пёс и (не) его тень.

Город словно дремлет в полумраке, погружённый в тишину, которую нарушает лишь мерный стук шагов редких патрулей. Уличные фонари бросают тёплые пятна света на потрескавшийся асфальт, и в этом золотистом сиянии всё кажется почти нормальным. Но Локи знает — это иллюзия. За этими улицами лежит иной мир: тьма, страх и бесконечная охота. Он идёт вдоль стены, не отрываясь от теней. Его шаги бесшумны, дыхание ровное, но внутри всё напряжено, словно струна. Рядом Охра — не как тело, а как бесформенная, пульсирующая тень, обвивающая его, смешивающаяся с другими тенями. Её холод почти ласковый, как прикосновение ночного ветра. На перекрёстке мелькает патруль. Люди в чёрной униформе, вооружённые до зубов, их устройства светятся бледно-голубым, сканируя пространство в поисках угроз. Локи замирает, прижимаясь к стене. Но тень Охры растекается вокруг него, делая их обоих невидимыми для чужих глаз. — Они не найдут нас, — шепчет Охра в его сознании, голос звучит уверенно, но с какой-то странной мягкостью. Локи молчит. Он уже привык к этому, но страх всё равно колет изнутри, как мелкие осколки. Они ждут, пока патруль исчезнет, и двигаются дальше. Улица становится тише, свет фонарей теплее. Здесь меньше людей, меньше угроз. Они выходят к старому музыкальному магазину. Локи замирает перед витриной, где стоят инструменты. Гитары с облезлой краской, потерявшие блеск, синтезаторы с облупившимися клавишами, усталое пианино в углу. Всё это пылится за стеклом, но Локи не видит пыли. Он видит что-то большее. Он касается пальцами холодного стекла. — Всё ещё здесь, — говорит он тихо, восхищаясь. — Никто не тронул. Охра рядом, но он не смотрит на витрину. Он смотрит на Локи. В теплом свете фонарей Локи кажется другим. Черты его лица смягчились, уставший взгляд вдруг ожил. Охра не отводит глаз, тень вокруг Локи колышется, словно дышит вместе с ним. — Ты выглядишь красиво в этом свете, — говорит Охра, и его голос звучит ещё ближе, чем обычно. Локи отворачивается от витрины. — Ты говоришь странные вещи. — Я говорю то, что думаю. Здесь ты выглядишь живым. Настоящим. Таким, каким ты был… до. — До? — Локи хмыкает. — До того, как всё сломалось? — Да. Он снова смотрит на инструменты. Его пальцы скользят по стеклу, будто он может почувствовать под ними гриф старой гитары. — Я скучаю, — признаётся он. — По чему? — По жизни. По звукам. По тому, что всё было… Просто. Охра молчит, но Локи чувствует, как тень вокруг него становится плотнее, словно хочет обнять, укрыть. — А ты? — вдруг спрашивает Локи, не оборачиваясь. — По чему скучаешь ты? Тишина повисает, прежде чем Охра отвечает. — Я любил свет. Людей. Красное вино. Охра делает паузу перед тем, как продолжить. В его голосе проскальзывает усмешка. — Я просто был глупым парнем, который думал, что понимает, как устроен мир. Я считал, что у меня есть время. Локи не отвечает. Он чувствует, как тень вокруг него дышит, пульсирует, словно живая. — Мы оба потеряли себя, — говорит он наконец. — Но мы можем найти что-то новое, Рома. Может быть, даже здесь. Локи не знает, что ответить. Он снова смотрит на витрину, на облезлую гитару за стеклом. А Охра смотрит на него — на человека, который кажется светом в его бесконечной тьме.