Соседи

В каком-то смысле Ларри было интересно узнать, есть ли у Салли пик, предел его долбанутости. Может ли эта черная жижа, состоящая из чистого концентрата упертости, всепоглощающего эгоизма, наглости и помешанности, перелиться через край и затопить все нахер? Сейчас, например, Сал выглядел, как пороховая бочка, к которой только спичку поднеси, все взлетит к чертям собачьим. Кинуть его в таком состоянии, конечно, может и было более безопасным вариантом, но это только при условии, что у тебя уже куплены билеты до Канады, а лучше до Чехии, желательно, чтоб в этой самой Чехии у тебя был кент, который сможет тебя зашкерить в своем полудохлом магазинчике. Короче, Ларри благородно решил помочь пороховой бочке хотя бы морально. Он все-таки не считал себя подонком, да и вообще, бросать дружбана, когда тот сидит в центре своей комнаты на голом полу и раскачивается туда-сюда уже как полчаса — идея, конечно, совсем поганая. Взгляд Фишера осунулся, на его и так блеклом лице почти не было красок, он стал чуть ли не серым, постоянно выламывал себе пальцы, съедал то, что осталось от губ и раскачивался. Последнее его любимое действие. — Сал, тебе нужно отвлечься. — Мне нужна Пакертон. С ножом в ребрах по рукоять… Там секта, понимаешь? Ну, в смысле, она должна что-то знать, а мы должны их рассекретить нахрен. И разделать. Ларри не был впечатлен. Если быть точнее, он ожидал это услышать и даже мог спародировать потрясающие спичи на тему «Проклятая секта и какими способами их лучше упокоить». Сал тем временем вцепился в волосы, с силой оттягивая их и продолжая бормотать под нос: — Это нехорошо, это нехорошо. Они живут где-то здесь, понимаешь? Никто не видит даже, их не ищут, а они просто живут здесь. Я сам все сделаю, мне бы только добраться хотя бы до одного, пусть даже это будет такая дряхлая старая сука, как эта Пакертон. Я не могу терпеть до этих чертовых выходных. Частично, Ларри был виноват в таком состоянии бедного синего упыренка, но не могли же они наобум залезть в квартиру математички, не убедившись в том, что смогут спокойно шариться там. Так что сначала они выяснили, с какого по какое время она отсутствует по выходным. Только вот до следующих ждать неделю. Сейчас только вечер вторника, а Сал уже превращается в серую, крохотную картофелину. — Сал, да тут всего-то. Зато можем шариться у нее сколько хотим. Перестраховаться лишний раз — плохо что ли? — Не-е-ет. — Завыл Салли и лег лицом в пол. — Все хорошо, да, я понимаю, нужно перестраховаться. Эта грымза не должна появиться там в неподходящий момент. Здорово ты это придумал все, по крайней мере, мы теперь точно знаем, что на выходные она всегда уезжает на ферму… А ты же пойдешь со мной? — Да куда я денусь. Пойду. — Равнодушно пожал плечами Ларри. Вообще-то, он немного лгал самому себе. Он не был так уж равнодушен к этой затее, потому что уже и сам был готов пойти к этой невинной с виду бабуле на разведку, хоть и вслух не признавал, по объективным причинам, конечно, — не хотел, чтобы Салли, как заведенный, от радости наворачивал круги вокруг него и дергал за руки, дрожа от перевозбуждения и выдавая каждую минуту новый план того, что именно они сделают и куда пойдут, чтобы разоблачить шайтан-кружок фокусников-приколистов. В конце концов ситуация, с математичкой действительно была странной и Ларри должен был ради собственного душевного спокойствия прояснить это дело. Одного психопата-мясника ему уже хватило. Ларри до сих пор с неприятным холодком по спине вспоминает Чарли. Как бы то ни было, а если секта, или культ, или чем оно является — и правда существует, то было бы не плохо знать подробнее обо всей этой чертовщине. И если Ларри потихоньку склонялся к тому, что действительно начинал верить в «культ шарлатанов и уебков», то, например, Тодд уверился только в том, что по Фишеру дурка плачет и даже двадцать психологов ему не помогут. А все потому что уже в среду той же недели Салли в приступе активности выловил Тодда, когда тот возвращался со школы, и начал выяснять, может ли он посодействовать им в раскрытии сектантов, на что Тодд назвал больным и Салли и Ларри. — У вас, блять, все сектанты, кто не нравится Салу. И если ты, Ларри, считаешь, что нормально подыгрывать больному человеку, то хуевый из тебя друг выходит. Если у него шиза начнется, то считайте, что это вы поспособствовали. Ты и Эшли. Уж не знаю, почему она в это ввязалась, но я не собираюсь в этом же болоте тонуть. Эшли только жалко, что с идиотами связалась. Ларри пожал плечами, а Сал перебирал один из многочисленных браслетов между пальцами и, казалось, начал думать о чем-то другом. Эшли с ними не было, но если бы была, она бы точно попробовала переубедить Морриса. Впрочем, дружба Эшли и Тодда не пострадала бы, хоть разосрись они в пух и прах из-за Салли. Наверное, Салли все же взбесило отношение Тодда к их затее. А может и нет. В любые моменты, которые являлись для него спорными, у него появлялось то самое пустое выражение лица, либо он улыбался, но без обычной припиздинки. И то и другое Ларри не любил, потому что чувствовал, что что-то не совпадает. Утешал он себя тем, что Сал не боялся никого и ничего, а значит, если бы хотел как-то отреагировать, то так бы и сделал. В тот вечер он узнал, что неуемная энергия Салли, неважно, на чем она строилась, может конвертироваться во что угодно. Таким образом, они послушали все вышедшие треки SF на данный момент, а после лицо Салли озарилось гениальной идеей, губы растянулись в той самой улыбке, и через пять минут он притащил электрогитару. К тому моменту Ларри стало уже похуй, насколько хорошо держатся у Салли винтики в башке, он просто кайфовал под каверы на его любимую группу, и больше ему нахрен ничего не нужно было. Несколько банок пива к тому же сделали свое дело и под легким опьянением Ларри мог разобрать только то, что Салу чертовски идет гитара и его тонкие узловатые пальцы могут творить чудеса. В процессе выяснилось, что если Салли нравится песня, он подпевает ей, беззвучно шевеля губами. Ларри случайно заметил это, а вовсе не потому что время от времени пялится на губы Салли в исключительно научных целях. Впрочем, Сал ничего такого не замечал или делал вид, что не замечал, или ему было все равно, но Ларри в итоге мог безнаказанно смотреть на него сколько угодно, не получая на это никакой реакции и все больше убеждаться в том, что Фишер, может быть, конечно, и занятный, но явно не для отношений. Другое дело выяснить то же самое эмпирическим путем, но Ларри понимал, что он еще не настолько духовно вырос, ну или деградировал, там как посмотреть, чтобы говорить все, что в его головушку взбредет. В общем, Ларри честно старался вырулить на путь здравомыслящего человека, хоть и понимал, что уже наступил ногой в какое-то дерьмо, от которого так просто не отмыться. Дошло даже до того, что ему начало казаться, будто и Эшли попала в ловушку непонятно откуда взявшегося обаяния синего упыря, и именно поэтому так мило улыбается ему, шутит и более того, ее выражение лица даже на полсекунды не меняется, когда она видит Салли без маски. Эти дурацкие мысли о том, что все в итоге становятся жертвами Салли Фишера в той или иной степени, были смехотворными, Ларри это понимал, но не мог отвязаться от идиотской идеи — узнать, как именно ощущается поцелуй с ним. Любопытство, от которого он почти сгорал, а Трэвис только масла в огонь подливал, да и то неосознанно, в те моменты, когда он смотрел на Салли и думал, что никто на это внимания не обращает. Как же. Ларри был вечным случайным свидетелем нежности в глазах Трэвиса, и ему все больше хотелось блевануть, если он еще хоть раз увидит подобный взгляд в сторону, прости-господи, Салли, потому что это противоречило базовому здравому смыслу. Можно было, конечно, не изводить себя, просто уже подойти к Салли и по быстрой утолить свое любопытство. В голове появлялись абсурдные сцены того, как именно будет происходить диалог между ними. — Сал, я тебя поцелую, но это так, фигня, мне просто нужно понять какого хуя, а так-то мы друзья типа и все такое. — О, конечно, братан, без проблем, сейчас только чифир заварю, и базару ноль. Ну вот как-то так. Впрочем, была вероятность получить по ебалу, например. Может, от этой костлявой руки особого урона и не будет, но приятного мало, думал Ларри. Да и вообще, не хотелось портить отношения с Салли, у которого фляга временами не просто свистела, а филигранно исполняла финскую польку, когда дело касалось секты и прочих подозрительных личностей. Как итог, Сал не мог сидеть на месте из-за Пакертон, из-за чего ебал мозги окружающим, выдавая им целые полотна своих мыслей, которые едва вязались друг с другом, а Ларри тем временем тихонько гонял всратую идею поцелуя с Салли, из-за чего действительно был готов уже просто сказать ему об этом, лишь бы вытравить навязчивые мысли из своей головы. Пиво и рисование помогали, но не так капитально, как хотелось бы. Салу, как выяснилось, тоже нравились пиво и творчество Ларри, так что свободное время он стремился проводить в квартире Джонсона, чем осложнял существование другу. *** Четверг. Предпоследний день страданий из-за ожидания выходных. — … и тогда получается, что я как бы не виноват, понимаете? Конечно, я мог бы таскать «протез» и дома, просто так не удобно пить чай, а чаи бывают разные, вот например, я вчера кое-что себе надыбал, нормально торкает. Я-то просил зеленый, а мне чел говорит, «братан, нам тут такое привезли, закачаешься», ну я и взял. Изначально я вообще собирался пойти за кормом для Гизмо, но он откуда-то спиздил козью башку и жрал ее, и главное заныкал череп, а мне же тоже себе такой хотелось, а вот кстати у Пакертон тоже был козий череп в выдвигашке, а это потому что она сектантка. Вообще, Пакертон, не Пакертон, это не важно, важно, у кого есть шкура собаки, вот он нам действительно нужен. Вам вообще нравятся собаки? Ларри покачал головой, а Эшли пожала плечами. — Я не особо люблю животных. — Сказала девушка. — О, Лестер тоже. Он, блин, хороший, конечно, но кот ему мой не нравился, и мне приходилось чуть ли не разнимать их иногда, потому что если Гизмо соберется расцарапать кого-то, то там только хоронить нужно, да и вообще живые друзья приятнее, понимаете? Мертвые, конечно, тоже ничего, их же тоже можно навещать и все такое. Ну, почти как живые получается, просто не самые мобильные. До апартаментов оставалось совсем немного. Ребята решили организовать небольшую тусовку дома у Салли. До выходных еще оставалось время, да и было бы неплохо проводить время, как базовые подростки, не гоняясь за старушками-убийцами. Но эта тема, конечно, хер их стороной обойдет. — Не, ну вы же согласны, что у Пакертон в квартире спрятана как минимум пыточная? С пилой, естественно. И вообще, кто ее знает, старуху больную, почему именно дети? Хотя, тут все просто — их легче поймать, она же дряхлая, от одного тычка отлетит. Мне кажется, ей крикнуть под ухо, так она с приступом свалится, ну это не так важно. Важно, что у нее дома скрываются все ответы, или даже другие сектанты. Прям по шкафам. Надо же их куда-то складировать. Они вошли в апартаменты. В коридоре было тихо, а прорезь в двери Эддисона плотно закрыта. Ларри почему-то вздохнул с облегчением. Эшли же стало интересно развивать тему, которую затронул Салли. — Скорее всего, у них есть специальные методы по вычислению жертв, хотя, вероятнее всего, Лидер определяет жертву, не важно какую, а все остальные слепо верят. Если это и правда секта, то они наверное совершают ритуальное убийство, а чтобы избавиться от улик — прячут тело на виду. Привозят на ферму и добавляют в мясные изделия. — Точно, точно, — подхватил Салли и продолжил поток мыслей. — Они, наверное, и не такой дичью занимаются… Пакертон так вообще, бесстрашная паразитка, даже не пытается скрыть свою причастность ко всей этой мути. Если бы вы только слышали эту пилу у нее в квартире. Почему только я это слышу? Нихрена она не тихая, вполне себе здорово жужжит. А вот еще, недавно... Компания со спокойной душой отправилась тусоваться к Салли под его непрекращающийся монолог о злодеяниях культистов. Все это время их разговор подслушивали. *** Салли старательно вливал в своих друзей литры подозрительного, но забавного чая, утверждая, что чай китайский. Ларри казалось, что этот чай даже китайским воздухом не дышал, но, поскольку знатоком он не был, то и утверждать не решался, и покорно пил то, что наливают. Да и какая собственно разница, откуда чай, если вкусный. — Ладно-ладно, мне уже легче, не то что во вторник. Конкретно меня так вмазало, но мне кажется, что я пришел к буддийскому смирению. Возможно, за эту неделю Пакертон пустила очередного школьника на фарш, но на все воля Божья, до тех пор пока это не касается нас, верно? — Сал, опять ты… — Опять я что? — Сал нахмурился и поправил прядь волос, липнувшую к уголку рта. Затем злобно хлюпнул чай. — Ну подождем маленько эту Пакертон, ну куда она денется? Откинется что ли по дороге? — Она же старая. — Протянул Салли и в очередной раз поправил прядь, убрав ее за ухо. — Но еще не древняя. — По крайней мере не до нашей эры. — Подхватила Эшли. Она заметила безуспешную борьбу Салли с его волосами и воспользовалась случаем, чтобы немного отвлечь его. — Сал, давай волосы поправлю. У меня заколки есть. Сал радостно встрепенулся, но через секунду его взгляд потускнел. — Я хочу мою заколку. Которую я просрал при попытке наладить контакт с человечеством. Хер с ним с человечеством, за заколку обидно. Она с котиком каким-то была. — Ну… — Эшли все равно вытащила свои заколки и протянула их Фишеру. — Эти красные и с блестками. Хочешь? Он придирчиво осмотрел их, но почти сразу его губы расползлись в нежном оскале. Эш слезла с гостиничного дивана и наклонилась к Салли, чтобы убрать его волосы. В процессе она решила, что и заплетать волосы умеет неплохо, поэтому передние пряди были оформлены в косичку и закреплены сзади. Выглядело это так себе — Эшли редко делала себе прически, а из младших у нее был только шебутной брат с коротким ежиком волос, так что навыки были посредственными, но Сал остался в восторге. Ларри заметил, что он вообще очень осторожно относился к тому, что Эшли наплела у него на голове, и выглядел даже счастливым, судя по тому, как часто стал ерзать на стуле и перебирать пальцы. Выдув несколько кружек чая, Ларри почувствовал, что ссать в этой жизни тоже приходится. Он вышел из-за стола и поперся к ванной, которая, как ни странно, оказалась заперта. Он с трудом вспомнил, что его друг вообще-то не один живет, а с отцом. На всякий случай Ларри прислушался к тому, что происходит внутри ванной. Тишина. Походу дверь заклинило, а ссать-то как-то надо. Только Ларри решил открыть рот, чтобы позвать Фишера, как тот сам появился. Сал, заметив, что Ларри копошится у двери к туалету и очевидно лажает в ее открытии, решил подойти и глянуть, на каком именно этапе он умудрился застрять. — Ну и че ты тут встал? — Да вот, не открывают. — Пожал плечами Ларри. — Плохо стучишься, значит. — Сал дернул ручку, но она ожидаемо не открылась. — Ну и что за хуйня? — Он еще несколько раз подергал ручку, но та не открылась. Поскрипев зубами и обведя квартиру взглядом, он вспомнил, что живет в квартире не один. — Пап?! Пап, ты у себя в комнате?! Когда Генри не отозвался, Сал будто впал в коматозное состояние на две секунды: руки обвисли вдоль тела, а взгляд стал пустым. Долго это не продлилось. Он напрягся и оскалился, его здоровый глаз перемещался то по направлению к комнате отца, то к ванной. Наконец, он пришел к какому-то выводу и с ненавистью уставился на дверь. — Вот так значит. Можешь делать, что хочешь нахрен, только не в ванной, нормальным людям она еще нужна пока что. От злости он с силой херанул тяжелым сапогом по двери, оставив черную полосу. — Сал, что происходит? — Спросил Ларри, перед этим отойдя на более менее безопасное расстояние. Эш уже подошла к ним и с недоумевающим лицом наблюдала за тем, как Сал долбится в дверь и орет что-то своему отцу, с которым она кстати не была знакома и вообще думала, что родителей Сала сейчас нет дома. — Открой нахрен сейчас же! Это сложно?! Просто открой, говорю! Открой или я сам открою… В ответ тишина. Дрожащими от перевозбуждения руками Сал достал набор отмычек, но тут же швырнул их в сторону, потому что вспомнил, что ванна закрывается на щеколду. Его лицо становится непроницаемым — серым и безэмоциональным, только вот руки впиваются в волосы с силой, а дыхание оказывается сдавленным. — Щеколда. Значит можно выбить. — Сал? — Это уже голос Эш, но Сал сразу же отмахнулся от нее, обрывая довольно мягким «помолчи, сейчас сама увидишь». Сал встал, выдохнул и с разворота херанул ногой по двери. Несчастная щеколда с треском и куском штукатурки отлетела к чертям собачьим. — Да, ремонт тут на славу. — Прокомментировал Сал и вошел внутрь. В наполненной ванне плавал Генри Фишер, с располосованными по локоть руками. Вода успела окраситься в розовый цвет, но не достаточно мутный, чтобы скрыть обнаженное тело в ней. Душный запах заполнил все помещение. С брезгливостью на лице Сал приложил руки к его пульсу на шее и замер. Его лицо озарилось какой-то новой эмоцией. Ненависть, радость и предвкушение одновременно. — Ничего нормально делать не умеет. Да, пап? — Он склонился над Генри, который, оказывается, был в сознании, но одной ногой уже явно в мир иной. Его глаза периодически закатывались, но Сал вцепился в его седые волосы и заставил смотреть на себя. — Так сложно сделать что-то нормально, да? Это же так сложно резать глубже. В чем была твоя ебанная проблема, а? А может ты просто умирать не хотел. Надеялся, что тебя спасут. Или мне станет тебя жалко? Чем ты думал, блять, когда делал это? Генри в очередной раз был близок к потере сознания, но Сал с силой ударил его ладонью по лицу, оставив четкий контур. — Ну уж нет, никуда ты не денешься. Не будет у тебя этого легкого пути, понимаешь? — Он помолчал, всматриваясь в него и улыбаясь. И чем больше видел признаков усталости и отчаяния, тем шире становилась его улыбка. — Даже если тебе правда жить тяжело стало, какого хера ты решил, что можешь просто прекратить это. Жить тяжело ему. А-ха… А-ха-ха-ха-ха… Ему жить тяжело. Устал жить… Ха-ха… Больше не хочет. А-ха-ха-ха-ха! Сал затрясся от смеха, почти сгибаясь пополам. Еле как рукой он нашел затычку в ванной и выдернул ее под безумный хохот, медленно при этом оседая на пол. Вода с шумом уходила в канализацию. Он почувствовал, как чьи-то руки, руки Ларри, смуглые и теплые, пытаются поднять его, но он просто не может встать, все продолжая и продолжая хохотать. — Оставь Ларри, а-хах-ха-а. Не могу, он, понимаешь, решил покончить с… а-ха-ха, с такой жизнью. — Сал, давай я просто… — Его руки дрожали и он не знал, какие слова лучше подобрать. Стоит ли вообще что-то говорить? Или делать? Ларри старался не смотреть на Генри, потому что его мутило. Не от отвращения, скорее от страха. Сал, у которого кукуха поехала, спокойствия не добавлял. — Сал, Эш сейчас скорую вызывает, давай я выведу тебя. — Скорую? — Сал будто очухался, но его тело продолжало дрожать от спазмов смеха. — Ну, конечно, скорую. Он еще раз посмотрел на своего отца и выкрикнул: — Нужно было вдоль и поперек резать! Зигзагом! Распороть так, чтобы ни один врач не зашил! А-ха-ха, понимаешь? Понимаешь, да?! Ха-ха-ха-а-а… — Сал, ну хватит. Он не слышит. Ларри все же сумел вытащить его из ванной, просто подняв на руки его худенькое тело, которое неизвестно на каком адреналине смогло выбить дверь. Ларри сомневался, что дело в хрупкости щеколды. Эшли успела найти аптечку с бинтами и жгутами — ее почему-то удивляло наличие нормальной аптечки у Фишера дома, иногда казалось, что этот человек вообще с другой планеты — не болеет, не грустит и не ранится. Бинты ему не нужны и все остальное тоже, потому что его тонкая кожа, прилипшая к костям, иногда казалась такой твердой, будто сделана из стали. Крови в его бледном теле, конечно, нет, и поэтому из ран ничего бы и не текло. Но Сал Фишер оказался таким же человеком, как и все остальные. В ванную комнату входить совсем не хотелось, но нужно было. Стиснув зубы и стараясь не замечать наличие полового органа, она склонилась над телом мужчины и перевязала жгутами его руки так крепко, как смогла, а после наложила повязки, уж как получилось. Профессионалом она не была и даже не думала, что ей придется побывать в такой ситуации. Вытерев пот со лба, она почти впопыхах выбежала на кухню, Сал выглядел не более живым, чем его отец, лежавший без сознания в ванной. Вцепился в руку Ларри и просто не давал ему уйти. Джонсон перевел взгляд на Эш, словно увидел в ней спасение. — Я клянусь, я хочу быть нормальным другом, поддержка-опора, хуе-мое, но я сейчас обоссусь. Сал недовольно взглянул на него и тут же расцепил руки. — Да иди ты… Сам стоял тут. И вообще, я не просил тебя. — Буркнул Салли и перекатился к Эшли, которая села рядом с ним. По ее выражению лица было сложно сказать, какие именно эмоции она испытывает, но, по крайней мере, на Салли она смотрела с сочувствием. Он уткнулся ей в бок, засопел и замер, обводя гостинную пустым взглядом. Видеть его обессилевшим и неподвижным ощущалось неестественным. Рефлексировать на эту тему получалось все труднее по мере того, как мочевой пузырь все больше давал знать о своем существовании. Ларри поперся в ванну, на полпути вспомнив про то, что Генри все еще там. — Ой бля-я. — Протянул Ларри, опираясь на косяк. Через секунду он услышал безразличное Саловское «шторкой его закрой» и так и сделал. Облегчившись, Ларри дергано затянул ремень, сполоснул руки за секунду и тоже второпях вышел оттуда. Потом приехала скорая и забрала Генри Фишера. Для ребят все эти события прошли словно в тумане, и в последствии у них почти не было воспоминаний об этом. Стало одновременно легче и страшнее от того, что они остались одни в квартире. Мертвец-наполовину больше не занимал ванну, там вообще было мало следов. Только розоватый осадок рядом со сливом, несколько капель крови на полу и лезвие бритвы в потемневших разводах. Эшли убедилась в том, что Сал не собирается впадать в истерику или в припадке крушить свою квартиру, и с чувством выполненного долга ушла домой, напоследок крепко обняв Салли и сказав ему несколько утешительных слов. Насколько он в них нуждался, сложно было отследить, потому что выражение его лица не менялось. Сразу после того, как Эш ушла, Сал прошел в ванную комнату и медленно осмотрел ее. Замечая следы, оставленные отцом, его лицо недовольно кривилось, выражая крайнее презрение. Больше всего его раздражала сама ванна, в которой его отец решил прикончить себя. Ларри не знал, стоит ли ему остаться, чтобы оказать моральную поддержку или последовать примеру Эшли и уйти. Возможно второе. И тут Сал выдал: — Я больше не смогу тут спать. Бесит. — А нахера тебе вообще здесь спать? — Видишь ли, — с видом заебанного жизнью мудреца пояснил Салли, — когда я только сюда въехал, мой кот первым делом прошел в ванную. Следовательно это идеальное место отдыха из-за особой энергетики. Мой отец умудрился даже это попортить своими непонятными выходками. Даже вещи мои, скотина такая, выкинул при переезде. Я ему потом клеем процессор залил. А теперь вот это. Это, если не учитывать то, что он умудрялся талдычить мне будто это я виноват, что… Гандон, короче. Не видать ему мандаринов в больнице. И стакана воды, походу. Некоторое время Ларри обрабатывал информацию. То, что связано с Генри, он пропустил — это дебри, в которые ему сложно даже нос засунуть будет. Но вот если Сал не будет ночами спать, просто потому что его «спальня» осквернена попыткой суицида, то он очевидно станет еще более невыносимым. Доводы к здравому смыслу не помогут, остается только тяжелая артиллерия в виде расширения границ своего мышления в попытке словить припизднутую волну, на которой вечно торчит Фишер. — Так ты тут и не должен спать. Тут должна стоять лежанка для кота. Разве не очевидно? — Да что ты такое говоришь, знаток хренов. — Нахмурился Сал. Нахмурился, а потом удивленно поднял на него взгляд. — А знаешь, ты прав. Мне надо было сразу догадаться, что это для Гизмо. Вот тут постелю ему коврик, а тут… Он вперился в розовые разводы рядом со сливом воды. Салли передернуло и он принялся вытаскивать свой спальник и подушку прямо откуда-то из-под ванны, чему Ларри не особо удивился. — Да пошло оно все в пизду, — недовольно бубнил Сал, когда впервые спустя несколько месяцев решил застелить свою постель. — Тоже мне, страдалец, блять. А че, может еще и повесится тут где-нибудь, гондон старый. Да я и так обойдусь, не сильно-то и хотелось. Половину из этого бубнежа Ларри не слышал, половину предпочел бы не слышать. Все-таки он пришел к выводу, что Сал может быть и не расстроен, но чувствует себя хреново, даже если нормально это не говорит. — Ты хоть сможешь заснуть сегодня здесь? — Нет. — Хочешь, у меня поспи. Салли застыл. Некоторое время он молча раздумывал над его предложением, но, поскольку оставаться в своей квартире ему не хотелось — он уже чувствовал, что кожа на руках начинает чесаться, что все раздражает и некуда уйти, вернулось даже фантомное ощущение страшного зуда и боли на лице, ощущавшееся мерзким и неестественным. Это то, чего он не хотел чувствовать больше никогда. — А давай. Еще и Гизмо куда-то ушел. И вообще… *** Ларри не совсем понял, как все дошло до того, что он лежит в одной кровати с упырем, который прижимается к нему всем телом. Изначально планировалось не это. Все должно было пройти цивильно без всякого… Ну, гейством это сложно назвать, но Ларри был близок к тому, чтобы описать это именно так. Дело в том, что Сал просто нырнул в его кровать, когда Ларри даже не успел разложить отдельный матрас на полу, специально для гостя дорогого. Самому спать где-то вне своей кровати тоже не очень хотелось. Решив, что он панк и ему похуй, Ларри просто лег рядом. Непонятный комок из одеяла — это Салли. Он спит в одежде, скрючившись и хорошенько обернув себя всем, что попадется. Ларри всегда жарко, поэтому пожертвовать одеяло страждущим было не такой уж потерей. Приколы начались, когда Сал впал в глубокий сон и бессознательно прилип к телу Ларри, обхватив его своими костлявыми и приятно-холодными руками. О последнем Джонсон не хотел много думать, но в общем и целом противно не было. Просто странно, что это вообще случилось. Ларри прекрасно помнил о том, как работают клише — если двое вынуждены спать на одной кровати, то за этим обязательно должно что-то следовать. Что-то, что соответствует здоровому пубертату, полного любопытства и энтузиазма, хотя бы. Он взглянул на Сала, которого конкретно так вырубило, и который даже в бессознательном состоянии толкал его на совершение идиотских поступков, о которых точно придется жалеть. Джонсон уже начал вздыхать по тем временам, когда каждый взгляд на лицо этого человека сопровождался ощущением тошноты. Ларри очень, очень глубоко вздохнул и напомнил себе, что нельзя делать все, что тебе хочется, особенно, если это касается ублюдка со сдохшей эмпатией, даже если этот самый ублюдок жмется к тебе. Да у Ларри у самого походу пару винтиков из башки точно отлетело после сеансов общения с Салли, потому что как минимум он уже херово сопротивлялся своей внезапно появившейся исследовательской натуре, а как максимум уже одной ногой был за другую авантюру века — вычислить, какие тайны скрывает старушенция из двести первой. И если последнее вполне осуществимо, то последствия его первой хотелки пугали куда сильнее. Впрочем, уже скоро Ларри перестал накручивать себя по поводу всякой херни и на удивление быстро заснул, обойдясь без покушения на воровство поцелуев из любопытства.