пёс и (не) его тень.

Всё происходит неожиданно. Обычно Охра — это тёмная, зубастая сущность, чуждая всему человеческому. Но иногда… иногда из этой тьмы проступает что-то другое. Что-то, что Локи боится признать, но в глубине души жаждет увидеть снова. В один из таких дней Локи лежит на полу своей камеры, полусонный, когда слышит странный звук. Это не обычный голос Охры, не тёмный шёпот, что прокрадывается в голову. Это что-то тихое, почти неуловимое — как будто… вздох. — Ты когда-нибудь замечал, Локи, что здесь пахнет железом?— голос звучит не как шёпот. В нём слышится настоящая человеческая интонация, немного задумчивая, немного усталая. Локи поднимает голову и пристально смотрит на стекло. — Железом? — Да, — продолжает Охра, и его тень за стеклом становится другой. Она меньше извивается, будто успокаивается, а на мгновение даже кажется, что внутри движется нечто, напоминающее силуэт человека. — Мне это напоминает мой старый фотоаппарат. Он всегда пах железом. Особенно, когда я ходил снимать на улице зимой. Холод, снег… этот запах. Я любил это. Локи всё ещё не до конца понимает, что происходит. Голос Охры звучит иначе. Искренне. Даже тепло. — Я снимал людей, улицы, свет. Это было моё. Иногда казалось, что я через объектив могу видеть что-то, чего другие не замечают. Красоту в обыденном. А потом… Тень снова вздыхает. Настоящий, человеческий вздох. — Потом я пошёл работать в бар, чтобы платить за аренду. Камера лежала в углу, собирая пыль. Но я всё ещё любил её. Локи ощущает странный ком в горле. Это не голос Охры, что шепчет ему кошмары. Это Ваня. Тот, кем этот тёмный монстр когда-то был. — Звучит… красиво, — признаётся Локи. Он не знает, что ещё сказать. Охра смеётся, но смех тоже звучит иначе — мягче, человечнее. — Красиво? Я бы не сказал. Иногда всё выходило криво. Знаешь, один раз я пытался снять парочку на улице, думал, что будет романтично. А потом понял, что случайно поймал их спор. Они орали друг на друга так, что даже на фото это видно. Глупость какая-то. Но… это было настоящее. Я любил такие моменты. Локи хочет ответить, но в горле пересохло. Его мозг судорожно пытается сопоставить перед ним две реальности: тот монстр, что может сломать разум одним шёпотом, и этот голос, что так легко говорит о глупых, забавных моментах из человеческой жизни. И в этот миг, к своему же ужасу, он ловит себя на мысли, что… что Охра, нет, Ваня, ему нравится. Этот голос, этот всплеск человечности, что вырывается из бездны тьмы, кажется ему…очаровательным. Локи тут же трясёт головой, будто пытается вытрясти эту мысль. — Чёрт, ты всегда так заманиваешь людей в ловушку? Притворяешься… нормальным? — Притворяюсь? — голос становится тише, будто обиженный. — Знаешь, Локи, я не притворяюсь. Я всё ещё там, внутри. Просто меня почти не осталось. А когда я пытаюсь говорить, как раньше, это… сложно. — Сложно? — Да. В какой-то момент я забываю, каково это — быть человеком. Иногда мне кажется, что я просто тень от того, кем был. И когда я вспоминаю… я боюсь. Боюсь, что ты видишь это и ненавидишь меня за то, кем я стал. Локи молчит, чувствуя, как внутри всё переворачивается. Он должен бояться Охру. Он и боится. Но этот голос… этот остаток Вани… заставляет его чувствовать себя уязвимым. — Я не ненавижу тебя, — говорит он тихо, глядя на стекло. — Но иногда… иногда ты пугаешь меня. Тень за стеклом становится снова плотнее, темнее. — Это нормально, Локи. Иногда я и сам пугаю себя.