пёс и (не) его тень.

Зима кажется бесконечной. Они идут из города в город, сквозь снежные бури, под холодным небом, где серые облака будто сливаются с горизонтом. Снег хрустит под ногами, цепляется за одежду Ромы, липнет к волосам, и даже дыхание замерзает в воздухе. Их следы вскоре исчезают под новой порцией осадков, словно подтверждая, что они нигде не задерживаются надолго. Локи привык к этой кочевой жизни. Холод больше не кусает так сильно, как раньше, а рядом с Охрой мороз кажется терпимее. Сначала их руки соприкасались случайно. Локи долго не решался коснуться Охры, но теперь держать его за руку стало привычным, почти необходимым. Тёплые пальцы Охры переплетаются с его, и это тепло кажется спасением в мире, где остался лишь холод. Локи не говорит этого вслух, но когда их руки сцеплены, ему становится легче дышать, как будто этот жест — его напоминание, что он не одинок. Каждая ночь — это новое временное укрытие. Заброшенные дома, ветхие библиотеки, пустые лавки, где пыль лежит толстым слоем на полках. Они разводят костёр, если могут, и обмениваются тихими словами перед сном. Локи кутается в одеяло, а Охра сидит неподалёку, будто охраняя его сон. Однажды, в одну из таких ночей, они находят убежище в разрушенной квартире на окраине города. Потолок осыпается, стены покрыты трещинами, но внутри всё ещё сохраняется ощущение тепла. Локи разводит костёр, чтобы согреться, и кладёт рядом остатки охотничьей добычи, которыми он может утолить голод. Он сидит на полу, укутанный в старое одеяло, и смотрит на слабое пламя, будто в нём можно найти ответы на вопросы, которые он даже не задаёт. Охра долго смотрит на него. Тот Локи, которого он знал, когда они только встретились, был полон отчаяния и недоверия. Но сейчас в нём появилась странная мягкость, словно зима выточила из него новую версию самого себя. В этом полумраке, с теплом костра и лёгким движением огня, Локи кажется спокойным и почти умиротворённым. Охра подходит ближе. Его шаги бесшумны, и Локи замечает его только тогда, когда тот оказывается рядом. Охра садится на колени и протягивает руку. Его пальцы касаются лица Локи — сначала осторожно, словно проверяя, не разрушится ли этот момент от одного прикосновения. Затем он поглаживает его щёку, медленно и бережно, скользит пальцами по линии скулы, касается губ. — Знаешь, кажется, я всё ещё способен любить, — говорит Охра тихо. Его голос глубокий, почти бархатный, и в нём слышится что-то, что Локи не может полностью понять. Локи замирает. Руки кажутся вдруг слишком тяжёлыми, и он не знает, куда их деть. Сердце стучит слишком громко, а горло сжимается. Он чувствует тепло ладони Охры, и от этого становится одновременно тревожно и спокойно. — Все влюбляются ближе к весне, — наконец произносит Локи, его голос чуть охрипший, словно от холода или волнения. Он не смотрит на Охру, уткнувшись взглядом в пол, будто боится, что его эмоции выдадут его с головой. Охра ничего не отвечает. Его пальцы задерживаются на лице Локи, скользят ниже, по подбородку, а затем отступают. Он не хочет торопить Рому, не хочет разрушить этот хрупкий момент. Но в его жестах — вся глубина чувств, которые он, казалось, давно разучился испытывать. Зима тянется, но однажды на улицах начинает таять снег. Грязные лужи заменяют белые сугробы, а в воздухе появляется новый запах — свежий и чистый, почти неуловимый, но приносящий обещание перемен. Они идут дальше, всё так же рука в руке. Локи замечает, что дни становятся длиннее, а на горизонте всё чаще виднеются признаки новой жизни. Весна встречает их в большом городе. Он шумный, полный людей и звуков, но в нём уже нет той опасности, к которой они привыкли. Локи улыбается впервые за долгое время, когда видит, как Охра оглядывается по сторонам, будто пытаясь привыкнуть к шуму. — Улыбаешься, — тихо замечает Охра. — Наверное, весна действует, — отвечает Локи, и в его голосе слышится лёгкость, которую он давно потерял. И в этот момент он чувствует, что весна наступила не только снаружи, но и внутри.