Особенный

      Она должна нервничать. Она должна ощущать давящий узел в животе, бабочек, предвкушение, радость или опасение.       Но вместо этого — ничего, кроме смирения и усталости.       Она словно воин, возвращающийся домой, но знающий, что это больше не его дом.       Прямо как пелось в песне «The Moody Blues»: Дом, милый, дом… Ты больше никогда не сможешь вернуться домой.       Перед ней возвышался замок, ослепительный и прекрасный, среди снежных сугробов. Гермиона стояла в сером плаще, в расшитой бисером сумке лежали все её самые необходимые вещи. У ворот она почувствовала, что окружающая обстановка буквально сдавливает тело. Полшага — вот такое расстояние между тем, от чего она так убегала, и тем, куда так стремительно бежала. Грейнджер уже успела потеряться во времени, не решаясь переступить невидимую черту. Кто-то позвал её.       — Мадам Грейнджер, у вас возникли трудности с защитой замка? — знакомый голос. Трудно не вспомнить. Голос, который бросал вызов и унижал одновременно.       Перед ней стоял Северус Снейп, выжидающе глядя на новоиспечённого преподавателя.       Он выглядел лучше, чем в последнюю их встречу. Его кожа уже не была такой бледной, а щёки такими впалыми. Наверняка под высоким чёрным воротником теперь скрывалось лишь несколько небольших шрамов. Северус выглядел живым. Таким она его ещё не видела. Странно, как прошедшие года хорошо сказались на нём. Жаль, о себе такого же Гермиона сказать не могла.       Нет, не надо думать об этом, сказала она себе, когда эмоции в один миг всколыхнули всю боль от предательства. Почему-то Грейнджер даже не сомневалась, что у ворот её встретит именно Снейп: судьба только и делала, что любила напоминать девушке о её недостатках.       — Вы язык проглотили? — спросил Северус, снова отвлекая её от мыслей. На этот раз Гермиона глубоко выдохнула и покачала головой. Оказывается, только сейчас она поняла, что её пальцы и нос онемели, в то время как лицо — вовсю полыхало.       — Нет, сэр, просто задумалась. Извините, — она склонила голову, прерывая зрительный контакт с бывшим учителем.       — Хорошо. Мы вас ждали ещё час назад, директриса уж испугалась, что вы решили в последний момент передумать. И если вы уже закончили парить в собственных мечтах, я вас к ней провожу, — проговорил он и развернулся.       Гермиона заметила, что в его словах не было привычного сарказма или язвительности. С другой стороны, вряд ли бы его насмешки хоть как-то её сейчас задели. Грейнджер фыркнула и посмотрела вниз — на свои ноги. Пора делать последний шаг.       — Не горю желанием состариться в вашей компании, миссис Грейнджер.       Она вскинула голову и сделала шаг вперёд.       — Мисс. Мисс Грейнджер, — поправила его Гермиона. Её тон был решительным, и она почувствовала, как начинает закипать.       — Не знал, что ваш бракоразводный процесс подошёл к концу, — даже не дёрнулся.       Гермиона с трудом поспевала за его широким шагом, делая по два шага на каждый его.       — Ещё нет.       — Тогда не вижу смысла поправлять меня, — отрывисто, жёстко, без капли сочувствия. И почему она почувствовала укол боли?       — Нет, но я думала, вы всё поймёте, — тихо предположила Гермиона. Гнев утих так же быстро, как и появился. На его место снова пришла пустота.       Было легче идти в ногу с ним, когда она сосредотачивалась на своих движениях. Было легче думать о своих движениях по хрустящему снегу, чем о чём-то ещё. Их путь казался целой вечностью. Шли они молча.       — Гермиона, вот ты где.       Грейнджер подняла глаза и увидела Минерву МакГонагалл, та искренне ей улыбалась. Гермиона в ответ слабо улыбнулась, шагнув перёд, и нежно обняла пожилую женщину. Прикосновение было коротким, но даже от него девушка непроизвольно дёрнулась.       — Профессор МакГонагалл, так приятно снова вас видеть.       — Минерва, дорогая. Думаю, ты имеешь на это полное право. Теперь пойдём за мной, я помогу тебе расположиться, а затем обсудим всё, что тебе необходимо будет знать, — нежно проговорила Минерва, обнимая её за плечи. — Северус, спасибо, что нашёл её. Спасибо.       — Директриса. Миссис Грейнджер.       Гермиона взглянула на Снейпа. Тот кивнул им и удалился.       Нет, она ошибалась. Его слова до сих пор резали её на миллион кусочков — особенно сказанные таким тоном. Гермиона аккуратно высвободила своё плечо из-под ладони МакГонагалл под видом того, что поправляет сумку.       — Он ни капли не изменился, — пробормотала она. Минерва лишь качнула головой и мягко улыбнулась вслед уходящему мужчине.       — Изменился, но по-своему. Так, я знаю, тебе сейчас не помешает чашечка чая. Впрочем, и мне тоже.       Гермиона кивнула, следуя за МакГонагалл, которая буквально подарила ей новую жизнь.       — Чашка чая… звучит восхитительно.       — Надеюсь, ты без проблем добралась до Хогвартса? — спросила Минерва, на что Гермиона утвердительно кивнула.       Она понимала, что именно имела в виду МакГонагалл, но не осмелилась сказать больше. Всё это было слишком трудно, до сих пор. Надо привыкнуть. Между ними воцарилось молчание, слышался только звук шагов. Гермиона даже не поняла, когда ощутила прилив страха, но этот страх был сродне предвкушению чего-то нового. Это было нечто большее, чем усталость, боль и пустота.       Поднимаясь вверх по лестнице, в кабинет директрисы, Грейнджер вкусила чувство ностальгии. Прошло почти семь с половиной лет с тех пор, как она поднималась по этим ступеням в последний раз. В последний раз она приходила к Минерве, чтобы лично пригласить женщину на свою свадьбу. Теперь же она начинала всё с чистого листа.       Комната встретила её теплотой и уютом. Стол и картины остались неизменны, обновились лишь кое-какие безделушки. Например, появились статуэтки кошек. Но не те безвкусные, которые притащила сюда Амбридж. Такая приветливая обстановка помогла Гермионе расслабиться. Она уселась в кресло.       — Какой чай ты пьёшь? — поинтересовалась МакГонагалл.       — Чёрный, пожалуйста, — улыбнулась девушка.       Минерва подозвала к себе чайник и наполнила две чашки горячей жидкостью.       — А теперь рассказывай, случилось ли что-нибудь ещё? До сих пор не верю, что «Ведьмополитен» слил про тебя информацию «Пророку», — на лице Минервы читалось беспокойство. Она села в директорское кресло, на спинке которого покоился клетчатый плед.       Гермиона покачала головой, делая глоток горячего чая. Пыталась выиграть время. Губы обожгло, но она не обратила на это внимания.       — Я отправила Ромильде письмо, а Скитер каким-то путём это всё вынюхала. Ну и, сами понимаете, хорошего в этом мало, — Гермиона рассеянно потёрла шею. Она до сих пор болела, как и голова. Спасибо, что синяки успели к этому времени сойти. Не хотелось снова видеть тот взгляд МакГонагалл, которым она одарила её в первую их встречу. Она готова была убивать.       Сейчас Минерва спокойно потягивала чай, но Гермиона всё равно уловила в её глазах искру гнева. Она с трудом взяла себя в руки, чтобы не отшатнуться от директрисы, прекрасно понимая, что этот взгляд предназначался не ей.       — Понимаю. Дорогая, тебе больше не нужно бояться.       Грейнджер кивнула.       — Я знаю. И ценю то, что вы делаете для меня, правда. Мне… мне больше не к кому было пойти. Я думала, что… не смогу продержаться ещё хотя бы год, — призналась она. Минерва подалась вперёд, нежно касаясь её руки.       — Я бы очень хотела, чтобы ты пришла ко мне гораздо раньше.       Гермиона кивнула, делая ещё один глоток. Она жалела, что у неё не хватило сил и смелости прийти раньше. Прежде чем всё стало окончательно плохо, она закрыла глаза и в очередной раз попыталась определить момент, когда всё пошло насмарку. Гермиона простила его один раз, второй — и всё это ещё до дня их свадьбы, ещё до того, как он оставил их в лесу. Девушка вздрогнула, сдерживая слёзы. Не время ломаться.       — Я тоже.       Слова были такими тихими, что Грейнджер сомневалась — а произнесла ли она их вслух. Минерва кивнула и предложила ей печенье.       — Думаю, расписание мы с тобой обсудим завтра. А сейчас давай-ка я лучше покажу твои покои, чтобы ты смогла хорошенько отдохнуть, — предложила МакГонагалл.       Они пришли в комнаты, которые когда-то занимал Люпин, будучи профессором по Защите от тёмных искусств. Минерва провела для неё короткую экскурсию, а затем оставила в одиночестве, позволив девушке спокойно расположиться без посторонних глаз. Покои находились на втором этаже — это она определила по окнам. В спальне было два больших окна и маленькая дверь, за которой скрывался большой балкон с великолепным видом на сад. Возле стены стояли стул и стол, а посередине комнаты — большая двуспальная кровать с четырьмя столбиками. Сбоку от неё — шкаф, зеркало. Ванная находилась по другую сторону спальни. В гостиной стояли пустые книжные шкафы, камин, два кресла и письменный стол. Он был маленьким, но для её убежища — в самый раз. Вот что это было — убежище от бури её прошлого, её разрушенных фантазий и мечт.       Измотанная до самых костей, Грейнджер наложила на комнаты сигнальные чары и, рухнув на кровать, практически сразу провалилась в сон.