Особенный

      На кровати что-то зашуршало.       Инстинктивно Северус распахнул глаза, рукой нащупал палочку под подушкой. Напряг слух, прислушиваясь к возможной угрозе. Но в доме по-прежнему было тихо. Никакой опасности, никаких причин для такого резкого пробуждения. Казалось, что всё было в порядке.       Полусонный он прислушивался к возможному шуму ещё мгновение, а затем закрыл глаза.       Кровать снова завибрировала, и Снейп перевернулся на другой бок, ища в темноте Гермиону. Она завернулась в одеяло и металась по постели с искажённым — словно от призрачной агонии — лицом.       Нахмурившись и не совсем понимания, что происходит, Северус засунул руки под одеяло и откинул льняной кокон в сторону в попытке её освободить.       Её губы активно двигались, она с душераздирающим криком выдыхала неразборчивые слова. Это было похоже на мольбу. Гермиона резко повернулась, отчего кровать снова заскрипела.       Кошмар, догадался Северус и развернул одеяло. Нежно и неуверенно он протянул руку, дабы её утешить.       — Гермиона, любимая.       Она резко распахнула глаза, в которых застыло неузнаваемое выражение, — сон затуманил её зрение. Страх, плескавшийся там, полностью соответствовал выражению её лица.       — Тише-тише, это всего лишь сон, — он аккуратно убрал волосы с её лица. Не раз Снейп сам просыпался от кошмаров, не имея ни малейшего представления о том, где он находится и что происходит.       Грейнджер моргнула раз. Два.       — Северус? — ахнула она, будто произошло что-то ужасное.       — Тебе приснился плохой сон, и я тебя разбудил, — объяснил Северус. По её лицу было понятно, что она до сих пор лавировала между сном и реальностью.       С её губ сорвался очередной жалобный писк, и Снейп притянул её к своей груди, внутренне благодаря за то, что она ему не сопротивлялась. Гермиона крепко прижалась к его телу.       — Что бы это ни было, оно уже кончилось. Я с тобой, — тяжело дышал ей в волосы он.       Они лежали в полнейшей темноте. Северус поглаживал её спину до тех пор, пока не почувствовал, как она расслабилась. Перекатившись назад, он снова её приобнял.       Гермиона, издав довольный звук, положила голову ему на грудь.       Ничего не говоря, он продолжал её гладить. А потом, обвив его талию, девушка снова провалилась в сон.       К сожалению, его мозг проснулся настолько, что какое-то время Северус точно не сможет последовать за ней. Он накинул одеяло ей на спину.       Внутри, где-то глубоко в груди, до сих пор ощущалась небольшая боль. События прошедшего дня выдались слишком тяжёлыми эмоционально и физически. Потеря ниточки, последней крупицы связи его с прошлым, поразила его словно гром средь ясного неба. И пусть то время, что он провёл возле могилы Лили, помогло, внутри всё равно ощущалась тупая боль от такой потери.       Гермиона, что-то пробормотав, устроилась поудобнее и закинула свою ногу на его.       Это действие пробудило в нём некоторые мысли, которые также посетили его и на кладбище, когда Северус не в силах был их озвучить. Он не знал, хватит ли у него смелости сказать об этом Гермионе, но это открытие прочно засело в его голове.       Никогда в жизни он не испытывал к Лили того, что чувствовал по отношению к Грейнджер.       Теперь Снейп это понял, понял то, что раньше игнорировал годами, а сейчас был вынужден столкнуться лицом к лицу. Нет, не то чтобы он это игнорировал, просто не хотел признавать. То, что он испытывал к Лили, нельзя было назвать любовью, это была одержимость. И Северус упрямо не хотел верить в то, что, будь Лили жива, между ними никогда ничего бы не произошло. Ведь она не чувствовала к нему ровным счётом ничего. Его любовь, его обожание — всё безответно.       Но теперь ему пришлось отложить своё прошлое в сторону. Это было больно, больнее, чем он ожидал, но Северус понимал, что это попросту потому, что менялось что-то привычное в его жизни. Снейп не то чтобы любил Лили, он почитал её как единственного хорошего человека в мире, как единственный свет в бесконечной тьме своей жизни. Но теперь это не имело больше смысла, а… имело ли когда-нибудь вообще?       Их любовь с Гермионой была открытой и взаимной, подобно солнцу на фоне мерцающего света свечи Лили. С Грейнджер ему не нужно было фантазировать, мечтать о взаимности: она ясно давала понять, что испытывала к нему, — без стыда. Без необходимости прятаться от своих друзей или же притворяться при нём, показывать себя другим человеком.       Глубоко вздохнув, Северус провёл рукой по лицу. Пытался смириться с этим потрясением. Задерживаться на этих эмоциях и дальше — значит позволить своей воображаемой потере лишить себя того, что ждало его впереди.       Его взгляд скользнул по спящей волшебнице у него на груди.       Воспоминание о её изменившемся патронусе вызвал в нём тихое фырканье. И если до этого Снейп ещё и мог хоть как-то сомневаться в искренности её чувств, то теперь точно нет. Девушка смотрела на него с таким неприкрытым уважением, с такой нежностью, она искренне верила: Северус защитит её от любого страха. Её воспоминания и мысли о нём были такими сильными, что это творило что-то невообразимое.       Кто-нибудь когда-нибудь доверял ему так же сильно, как она? По-настоящему, не из-за чувства долга или нужды. Северус не мог вспомнить такого человека. И он знал, что никто никогда не любил его так, как Гермиона. Сама его душа увидела это и связала себя с ней.       Тепло её присутствия начало окутывать его разум сонной пеленой. Северус подался вперёд и чмокнул Грейнджер в лоб, Грейнджер, которая не переставала его удивлять до сих пор.       — Спокойной ночи, любимая, — прошептал он, рукой пробежавшись по её спине, и откинулся обратно на подушку. Закрыл глаза и позволил её тихому сопению и ощущению тепла перенести его в царство Морфея.

***

      Готовя утренний кофе, Северус услышал шум камина в гостиной. Прищурившись, он схватил волшебную палочку и завернул за угол. Они не ждали никаких гостей, особенно с утра пораньше, да и к ним без приглашения никто никогда не совался.       В их библиотеке с толстой книгой подмышкой стоял Сангвини и в руках держал металлическую чашу.       — Доброе утро, мастер Снейп. Знаю, что рано, но чем скорее мы начнём разгадывать это пророчество, тем быстрее узнаем то, против чего мы пойдём, — его взгляд скользнул по Северусу, который стоял перед ним в одних боксерах. — Прости за такое вторжение, я думал, вы уже давно встали.       Северус, вздохнув, покачал головой:       — Да, всё верно, проснулись давно, но только сейчас начали приводить себя в порядок. Пожалуйста, присаживайся и дай мне несколько минут, чтобы одеться.       — Да, конечно, — кивнул Сангвини, ставя чашу на край столика. Голубой водоворот Снейп узнал сразу: Омут памяти.       — Мы быстро. Надеюсь, ты будешь не против, если мы разделим наш разговор за завтраком.       — Конечно нет, — снова кивнул вампир, взяв в руки книгу.       Северус вышел из гостиной и поднялся наверх. Гермиона как раз держала путь вниз в одной из его рубашек и своих спальных шортах.       — Сангвини здесь. Нам лучше переодеться, — заявил он, останавливая её спуск и избавляя от лишнего смущения перед гостем.       Грейнджер зевнула и сразу стушевалась:       — Почему так рано?       Направляясь в спальню, она шла на шаг впереди него.       — Вчера был слишком насыщенный день, — выдохнул Снейп. — Нужно многое обсудить. Анадора как раз дала нам пищу для размышлений.       — Ты ведь приготовишь завтрак, или его сегодня сделаю я? — спросила Гермиона, переодеваясь.       — Я сам, как только оденусь. Сангвини составит нам компанию за столом.       — Хорошо, — улыбнулась она.       Обдумывая произошедшее накануне, Снейп поджал губы. Была одна вещь, которую Гермионе лучше не знать и не видеть. Он пообещал себе, что, пока у него не будет прямых доказательств того, что её родители живы, он ничего ей об этом не скажет. И лучше расставить все точки прямо сейчас.       — Гермиона.       Она повернулась к нему, натягивая его рубашку обратно поверх бюстгальтера.       — А?       — Когда мы будем просматривать воспоминания в Омуте памяти, будет один момент, который тебе пока знать не нужно. Я утаю только ту часть информации, которую пока вынужден скрывать, — ответил Северус, поворачиваясь и делая пару шагов ей навстречу.       — Мне это не очень нравится, но я верю, что там не будет ничего сверхважного. Никаких секретов, помнишь? — она сократила расстояние меж ними, положила руки ему на грудь и посмотрела в глаза.       Он кивнул:       — Больше никаких секретов, — повторил Снейп.       — Люблю тебя, — она произнесла эти слова с такой искренней улыбкой, что у него на мгновение перехватило дыхание. И этой паузы оказалось достаточно, чтобы она, застав его врасплох, нежно прижалась губами к его губам. Это был простой, обычный поцелуй, но даже от него где-то глубоко внутри всё согревалось.       — Знаю, — улыбнулся он, глядя на неё сверху вниз. — Я тоже тебя люблю.       Гермиона, вытянув руки над головой, сладко зевнула.       — Мне нужна чашечка кофе.       — Полностью разделяю твоё желание. Пойдём, позавтракаем и заодно развлечём нашего гостя, — Северус пошёл впереди, чтобы сразу свернуть на кухню и приготовить завтрак. Гермиона спускалась вслед за ним, и он надеялся, что их разговор никак её не расстроит и не отбросит на несколько шагов назад в её пути к исцелению. Поскольку на горизонте маячил суд над её бывшим мужем, ему не хотелось, чтобы Гермиона сейчас нашла лишний повод для переживаний.       Сангвини присоединился к ним за кухонный стол. Было необычно сидеть с утра пораньше втроём, поскольку это время было только её и Северуса. Но вампир уже успел несколько раз извиниться за своё вторжение.       В отличие от них, Сангвини не нуждался в отдыхе, потому провёл всю ночь в архивах Совета. Когда он описывал обширную коллекцию книг, которой обладал Совет, Северус краем глаза видел, как Гермиона чуть ли не хваталась за сердце от желания отправиться туда и просмотреть многочисленные тома. Не то чтобы Снейп раньше чувствовал себя безопасно в библиотеках вампиров, но сейчас точно нет.       Книга, которую стащил (позаимствовал) Сангвини, была посвящена интерпретации видений. Вероятно, она окажется для них весьма полезной, поскольку Северус ни капли не владел магией провидца, да и Гермиона, которая всю жизнь избегала каких-либо гаданий и прорицаний, вряд ли имела склонность к этому роду вещей.       А вот Омут памяти вампир взял честно, с разрешения Совета. Он им поможет подробно разобрать детали вчерашнего разговора. Северус, признаться, не задумывался над тем, в каком формате пройдёт их встреча, и теперь был благодарен Сангвини за его предусмотрительность. Он даже принёс с собой свой обед, с улыбкой похлопывая по надгрудному карману своей мантии.       Как только с завтраком было покончено, они на стол гостиной поставили Омут памяти. Северус внимательно следил за Гермионой, пытаясь понять, насколько комфортно ей было слушать то, о чём они говорили в камере Азкабана. Девушка, к его радости, казалась уж чересчур любопытной к происходящему и ни капли не обеспокоенной. Быть может, ввиду того, что она увидит Анадору лишь в воспоминаниях, ей будет легче с этим справиться. Снейп сделал мысленную пометку спросить Гермиону об этом чуть позже.       — Северус, хочу извиниться за её поведение, которое затронуло и тебя, и мистера Поттера. Анадора очень высокомерна и считает, что каким-то образом до сих пор стоит выше меня. Она отказывалась в это верить, пока я не сказал ей о том, что я был единственным в той камере, кто мог как-то повлиять на её дальнейшую судьбу, — спокойно высказался Сангвини.       Склонив голову набок, он внимательно рассматривал присутствующих и переосмысливал то, что вчера произошло.       — Когда ты это сказал?       Сангвини самодовольно ухмыльнулся:       — Это было сказано между строк в моих выражениях, а ещё при помощи телепатии. Вот почему она испугалась в какой-то момент и притихла.       — Понял, — кивнул Снейп. — Теперь мне стало более понятны её перемены в настроении.       Вампир извлёк свои воспоминания, которые толстой серебряной нитью упали в Омут памяти. Северус подвинулся ближе к Гермионе, уступая Сангвини своё место.       — Сейчас надо смотреть внимательно, следить за каждым словом и действием. Полагаю, Мария дала нам гораздо больше, чем она думает, — предположил Сангвини, устраиваясь в кресле.       Гермиона, до этого молча наблюдая за происходящим, наконец заговорила:       — Откуда вы знаете, что всё, сказанное ею, не ложь?       — Мисс Грейнджер, мы не знаем наверняка, поэтому сегодня все здесь и собрались, — ответил вампир, опередив Снейпа.       После нескольких минут приготовлений и установки дополнительных защитных чар на дом, чтобы их никто не смог побеспокоить, они втроём погрузились в воспоминания Сангвини.       Северус был благодарен ему за то, что он предусмотрительно не стал включать в свой показ сцену беседы с Уизли. Тот их разговор не предназначался для ушей Гермионы, по крайней мере, пока. Однако у него были и другие заботы, поскольку сейчас он жил ощущениями вампира. Всё вокруг было в разы ярче, громче и насыщеннее. Во всех смыслах.       Они сидели в камере — лицом к Анадоре, пока та пыталась добиться от Сангвини милосердия.       — Что она имела в виду, говоря, что Северус понятия не имеет, какая судьба её ожидает? — спросила Грейнджер.       — Поскольку Мария, Дарси и Мариэтта привлекли наше внимание и вызвали гнев Совета, она заплатит за грехи всех троих. То, что её ждёт, жестоко. За гранью воображения, — вздохнул Сангвини, потирая нос. — Её ждут вечные муки. Она будет, как бы так сказать, конвертирована в валюту, в особый тип валюты, где её мучения и боль никогда не закончатся. Она всегда будет в этом вариться. Её душа будет продана, передана из рук в руки — за некоторую плату.       — Вампиры используют души в качестве валюты? — переспросил Снейп, не осведомлённый особым аспектом подпольного общества. С другой стороны, он сделал всё возможное, чтобы больше никогда не быть втянутым во что-то подобное. Он извлёк урок из того, во что успел вляпаться во времена Тёмного Лорда.       Сангвини кивнул:       — Это старая практика и вид наказаний, приберегаемый для тех, кто больше всех этого заслуживает. Выставлять Совет Девяти в дурном свете — уже достаточное для этого преступление.       — Значит, они отделят её душу от тела и будут использовать в качестве валюты? — с беспокойством в голосе поинтересовалась Гермиона, глядя на неподвижную фигуру Марии Анадоры в воспоминаниях.       — Она будет находиться в чём-то, похожем на клетку Тенебриса, у которой есть разум и некоторые права. Это будет сделано для того, чтобы мучить её до самого конца, без отсрочки приговора.       — Но это же варварство! — поморщилась девушка.       — А я не говорил, что это не так. Старые способы — самые жестокие, — пробормотал вампир. Он взмахнул рукой, и воспоминание вернулось к действию.       Северус наблюдал за молчаливой беседой Сангвини и Марии, а затем услышал громкие угрозы, которые ей озвучил вампир одним лишь взглядом:       Это я его сюда привёл, чтобы он смог выслушать твоё прошение. Без меня твои крики и мольбы останутся неуслышанными. Продолжай и дальше унижать меня, потерянная. Я их сразу отсюда выведу, а ты будешь передана Совету, обмотанная как подарок алым бантиком.       Северусу пришлось признать, что слышать такой тон от кроткого вампира было нелишним напоминанием того, что Сангвини сам выбрал быть таким, каким он являлся. Что у него были более важные планы на жизнь, чем стать жестоким и озлобленным существом, как другие, с которыми ему приходилось когда-либо сталкиваться. И пусть Снейп не пытался обобщить весь их род, но большинство вампиров были либо надменными, либо жестокими, а иногда — и теми, и другими.       — Что вы имели в виду, Сангвини, когда сказали, что ваш контракт оформлен на бумаге, а не через души? — спросила Гермиона, рассматривая камеру Азкабана. Казалось, её совсем не беспокоили угрозы, исходящие от Сангвини.       Вампир усмехнулся:       — Если я решу разорвать договор с Советом, моя душа не пострадает. Мне придётся заплатить кровью или же деньгами. Контракт, на который подписалась Мариэтта, был заключён на душе. Её и вашей, если быть точнее.       Гермиона вмиг нахмурилась, и Северус поймал себя на том, что сейчас она уж очень походила на него.       — То есть ваша сделка, чтобы стать нашим посланником, могла обязать вас поставить на кон свою душу?       — Если бы ко мне не испытывали определённого уважения со стороны Совета до моего ухода из их рядов. Не все смотрят свысока на тех, кто выбирает жизнь среди смертных, — Сангвини откашлялся.       Северус хотел спросить его об этом раньше, но совсем забыл о том времени, что Сангвини провёл в Совете Девяти. Он никогда бы не подумал, что он был частью чего-то подобного. Всё, что Снейп знал о Совете на данный момент, — это тёмные дела, интриги, борьба за трон и кровопролития. Сангвини вёл себя таким образом, что было трудно представить его, варящимся в этом безумии. Тем не менее, вампир делал всё возможное, чтобы держаться в тени ото всех: отсюда и вывод, что он насильно был вовлечён в происходящее и потому решил бежать оттуда как можно дальше. Так же, как Северус избегал всего, что имело хоть какое-то отношение к его времени среди Пожирателей смерти.       Воспоминание потекло дальше. Мария вела себя самонадеянно, так, словно до сих пор имела над ними какую-то силу и власть. Северусу очень хотелось стереть с её лица ухмылку, даже сейчас. В ней не было никакого раскаяния за содеянное, никакой печали и сожаления. На самом деле, Анадора, похоже, гордилась тем хаосом, который посеяла.       Гермиона, как и Снейп, так же нервно отреагировала на её рассказ той части, где Мария предпочла бы оказаться в статусе рабыни. Её лицо побледнело, она посмотрела на него широко раскрытыми от ужаса и замешательства глазами.       Хорошо, что Гермиона понимала, кто такой раб… мысленно прокомментировал Северус.       — Зачем ей это нужно? Ну, быть валютой ужасно, но отказаться от себя… от всего, — Гермиона прикрыла лицо рукой.       — Совет — это всё, что она когда-либо знала. Её отчаянное желание вернуться туда в абсолютно любом качестве убеждает меня, что если бы вы действительно её хотели наказать, то позволили бы ей гнить остаток своих дней в Азкабане. Как можно дальше от Совета, — в голосе вампира слышался садистский шёпот. И Снейп это уловил. У него были свои причины для недовольства, поскольку он был втянут во всё это не по своей воле. Те, кто причинил наибольший ущерб, уже были мертвы. Северус не мог винить Сангвини за то, что тот хотел немного отомстить той, которая осталась в живых.       Грейнджер покачала головой:       — Я считаю, это милосердие — оставить её в Азкабане после всего, что произошло.       — Для вас, мисс Грейнджер, — мягко отозвался вампир, — но для неё это будет самым настоящим адом.       — У каждого из нас есть свой личный ад, — выдохнул Северус. Его ад заключался в том, что он прожил две жизни на острие клинка, никогда не зная, доживёт ли он до следующего дня.       — Согласна, — мрачно ответила Гермиона.       Воспоминание продолжилось печальной историей Марии о том, как она оказалась в лапах Совета. Это пробудило в нём толику жалости, ведь тогда Анадора была ещё совсем ребёнком. В глубине души ему захотелось прикончить Дарси во второй раз, для пущей убедительности. Те, кто охотился на детей, заслуживали особого, крайне тяжёлого наказания.       Мария рассказывала о встрече с ними, о слежке за Гермионой, о разработанном плане по разрушению их жизней. Северус пожалел, что не понял, не почувствовал этого раньше. Если бы он знал, что против него ведётся такая игра, то был бы в разы бдительнее. И, возможно, Анадора рано или поздно попалась бы. Но он расслабился, ведь войны больше не было. Ему приходилось защищаться лишь от пристального внимания общественности и презрения окружающего мира.       На нём стало негативно сказываться столь долгое пребывание в Омуте памяти. Когда Мария упомянула о союзнике, которого они могли найти, Снейп глянул на своего спутника-вампира.       — Предлагаю сделать перерыв. Возможно, вам удастся обсудить, кто же такой Кровавый маркиз, пока я пытаюсь привести своё самочувствие в порядок, — высказался Снейп, потирая голову. Давление пока ещё не было столь сильным, но он знал, что слишком долгое пребывание в Омуте памяти может привести к тому, что он проведёт остаток дня в постели.       Сангвини кивнул, и по его взмаху руки они вернулись на кухню. Казалось, прошло не так много времени, но разум Северуса до сих пор не мог отойти от увиденного и пережитого накануне утром. Пытаясь как следует проморгаться, он ущипнул себя за переносицу, дабы хоть немного ослабить давление.       — Кровавый маркиз? — заинтересованно переспросила Гермиона. — Подозреваю, что на его руках было немало крови.       Сангвини, казалось, побледнел ещё больше.       — Данте был или, наверное, до сих пор остаётся убийцей своих сородичей.       — Он убивал вампиров? — спросила она, потирая глаза.       Северус понял, что им двоим нужно принять что-то, чтобы убрать напряжение в глазах. Он встал и направился на кухню, слушая, как Сангвини начал свой рассказ.       — Он охотился за ними ради забавы. По крайней мере, так поговаривают. В книге, которую я успел изучить, описана совсем другая история. Он мстил за свою убитую жену, — он говорил об этом так, словно рассказывал о каком-то призраке, который его преследовал. В этих словах слышался страх, и Снейпа беспокоила перспектива того, что они рассматривали возможного союзника, который настолько пугал Сангвини. Сангвини не был могущественным вампиром, но и слабаком его назвать было нельзя.       — Смерть его жены, которая была с ним связана душой, — вспомнил Снейп.       Гермиона пискнула и резко выпрямилась.       — Его жена была ему родственной душой? И её убили?       — Да, мы ещё не добрались до этого в Омуте памяти, — с грустью отозвался Сангвини. — И прежде чем мы это сделаем, думаю, будет разумно пройтись по кое-каким другим местам. У вас должно быть представление о том, с чем вы можете столкнуться во время встречи с Советом.       Северус согласился с ним. Достал два зелья от головной боли, налил себе ещё одну чашечку кофе и отнёс пузырьки в гостиную. Предложив один Гермионе, другой залпом осушил сам. По задней стенке горла пробежался несильный холодок, и он с облегчением вздохнул.       Гермиона одарила его благодарной улыбкой, на что Снейп протянул к ней руку и в знак согласия молча сжал её ладонь.       Сангвини потянулся за толстым томом, который отложил на стул рядом с собой. Вытащил пергамент, похожий на рукописные заметки. Он не шутил, когда сказал, что провёл всю ночь за исследованиями.       — В Совете девять мест. Отсюда и название, — начал объяснять вампир. Показывая им свои заметки, он перечислял основные черты тех, кто занимал то или иное место и почему. — Лидером является вампир, известный как Старший. Его зовут Айвен Аулус, истинное его имя потерялось во времени. Он — старейший, родом из… трёхтысячного года до нашей эры, плюс-минус сто лет, — рассказывал Сангвини. — Он был известен тем, что был холоден и жесток, не шёл в ногу со временем, наблюдал за взлётами и падениями многих цивилизаций со стороны. Я бы ему не особо понравился. Или кто-то вроде меня. Думает, что я ниже всех их вместе взятых из-за сожительства со смертными, — он пожал плечами и вздохнул.       — Значит, он нам не союзник, — вмешался Северус, просматривая заметки.       Сангвини скорчил такую гримасу, словно только что съел что-то противное.       — Ни разу. Он скорее убьёт тебя, чем согласится на сделку.       — Принято к сведению, — ухмыльнулся Снейп.       — Родитель Дарси находится по правую руку от Старшего. Она — вампир-ребёнок, обращённая задолго до того, как появились правила, запрещающие это. Телосложение примерно как у двенадцатилетней девочки, но говорят, что её обратили еще в тысячелетнем году до нашей эры. С её безжалостностью, отсутствием заботы и жестокостью трудно соперничать. Особенно учитывая тот факт, что она использовала драконью оспу в качестве теста. Легкомысленно с её стороны, — Сангвини скривился в отвращении, обнажив свои клыки.       Ребёнок-вампир обратил Дарси и подарил ему ребёнка в качестве домашнего животного… Чем больше он слышал, тем больше ему не нравилась идея находиться в одной комнате с этими существами.       — Это ужасно, — выдохнула Гермиона, качая головой. — Использовать оспу… Сколько других погибло от её руки?       — Бесчисленное количество, но ей было всё равно. Она проверяла решимость своего сына и его силу, — пробормотал Сангвини.       Вампир продолжал описывать каждого по очереди, но они не вызывали в Северусе никакого интереса. Они казались не такими опасными, как первые два. Ребёнок-вампир и Старший вампир — опасные враги. С такими Снейп не был готов бороться. Чтобы выйти из этой авантюры невредимыми, им понадобится нечто большее, чем хитрость и уловки, которые они использовали против Дарси.       И снова вспомнился этот Данте. Северус слушал, как его товарищ пересказывал Гермионе то, что уже обсуждалось вчера. Родитель вампира заставил его убить свою родственную душу, и это побудило мужчину охотиться на свою собственную. Это было описано как неопровержимое преступление, Данте был готов утопить в крови своих близких. Чтобы отомстить.       Северус не горел желанием думать об этом, но он мог представить, что сделал бы то же самое, если б кто-то заставил его причинить вред Гермионе. Дрожа от этой мысли, он слушал дальше.       Сангвини углубился в подробности, объяснив, как такой убийца мог обладать властью. Казалось, Совет настолько его боялся, что дал ему место, чтобы не рисковать собственными шеями. У его отца тоже было место в Совете, и они поставили их рядом в надежде, что один в конечном итоге убьёт другого. Но все надежды обернулись не в их пользу, поскольку Кровавый маркиз занял место своего отца по праву завоевания и посадил на это место своего сына.       — Но он, возможно, захочет нам помочь. Если Мария не соврала, — сказал вампир. — Она вернулась к нему.       Гермиона посмотрела на него, затем на Северуса. На её лице читалось замешательство.       — Как?       Снейп пожал плечами и указал на Омут:       — Не уверен, как это работает, но так нам сказала Анадора.       — Возможно, я смогу объяснить, — Сангвини опёрся локтями на стол. — Её душа возродилась, благодаря судьбе и случайности они нашли друг друга и воссоединились. Вот почему он будет бороться с любой попыткой разлучить вас двоих.       — Как и я, — внезапно Северус почувствовал себя защитником. Мысль о том, что кто-то может попытаться разделить их, заставила его желудок сделать сальто.       Сангвини, сидящий напротив него, кивнул и понимающе ухмыльнулся:       — В этом я не сомневаюсь. Его невеста, вероятно, тоже поддержит вас. У неё будут свои мотивы помочь, учитывая то, что Дарси и Мариэтта сделали с вами, Гермиона.       — Что вы имеете в виду?       Северус приподнял бровь, не понимая, что именно её смутило. Очевидно, Сангвини знал достаточно о них двоих, чтобы быть их посланником, а теперь и весь мир был в курсе, что бывший муж Грейнджер убил собственного ребёнка.       — У лорда Делакрукс и леди Делакрукс в этом столетии появился сын. Дампир — первый, кто занял место в Совете за последние почти пятьсот лет. Дампир Джейс занимает место, на которое претендовал его отец, — Сангвини замолчал, обдумывая следующие слова. — Но леди Делакрукс родила этого ребёнка при трудных обстоятельствах, и ни одному из них не было суждено выжить. На её жизнь было совершено несколько покушений. Но леди осталась жива. Её сердце бьётся, она причислена к живым. Жестокость нашего рода её не коснулась, и, поверьте, она испытает сочувствие к матери, которая своего ребёнка потеряла.       Гермиона закрыла глаза. Теперь она поняла, почему Сангвини уделил время для истории об этой женщине: чтобы рассказать о том, что случилось с её сыном. Северус потянулся к её руке и пальцами обхватил её ладонь, молча предлагая свою поддержку.       Она на мгновение замолчала, а через секунду снова посмотрела на вампира:       — Не хочу использовать на ком-то этот трюк с историей, не хочу, чтобы меня жалели.       — У меня и в мыслях не было. Однако это может помочь вам привлечь могущественного союзника, того, кто может яростно выступить от вашего имени, — серьёзно сказал Сангвини.       Гермиона откашлялась:       — Итак, то есть вы хотите, чтобы мы поговорили с этим Делакруксом в надежде, что он предложит свою помощь в борьбе против Совета? Это всё, чего я хочу.       — Да. В зависимости от того, как всё это обернётся, они могут даже помочь и пометить вас как, как бы это сказать, неприкасаемых, запретный плод. Те, кому никто не может причинить вред. Это относится к тем, кто находится под властью Совета, — осторожно произнёс Сангвини, нервно подёргивая руками. Как и Северус, вампир внимательно наблюдал за эмоциональным состоянием Грейнджер. Правда, Снейп мог предположить, что Сангвини больше боялся её гнева, чем чего-то другого.       — Что означает, что только такие, как вы, могут нас обидеть, — задумчиво произнесла она.       От Северуса не скрылась секундная вспышка боли на лице Сангвини, прежде чем тот отвёл взгляд в сторону.       — Таких, как я, мало волнуют смертные, к которым мы не привязаны.       — Я не хотела вас обидеть, — ахнула Гермиона, протягивая через стол руку. — Я только имела в виду…       — Я не обиделся, — махнул рукой вампир и посмотрел на металлическую чашу. — Думаю, нам пора перейти к пророчеству и начать его интерпретацию. Многое я смогу понять, но не всё. Потребуется время.       — Она знала пророчество? — с любопытством спросила Грейнджер, переведя взгляд на чашу.       Вампир закрыл массивный том, отодвинул его в сторону и придвинул ближе к себе Омут памяти.       — Видимо, да. Я сделал всё возможное, чтобы найти его копию, но всё, что мы имеем, — только цитирование. Так что будем надеяться, что Анадора нас не обманула.       — Что в нём было сказано?       Северус ощущал тяжесть её взгляда. Он понял, что ей хотелось бы услышать это до того, как в воспоминаниях появится Сангвини. Хотя бы для того, чтобы быть более подготовленной. И Снейп пошёл бы ей навстречу в любой другой раз, когда у них было бы чуть больше свободного времени. Но не сейчас.       — Давайте приступим, и ты сможешь услышать всё сама.