пёс и (не) его тень.

Рома лежит на своём ложе из нескольких старых одеял, закутанный в шарф, который подарил ему Охра. Вино, согревшее его в этот день, всё ещё приятно покалывает сознание, расслабляет тело. Его дыхание размеренно, но брови то и дело дёргаются, как будто он переживает что-то значительное. Во сне Рома оказывается в другой реальности. Комната вокруг кажется ему знакомой, будто бы он уже видел её раньше — или хотел увидеть. Мягкий свет лампы бросает тёплые тени на стены. Под его ладонями ощущается текстура простыней, свежих и гладких, а в воздухе витает лёгкий запах кофе и чего-то сладкого, что остаётся в памяти, но не узнаётся. Он поворачивает голову и видит его. Ваня. Сидит на краю кровати, одетый в простую чёрную футболку и джинсы. Его руки касаются коленей, а глаза смотрят на Рому с такой мягкостью, что это почти обжигает. Ваня слегка улыбается, и эта улыбка тянет Рому ближе, заставляя сердце биться быстрее. — Ты что-то замыслил? — спрашивает Рома, его голос звучит легко, но с оттенком нежности. — Просто любуюсь, — отвечает Ваня. Его голос низкий, чуть хрипловатый, с этой особенностью, которая всегда заставляет Рому терять слова. Рома тянет руку к нему, касаясь его запястья, а потом поднимает ладонь к его лицу, обводя пальцами линию челюсти, щёку, скулу. Кожа тёплая, под пальцами ощущается жизнь, настоящая, реальная. — Я скучал, — шепчет он. — Я знаю, — отвечает Ваня, наклоняясь ближе. Их губы встречаются, сначала осторожно, будто они проверяют, всё ли ещё можно почувствовать. Но осторожность быстро сменяется жадностью. Поцелуй становится глубже, горячее, языки встречаются, и Рома слышит тихий, почти неслышный вздох Вани. Его рука ложится на затылок Ромы, чуть притягивая ближе. Их дыхание становится тяжелее. Ваня мягко опускается рядом с ним, его руки скользят по обнажённой коже Ромы, оставляя за собой дорожки жара. Они двигаются так, будто делали это сотни раз раньше, будто знают друг друга лучше, чем самих себя. — Ты идеальный, — говорит Ваня, проводя губами по ключице Ромы. Рома отвечает только стоном, не находя слов. В этом сне нет времени, нет границ, только их двое. Он чувствует, как каждый поцелуй проникает глубже в сердце, как каждое прикосновение заполняет пустоту внутри. Но внезапно всё начинает меняться. Простыня, свет, тепло — всё это словно расползается, исчезает, превращаясь в мрак. Ваня становится размытым, его лицо теряет чёткость, как старая, выцветшая фотография. Рома тянется к нему, отчаянно пытаясь удержать, но не успевает. Он просыпается резко, тяжело дыша, словно только что пробежал марафон. Сердце гулко колотится в груди, тело напряжено, а дыхание горячее. Он проводит рукой по лицу, стирая капли пота. Комната холодна, реальность бьёт сильнее, чем любой удар. Он смотрит на стены, слышит шорох ветра за окном, но перед глазами всё ещё стоит образ Вани. Его дыхание, его голос, его прикосновения. Всё было таким настоящим. Рома обхватывает себя руками, пытаясь прийти в себя. Стыд ползёт к горлу, но на его место приходит другая эмоция — тоска. Глубокая, гложущая тоска по тому, чего никогда не было, но чего ему сейчас хочется сильнее всего. Из угла комнаты тени медленно шевелятся. Охра. Он наблюдает. Молчит. Только его присутствие кажется ещё более ощутимым, как будто он знает всё. Рома отворачивается, жалея, что этот сон нельзя прожить заново.