Особенный

      Время для Гермионы пролетело слишком быстро.       В одну секунду это было начало года, а в следующую — первое февраля.       Она проводила каждую свободную минуту, сосредоточившись на предстоящем слушании. Или с Северусом. Часто это было и то, и другое одновременно. После ссоры и последующего разговора у них установились стабильные дружеские отношения.       Утром Северус будет ждать Гермиону, когда та выйдет из своей комнаты, а потом проводит её на завтрак. Они продолжат обсуждение какой-нибудь темы, на которой остановились накануне вечером. Виктор присоединится к разговору, как только они усядутся за стол. Всё как всегда.       Во время занятий она ловила на себе его взгляд, Снейп заглядывал к ней в щёлку двери. Она притворялась, что ничего не замечает. Гермиона понимала, что тем самым он пытался убедиться, что у неё всё хорошо, и это было мило. Она боялась, что если Северус узнает, что она его видела, то остановится и прекратит свои проверки.       На переменах, если не планировалось никаких преподавательских собраний, они вместе сидели в его кабинете, проверяли документы или работы, разговаривали и наслаждались обществом друг друга.       Они продолжали болтать и за ужином, после которого Северус провожал Гермиону в её комнаты, где, если ни у одного из них не было назначено патрулирование, они сидели у огня.       Северус совсем не удивил её разнообразием тех вещей, о которых он мог беседовать. Если Гермиона резко меняла суть диалога, он не отставал от неё больше, чем на шаг, если вообще не обгонял. Снейп действительно видел её, слышал её и слушал: совсем не похоже на их отношения и разговоры с Роном.       Если дело всё-таки доходило до какого-либо обсуждения, то Рон превращался в малыша, но теперь она впервые за долгое время могла насладиться беседой с человеком, который был очень образованным и интересным.       Её, правда, до сих пор тревожила мысль, что это ненадолго, но зачем лишний раз думать о проблеме наперёд, когда можно ловить приятные моменты настоящего? Пока оно у неё есть. Северус, похоже, придерживался того же мнения, или же ей просто так казалось.       Но при всём этом нельзя сказать, что в её жизни сейчас всё складывалось как нельзя идеально. Снейп был всего лишь утешительной константой на фоне надвигающейся волны. С каждым сделанным шагом вперёд Гермиона делала три шага назад. Молли Уизли взялась защищать своего сына и попросила друга семьи представлять его интересы. Они просматривали каждую частичку её доказательств, ища причины, чтобы их отклонить.       Это предстоящее слушание было больше похоже на резню: они убрали все показания Гарри, её собственные показания по поводу неродившегося ребёнка, любые предполагаемые воспоминания из Омута памяти и её личный список пережитых физических и эмоциональных травм. Последнее было связано с тем, что Гермиона не обращалась за помощью к целителям и нигде не фиксировала случаи побоев. Она ещё со времён войны умела ловко обрабатывать раны и лечить себя, потому никуда и не обращалась: лишний раз испытывать стыд ей не хотелось. Единственные травмы, которые хоть как-то зафиксировались и могли быть представлены на суде, были со слов и из документов Поппи, которые она успела увидеть и прописать, когда Гермиона уже попала в Хогвартс.       Грейнджер сейчас пыталась собрать воедино доказательства из того, что у неё осталось. Северус по-прежнему отказывался ей помогать. И пусть она понимала его мотивы, ей это не нравилось. Они сказали, что без каких-либо доказательств существования ребёнка они не допустят никаких упоминаний о нём.       Она знала, что за этим стоит Молли. Молли не могла смириться с тем, что Гермиона осмелилась и попыталась втоптать имя Уизли в грязь. Она пыталась настроить против девушки всю семью.       Билл и Флёр почтительно попросили не вмешивать их в это дело, да и Флёр не хотела, чтобы гнев Молли обратился и в её сторону.       Джордж послал свою мать куда подальше, потому что она даже не видела проблемы Рона с алкоголем.       Джинни и Гарри тоже вступили на сторону Гермионы.       Перси встал на сторону матери, не поверив, что Рон мог вести себя так жестоко на протяжении многих лет и оставаться незамеченным.       Чарли предложил Гермионе скормить брата особенно противному хвосторогу, у которого на счету уже было несколько трупов.       Единственным, кто всё это время молчал, был Артур Уизли. Гермиона ничего не слышала ни от этого человека, ни о нём вообще. Это опечалило её, пусть она и понимала, что Артура Молли контролировала больше всего.       Тревога только усиливалась. Грейнджер продолжала тереть лицо и трясти руками, когда наматывала круги по своим комнатам.       Предварительное слушание было назначено на завтра, и Гермиона знала, что она впервые увидит Рона с того дня. И вряд ли её нервы выдержат.       Вряд ли хватит сил встретиться с ним лицом к лицу, даже несмотря на всю проделанную подготовку. И пусть Гарри обещал быть с ней рядом, в зале суда, это не особо спасало. Она также продумала план побега на случай, если Рону всё-таки удастся увильнуть от охраняющих его авроров.       Северус заверил её, что порт-ключ, висевший у неё на руке, до сих пор работает. Однако он снял заклинание против аппарации, если ей вдруг придётся вернуться в Хогвартс другим способом.       Было уже за полночь, когда Снейп, зевая, с ней попрощался.       Гермиона, всё-таки уговорив себя, выпила тёплый чай и улеглась в постель. Но сны были чересчур беспокойными: сны, в которых мелькали картинки всего того, что могло пойти не так.

***

      Ночью она практически так и не поспала. Глаза болели от недостатка сна, но лежать в постели Гермиона не могла больше ни минуты: лежать и ожидать того момента, когда вся её жизнь рухнет в мгновение ока. Прибой на какое-то время отошёл от берега, и сейчас она чувствовала новую приближающуюся волну. Ощущала себя одинокой лодкой, делающей всё возможное, чтобы при столкновении с неизбежным не пойти ко дну.       Наконец, Гермиона собралась и, тщательно подобрав наряд, покинула комнаты.       — Вам не нужна удача, моя госпожа, но Ника всё равно целует вас в лоб для придания сил. Пусть ветры Зефира направят ваши стопы в нужном направлении, пусть Персефона защитит вас от тьмы. Ни меч, ни копьё не пронзят вас, ни одна стрела не найдёт своего пристанища у вас в груди. Вы под защитой охотницы, и она вас защитит. Даже сама Гера не посмеет отказать вам в ценной мести, ибо её судьба схожа с вашей — такая же презираемая возлюбленная, забытая мать и жена, — Медуза поклонилась ей.       Битва на фреске была в самом разгаре. Медуза ошеломляла мужчин одним лишь своим взглядом и своими кулаками рвала каменных людей буквально на кусочки. Но даже несмотря на бой, Медуза остановилась и почтительно решила подбодрить свою госпожу.       — Благодарю тебя и желаю того же в твоей битве, — кивнула Грейнджер, слабо улыбнувшись своему хранителю комнаты. Медуза стала для неё практически другом, чего девушка никак не могла ожидать. Казалось, она чувствовала боль Гермионы, потому и послала своё благословение, подобающее греческому герою.       Гермиона тихо повторяла то, что ей предстоит сказать на суде. Она не издавала практически ни звука, только губы шевелились в такт её словам. Нервы были на пределе, а солнце ещё даже не взошло.       — Ты измотаешь себя раньше времени.       От неожиданного звука она подпрыгнула. Улыбнулась, когда увидела подошедшую Минерву. Сейчас директриса выглядела гораздо старше своих лет: на лице откуда-то образовались лишние морщины, всё её тело двигалось так, как будто оно несло на себе огромный груз беспокойства. Грейнджер прекрасно понимала причину: МакГонагалл переживала за неё как за себя, если не больше.       — Не могу стоять на месте, — проговорила она и всплеснула руками, дабы хоть на мгновение успокоить нервы.       — Понимаю, что это практически невозможно, но хотя бы попробуй, — женщина задумчиво склонила голову.       — Вряд ли удастся, — Гермиона нахмурилась.       — Мы с тобой обе знаем, Гермиона, что ты не успокоишься, пока всё это не подойдёт к своему логичному завершению.       Минерва была права, но это не означало, что девушка хотела услышать это прямо сейчас. Вера в себя отсутствовала практически напрочь.       Несколько мгновений они стояли в тишине, Гермиона изо всех сил старалась успокоить свои нервы. Тело снова покалывало и покалывало так сильно, что, казалось, больше никогда не успокоится.       Северус опоздал. Он обещал её проводить. Сердце рухнуло вниз; она готова была умолять его, стоя на коленях, чтобы он пошёл вместе с ней, но головой Гермиона понимала, что никогда на такое не решится. Страх окутывал Снейпа со всех сторон, и винить его не стоило. Сейчас это была именно её битва, её война, и пусть Северус был на её стороне, он слишком хорошо знал цену бойни.       Однако это не оправдывало его опоздания.       — Где он? — громко выругалась Грейнджер, нетерпеливо топнув ногой.       Минерве даже не нужно было спрашивать, о ком она говорила.       — Гермиона, он, вероятно, ещё спит. Даже четырёх утра нет.       Гермиона потёрла глаз и поправила очки. Глупо, и она понимала это. Просто хотелось, чтобы всё поскорее уже закончилось.       — Я знаю, я знаю… он сказал, что проводит меня.       — Возможно, он просто не думал, что ты в такую рань уже будешь стоять у дверей, — МакГонагалл положила руку ей на плечо.       — Вы правы, Минерва, — она опустила голову, посмотрела на свои руки и вздохнула.       Это всё нервы. Она нервничала так сильно, что ещё чуть-чуть, и все внутренности вырвутся наружу.       Минерва встала перед ней, схватила её за плечи и устремила взгляд, обозначающий всю серьёзность того, что она сейчас скажет. Взгляд был твёрдым, губы сжаты в тонкую линию, и Грейнджер уже приготовилась к очередной лекции о своём поведении.       — Послушай меня. Ты — самая храбрая и умная девушка, которую я когда-либо встречала и имела удовольствие знать. Всё пройдёт хорошо. У тебя всё получится, — подбодрила её женщина, сильнее сжав плечи.       В этот момент Гермионе как никогда захотелось расплакаться.       — Я так нервничаю…       Минерва кивнула. В её глазах плескалось понимание, сострадание и беспокойство.       — Я знаю. И я хочу пойти с тобой. Я отправила им все показания, но если я понадоблюсь в качестве свидетеля, знай, что я буду стоять рядом с тобой на протяжении всего этого ада.       — Спасибо вам, — Грейнджер почувствовала себя гораздо лучше от осознания, что МакГонагалл будет с ней рядом.       Но она даже и не думала заканчивать свою речь, Минерва не сводила с неё своего взгляда.       — Не позволяй ему манипулировать тобой. Даже не смотри в его сторону. Если он вдруг заговорит с тобой, давай ответ только адвокату или судье.       — Хорошо, — выдохнула она, чувствуя, как к глазам подступают слёзы.       То, что Минерва так в неё верила, тронуло все глубины её души. Даже когда Гермиона не верила в себя, в неё верила эта женщина, как мать, которая уверена в том, что её дочь сможет покорить весь этот мир.       — Не позволь им тебя запугать. Ты знаешь, кто ты. Если они попытаются унизить, то это только потому, что боятся тебя, а не потому, что считают слабой. Ты — Гермиона Грейнджер, и пусть они только попробуют затуманить твою веру в себя, — процедила она с силой, которую, сама не ведая, Гермиона впитывала в себя.       — Минерва, спасибо вам, правда, — девушка расплакалась от нахлынувших чувств принятия и поддержки. — Я бы хотела, чтобы здесь была и моя мама, но я так рада, что у меня есть вы.       МакГонагалл крепко обняла её и нежно погладила по спине. Беспокойство Гермионы улеглось, хотя бы на чуть-чуть.       — Я — не твоя мама, но я знаю, что она бы очень тобой гордилась. Так же, как горжусь тобой я, — прошептала Минерва в её волосы.       — Спасибо вам за всё.       — Пустяки, я всего лишь задала тебе темп и направление. А остальное делала ты сама.       — Кхм.       Обернувшись, Гермиона увидела Северуса, который, сцепив руки за спиной, выжидал подходящего момента, чтобы войти в их компанию.       — Вы пришли, — она не смогла сдержать довольной улыбки и сделала к нему пять шагов.       Вблизи его волосы выглядели слегка влажными. Должно быть, он только что принял душ. От него также пахло древесным мылом. Гермиона никогда точно не могла определить запах, но в нём содержались нотки кедра и древесины, что-то, что пахло землёй после летнего дождя.       — Приношу извинения за задержку. Подготовка к этому дню заняла у меня гораздо больше времени, чем я планировал, — извиняющимся тоном проговорил Северус.       Гермиона обняла его, не заботясь, что подумает об этом Минерва. Она знала, что директриса была осведомлена об их тёплых дружеских взаимоотношениях.       — Прекрасно. Я очень рада, что вы пришли до моего ухода.       Снейп обнял её в ответ, притянув ближе к себе. Она чувствовала запах мяты в его дыхании, который смешивался с остальными и создавал уникальный аромат, присущий только этому человеку.       — У вас при себе наши бумаги? — прошептал он.       Гермиона кивнула.       — Да, в сумке.       — Вся хронология событий?       — Да.       Наступила долгая пауза. Он погладил её по спине, не спеша отпускать из объятий.       На этот раз откашлялась уже Минерва:       — Оставлю вас наедине. Мне нужно убедиться, что Лонгботтом и Флитвик готовы к замещению твоих уроков.       — Спасибо, директриса, — нараспев ответил Северус, прежде чем зарыться лицом в волосы Гермионы. — Вы убедились, что у вашего свидетеля есть вопросы для перекрёстного допроса?       Грейнджер рассмеялась, откинувшись назад, и посмотрела на Снейпа.       — Ага.       — Я просто пытаюсь убедиться, что у вас всё подготовлено и не забыто.       — Вы уверены, что не пойдёте со мной? — спросила его Гермиона, пытаясь в последний раз уговорить его пойти с ней. Она знала, что дело безнадёжное, но не могла удержаться, чтобы не спросить его ещё раз.       — Гермиона, я не могу, — покачал головой он. На его лице отразилась боль. — Мне жаль отправлять вас туда одну, но я уже подробно объяснил причины.       Она тихо вздохнула, прижимаясь головой к его плечу и пытаясь ослабить вновь возникшую тревогу, проползшую вдоль позвоночника. Гермиона обнималась с ним и не переживала, что их кто-то сможет увидеть: было ещё раннее утро. Да и она, вероятно, прокляла бы любого, кто посмел бы что-нибудь об этом сказать.       — Гермиона, как я могу унять ваше волнение? — спросил её Северус. Она ощутила его губы на своей макушке, его свежее дыхание.       Она слегка отстранилась и взяла его за бицепс. Посмотрела ему в глаза, внутренне взмолившись, чтобы ей потом не пришлось жалеть об этом моменте.       — Пообещайте мне кое-что, — прошептала Гермиона так, чтобы только он мог её услышать.       Северус быстро вдохнул и, удерживая её взгляд, прошептал ей в ответ:       — Чего вы хотите?       В тихих и сонных коридорах Хогвартса казалось, что в этот момент они были единственными людьми в мире. Найдя нужные слова, Гермиона почувствовала стеснение в груди.       — Что бы ни случилось, когда я вернусь, вы всё ещё будете здесь. Когда я вернусь, вы будете настоящим Северусом, а не монстром, которым вы можете быть, — прошептала она, понимая, что если Снейп по её возвращении будет тем самым Снейпом, с которым она сейчас говорит, а не монстром, то у неё хватит сил пережить этот день.       Северус улыбнулся. Гермиона почувствовала, как волна тепла разлилась от шеи и дальше — по всему телу.       — Я обещаю, что буду ждать вашего возвращения с распростёртыми объятиями.       Они дышали одним воздухом, и в этот момент было что-то такое интимно близкое, что… Гермиона никогда в жизни не чувствовала такой близости ни к кому. Это была не настоящая близость, это было что-то другое, что-то невидимое, но она могла это прочувствовать.       — Для меня этого достаточно.       Она обхватила его лицо руками и встала на цыпочки. Похоже, Северус понял, что Гермиона хотела сделать, и в следующую секунду она прижалась губами к его губам. Одной рукой он обхватил её затылок, другой прижал девушку к себе.       Поцелуй был лёгким и нёс в себе миллион невысказанных слов. Грейнджер целовала его так, словно он был причиной того, что она жила. Снейп не отставал. Они впитывали в себя все ощущения, запоминали их. Его губы были нежными, хоть и немного потрескавшимися.       Через пару секунд она отстранилась, понимая, что может опоздать или того хуже: проведёт остаток своей жизни в таком положении. Гермиона задыхалась, как будто пробежала тысячи миль. Всё её тело пульсировало теплом.       Это было похоже на то, чего она никогда раньше не чувствовала: словно она была полна света.       — Гермиона, — выдохнул Северус. Он никогда ещё раньше не произносил её имя таким тоном.       Она прижала палец к его губам.       — Ничего не говори, ты всё испортишь. Скоро вернусь.       И прежде чем Гермиона смогла передумать и снова прижаться к его губам, она вышла из школы навстречу тому, что, как она чувствовала, было её судьбой. Но всё будет хорошо, потому что он будет ждать её, и этого было достаточно.