? — Воропаев вопросительно наклонил голову.       — Мне терять нечего. Вы всё равно не отпустите меня, не проверив этот пакет целиком.       Она упала на свой стул и спрятала лицо в ладонях. Ей действительно было всё равно, кто копался в этой истории, теперь официально ставшей частью прошлого. Александр брезгливо вчитывался в сочинение Малиновского, то и дело переводя взгляд на поникшую фигурку в углу каморки. Теперь он понимал, почему преданная как собака Пушкарёва перестала врать и скармливать им то, что было выгодно Андрею.       — Что здесь происходит?! — Жданов всё-таки ворвался в каморку и уставился на Воропаева. — Катя, что… Что он с тобой сделал? Воропаев, какого чёрта ты здесь забыл? Что ты там читаешь?! — он пригляделся к словам на смятой бумаге и побледнел.       Александр посмотрел на него как на надоедливую муху и ничего не сказал.       — То, что я прочитала некоторое время назад, — ответила за него Катя.       — Катя… — Андрей сорвал с себя очки и свирепо потёр переносицу. — Ты… Ты давно знаешь?..       — С того самого дня, когда у тебя на столе стоял розовый пакет.       — Это всё полная ерунда, Кать, это ничего не значит, я просто… Я… — его сбивало с толку присутствие Воропаева. — Саша, выйди.       — Нет, не выйду. Кто знает, какую очередную схему вы придумаете, оставшись одни.       — Хорошо, мне плевать на него, — махнул рукой Андрей. — Кать, это просто Ромка… Это его идиотское чувство юмора…       — Просто Ромка? — взвилась Катя. — Однако ты следовал этой инструкции шаг за шагом! Я… Я так надеялась, что ты прекратишь этот фарс, — её голос сорвался, — я тебе всегда верила!.. Я верила, что у тебя осталось хотя бы самоуважение, чтобы не заставлять себя… — она почувствовала, что задыхается.       Воропаев первым оказался рядом с ней и молниеносно расстегнул несколько пуговиц её наглухо застёгнутой старомодной блузки.       — Воды принеси, — приказал он Жданову, который не сдвинулся с места. — Что стоишь? — рявкнул Александр. — Воды принеси, не видишь, твоя Пушкарёва сейчас в обморок хлопнется?!       — С-сейчас… — Андрей метнулся в свой бывший кабинет, где дрожащими руками налил полный стакан воды из графина, расплескав добрую треть его содержимого.       Он в два прыжка оказался в каморке и протянул Воропаеву стакан, в руках которого была уже обмякшая Катя. Александр плеснул воды ей на лицо и похлопал по почти белым щекам. Ресницы её затрепетали, она медленно открыла глаза и поначалу испугалась близости Воропаева.       — Так, я не поняла, что здесь происходит? — раздался за спиной Жданова холодный голос Киры. — Андрей, тебя все ждут! — она заглянула за его спину, и брови её взлетели вверх. — Саша?.. А ты что здесь делаешь?       Его рука всё ещё покоилась на плече Пушкарёвой, и это выбило Киру из колеи. Теперь вокруг этой мыши прыгал не только Андрей, но и её брат?       — Это что, передаётся воздушно-капельным путём?!       — Кира, всё в порядке, — спокойно ответил Александр. Убедившись, что Пушкарёва способна удерживать собственную голову, он убрал ладонь с её плеча. — Мы сейчас придём.       — Надеюсь, — фыркнула Кира, развернулась на каблуках и удалилась.       — Андрей, вернись в конференц-зал, — попросила его Катя. — Пожалей своего отца.       — А меня кто пожалеет, а?! Я лишился всего, а теперь ещё и тебя! Кать, да мне наплевать на компанию, на то, кто там меня ждёт, мне важна только ты!       — Нет. Тебе не наплевать на компанию. А я… — Катя сделала несколько глотков воды. — Я не хочу тебя видеть. Не хочу слушать твои оправдания. Прекратим всё сейчас, не опускаясь до очередного плинтуса.       — Кать… — умоляюще прошептал Андрей.       — АНДРЕЙ, ИДИ В КОНФЕРЕНЦ-ЗАЛ! — что есть мочи заорала Катя.       Он вздрогнул, отшатнулся и, не говоря ни слова, ушёл.       — Надеюсь, вы насладились зрелищем, — безжизненно произнесла Катя.       Воропаев молчал. Она сгребла всё своё барахло в проклятый пакет, кое-как надела пальто и шарф и направилась к выходу из каморки. Александр преградил ей путь.       — Что ещё? — устало осведомилась она.       — Пакет оставьте. Кире необходимо это увидеть, иначе она просто не поверит в то, что Андрей способен на такое.       Катя подчинилась. Никакие решения принимать не хотелось. Пусть кто-то делает это за неё, даже если они неверные. Воропаев хочет, чтобы его сестра всё знала? Ему виднее.       — Всё?       — Нет. Я провожу вас до своего автомобиля. Водитель отвезёт вас ко мне домой.       — Зачем?       — Мне необходимо с вами поговорить, — деловым тоном пояснил Александр. — У нас есть общие интересы. А вы, думаю, сейчас не горите желанием беседовать с родителями.       Катя развела руками — возразить было нечего.       — Хорошо.       Они окольными путями выбрались из президентского кабинета, избежав столкновения с женсоветом. На подземном паркинге Воропаев отдал необходимые распоряжения устрашающего вида водителю и помог Кате забраться в его внедорожник.       — И не сбегайте, Катерина Валерьевна. Я не представляю для вас опасности.       Катя вяло кивнула. Глядя вслед удаляющемуся автомобилю, Александр невесело ухмыльнулся.