Книги на Перекрестке

Тысячу и одну подобную ей он знал — но уже, конечно, не помнил. Такие, как она, рождались с голодом, подобным демоническому — и всю жизнь стремились его утолить; такие, как она, часто приходили к нему — не останавливали их ни предостережения наставников, ни страшные сказки. С тех пор, как рухнула Завеса, и мир стал глух, тысяча и одна подобных ей вкладывали свою ладонь в его руку жестом бессмысленной, такой милой сердцу формальности. Так поступила и она: древняя кровь, короткая жизнь, жажда власти и болезненная гордость. Она называла себя «Лавеллан», другие нарекли ее «Вестницей», третьи — «Инквизитором». Он выбрал безликую «госпожу мою» — ее, как и многих других, устроило «Имшаэль». Желание Лавеллан увидеть его между своих ног было неожиданным — но не настолько, как ей могло показаться. Дурная, неопытная любовница, Лавеллан знала об этом и не стыдилась, и именно это в ней нравилось ему. Он взял ее девственность — нелепую ценность смертных — и научил тем ласкам, что нравились ему самому. Ее возбуждали победы — одержанные на поле боя или на дипломатическом поприще, и потому они зачастую предавались плотской любви (что за дивное слово) в местах, для того не подходящих, но удовлетворение было взаимно — смертное тело послушно отзывалось на наслаждение. Лишь ласкать Лавеллан ртом было скучно; чужие стоны не приносили и толики удовлетворения — удовольствие смертных ничего не значило для него. ...однажды Лавеллан торопилась отдаться ему после боя, и метка на ее руке еще пульсировала зеленым. Он позволил ей повалить его на спину, услужливо придержал за бедро, когда она опускалась сверху, распаленная битвой — и закричал, когда ее левая рука легла ему на грудь. Его словно вышвырнуло из тела вон и грубо втолкнуло обратно более живым, более настоящим; удовольствие было невыносимым, всесокрушающим, на грани боли. Он кончил мгновенно, стиснув в объятьях оседлавшую его девчонку — просто потому, что держаться хоть за что-то мнилось сущей необходимостью. Лавеллан протяжно выдохнула, когда он с усилием разжал хватку на ее ребрах. Раскрасневшаяся и растрепанная, она победно улыбалась.