пёс и (не) его тень.

Охра, затянувшись в тень и мрак, наблюдает за снами Локи, как будто стараясь захватить кусочки того, что когда-то было частью его самого. Эти сны полны света, звуков и прикосновений, о которых он давно забыл. Он видит, как Локи — Рома, в своих снах он исключительно Рома — погружается в мечты о поцелуях и близости с Ваней — образом из его снов, отголоском прошлого Охры. В эти моменты, когда Локи тянется к губам Вани, Охра чувствует, как внутри него разгорается ревность. Каждый поцелуй, который Локи отдает этому образу во сне, напоминает Охре о том, кем он был — существом с живыми эмоциями, полным желаний и надежд. Охра понимает, что этот парень, с которым Локи всё чаще проводит время в своих снах, — это он сам, но в другом времени и в другом обличье. Его ревность и печаль смешиваются, как тени в полумраке, когда он осознает, что Локи искренне тоскует по этим моментам, стоит ему лишь проснуться. Он видит, как спящий Локи улыбается, когда их губы касаются, как его тело откликается на каждое прикосновение, словно возвращаясь в тот миг, когда они могли бы быть вместе. Эти мгновения полны страсти и нежности, но для Охры они становятся невыносимо болезненными. Он не просто наблюдает — он чувствует, как Локи страдает, когда пробуждается, и каждый раз это приносит ему острую боль. Ему хочется прикоснуться к Локи, утешить его, но он знает, что не сможет — не сможет ведь? — стать тем, кого тот так отчаянно жаждет. Охра смотрит на Локи, который с нежностью и тоской обращается к образу Вани в своих мечтах, и в этом он ощущает пронзительную ревность. «Я — это он», — упрямо повторяет себе Охра, словно мантру, сжимаясь тенями в бездне своей тьмы. Ему хочется, чтобы Локи снова смотрел на него с тем же огнём, который разгорается, когда он видит своего возлюбленного во сне. Но сейчас это невозможно. Охра понимает, что его тьма отдаляет их друг от друга. Он наблюдает, как Локи в своих мечтах смущённо улыбается, как нежно касается губами этого призрака, и в этом Охра ощущает пронзительную боль — а боли он не чувствовал уже давно. — Может, когда-нибудь ты посмотришь на меня, как на него, — шепчет он в темноту, не надеясь на ответ. — Может, когда-нибудь я смогу быть тем, кем ты меня видишь. Но пока он остается лишь теневой фигурой, созерцающей радости и боли Локи, полностью поглощённого в мир снов. В этот момент Рома тихонько скулит во сне, его губы приоткрываются, словно он зовёт Ваню, и это вызывает у Охры смешанные чувства — он чувствует ревность, но также и глубокую привязанность. Охра сжимает зубы, стараясь подавить свою злость на себя за эту слабость, но что-то внутри него начинает теплеть, когда он видит, как Рома, словно искренне взывая к своей мечте, ищет утешение в своих снах. Тень вокруг Охры становится чуть более ощутимой, как будто он сам начинает обретать форму, стремясь быть ближе к Локи, чувствовать его тепло. В глубине души он понимает, что, несмотря на все преграды, у них еще есть шанс. И в этом, в тихом стоне Ромы, он слышит надежду на то, что однажды они смогут быть вместе, даже если сейчас это кажется невозможным.