Соседи

Так вышло, что к обеду Трэвис немного опоздал, а когда пришел, то все нормальные места были уже заняты, впрочем, даже если бы они были свободны — ситуацию бы это не изменило. Сал, сидевший в углу столовки, вскочил с места и подозвал его к себе. В тот же момент, как его нежный голос раздался на все помещение, ученики, находящиеся там, синхронно опустили взгляд в свои тарелки, чтобы лишний раз аппетит себе не портить — не дай бог случайно увидеть, что с лицом у этой школьной знаменитости. Салли считал, что право есть в столовой у него ровно такое же, как и у остальных, поэтому снимал протез, что, конечно, привело к срачу с администрацией, поскольку бедные уборщики не успевали отмывать пол от рвоты. Сал не внимал доводам директора и других педагогов, потому что концепция «жалости» к другим у него не подгружена в мозг, и на всевозможные уговоры и попытки воззвать к здравому смыслу, он мог только развести руками. Дошло до того, что администрация слезно умоляла есть где-нибудь в уголочке, где его не сильно будет видно. Именно так вся школа узнала, что Сал не только фрик, но и урод. Ничего это правда не меняло: по какой-то причине все дружно посчитали благоразумным не лезть к нему. Вообще. Никогда. К тому же Сал мгновенно сбил вокруг себя странную компанию, поддерживающую его личную клоунаду — Ларри и Эшли. Впрочем, Трэвис тоже был уже одной ногой в этом дерьме. Итак, Трэвис поплелся к ним, нехотя, но с нарастающим волнением снедавшим его душу. Он вообще плохо соображал, как пришел к тому, что имеет, а имел он на данный момент следующее: свою бедную голову, окунувшуюся в дебри влюбленности, и обед в школьной столовке в компании Салли и его друзей, то есть Ларри и Эшли. Рыжего пидора он среди них не наблюдал. Причины, почему Моррисон с ними не общается, он не знал, да и спрашивать как-то странно было, к тому же отвращение к геям только усилилось и, как ни странно, на это ни повлияли даже последние события его жизни. Тодд к тому же сиял на вершине мысленного списка пидорасов — неприязнь к нему была непреодолимой. В общем, пускай себе болтается подальше от Фелпса, иначе он опять посрется с человеком на ровном месте, что противоречило пути налаживания коммуникации с окружающими (да кому они нужны) Салли, господи боже, как научиться открывать рот рядом с ним? Краем глаза Трэвис заметил Пыха, глаза которого были почти на мокром месте. Вилкой он ковырял полудохлый салат из тарелки, что выглядело очень странно, потому что колбасный день был одним из самых любимых для Пыха. Трэвис тоже обожал этот день: дома еда была постной, а мясо жестким и сухим, колбасу же он видел только в школе. Трэвис подсел на край скамейки рядом с Ларри, прямо напротив него сидел Салли, чья довольная улыбка претендовала на немедленный кастинг в фильм ужасов, и Эшли, хмурившая лицо всякий раз, стоило Трэвису появиться рядом. Когда с Фелпса немного спало волнение и он смог осмотреться вокруг, а не жаться в комок, он обнаружил, что куча бутербродов (возможно Пыховских) лежит аккуратной горкой перед Салли. Одним из них Сал активно размахивал, зажав в костлявых пальцах, и что-то впаривал Эшли. Иногда Ларри вставлял пару замечаний в то время, как Салли был занят поглощением очередного бутерброда. Сал бы болтал, если бы мог, и во время еды, но был слишком сосредоточен на том, чтобы еда не вываливалась у него изо рта. Зрелище, конечно, любопытное, по мнению того же Ларри, но не настолько, чтобы пялиться, влюбленно вздыхая, как это делали некоторые. Некоторые, кто белобрысые, придурошные и в розовых свитерах. Трэвис замер, засмотревшись на Салли: на то, как искажается его рот, когда он широко улыбается с открытыми деснами, как щурятся его веки, потому что ему весело. В его понимании Сал обладал редкой, тонкой красотой, настолько хрупкой, что никто и никогда ее не поймет. К тому же шрамы явно не были врожденными, да и в целом не так сильно мешали постигать красоту, навсегда изуродованную ими. Трэвис пребывал в блаженстве, а Ларри в ахуе, переводя взгляд то на Трэвиса, то на Салли, в попытке вычислить на какую именно часть лица Сала можно смотреть с таким благоговейным видом. Попытки не увенчались успехом, Ларри передернуло от легкого чувства отвращения, стоило ему на секунду задуматься о том, что кто-то в теории мог бы хотеть поцеловать Салли, не говоря уже… обо всем остальном. Поцеловать Салли. Неужели кому-то вообще это в голову придет? Размышлял Ларри. Ну то есть, кто-то посмотрит на эти раздолбанные губы, которые нихрена не прячут возбужденный оскал, и решит: да, это оно, вот его я бы засосал так, что звезды из глаз посыпятся. Да нихрена, Ларри вот, когда смотрел, чувствовал лишь болезненное любопытство вперемешку с легким отвращением. Да и губы (то, что от них осталось) выглядят твердыми и тонкими, и совсем не привлекательными. Ну кто вообще захочет этого? Уже который день думал Ларри, пытаясь хоть на каплю больше понять, что там происходит в башке Трэвиса. Не понимал. С Салли вообще сложно было хотеть хоть чего-то, с учетом того, что во многих случаях он использует свое лицо, как оружие. Либо он каким-то волшебным образом абсолютно не осведомлен о том, какую реакцию вызывает у окружающих. У Салли не было привычки прикрывать рот рукой, да и вообще хоть как-то прятать лицо. Если он все-таки снимал свой протез, то люди, не привыкшие видеть подобное, становились жертвами его самоуверенности и полного отстуствия страха перед насмешками. Нет, серьезно, Ларри не заметил ни единого жеста, хоть как-то выдававшего скованность или внутреннее волнение, что все видят его лицо без маски, протеза или чем эта вещь являлась. Ларри не мог не заметить каким радостным выглядел сегодня Фишер — он то и дело покручивал в руках несчастную вилку, которая пару раз чуть не вылетела из его пальцев, и к тому же без устали раскачивал носком ноги под столом, задевая Ларри. Даже его тело едва ли не покачивалось в такт нервным от радости движениям. И чем раньше Ларри узнает, что за ужасная вещь стала причиной такого состояния, тем лучше. Вдруг у них математичку с утра пораньше сбил грузовик и Сал был единственным свидетелем, а теперь не может скрыть своих эмоций по этому поводу? Ну или гигантский кот Сала утащил Эддисона и сожрал его? Все может быть, особенно, когда дело касается Салли. Ларри осмелился открыть рот, несмотря на вероятность услышать полную дичь, которую Салли счел «забавненькой». — Случилось что-то хорошее? — Да, — Глаза Фишера маниакально заблестели, он едва не выронил вилку из рук, — то есть нет. Пока что, но скоро случится. Просто Лестер… — он прикусил язык, замолкая. — Э-э, потом узнаете. Нельзя говорить наперед и все такое. Ларри приподнял бровь, но дальше расспрашивать не стал. Может это и к лучшему, что ему ничего не рассказали. Он продолжал лениво потягивать чай, купленный в буфете, который теперь казался ему совершенно безвкусным, если не сказать дерьмовым. То, что делал Салли было намного вкуснее, несмотря на то, что в готовке еды тот не смыслил ничего. Да и, наверное, не только в готовке, а в еде в целом. Иначе Ларри вообще не понимал, как можно было с такой готовностью поглощать эти мерзотные бутерброды из школьной столовки, которые отдавали то ли тухлятиной, то ли еще чем-то. — А кто такой этот Лестер? — Спросила Эшли, уже в который раз услышав это имя. Краем глаза она взглянула на Ларри, но тот лишь пожал плечами — он и сам не знал. — Человек, который чудесным образом появился в моей жизни и вытащил из дерьма. Вот кто. Тут даже Ларри навострил уши, хотя до этого выглядел апатичным и незаинтересованным. Сал никогда не рассказывал о своем прошлом. — В моей жизни было лишь несколько по-настоящему добрых людей. Вот, например, моя соседка — постоянно подкидывала мне еду, правда мы никогда не успевали поболтать. Наверняка она была невероятно занятой, раз так вышло. Или, например, старушка Лао Чань, поколачивала она меня знатно иногда, но чего не сделаешь, чтобы вырастить из меня приличного человека, так что я не в обиде. А Лестер — он сделал все остальное. Таких, как он, вы вообще нигде не найдете. Абсолютно бескорыстное и доброе сердце, готовое помочь в любую минуту. С добрыми сердцами может случиться всякое нехорошее, вот, взять, например, бухающего отца и стеклянную бутылку, знаете что будет? — Сал выжидающе посмотрел на напряженные лица своих друзей. — Хрясь! Черепу от такого не прикольнется, конечно, но что мы о грустном, так вот, Лестер Эванс… Лица присутствующих при этом шикарном монологе застыли, когда Сал с театральной наигранностью изображал нанесение черепно-мозговой травмы неизвестному (может быть вообще выдуманному, как казалось Эшли, да и Ларри, например) Лестеру Эвансу, но, судя по тому, что Сал не выглядел опечаленным этим фактом, возможно ли, что все обошлось? Да хрен его знает, Ларри уже на своем опыте вычислил, что отношение Салли к смерти и смертности людей довольно странное, безразлично-воодушевленное, и варьировалось от случая к случаю. Сал тем временем продолжил свой монолог, расхваливая своего друга на все лады, создавая образ едва ли не волшебного фея-крестного. Трэвис аккуратно поднял взгляд на него, стараясь не пялиться слишком открыто, и вслушивался в каждое слово. — …А еще он такой умный, вы бы только знали. Даже занимался со мной, прикиньте! Перемножает трехзначные числа, емае… Я так правда и не понял, как это делается, но вот Лестер был из тех, кому и объяснять ничего не нужно. Образ «Лестера» представлялся почти сказочным для Трэвиса. Кто-то, кто достаточно мягок и терпелив, кто-то, кто ходит в свитерах и растянутых кремовых кофтах, и, может быть имеет взъерошенные светлые волосы и добрый взгляд. Он сглотнул, заставляя себя вернуться в реальность. Не хватало еще погрузиться в идиотские мечтания, где появляется некий волшебник, который помогает ему и делает его жизнь лучше. Такого все равно не будет, и никто не захочет опускаться на его уровень. Но, может быть… Он робко взглянул на губы Салли и тут же отвел взгляд, почувствовав тупую боль внутри, похожую на ощущение подступающей тошноты. Ларри медленно приподнял бровь, проклиная себя за излишнюю наблюдательность. Да когда он перестанет замечать эту проклятущую симпатию к упырю? Ох, господь, и какого черта Трэвис вообще оказался в их компании? Жизнь катилась в неизвестном направлении и Ларри ничего не мог поделать с этим, лишь смириться с тем, что катализатор в лице взбаламошного угашенного человечка в маске уже крепко так уцепился своими костлявыми лапками за все, что дорого Ларри, и теперь потихоньку подстраивает реальность под себя. *** Снова столовка, снова колбасный день, снова Салли кошмарит Пыха, чтобы урвать побольше бутербродов. — Как ты эту дрянь ешь? — Удивился Ларри. Нет, он наблюдал иногда, как Салли умудряется сожрать что-то и похуже, но почему-то к колбасе у него была иррациональная неприязнь. — А что не так? Это ж, блин, бесплатная еда, хрен я отдам хоть кусочек. Пыху и так жирно будет, с него не станется. — Да она какая-то… — Тухлая. — Внезапно послышался монотонный голос Тодда за спиной. — Не удивлюсь, если поставщик обмудок и просто сваливает протухшие кишки и хвосты в одно мессиво, а школе и посрать. Привет всем. Эш, — он протянул ей стопку бумаг. — Это материалы по матеше, как и просила. Окинув компашку безразличным взглядом и, задержавшись лишь немного на Трэвисе, он ушел прочь, не собираясь оставаться в их компании. Сал почти сиял улыбкой, когда увидел его и все с ней же смотрел ему вслед. Ларри передернуло, но он постарался избавиться от этого чувства. — Ну, конечно, — буркнул он, с подозрением смотря на колбасу, — разве руководство бы это допустило? Типа, незаконно и все такое. — Кто их знает? — Отозвалась Эшли. — У нас вон уже несколько ребят со школы пропало, а им похер. Может их на фарш уже давно пустили, а мы тут сидим и делаем вид, что все нормально. Трэвис сжался, стоило ей упомянуть пропажи детей, но он успокоил себя так же как и всегда: ритуалы совершаются в строго определенное время и обычно для них подходят только взрослые люди. В тех списках точно не было детей, точно не было. Блять, но если… Он сжал зубы и вцепился ногтями в коленки, почти ломая ногтевую пластину. Его тело мелко раскачивалось вперед-назад и он отчаянно желал, чтобы тема хоть как-то переключилась. — Трэвис, епта, ты чего? — Сал от души хлопнул его по спине, желая подбодрить. — Не ссы, если тебя захотят похитить, чтобы убить, просто дай в глаз. Если получится, то ключами или камнем, а потом возьми за волосы и приложи хорошенько коленкой. И все… Ну, прокатит, если похититель профан и нихера не знает. Но ты все равно попробуй, хуже-то не станет. И Ларри и Эшли привыкли, что Трэвис нелюдимый и немного с ебанцой, в придачу к редким вспышкам агрессии и нервозности, так что не обращали особого внимания на его реакции. Сал вдруг замер и его глаза загорелись дурным огоньком. — Сал, не начинай, — взмолился Ларри, но это было бесполезно. — А знаете, кто может похищать детей? Проклятущая секта конченых мразей, зашкерившихся в апартаментах Эдиссона. Они используют их кровь и мясо для ритуалов, а органы и кожу… — Преисполнившись озарения, он широко распахнул глаза, так что его протез едва не вывалился, и ткнул пальцем в колбасу. — Бля, ну тут без вариантов. Все, мы идем вычислять, где они берут эту долбанную колбасу. — Заключил Салли и отправил последний бутерброд себе в рот. — Да нах ты ее ешь тогда? Сал уже не слушал, а поперся к буфетчице, рыхлой страшненькой женщине. Его догнал Ларри и, развернув к себе, напялил протез, поправив пряди волос, чтоб не мешались. Сал все это время стоял спокойно, как послушная кукла, но, едва крепления щелкнули, схватил Ларри за руку и потащил с собой. — На саппорте будешь. На саппорте у буфетчицы, подумал Ларри. Она, бедная, может и не выдержит напора этого упыря, разревется, разорется, а потом разговаривать с дисциплинарным комитетом в итоге именно они будут. Хотя, Сал возможно и получит скидку ввиду того, что он по сути для них просто уродливый дурачок, которому не повезло в детстве. Их буфетчица — без жалости на которую смотреть не получалось, настолько несчастное у нее было выражение лица, а в потрясающем союзе с запущенными болячками, из-за которых половина лица уродливо распухла, так и вовсе никто смотреть не хотел. Подтекающий гной из воспаленного глаза баллов привлекательности ей не давал, так что действительно лучшим вариантом было вообще не смотреть. Лучшим вариантом для кого угодно, но не для Салли, ему все равно, а Ларри, например, просто привык к дерьму. — Тетушка, — бодро начал Салли, — вы понимаете, что безопасность учащихся превыше всего? Все здесь несовершеннолетние, так что вы должны нести ответственность за то, что даете нам есть. Женщина нахмурилась, но ее выражение лица было жалким и защищающимся. Вообще оно всегда было таким, но нападки со стороны окружающих буфетчица переносила с трудом, особенно, когда не было понятно, к чему весь этот диалог приведет. Она кивнула, но ничего не сказала, лишь продолжала напряженно наблюдать за парочкой. — Сдается мне с вашей колбасой что-то нечисто. Где вы ее берете, а? — Почему вас так это интересует? Ну-ка возвращайтесь на свои места, никаких больше вопросов… — Запротестовала Ким, пытаясь спровадить их как можно скорее. — Нет, вы не поняли, — настоял Сал и оперся о край стола. — В прошлый раз моего друга вывернуло наизнанку, — он уверенно ткнул пальцем в Ларри, который совсем не ожидал того, что его вплетут в историю, еще и выдуманную на ходу, но возражать он все равно не стал, так что Сал продолжил, — и он весь следующий день валялся с температурой, чуть не умер, его мама, замечательная женщина, хотела подать заявление в полицию, но Ларри благородно решил оставить эту дрянную школу в покое, но моя совесть не позволяет мне это так оставить. Просто скажите откуда вы берете колбасу и никто не пострадает. — Я-я, я сейчас директора позову! Ларри резко взял Салли за шкирку и оттащил в сторону, Сал возмущенно зашипел и завертелся, выворачиваясь из-под его рук. — Ларри, я вообще-то ради нашего всеобщего благополучия и безопасности стараюсь, — процедил он. — Я знаю. — Шикнул Ларри. — Просто будь мягче, хз, о птичках с ней поговорил бы лучше сначала, она же их любит или типа того, а ты сразу угрожать начал. — Так я тоже люблю птичек! — Воскликнул Сал и мигом вернулся к Ким, которая все это время была настороже. — Тетушка, оказывается у нас есть общие интерсы, зацените, — Сал порылся в своих карманах и выудил браслет, состоящий из белых кругляшей странной формы и протянул его Ким. — Сам сделал. Женщина бездумно взяла браслет, повертев его в руках, но уже через пару секунд она вскрикнула и отшвырнула браслет в сторону примерно в сторону Ларри, чем едва не выбила ему глаз, если бы не хорошая реакция Сала. Он перехватил браслет прямо у его лица, в то время как Ларри был готов к тому, что у них на пару будет два глаза. У Салли левый, у него правый, но в итоге обошлось без прикола. — Теть, вы чего? Симпатичные черепушки. — Браслет глухо звякнул в его руках и Ларри наконец смог разглядеть крохотные птичьи черепа, тщательно очищенные ото всякого дерьма. Ничего нового. — Вон отсюда! — Господи, моя доброта и дружелюбие всегда выходят мне боком. — Проворчал Салли. — Ларри, ну вот видишь. Я пытался. — Может в следующий раз получится, — пожал плечами Джонсон. Сал выглядел расстроенным, и поэтому Ларри со вздохом предложил, — я сам узнаю, откуда берут колбасу, иди чай свой дохлебывай. Сал издал непонятное пыхтение и едва не подпрыгивал на месте, переполненный эмоциями. — Хорошо, хорошо. А потом мы накроем гребанных сектантов. Мой друг самый лучший, просто золото. — Продолжал бормотать Салли, радостно вертясь от волнения вокруг Ларри, которого эта возня хоть и не напрягала, но он предпочел бы не находиться в столовой в окружении кучи глаз, пялящихся на них. — Ларри, ты радость в моей жизни, или свет, или что там было. В туннеле вроде бы. Или метро. Ларри пришлось схватить Салли за плечи и развернуть его обратно к компании Эшли и Трэвиса, слегка подтолкнув, потому что монологи на любые темы он мог продолжать бесконечно. К большому сожалению Ларри и к безграничной радости Салли они выяснили, что колбасу, сосиски и даже фарш привозит миссис Пакертон, которая имеет свою ферму и по выходным занимается своим любимым хобби — закалывает поросяток с козликами, чтобы детки в школе хорошо кушали. *** Пакертон даже не подозревала, насколько сильно она лоханется, перепутав документацию к школе и записи секты. Точнее, она не перепутала, просто сгребла все в охапку и притащила в школу, даже не заметив. Лишь в школе она поняла это, но не стала слишком беспокоиться — в ее вещах лазать никто не будет и уж тем более заглядывать в то, что именно она с собой таскает. Так и прошел почти весь день. — Черт тебя дери, — тихо выругалась Пакертон, когда запнулась о злополучный подъем. Эту школу строили кретины, не иначе, потому что по другому объяснить наличие ненужных выступов не получалось. Бумаги разлетелись, очки съехали, а сама она почувствовала, как в спине закололо. Старость не радость, еще и успевай только выполнять поручения Кеннета, следи за полуживым мужем, и не забывай про паршивых школьников, которые не могут даже нужную страницу в учебнике найти. У нее уже голова кругом ехала, а Эддисон в последнее время только и находил поводы придраться к ее работе, и к тому же, как ей казалось, каждый промах, даже малюсенький, тут же сливал Кеннету. Все это было не к добру. Она наклонилась и, кряхтя, начала собирать рассыпавшиеся листы. Встала, перебрала в руках, поняла, что некоторых не хватает. Нахмурившись, перелистала стопку еще раз и только спустя некоторое время заметила, что в нескольких метрах от нее стоит… Сал, конечно, кто там еще мог быть. В руке он держал ее записи и читал, так внимательно, как будто он вообще умел это делать. — Позволь поинтересоваться, что такого интересного ты нашел в плане ведения урока? — Едко спросила Пакертон, подходя ближе. — Ничего. Это ведь ваше? — С улыбкой в голосе ответил Салли. — Мое. Дай сюда. Он посмотрел на нее — зрительный контакт казался слишком долгим и липким, его счастливый прищур не говорил ни о чем хорошем, как будто он узнал чертовски радостные новости. — Конечно. Он отдал ей оставшиеся листы без каких-либо проблем и ушел, насвистывая. Подозрительно, это все блять было, но что оставалось бедной старушке. У нее и так дел по горло, еще и какой-то фрик привязался. Бесконечно жаль, что их Демону он не угоден в качестве подношения, иначе она сама уже давно бы свернула ему шею. Только добравшись поздним вечером до дома, она поняла, что проебалась, как последняя идиотка. Старость оказывалась на внимательности очень сильно. Сал, конечно отдал ей план уроков, но записи с именами жертв и расчетами, по которым они выбирались, — исчезли. Пакертон вцепилась в волосы. Найти эту бумагу теперь не представлялось возможным — если она у этого шизика, то он мог сделать с ней, что угодно, возможно он даже не понял ее значимости, повертел в руках и выбросил в ближайшую мусорку. Или сделал оригами лягушки или еще какой херни, которая взбрела бы ему в голову. *** — Ларри, ну давай найдем горелку или арматурину… — Ныл Салли, вцепившись в парня, и не давая ему и с места сдвинуться. Тот уже как раз собирался выпроводить его из своей квартиры, потому что несчастный шизик нашел новую причину кошмарить людей, которые по каким-то причинам ему не нравились. Если быть точнее, жизнь Пакертон висела на волоске, а все потому, что Сал спиздил какую-то бредовую бумажку у нее из под носа. — Ну или просто грохнем старую мразь, ну пожалуйста. Ларри Джонсон, шестнадцати лет от роду, впервые столкнулся с проблемой в виде пацана, которому видимо в детстве никто не сказал, что убивать людей, даже тех, кто уже одной ногой в мире ином — плохо. Аморально. И далее по списку. — Мы не будем убивать Пакертон! — Но она сектантка, она убивает детей и делает из них фарш. — Продолжал ныть Салли. — Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. — Еб твою мать, список с рандомными именами и почеркушками — это не доказательство! — А что по-твоему доказательство? — Что-то более весомое, не знаю. Какого хуя мы должны в это лезть? — У нас тут викторина или что? Что за тупые вопросы. Кто, если не мы? — Полиция, например? Салли замер и засопел. Если бы Ларри его не знал, то решил бы, что тот сейчас разревется и начнет кататься по полу. Но Сал плакать не умел и потому подобное было просто невозможно. С другой стороны неизбежна была его маниакальная любовь к расследованиям и проникновениям в чужие дома, а так же приступов активности в четыре утра, чего Ларри просто бы не перенес. — Окей, хочешь порыться в вещах Пакертон, давай. Если не получается проникнуть в ее квартиру, то можем залезть в ее кабинет. Там явно навороченного замка стоять не будет. — Вот можешь, когда хочешь, а. Система моральных ценностей Джонсона тихо, но неуклонно съезжала в нужную для синего упыря сторону, чему он несказанно радовался, в то время как Ларри довольно поздно замечал, что предложил хуйню, в которой ему же и придется участвовать. Как только выдалась возможность, Сал уже был под дверью школьного кабинета математики. Ларри волей случая задерживался, но так вышло, что Эшли тоже внезапно заинтересовалась колбасой и пропавшими детьми, поэтому в данный момент методично ковырялась в замке невидимкой, и все это под любопытным взглядом Салли, который даже не пытался поторопить ее или помочь. — Уф, я думала она сразу откроется. Как в фильмах. — С досадой сказала Эшли. Ключа от кабинета они так и не добыли. — Не получается? — С улыбкой спросил Салли. Та повертела головой. — Ну и что нам делать? — Не знаю, блин. Попробую еще раз. Надо же нам как-то попасть туда. Она вновь засунула невидимку и пару раз провернула ее. Ничего не произошло. Сал сел рядом и взял невидимку у нее из рук. Сделал то же самое, что и она, а затем вернул вещицу. — Согни ее вот здесь немного… Ага. Просунь. Слышишь щелчок? Отлично, но мы еще не закончили. Нужна еще одна заколка. Ага. Эту держи на месте, а другой взламывай. Такс, нужно еще пару сгибов, судя по звуку. Вот здесь и здесь. Просовывай. Поворачивай. Замок щелкнул и дверь открылась. Эшли чувствовала себя так, как будто получила неожиданный, но приятный подарок. И в то же время слегка глупо, потому что Сал просто наблюдал за ее безуспешными попытками. С другой стороны он будто даже не собирался смеяться над ней, так что особой досады она не чувствовала. — Так ты умеешь взламывать замки? — Удивленно спросила девушка. — Ну, не все. Иначе, мы бы здесь не торчали. — Мог бы и сразу сказать, я бы тут не позорилась. Сал отмахнулся и пропихнул Эшли в кабинет, закрыв за ними дверь. — Ниче не опозорилась. Получила новые навыки. Хер забей, главное понять, что не так с Пакертон, хотя и так ясно как день, что она состоит в секте. Ларри все еще сомневается, но он все-таки художник, тонкая душевная натура. Возможно, осознание того, что он живет в одном доме с психопатами, просто убило бы его. Но мы, конечно, будучи добрыми и верными друзьями, все равно должны донести до него правду. Кабинет математики был самым обычным в мире, ничего не указывало на причастность к какому-либо культу, поклоняющегося демонам. Единственной подозрительной деталью была столешница, закрытая на ключ, которого не было, и которая уже через полминуты была открыта. «Дура старая» — подумал про себя Салли, радуясь, что замок был хлипеньким. Эшли заглянула внутрь и глаза ее округлились от удивления. — Это… это козий череп, серьезно? Она ненормальная. Нахера такое хранить? По крайней мере в школе. Там еще что-нибудь есть? Сал бы поспорил с тем, что хранить нормально, а что нет, но не стал комментировать. Он внимательно следил за выражением ее лица, радуясь, что видит неприязнь и любопытство. Она должна понять его, точно должна. Трясущимися руками он начал перебирать личные вещи Пакертон. Библия — явно не по христианским канонам написанная, полная чернухи и ереси; баночки с засушенными кусочками чего-то сложно идентифицируемого (зря они открыли одну из них — воняло так, как будто сдохшая кошка три дня под солнцем лежала); амулеты и кристаллы, и, конечно, записи на зашифрованном языке из непонятных символов. — Я был прав, я был прав. — Довольно прошептал Сал. В углу выдвижного ящика он заметил запасной комплект ключей и, недолго думая, положил себе их в карман. Эшли тем временем пыталась вчитаться в записи, но ничего не поняла и отложила их в сторону. Сал, впрочем, даже не пытался их разобрать, ему хватало самого их наличия. — Да уж, явно она не в церковь по воскресеньям ходит. — Протянула Эшли, склоняясь к тому, что некая секта действительно существует. — И что нам теперь делать? — Как что? Гасим старуху, конечно, и вычисляем, где шкерятся остальные. Пакертон, мирно хлебающая чай в учительской, которая находилась прямо напротив кабинета математики, передернуло от странного, неприятного чувства. Как будто все в ее жизни скоро пойдет наперекосяк. И так оно и было. Терренс Эддисон уже принял решение о том, что нужно избавляться от людей, вреда от которых куда больше, чем пользы.