пёс и (не) его тень.

Дверь открывается внезапно. Металлический скрежет, тяжёлые шаги охраны, и Локи понимает — пришли за Охрой. Это его практически не удивляет. В последние дни всё стало слишком тихо, слишком предсказуемо, как будто они оба ждали этого момента. — Вставай, объект 10-09, — раздаётся бездушный голос одного из сотрудников. Тень за стеклом замирает. Локи видит, как Охра не двигается ни секунды, а затем медленно поднимается. Его силуэт словно течёт, стекает по стенам камеры — темнота собирается в единую массу, зубастую и бесформенную. — Локи, — голос Охры проникает сквозь стекло, тихий и странно спокойный. — Живи. Пока можешь. — Эй! — Локи подскакивает к стеклу, прижимаясь к нему руками. — Не делай этого. Не иди с ними! Охра не отвечает. Он движется к двери, и охранники, вооружённые электрошокерами и непонятными устройствами, не дрогнув, выводят его из камеры. Дверь захлопывается. Тишина. Локи остаётся один. Он садится на холодный пол, глядя в пустую, теперь мёртвую камеру напротив. Стекло блестит ровно, отражая его собственное измученное лицо. Охры больше нет. Пустота в комнате словно приобретает новый вес. Часы тянутся медленно, превращаясь в нескончаемый поток секунд. Локи не спит, не ест. Он смотрит на дверь, как будто взглядом может заставить Охру вернуться. Но ничего не происходит. И впервые за долгое время он чувствует, что действительно один. А потом приходит шум. Сначала он слышит слабый гул. Затем крики. Далёкие, но отчётливые. Голоса людей — панические, перепуганные. Гул усиливается, как землетрясение. Пол под ногами дрожит. С потолка сыплется пыль. Локи подскакивает. — Что за… И вдруг свет начинает мигать. Лампы в коридоре тускнеют, вспыхивают вновь, а затем окончательно гаснут. Тьма наваливается на лабораторию, как тяжёлое одеяло. И в этой тьме Локи слышит рев. Нечеловеческий, глубокий, вибрирующий по всему комплексу. Это Охра. Стены содрогаются от удара. Где-то рушится металл, слышен визг сигнализации. Дальний взрыв прокатывается эхом, от которого дребезжат стены камеры. Впервые за долгое время Локи чувствует, как его сердце колотится — бешено, страшно, живо. — Дьявол… — выдыхает он. В тишине что-то взрывается ближе. Локи слышит топот — кто-то бежит по коридорам, а затем наступает тишина, прерываемая только влажным хлюпаньем и хрустом, от которого по коже бегут мурашки. Он не хочет думать, что именно сейчас делает Охра. Внезапно свет в его камере вспыхивает снова — хаотично, дергаясь, как умирающее сердце. И Локи видит: стекло его камеры покрыто трещинами. Снаружи раздаётся уже знакомый рёв, и на мгновение Локи кажется, что он видит тень — огромную, чёрную, бесформенную — скользящую по коридору. Это Охра. Но не просто Охра. Это то, чем он стал, вырвавшись из цепей. — Рома, — шёпот раздаётся прямо в его голове. Охра. Или то, что от него осталось. Локи медленно поднимается на ноги. Стекло напротив него уже не дребезжит — оно стонет, трещины ползут дальше, будто сама тьма давит на него снаружи. — Ты… Ты вернулся? — хрипит Локи в пустоту. — Я пришёл забрать тебя, — отвечает голос. Стекло взрывается. Осколки сыплются дождём, но ни один не задевает Локи. В проломе стоит Охра — тьма, которая пульсирует, как живое существо. Он больше не похож на человека. И в то же время Локи чувствует, что Ваня всё ещё где-то там, в глубине этой жуткой формы. — Пойдём, Рома, — говорит Охра. — Куда? — Подальше отсюда. Локи смотрит на него, а затем на свою пустую камеру. Он не задаёт лишних вопросов. Он делает шаг вперёд, туда, где темнота Охры простирается, как гигантские крылья. За их спинами сирены орут всё громче, взрывы следуют один за другим. Комплекс рушится. Но они идут вперёд — в хаос, в ночь, прочь из лаборатории.