Особенный

      Наконец-то.       Наконец, всё получилось.       Всё, что она так старательно делала, было сделано лишь для того, чтобы добраться до этой точки.       Да, на пути то и дело возникали препятствия, но важна ведь не дорога, а пункт назначения.       Подчинить их оказалось самой простой частью плана.       Почти самой простой — старик хоть и сопротивлялся, но был не в лучшей боевой форме.       Мариэтта терпеливо ждала, пока они придут в сознание: эти несколько мгновений и рядом не стояли с десятью прошедшими годами.       Она взглянула на песочные часы, вытатуированные на запястье.       Фиолетовый песок неумолимо падал вниз. Дно уже было почти заполнено, а наверху оставалось не так много песчинок. Но ей хватит.       Времени ещё хватало.       — Мари, я приехала, как только смогла. Кормаку потребовалось чуть больше запланированного времени, чтобы тайком вывезти меня оттуда, — нарушила приятную тишину Мария Анадора.       Мариэтта прищурилась:       — Как можешь видеть, мне уже вряд ли понадобится твоя помощь. Я так в тебе разочарована…       — Эй, ну хватит, — Мария скрестила руки на груди и нахмурилась. — Ситуация немного вышла из-под контроля. Я не думала, что они так быстро помирятся.       Мариэтта поднялась с места; ноздри её расширились, она уловила запах, исходящий от Марии.       Сердце забилось быстрее.       — Начнём с того, что она вообще не должна была мириться с ним! Она уже должна быть мертва! Два года как мертва!       Рета была в ярости.       Она не должна была возвращаться в эту страну, никогда, и тем более не должна пачкать свои руки.       Верно говорила старая пословица:       Если хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам.       — Я… Мари… да ладно тебе, не злись. Это я, Мария, твоя лучшая подруга, — она активно зажестикулировала.       Мариэтта могла сказать, что была уже на грани.       И у неё были для этого все основания. Она знала цену поражения больше, чем кто-либо другой.       — Лучшие друзья не идут вразрез намеченному плану, — беспечно усмехнулась она, — лучшие друзья не играют в семейную жизнь, пока один из них занят налаживанием полезных связей.       — Я увлеклась. Я… просто тебя не было рядом, — пыталась оправдать своё поведение Анадора.       Рета приблизилась к ней, клыки опасно показались из-под верхней губы.       — Да, меня не было. Я находилась дома, занималась нашими делами, тренировалась, занималась исследованиями и работала на Совет. Унижалась и поддерживала хороший имидж, когда мой напарник в это время меня подводил.       Мариэтта должна была наслаждаться тем, что ей подарили, но вместо этого пыталась сделать так, чтобы не потерять благосклонности перед Советом.       Мария, похоже, вообще не понимала, что чуть всё не разрушила, так бездумно втрескавшись в глупого рыжего мальчишку.       Она, подняв руки в знак капитуляции, шагнула назад, но Рета последовала за ней.       — Послушай, мне правда жаль.       — Нет, пока ещё не жаль. Всё ещё впереди. Когда я закончу с этим мусором, тогда ты сдашь себя Совету и примешь на себя всё наказание за провально проделанную работу, — она не могла скрыть своего восторга.       Настала очередь остальных страдать от унижения и падать ниц.       Почувствовала запах страха, словно букет цветов.       Карие глаза Марии распахнулись, а пульс участился.       В ней проснулся голод, но Мариэтта решила воздержаться.       Сегодня её аппетит будет удовлетворён кровью её врага.       Анадора расплакалась. Не удержавшись, Рета в раздражении закатила глаза.       — Мари… нет. Я… я потеряла своего ребёнка. Разве это недостаточная плата? — она рухнула на колени и зарылась в ладони лицом.       Рета разразилась лающим смехом:       — Это был не ребёнок, а ошибка, потому что ты влюбилась в человека, которого должна была использовать для решения поставленной задачи. Я думала, ты с этим справишься. Он был слаб, его было легко контролировать. Но в этом-то и заключалась проблема. Ты потеряла голову от предоставленной силы и власти. Если ты останешься в живых, больше я не повторю подобную ошибку. Никогда больше ты не получишь такую важную роль.       С этой задачей справился бы и ребёнок.       Мариэтта дала ей все необходимые инструменты, всю необходимую силу.       Она направила нужную энергию в их татуировки, чтобы Марии даже не пришлось стараться.       И всё-таки она всё запорола.       Внутри закипел гнев, её зубы злобно оскалились.       Эти рыдания только подтверждали слабость Анадоры и напрасные надежды Эджкомб.       Было бы проще послать кого-то другого или сделать всё самой.       — Мари, прости. Не злись так, ты всё равно получишь желаемое и даже больше — устранишь Снейпа.       — Я хотела, чтобы всё прошло согласно нашему графику, а не в самую последнюю минуту. А ещё, знаешь ли, мне совсем не хотелось привлекать к этому и Снейпа. К счастью для тебя, он оказался недостаточно силён, чтобы причинить вред моему мужу. Если бы Дарси пострадал из-за твоего провала, ты бы сама умоляла меня отправить тебя в Совет, — пригрозила Мариэтта.       Мария действительно не стоила своей силы.       Она повернулась и прошла обратно к своему месту, оставив девушку стоять на коленях и тихо плакать.       Но, на удивление, Мария притихла.       — По графику у нас ведь есть ещё два года? — уточнила она, вытерла лицо и встала на ноги.       — Твои крокодиловы слёзы не вызывают у меня жалости, поверь. Твой провал привлёк ненужное внимание к нашему в этом участию. План и сроки пришлось здорово изменить, — зарычала Рета, её когти удлинились и впились в деревянные подлокотники кресла.       Слишком много песка утекло в ту ночь.       Слишком много времени у них украла эта ошибка.       Подойдя к Рете, Мария тихо ахнула, словно её и впрямь заботили последствия своих действий. Она накрыла руку подруги, отчего та посмотрела на этот жест с отвращением.       — Н-нет… что им нужно от тебя теперь? — испуганно прошептала она.       Мариэтта мстительно усмехнулась:       — Ты уже заплатила за это. Тенебрис стал сильнее из-за жизни, которую ты ему отдала. Нерождённый для них как деликатес.       И окинула взглядом плоский живот Марии.       Она обхватила себя руками и отступила.       Ужас, застывший на её лице, заставил Рету улыбнуться ещё шире.       — Ты торговалась с… с жизнью моего сына, — обвиняющий рык.       — Скажи спасибо, что не с твоей.       — Боже, что с тобой случилось? Это не та Мари, которую я знаю. Ведь всё это мы устроили, чтобы поквитаться с Грейнджер, а потом обрести свободу от Совета и жить своей жизнью.       Рета на мгновение закрыла глаза, отгоняя от себя все ненужные воспоминания и чувства.       Мария была права. У них был план уйти и жить так, как хотели они. Но только после того, как достигнут своей цели.       Они были бы свободны от всех своих долгов. Мариэтта получила бы то, чего желала всем сердцем, — свободу.       Внутри кольнуло жало предательства.       Рета оставалась вблизи Совета, в то время как Мария должна была отомстить и вернуться за ней.       Вместо этого она жила так, будто уже обрела свободу.       — Ты прекрасно жила без меня последние четыре года, — прошипела Эджкомб, подавляя любые положительные чувства, которые она испытывала к бывшей подруге.       Мария — человек, её время на этой планете — ограничено, она была всего лишь инструментом, который не справился со своей работой… напомнила себе она. Не позволяй какому-то инструменту ранить твои чувства. Ты найдёшь новый.       — Я скрывалась. Гермиону сломать оказалось не так-то просто. Если бы не я, ей, вероятно, потребовалось бы гораздо больше времени, а то и лет, чтобы развалиться на части, — Анадора буквально брызгала слюной в свою защиту.       Было очевидно, что она пыталась вызвать жалость или милосердие там, где на это попросту не было места.       — Я слышу в твоих словах оправдание, — вздохнула Мариэтта. — А ты знаешь, как я к ним отношусь.       Мария замолкла. Рета была нетерпелива к тем, кто оправдывался вместо того, чтобы признаваться в своих ошибках.       Снова повисла тишина — и только ровное сердцебиение её дремлющих жертв и испуганный трепет Марии.       — И что теперь?       Рета уже подумывала наложить на неё «Силенцио».       — Теперь мы ждём. Они должны скоро очнуться. Дарси по моей просьбе шибанул их не так сильно…       — А потом? — ещё один вопрос, и она уселась на пол возле Эджкомб, по правую руку от неё.       Как будто ничего не изменилось, как будто они и не ссорились вовсе, и Рета не собиралась бросить её на съедение волкам.       Каким же глупым человеком она была.       — Почему я должна посвящать тебя в детали после того, что ты сделала? — Рета зашипела, глядя на своих пленников.       Грейнджер была заточена в оковы, сделанные специально для неё: фиолетовые линии обвивали холодное железо.       Снейп же лежал недалеко от неё.       Но дотянуться друг до друга им было не под силу.       Отсюда последует сладкая агония отчаяния, боли и страха.       Дарси приготовил для него отдельную комнату.       Честная сделка. Рета будет вдоволь издеваться над Гермионой, а Харкнесс отомстит Северусу за неуважительное отношение и за то, что лез, куда не надо было.       — Потому что я всё ещё здесь, с тобой, несмотря на то, что ты отдала душу моего сына какому-то зверю. И потому что ты до сих пор веришь, что с ясной головой я смогу справиться с данной мне задачей, — твёрдо ответила Мария.       Мариэтта отвернулась от своих жертв и склонилась над Марией:       — Это у тебя ясная голова? Отпустила ли ты те чувства, что испытывала к глупому мальчишке?       — Да, — она посмотрела ей прямо в глаза.       — Докажи это, — прошипела Эджкомб, вторгаясь в её разум.       Эмоции с бешеной скоростью метались взад-вперёд. Рета копалась, пробиралась сквозь них, ища то, за что можно было бы зацепиться.       Мария устраивала ей хорошее шоу, но в голове царил сплошной беспорядок.       Ощущалась тоска по Уизли, в которого так бездумно «влюбилась», и скорбь по потерянному ребёнку.       Даже несмотря на жестокое обращение с разумом, Анадора не сопротивлялась ей, — подчинялась её власти.       Возможно, списывать эту девушку со счетов пока не стоит. Пригодится.       — Тебе нет смысла мне лгать, Мария. Я ещё подумаю, — проговорила она, погладив её по голове.       — Спасибо, Мари, — напряжённым шёпотом, отчего Рета даже получила некоторое удовольствие.       Она махнула рукой в направлении дальней стены:       — Будешь ждать там. И молчи, пока я сама не заговорю с тобой. На них вообще не обращай внимания, поняла?       Анадора поднялась на ноги и, шаркая, направилась в указанный ей угол.       — Как скоро…       Эджкомб отмахнулась от неё:       — Дарси приложил их не так сильно, так что с минуту на минуту очнутся.       — А потом?       Её уже начинал подбешивать этот поток вопросов.       — Я сделаю то, что не смогла сделать ты, — наклонив голову, она показала всё своё недовольство. — Дарси займётся Снейпом, а я наконец-то смогу увидеть, как в её глазах угасает свет. Сегодня она потеряет всё.       — Я бы смогла… будь у меня чуть больше времени, — надулась Мария и скрестила руки на груди.       Мариэтта закатила глаза и бросила в неё две палочки:       — Четырёх лет было более чем достаточно. Сейчас бы я не отправила тебя убивать даже кролика, не говоря уже о ней. Возьми лучше их волшебные палочки. И не потеряй, иначе я могу передумать и позволю Совету тебя как следует наказать.       — Я тебя поняла, — кивнула Анадора, поймав палочки и засунув их в свою одежду.       — Хорошо. А теперь помолчи и дай мне насладиться этим моментом.       Первой начала пробуждаться Гермиона. Она что-то сдавленно пробормотала и огляделась.       Мариэтта молчала и наблюдала за её паникой.       Грейнджер, увидев своего возлюбленного, задёргалась и попыталась до него дотянуться:       — Он… Северус! Северус, очнись!       — Дай ему время, — проворковала Рета со своего места.       — Ты… — она повернула к ней голову. — Что ты с ним сделала?       — То же, что и с тобой. Снейп проснётся, не переживай. Увидишься с ним в последний раз.       Будто по сигналу, Северус зашевелился. Его дыхание участилось.       — Тьфу… что… что всё это значит? Гермиона, ты ранена?       Рета наблюдала, как эти двое безуспешно пытаются дотянуться друг до друга.       — Разве это не прекрасно? — замурлыкала она и позвала своего мужа: — Дарси, дорогой, твой ужин проснулся.       — Ты не прикоснёшься к ней, — зашипел Северус в попытке вырваться из оков, что металлическим грузом поселились на его запястьях.       Мариэтта заливисто рассмеялась:       — Он здесь не ради неё, он здесь ради вас, профессор. Ты совершил серьёзную ошибку, проявив к нам неуважение. Дарси даже предложил тебе шанс выжить. Это будет захватывающее приключение.       — Нет, нет! — завопила Гермиона, дёргаясь в своих оковах. — Мне всё равно, что ты сделаешь со мной, но не смейте трогать его.       Харкнесс вошёл в комнату — словно чёрное солнце в бесконечной ночи.       Рета повернулась к нему.       Он был одет в рубашку с короткими рукавами.       Дарси Харкнесс, несмотря на то, что они были женаты уже много лет, каждый раз своим появлением вызывал в ней трепет и желание.       — Дорогая, звала?       — Можешь забрать его, — она улыбнулась ему со всей теплотой, на которую была способна. — Я только хотела, чтобы Грейнджер знала, чьи крики услышит.       Дарси наклонился к ней и страстно поцеловал.       Край его клыков коснулся её губ, вызывая в ней ещё больше желания.       Он всегда знал, как завести её.       — Ты самая лучшая девушка и жена, которую я когда-либо встречал, моя милая Рета, — прошептал Дарси. Жар в его глазах дал ей понять, что этой ночью одним Снейпом он не насытится.       Она мягко толкнула его в грудь, жестом показывая, что времени оставалось не так много.       — Сейчас не время. Позже, когда всё закончится, соблазнишь меня так, как захочешь.       Харкнесс нежно поцеловал её запястье и отступил.       И в следующую секунду превратился из любящего мужа в монстра, которого Эджкомб так любила.       Плечи распрямились, подбородок подался вверх.       Дикий взгляд в его глазах мог поставить на колени кого угодно. Даже её.       Дарси, грубо схватив Северуса, потащил его в соседнюю комнату. Тот яро сопротивлялся.       Было забавно наблюдать за этой борьбой.       Дарси явно был сильнее него, а без своей палочки Снейп был ничтожно жалок и бесполезен.       Уважение к этому человеку близилось к нулю.       Гермиона же испытывала по-настоящему захватывающий, пьянящий страх.       Пальцы в предвкушении нервно задёргались.       — Нет! Нет! Оставь его! — закричала Гермиона, брыкаясь и пытаясь вырваться из удерживающих её пут.       — Гермиона, — с отчаяньем в голосе позвал её Снейп.       Она прижалась к каменной стене, словно таким образом могла быть ближе к нему.       — Северус.       — Если у тебя будет шанс, беги!       Дарси, казалось, заметил, что Рете нравится сие представление, потому убавил свой шаг.       — Северус, пожалуйста, — умоляюще.       — Обещай мне, — он стиснул зубы в новой попытке вырваться из рук её мужа.       — Ничего я тебе обещать не буду, — сурово ответила Грейнджер. Мариэтта едва сдерживалась от переполняющих её эмоций.       — Не строй из себя чёртову героиню, глупая девчонка.       Харкнесс оттащил его в другую комнату и прикрыл дверь.       Рета разразилась холодным, жестоким смехом и взглянула на испуганное лицо Грейнджер.       А это того стоило.       Гермиона продолжала бороться.       И как же сладко будет её сломать.       — Ох, и твоими последними словами не станут «я тебя люблю»? Как скучно, — протянула Мариэтта, закинув ногу на ногу.       — Зачем всё это? Что я тебе сделала?       Она закатила глаза, откинулась на спинку кресла и сложила пальцы домиком:       — Ты правда хочешь услышать этот монолог? Ты хоть представляешь, как это утомительно?       — Нет, не представляю, — Гермиона дёрнулась. — Проклятье не было смертельным, мы лишь защищали себя от предателей. А ты знала, когда подписывала бумаги, что будут последствия.       Ну, конечно, она думала, что всё вертится вокруг этого сглаза.       Но Грейнджер даже не подозревала, что именно она натворила. Она была занята лишь собой и своей жизнью, а не тем, какие последствия могут ждать её после таких вот выходок.       — Ты до сих пор думаешь, что причина в этом? Ты же вроде бы считаешься самой умной ведьмой. Как думаешь, Мария, сказать ей? — спросила Эджкомб, глядя на девушку.       Мария лукаво улыбнулась, и на мгновение в её голове всплыли воспоминания о старых добрых временах.       — Да, она так страдала, когда узнала о нас с Роном…       Рета взглянула на запястье.       Времени ещё было достаточно.       И было бы неплохо поведать всю историю целиком.       Пусть Грейнджер знает, за какие грехи сойдёт в могилу.       — У меня достаточно времени. Кроме того, крики твоей родственной души за стеной добавят к нашему разговору особой атмосферы.       Из соседней комнаты слышалась возня. Словно там была драка.       Дарси любил, когда его жертва пыталась дать ему отпор.       — Почему ты так его назвала? — спросила Гермиона, наклонив голову набок.       Эджкомб непонимающе на неё уставилась: специально, что ли, включила дурочку?       — Ты серьёзно? А вы двое ещё нет?.. Ох, честное слово, вы ещё не завершили свою связь? Так это прекрасно… ты, маленькая идиотка, не знала, что Северус Снейп должен был стать твоей родственной душой. Мариус будет так взволнован, когда узнает, что мы с вами сделали.       Грейнджер, похоже, не поверила ей:       — Родственные души — это всего лишь сказки, сама знаешь. Реальные случаи настолько редки, что невозможно доказать их существование. Либо же это становится результатом чьей-то работы, не обойдясь, в первую очередь, без тёмной магии.       Конечно, ей бы, как всегда, всё испортить.       — Я не собираюсь спорить со своим обедом. Так ты хочешь знать, для чего всё это?       — Да, — её взгляд снова стал жёстким.       — Хорошо, — Рета улыбнулась и поудобнее устроилась в своём кресле. — Видишь ли, это коснулось не только меня. В самом начале — возможно, но потом нет. Ты когда-нибудь задумывалась над тем, что со мной сталось после того злополучного проклятья?       — Всего лишь прыщи, а не конец света, — фыркнула Гермиона.       В другой комнате раздался громкий грохот и страдальческий стон.       Видимо, сегодня Дарси веселился по полной.       Мариэтта на долю секунды улыбнулась, а затем её взгляд снова стал жёстким.       — Конечно, ты видела всё именно в таком свете. Но ты разрушила всю мою жизнь и просто думала, что это «всего лишь прыщи». От меня отрёкся отец. А когда моя мать встала на мою защиту, он выгнал нас двоих из семьи. Мама потеряла работу. У нас не было ничего и никого, кто мог бы нам помочь. У нас был шанс начать всё с начала в другой стране. И мы ухватились за эту возможность, потому что другого выбора попросту не было. Для всех ты была великой героиней, а я — великой предательницей. Друзья даже не принимали моих писем.       Рета сглотнула. Неожиданно — снова почувствовать боль от пережитого. Но это лишь напоминало ей, что она поступила правильно. Это плата за то, через что её заставили пройти.       Грейнджер сидела тихо и внимательно за ней наблюдала. Эджкомб так и ждала, когда сотрёт с этого лица всю жизнь, свет и надежду.       — Знаешь, что ждало нас в Америке? Нищета. Репутация моей матери была настолько испорчена, что она не смогла найти работу и там. Бесконечный голод, холодный мир. Всё, о чём я могла тогда думать, — о тебе. О том, что ты идёшь дальше, даже несмотря на мимолётные падения, у тебя всё идеально. В то время, как мои друзья возвращали моих сов, ты была на вершине мира: ты, грязнокровка, которая едва заслуживала того, чтобы украшать священные залы Хогвартса. Я — чистокровная, я — результат многолетних чистокровных браков. А из-за тебя всё это ни черта не значило, — её трясло от гнева, который смешивался с болью и разочарованием.       — Я не разрушала репутацию твоей матери, это сделала Амбридж, — перебила её Гермиона.       — Заткнись. Я не разрешала тебе говорить, — прошипела она, обнажив клыки.       — А если мне плевать?       Послышался крик.       — Тогда ты умрёшь раньше, чем он, — Мариэтта с улыбкой оглянулась на приоткрытую дверь.       Грейнджер, казалось, испугалась этого и больше не издавала ни звука.       — На следующий день после того, как мне исполнилось семнадцать, мы заразились драконьей оспой. Моей матери было хуже, чем мне. Две недели мы пытались поправиться, дыша через специальные трубки. Знаешь, на что похожа драконья оспа? Всё чешется и горит, и даже воздух, которым ты дышишь, причиняет боль. Никакая вода не может утолить жажду или снять жар.       Внутри поднялась печаль.       — Через две недели мама умерла. Она умерла у меня на руках, глядя прямо в глаза. Последние её слова были «это всё твоя вина, лучше бы ты никогда не появлялась на свет». А потом всё. Я осталась одна, ни с чем, я умирала. Всё это было так несправедливо. Как тебе удавалось вырываться на первое место, постоянно, когда этого заслуживала я? Я была этого достойна, не ты. Я — когтевранка, я умнее тебя, лучше тебя, а ты всё равно была всегда первой!       Крик боли.       — Именно Мария нашла меня почти что мёртвой рядом с трупом моей матери, которому было всего несколько дней. Я даже не могла поднять голову. Мария была домработницей моего мужа, она его и позвала. Всё, что я помню, — лицо этого демона со святой улыбкой на губах. Он спросил, есть ли у меня какие-то незаконченные дела. Всё, чего я хотела, — отомстить. Дарси дал мне шанс, но за это пришлось платить. И ценой стала не моя жизнь, поскольку она и так угасала с каждой минутой, а моя душа. Но шанс был, и я не стала его упускать.       Шум в соседней комнате затих.       Рета ухмыльнулась.       В этот раз Дарси потребовалось чуть больше времени, чтобы усмирить старого профессора.       — Дарси спас меня. Они с Марией меня вылечили, моя сила приумножилась. Ты о такой можешь только мечтать. И у меня появилась прекрасная возможность отомстить. Я хотела убедиться, что ты будешь страдать так же, как я.       Мариэтта ощутила странную боль в груди и резко посмотрела на дверь. У Марии было такое же потерянное выражение лица.       — Проверь их.       Вполне вероятно, что Снейп мог отравить свою кровь. Что ж, Дарси придётся немного помучиться от коликов в животе.       — На чём я остановилась? Ах, да. Видишь ли, сначала мы с Марией пришли за тобой, сюда, в Хогвартс. Чтобы убить. А потом посчитали, что смерть для такой, как ты, — это чистой воды милосердие. Нет, ты из тех людей, которые надеятся до самой последней минуты. Поэтому мы притащили тебя сюда, вместе с твоим любовником, чтобы убить его, а потом уже тебя. И ты знаешь, что это конец, надежды нет, никто не придёт тебя спасать.       Эджкомб заметила, что Гермиона уже какое-то время смотрит не на неё, а на дверь.       Она щёлкнула пальцами, привлекая её внимание. Наручники и руки девушки дёрнулись от грубого толчка.       — Эй, я рассказываю эту историю не для себя.       Грейнджер одарила её свирепым взглядом.       Она была на удивление спокойна, особенно учитывая тот факт, что совсем скоро неизбежно умрёт, как умер только что Северус Снейп.       Скорее всего, пытается спланировать побег.       Безумие, не иначе.       — Я надеялась, что после битвы ты падёшь в небытие. Но на суде кое-кто услышал твоё имя. Ты влезла туда, куда не надо. Ты со своей второй половинкой перевернула бы этот мир. И мы начали придумывать план, чтобы разъединить вас — и навсегда. Молли Уизли оказалась самой выгодной партией для этой уловки.       — Как ты узнала столько о Фреде?       — Я прощу тебе эту дерзость, но только один раз, — она сморщила носик. — Сколько летучих мышей живёт в Норе?       — На чердаке, — нерешительно отвечала Гермионе, — там живёт… несколько.       — Не все они были летучими мышами. Один из наших информаторов — анимаг-летучая мышь. Он был в Норе даже тогда, когда её подожгли. Приятного мало, конечно, но сам факт. Он знал обо всём. Молли было легче манипулировать, чем маленьким ребёнком. Горе — такая… божественная эмоция.       — И ты заставила меня выйти замуж за Рона из-за какого-то там пророчества?       — Не просто из-за какого-то пророчества, гораздо больше. И по приказу Седьмого Лорда вы никогда не должны были производить потомство. Когда ты забеременела, у нас выдалась весьма жаркая ругань. Но Мария об этом позаботилась.       Гнев, отразившийся на лице Грейнджер, был прекрасен.       Она хотела бы сохранить его навсегда, чтобы помнить этот момент.       — А потом ты вообще облегчила мне жизнь. И дала больше власти. Ты решила, что из всех существ, которых ты хотела освободить, это будут именно домовые эльфы? И гоблины? Совет десятилетиями пытался получить признание в качестве руководящего органа нашего вида, а ты игнорировала их, будто они были ничем. Если бы ты предложила им свою помощь и использовала для этого свою силу, они бы сразу остановили меня. Ну а ты пренебрегла этим, они же воспели мне оды похвалы. Ведь я, в конце концов, уже замышляла месть. Ты просто взяла и отдала свою судьбу в мои руки.       Мариэтта встала и принюхалась.       Кровь. Много крови.       Она смешивалась с запахом её мужа и Марии.       Возможно, она помогла ему навести порядок.       Боль в груди прошла. Возможно, это была какая-то случайность.       — Мне предложили один способ, чтобы погасить долг и, если я того захочу, освободиться от власти Совета. Моя душа в обмен на твою. Это цена, которую Совет от меня потребовал. Если я смогу передать им твою душу и магию, я стану свободна, а моя душа снова будет со мной. Я могла бы остаться придворной дамой или же стать свободным вампиром. Что угодно, ведь я и так была уже сенешалем Дарси, я помогала ему, заботилась о нём…       Она откинулась на спинку кресла. Гермиона выглядела уж слишком расслабленно. Рета зашипела и, сосредоточившись, послала волну молнии по своей коже.       — Ну вот, я снова привлекла твоё внимание. Когда я подписала этот договор, Совет предоставил мне временную свободу. Я могла покинуть зал суда и делать всё, что нужно, дабы отомстить тебе. Все инструменты и возможности — в моей власти. Делай, что хочешь. Они даже разрешили мне выйти замуж за Дарси. Ты не только обрекла себя на смерть, но и подарила мне счастье.       Раздался ещё один громкий хлопок. Послышалась ругань Марии, словно та ударилась обо что-то твёрдое.       Неуклюжая девчонка.       — Так вот, то, с чем мы в итоге столкнулись… не этого, признаться, мы добивались с самого начала. Мы всего лишь хотели, чтобы твой муж тебя убил. Заманить его в ловушку оказалось достаточно просто, и как только он был ею отмечен, Рон делал всё, что просила Мария. При условии, что он был очень пьян. Алкоголь усиливал его агрессию. Но моя правая рука, похоже, с ним спуталась. Да и тебя сломать оказалось гораздо труднее, чем мы думали. Поэтому я дала Марии все инструменты, чтобы она согнула тебя и размазала по стенке. Я удивлена, что клетка Тенебриса вообще на тебя хоть как-то действовала. Ты ведь уже успела это почувствовать, да?       — О чём ты говоришь? — Грейнджер в удивлении снова склонила голову набок.       Рета шагнула вперёд и обхватила пальцами её подбородок.       — Тенебрис — эмоциональный вампир. Бесформенные, вечные — они питаются как энергией, так и эмоциями. Мой Тенебрис достался мне в качестве свадебного подарка. И единственный успех Марии был в том, что ей удалось посадить тебя в его клетку.       — Что это значит? — в попытке вырваться из её пальцев прошипела Гермиона.       — Мои нити на запястье созданы для того, чтобы держать кого-то на привязи, как в клетке. И ты не можешь вырваться оттуда. Тенебрис не отпустит. Возможно, раньше ещё был шанс, но твоё горе по сыну закрепило связь. В любое время, когда мне станет угодно, я могу наказать тебя, а когда настанет нужный момент, он и вовсе заберёт твою душу. Я получу свою обратно, — промурлыкала Мариэтта, пальцами танцуя по металлу, и послала очередную волну боли для своей пленницы.       Грейнджер скорчилась и стиснула зубы.       Эджкомб давила на неё, пока та не издала сдавленный крик.       Самый прекрасный звук, который она когда-либо слышала.       Вернувшись на своё место, Рета подождала, пока Гермиона отдышится.       — Так, давай проясним пару моментов. Ты жаждешь моей смерти, потому что сдала Отряд Дамблдора, сама же пострадала от собственных действий, заставила Амбридж разрушить жизнь своей матери, она умерла, и теперь, потому что я решила помочь домовым эльфам и гоблинам, вся нация вампиров желает моей гибели, — затаив дыхание, проговорила она.       — Не вся нация, иначе ты была бы уже мертва. Это особый контракт. Если бы Мария ещё эффектней облажалась, чем сейчас, или же у нас не хватало бы времени, мы сделали бы это гораздо раньше. К тому же ты смертная, не думай о себе слишком высоко, — Мариэтта скрестила руки на груди, посмеиваясь над тем, какой важной себя считала Грейнджер.       Другим вампирам не разрешалось заключать договор против неё.       Таково было соглашение.       Её месть была только её.       Проиграть или выиграть — эту ношу несла на себе только Эджкомб.       — Значит, если ты провалишься, то мне, собственно, беспокоиться не о чем?       Рета послала ещё больше боли.       — Да, но вопрос: ты действительно думаешь, что я проиграю? Твой возлюбленный уже мёртв, ты в ловушке, из которой никогда не выбраться живой. Она высасывает твою душу, на мне же это никак не сказывается. Честное слово, Грейнджер, какая-то неведомая удача, что все считали тебя такой умной.       — Мне жаль тебя, — она закашлялась от боли.       — Прости, что? — зашипела Мариэтта, наклоняясь вперёд.       — Мне жаль тебя, — она стиснула зубы, — ты через многое прошла и до сих пор несёшь в себе эту боль. Даже сейчас тебе больно, а ты думаешь, что, как только я умру, всё пройдёт и боль утихнет.       — Не думай, что знаешь меня и мои мотивы. Мне не нужна твоя жалость, только твоя смерть. Вот и всё. Я побеждаю, а ты — умираешь. Моя жизнь снова принадлежит мне. Может, хочешь сказать последнее слово перед тем, как я попрошу своего мужа вынести его труп? — зашипела Эджкомб, поднимаясь с кресла.       Позади послышались хлопки. Медленные, преднамеренные хлопки.       Мариэтта повернула голову и напряглась, пытаясь понять, то, что она видит, — правда или нет.       В проёме стоял Северус Снейп, с язвительной усмешкой хлопая в ладоши. На нём была кровь, словно он упорно с кем-то сражался. Но он был жив.       Нет, не может быть.       — Очень впечатляет, мисс Эджкомб, или, смею поправиться, миссис Харкнесс. Сюжет об убийстве превосходит все ожидания. Однако, до сих пор не понимаю, как вы умудрились получить «превосходно». Так всё хорошо продумано и спланировано. Теперь понятно, почему Шляпа разрывалась между моим факультетом и Когтевраном. Но, видите ли, я также знаю, почему бы вы потерпели неудачу в Слизерине, — насмехался над ней Снейп и, слегка прихрамывая, сделал навстречу Мариэтте пару шагов.       — О, и почему же?       — Вы совершаете ошибки, — ответил он, не переставая хлопать, — считаете, что во всём лучше всех, умнее и, осмелюсь сказать, думаете о себе слишком высоко. Вы даже не спланировали свой план до конца. Вы там все амбициозны, да, но не испытываете преданности ни к кому, кроме самих себя.       Эджком потёрла лоб и глубоко вздохнула:       — Мда, какую же ошибку я совершила. Да ну, ты серьёзно? Я всё равно выиграю, а она — умрёт, как и ты.       — А вот тут вы ошибаетесь, — он одарил её тем взглядом, которого Рета не видела со времён учёбы в Хогвартсе.       — Ты думаешь, что сможешь её спасти? Она никогда не освободится от цепей Тенебриса, пока он сам не выйдет из её души. И это не произойдёт до тех пор, пока я сама этого не захочу. Нет, ни при каких обстоятельствах тебе её не спасти, — рассмеялась девушка над его бравадой. Северус истекал кровью, был обессилен, — уложить на лопатки не составит никакого труда. Тем более его яд, какой бы он ни использовал, скоро перестанет действовать на Дарси, и вдвоём они уж точно справятся.       Снейп улыбнулся, что само по себе было чем-то странным:       — Ах, да, но вы, кажется, упустили одну незначительную деталь в своём грандиозном плане.       — Что? — её терпение подходило к концу.       Северус сменил позу, положил одну руку на бедро: неестественно это всё выглядело. Судя по языку тела, поза была схожа с женской…       Он с усмешкой указал на Гермиону:       — Это не Гермиона Грейнджер, а я — не Северус Снейп.       — Алохомора, — прошептала Грейнджер и услышала, как рухнули её оковы.