Соседи

На улице стоял гул сирен, а по коридору через несколько мгновений забегали туда-сюда. Салли, не удержавшись от собственного любопытства, высунул голову в дверной проем, чтобы взглянуть. Из квартиры Кассандры Сандерсон выносили… саму миссис Сандерсон. И убедился Салли в этом, потому что один из санитаров испуганно заорал, потому что заметил, как нечто, что выглядело как человекоподобная свинья, высунуло рожу из соседней квартиры, и потому случайно выронил носилки, в которых нес тело. Мешок с телом скатился и из него выглянули буйные, зеленые кудри растущие прямиком из расколотого черепа. В общем, земля пухом миссис Сандерсон. По крайней мере в этом мире стало на одного любителя поняшек-блестяшек меньше. Хоть Салли и не имел ничего против этой женщины, но мерзотных поняшек он просто не выносил. Возможно, ее смерть пойдет во благо всего мира. Вспомнив, что не успел поблагодарить эту добрейшую женщину за то, что она просветила его, какие именно кассеты Чарли лучше всего портить, у Салли заметно ухудшилось настроение, отчего его лицо приняло еще более неприятный вид. Санитары в итоге довольно быстро скрылись с четвертого этажа, перед этим хорошенько обматерив Салли с ног до головы, а полиция уже приготовилась дежурить у опечатанной двери. Парень уже было раздумывал о том, чтобы с чистой душой докопаться до усатого дядьки-полицейского, но вовремя вспомнил, что не надел маску. А ведь он недавно сковырял все наклейки, хорошенько отмыл ее, и вообще наклеил вместо всего этого замызганного старья яркое, розовое сердечко на левую сторону. Не покрасоваться он не мог, так что маску в итоге нацепил и бодрым шагом вышел из квартиры. Четвертый этаж его порадовал кислотно-желтой лентой, ограждающей вход в ту самую квартиру, и хмурым полицейским с серьезным хлебалом, который всем своим видом показывал, что вот сейчас он максимально при исполнении. Мужик был рослый и крепкий, такой и пенделя мог отвесить, если мешать его важнейшему посту. Короче говоря, Салли тут же направился к нему. — Убийство? — таинственным голосом спросил парень в маске. — А вы доблестный представитель закона? — Именно. Поэтому беги к своей мамашке, щенок, пока серьезные люди занимаются серьезными делами. Ублюдки малолетние, вечно под ногами третесь. — Конечно, только могилу раскопаю, и сразу же стартану к моей маме. С вами вежливо, дядя, а вы так не по доброму со мной… — Полицейский нахмурился, но извиняться за грубость не стал. Мужчина уже изрядно за всю жизнь задолбался отгонять от места происшествия всех, кому не лень прийти и поглазеть, да и жалости к мелкому говнюку он особо не испытывал. В конце концов, Салли не первый такой прикольный ребенок, который пришел поинтересоваться тем, что происходит. Но! Салли может и не первый такой, зато единственный, кто выглядел реально странно. Салли же сделал вид, что задумался, пока полицейский очевидно желал отослать надоедливого ребенка куда подальше. Мысли в его голове устаканились и он тут же выдал: — Вы грубите, потому что напряжены. Если у вас стресс, то там и до выгорания и недалеко. Потом депрессия. Клиническая. Суицидальное поведение. И самоубийство, конечно. А вы знали, что у полицейских риск совершения суицида довольно высок, так что я бы посоветовал вам почаще пить ромашковый чай… — Мальчишка еще раз экспертным взглядом просканировал мужчину и пришел к новому выводу, — хотя вам лучше сразу ромашки есть, прямо так, можно с корнем. Глядишь, и жизнь наладится. Полицейский приохерел от таких рассуждений, к тому же весь свой монолог парень возбужденно покачивался с пятки на носок, и при этом неотрывно пялился улыбающимися, больными глазами, нервируя мужика еще больше, но придурок в маске — не первый придурок, с которым ему приходилось иметь дело. — Я офицер при исполнении, уважение имей, фрик малолетний. Вали по-доброму, пока в ментовку не увезли за то, что лезешь куда не надо. Херню на башку напялил и радуется. Хоть бы не позорился. Вот дети тупые пошли… — последующую часть фразы разобрать было невозможно, она совмещала в себе звуки чавканья, гнусавого возмущения и раздражения. Хоть конфликт с явно больным на голову мальчиком не добавлял баллов крутости, но докопаться хотя бы до внешнего вида очень и очень хотелось, потому что спускать на тормозах выебистое поведение малолетки тоже не радовало. — Извините. — Неожиданно мирно ответил «фрик». — Что-то не подумал, наверное это невежливо с моей стороны: скрывать свое лицо, вы все-таки полицейский. Но у меня особенная ситуация, я все-таки впервые за три года отчистил эту маску, и, — взбодрившись, продолжил Салли, — вы только посмотрите на это обворожительное сердечко, разве не прелесть? Но кто я такой, чтобы оставлять вас в неведении? Он запустил руки за голову, и раздался щелчок, а затем еще один. — Как придурок с этим выгляжу, да? Папа сказал не снимать, но сейчас он все равно не увидит. Салли поднял голову и выжидающе посмотрел на мужчину. Тот многое видел в своей жизни, но он не ожидал, что под маской окажется ЭТО. Губы скривились в отвращении, но взгляд намертво прилип к обезображенному лицу. — Страх божий, — полицейский заставил-таки себя посмотреть в другую сторону. Ему стало некомфортно. Мозгами он понимал, что малолетний пиздюк ему ничего не сделает, пусть у того явно проблемы с кукухой, и некоторое дерьмо, судя по его роже, пацан уже успел повидать, но все же хотелось, чтобы урод поскорее убрался. — Надень обратно свою хрень и пиздуй отсюда. Не мешай людям работать. — Как хотите. Маска оказалась на прежнем месте в мгновение ока, как будто ее и не снимали. Фыркнув, Салли развернулся по направлению к своей квартире. Разговор с полицейским выветрился из его головы почти сразу же. Единственная информация, которая ему была интересна — это то, что в апартаментах произошло убийство. Да еще какое — свежее! Все это говорит о том, что Сал на верном пути. Уж он-то достигнет своей цели, чего бы ему это ни стоило. Как известно, чтобы достичь благой цели, главному герою неизменно нужна сила дружбы. За этим он и направился в цокольный этаж. *** Ларри не был уверен в том, что правильно справляется со своими эмоциями, но сейчас он почти с болезненной яростью хаотичными мазками пытался закрыть холст краской. В его голове было пусто — он понятия не имел, что хочет получить от картины в итоге, и из-за этого еще больше раздражался. Отойдя от мольберта, парень критическим взглядом оглядел месиво и пришел к выводу, что это полное дерьмо. Ему пришлось выдавить из замызганных тюбиков еще краски на палитру. Попытка перекрыть предыдущее творение закончилась еще более трагически — цвета смешались и все приобрело еще более уродливый вид. Херанув кисти в банку с ацетоном и кое-как вытерев руки от масла, Ларри плюхнулся на кровать и вперился в потолок. Он старался отвлечься всеми способами, которые ему были доступны, но ничего не помогало. Рисование, хоть и являлось любимым занятием, сейчас раздражало больше всего. Самое худшее во всем этом было то, что тревога только усилилась, а Ларри необходимо было хоть как-то, но расслабиться и убедить себя в том, что его жизнь ровно та же самая, что и была до. Тревога скапливалась в животе и формировала тугой узел, который ощущался почти реальным. Ларри был бы счастлив перебить это ощущение любым другим и забыть наконец-то, что он своими глазами ясно увидел, как Чарли вскрыл череп Кассандры. Тот смеялся как полоумный, а после вбил нож в ее живот еще несколько раз, старательно прокручивая его. На его рыхлом и заплывшим жиром лице отразилось какое-то маниакальное удовлетворение, когда он понял, что женщина определенно мертва. Сначала он неуверенно ткнул ее носком ноги. Не увидев реакции, а главное понимая, что в данный момент никто не сможет осудить или остановить его, мужчина приложил силы в удар и пнул тело женщины под грудь и еще раз в живот. Раздалось чавканье, и из вспоротой раны вывалилась часть органов. Немного отрезвев, Чарли сматерился и все же оставил труп Сандерсон в покое. Все это время Ларри почти не дышал и был уверен, что и его жизнь закончится так же. Он почти был готов умереть от рук больного психа, который к тому же будет насмехаться над его трупом. Ларри был близок к тому, что вообще забудет как дышать, потому что сквозь щель он увидел, как Чарли перешагнул труп и направился по направлению к ванной, улыбаясь и очевидно пребывая в приподнятом настроении. Ноги Ларри ослабли, а на его мертвенно-бледном лице застыло отчаяние. Чарли победно вскрикнул и ускорил шаг, и вот одним триумфальным движением он… схватил с полки игрушку пони. Его улыбка мерзела с каждой секундой, пока он с отеческой нежностью всматривался в игрушку и ласково прижимал к груди, почти баюкая. Когда именно Чарли ушел, Ларри уже не помнит. Не помнит и как оказался в своей квартире, раскачиваясь на кровати из стороны в сторону, пока сжирал свои губы до мяса и синяков. На следующий день все было тихо. Мама не заметила его странного состояния — она была слишком занята работой и вообще чем угодно. Под конец дня заявился Салли со скромным букетом для Лизы из ромашек и парочки других менее заметных цветочков, чем несказанно поднял настроение уставшей за день женщине и со спокойной душой направился в комнату к Ларри. И даже этот хмырь ничего не заметил, несмотря на его излюбленную привычку докапываться до любой мелочи, которую он сочтет достаточно странной или интересной, чтобы обсудить, но в этот раз он просто не затыкался и вещал непрерывным потоком какую-то чушь, которую с завидным энтузиазмом генерировал его мозг. Ларри чувствовал себя тупой рыбкой, которая умела только пялиться пустыми глазками и что-то булькать в ответ. Прошел еще один день. Произошедшее стало казаться галлюцинаций, потому что все вокруг вели себя так же, как и всегда. Даже сам Чарли. И в итоге Ларри решил, что у него действительно едет крыша. После общения с синим шизиком это вполне вероятно, так что Ларри не стал исключать возможность, что ему все это привиделось. Он старался жить как раньше, но все занятия приносили стресс. А сегодня завыли сирены во дворе. Ларри наматывал круги по своей комнате, слушал музыку на такой громкости, что стены трещали, орал в пространство, рисовал, лежал и смотрел в потолок — ничего не помогало. Парень вытянулся на кровати и закрыл глаза. Руками он беспомощно сжал собственную штанину — ткань неприятно натянулась. Что-то кроме тревоги. Вот бы было сильное ощущение, которое хоть на секунду, но перекроет ее. Ларри всего лишь мечтал об одной только секунде и ему точно бы полегчало. Возможно он бы смог за столь незначительное время набраться сил, чтобы поделиться с кем-то увиденным. В его голову пришла дурная, но, как он надеялся, рабочая идея. Приспустив штаны с трусами Ларри обхватил член и двинул пару раз рукой на пробу. Тревога и возбуждение даже чем-то похожи, и орган встал довольно быстро, но никакого удовольствия Ларри не чувствовал. В его голове было пусто — развратные образы девочек с короткими юбками, под которыми ничегошеньки нет, не хотели появляться в его голове. Ларри в отчаянии попытался вспомнить образы с порнушных фотографий, которые ему как-то довелось увидеть, но его мозг как будто специально не хотел прогружать картинку с пухлой женской грудью, розовые соски которой торчат в разные стороны. Вместо этого, по необъяснимой причине, он вспомнил лицо Салли, которое он предпочел бы не помнить вообще, но его уставший и обессилевший разум отчего-то решил с одной стремной вещи переключиться на другую. Ларри даже не знал, что хуже — хихикающий окровавленный мужик с поняшкой или хихикающий Салли с кружечкой чифира. Член болезненно заныл, требуя разрядки, — все это время Ларри механически продолжал двигать рукой, надеясь получить хотя бы чисто физическое удовольствие, несмотря на то, что это определенно можно было назвать самой неприятной дрочкой за всю его жизнь. Ларри тяжело дышал, надеясь хоть на какой-то финал уже поскорее, даже если оргазм будет совершенно безвкусным, потому что занятие это оказалось откровенно дерьмовым, хотя бы потому что блядский образ Фишера ну никак не хотел выветриваться из головы. — Салли, блять… — выдохнул Ларри, мысленно продолжая материть того. И именно сейчас его организм решил, что самое время кончить. Оргазм был откровенно неприятным, и Джонсон чувствовал себя в итоге еще более подавленным и усталым, но зато эмоционально истощенным. Услышав легкое шарканье, Ларри испуганно задрал голову, чтобы посмотреть, че за хрень. Лучше бы не видел. — Сал? — севшим и полным стыда голосом прохрипел Ларри. Черт дери этого Сала за его треклятую привычку ходить, открывать двери и взаимодействовать с предметами без малейшего шума. Тело мгновенно вспотело и вспыхнуло жаром от невыносимого стыда, потому что Ларри, черт его дери, Джонсон умудрился кончить с именем синего упыря на губах. Охуенно, все цели в жизни можно сказать достигнуты, и поэтому Ларри невольно задумался о доступных ему способах суицида, пока пытался натянуть трусы и нормально застегнуть джинсы. Замок на молнии заело. — … — Это не то, что ты подумал. — … — Сал, я клянусь, блять, я не дрочил на тебя. — … — Да какого хуя я перед тобой объясняюсь, может прекратишь заходить сюда, когда тебе вздумается?! К этому времени Ларри уже справился с застегиванием молнии, и до него кое-что дошло. Сал каким-то образом зашел в его комнату. Запертую. Развитию этой мысли помешал сам Салли, и наверное это хорошо, потому что Ларри уже близок к тому, чтобы самолично прописаться в ближайшей психушке. — У тебя член в зеленой краске был. Потом трусы не отстираются ведь, — тактично заметил Сал. — Но ты так активно болтал и дергал эту несчастную застежку, что мне не удалось тебя предупредить. Его тон был очень вежливым и аккуратным, как будто он говорил о том, что Ларри случайно капнул соус на ткань, а не измазал собственный член в краске. Ларри подумал еще немного и понял, что его живот и часть футболки к тому же покрыты спермой, и все это уже видел Салли. Более того, он понял, что Салли может быть ничего и не слышал, а он запаниковал и начал нести всякую чушь быстрее, чем успел подумать об этом. Вот дерьмо. Прошлого не изменить. Единственным вариантом остается убийство Салли, но это действие кажется самым опасным для собственной жизни по непонятным на то причинам. Салли же не смущался, не стремался и вел себя как обычно. Не обращая внимания на явно подавленный и убитый собственным позором вид Ларри, Сал решил наконец объявить цель визита. — И думаешь, почему я здесь? На моем этаже произошло убийство, да еще какое! У меня есть пара мыслей на этот счет, но мне нужна твоя поддержка, так что выдвигаемся. Ларри, все это время пребывавший в прострации и отчаянно пытавшийся найти хоть какие-то причины жить, поднял голову и с нечитаемым выражением лица обратился к Салу: — Выйди. Салли, будучи великолепным эмпатом, развел руками и непонимающе уставился на Ларри. — Сал, оставь меня на пять минут, я переоденусь. — А. — Это было очень многозначительное «А», потому что Салли все-таки соизволил почтить другого человека своим неприсутствием, действительно вышел из комнаты и даже закрыл за собой дверь. Суицид пришлось отложить, ведь как только Ларри переоделся и более менее привел себя в порядок, Сал тут же ворвался в его комнату и утащил за собой на четвертый этаж. *** Желание повеситься пришлось пересилить, потому что сопротивляться жизненному энтузиазму Салли и его неадекватной способности к бурной жизненной деятельности практически невозможно. Стыд, вину и позор пришлось затолкать куда подальше, к тому же Салли казался слишком поглощенным собственными идеями, чтобы напоминать об этом. Они пришли к четыреста второй. Ларри до этого никогда не встречал Генри Фишера лично, хоть и бывал несколько раз в этой квартире. Отец Салли и Ларри пересеклись лишь взглядами, и, даже не успев заговорить друг с другом, телепатически поняли все, обменявшись безмолвным сочувствием друг к другу. Они даже одинаково покосились на Салли и синхронно скривились, когда тот сорвал с себя протез. Фишер невозмутимо стянул резинки с головы и немного разлохматил волосы, достающие длиной до лопаток. Его непринужденный оскал и мечтательный взгляд говорили о том, что сейчас Сал чувствует себя как никогда хорошо. Взгляд его отца был взглядом святого мученика, прошедшего все пытки и смиренно ожидающего последующих. Ларри едва успел с ним поздороваться и представиться, как Генри, извинившись, ушел в своей кабинет, окутываемый ореолом жертвенности и смиренного отчаяния. — Гизмо, эй, Гизмо? — Ну естественно Салли предпочел любимого кота собственному отцу, на которого даже не обернулся, будто его и не было в доме. — А, вот ты где, чертила пушистенькая. Выловив кота, залегшего на диване под пледом, Салли растормошил его и смачно поцеловал в котячий мокрый нос. Кот скромно лизнул его в ответ, но через две секунды уже рвался из рук хозяина. — Никакого уважения. — Фыркнул Салли, но, ничуть не расстроившись, с энтузиазмом повернулся к Ларри. — Чай будешь? И Ларри согласился. Кто-то мог бы сказать, что Ларри ссыкло и боится отказать тронутому мальчишке, прекрасно зная о том, что многие из обыденных вещей, которые он предлагает — это обычная замануха на реально что-то стремное, но этот черт действительно вкусно заваривал чай. К сожалению. Более того — сил сопротивляться вообще не было. Если бы прямо сейчас Салли предложил пойти прыгать со скалы, он бы пошел. А тут всего лишь чай, что даже приятно. Они пили чай, сидя за кухонным столом, и Салли спрашивал у него то одно, то другое, старательно обходя тему убийства соседки по этажу, что не могло не настораживать, но даже так Ларри расслабился и потихоньку тянул свой чай, чашку за чашкой, пока изредка и тихо отвечал что-то Салу. Его даже почти не смущали уродливые губы Салли, еле как прихлебывающие жидкость. Точнее, он даже почти гордился тем, что подавил рвотный рефлекс, преследующий его, каждый раз, когда он видел Фишера без маски. Ларри чувствовал себя странно. Еще недавно он страдал от случайно засвидетельствованного убийства, потом мучительно умирал от стыда, потом резко перешел в состояние апатии, и тут же бодренько пил чай и общался с упырем так, как будто тот действительно был адекватным человеком, с которым можно в принципе построить нормальный и выносимый для мозга обычного человека диалог. Впрочем, тема убийства так или иначе всплыла. У Ларри вновь заколотилось сердце. — … и так вышло, что я увидел ее вскрытый череп. Интересно, это у кого-то есть славный тесак для мяса или что? Кто бы это не сделал — удар довольно умелый. Прямехонько посреди лба, глубокий такой. Салли говорил и не то упивался чьей-то жестокостью, не то сидел в предвкушении чего-то более отвратного и возбуждающего. Его глаза нездорово вперились в Ларри, всеми силами транслируя то, как сильно он заинтересован в нем, как в собеседнике. Ларри почувствовал, как в горле пересохло, когда он вновь вспомнил раздолбанный череп женщины. Воспоминание было остаточным и размытым, но этого хватило, чтобы вновь испытать то животный страх, когда он так близок был к смерти, но Ларри силой воли заставил себя осознать, что прямо сейчас он в безопасности и находится в квартире Салли, а не в воспоминаниях. — Ну так, у тебя случайным образом нет догадок о том, что же могло произойти в квартире Сандерсон? Глаза Салли были отдельной темой, в которой Джонсон еще не разобрался. Иногда они казались кукольными и ненастоящими, а иногда через чур яркими и живыми, и к единому мнению он пока что не пришел. Но чужой пытливый взгляд в обоих случаях нервировал, интриговал и заставлял выдать все, что хранится в головной коробочке. — Ну, есть кое-что… — Ларри не был уверен, стоит ли говорить об этом такому человеку как Салли, но, честное слово, он уже не может держать эту информацию в себе, тем более, что и говорить об этом убийстве по сути не с кем. Матери посрать, она только отмахнется, Эшли на лето уехала из города, а с Тоддом они не сказать что друзья. Кровь стучала по венам еще отчетливей, а страх вернулся заново с утроенной силой. Ларри понимал, что если останется со своей тайной один на один хоть еще немного, то точно сойдет с ума. Парень также осознавал, что, открой он сейчас рот, вляпается потом в историю, да хер из нее выберется, но, боже, еще никто не слушал его с таким неподдельным интересом и искренностью, которой ему сейчас так не хватало. Несмотря на то, что лицо собеседника раздолбано в щепки, Ларри не пытался смотреть в сторону, потому что нуждался в том, чтобы видеть чужую поддержку, как и нуждался в том, чтобы видеть эмоции и чувства на этом безобразном лице. Сал же подался чуть вперед — в глазах чистейший восторг от предвкушения. Так ждал продолжения, что замолчал даже. Видит Бог, у Ларри не было возможности избежать этой темы, и он ни капельки не виноват. — Я думаю, это Чарли. Они с Сандерсон не особо переваривают друг друга, ну, ты знаешь. Они же оба немного того. И еще… не знаю, поверишь ты мне или нет, — по Салли было видно, что тот верит каждому слову, и Ларри продолжил, — в общем, я оттирал ванную мисс Сандерсон, а потом услышал, как кто-то еще вошел в квартиру. Они тут же начали ругаться, но я решил, что это не мое дело, и, блять… потом… — Ларри замолчал, чтобы перевести дыхание и постараться хоть немного успокоить бешено колотящееся сердце, — он зарезал ее. Я боялся дышать лишний раз в этой треклятой ванной. Там точно был Чарли. Я рванул оттуда сразу, как только понял, что один в квартире. На труп даже не смотрел. Салли замолчал на некоторое время, даже довольно долгое по его меркам. Он медленно поднял глаза, и Ларри опять стало некомфортно от его прямого взгляда. Что-то было не так. Это что-то выяснилось через две секунды. Громкий чих раздался на всю гостинную, круглая штуковина выпала на стол и подкатилась к Ларри, так и не достигнув края. — Фух, уж думал не чихну… А нет, погоди, А-ЧХУЙ…! — Мальчишка шмыгнул носом и вытер его рукавом. Далее, почувствовав что-то неладное, его пальцы прошлись по изрубцованной щеке и надавили на впадину под веками, кожа которых оказалась слишком мягкой и податливой. — Передай глаз, пожалуйста. Конечно, Ларри передал, выглядя при этом так, словно его душа находится в другом измерении. Появилось очень нездоровое желание смеяться, причем в голосину, желательно катаясь по полу при этом, но Ларри все же подавил это желание, хотя уголки его губ неестественно изогнулись и подрагивали. Он сам не понимал, что смешного случилось, но смеяться над выпавшим протезом — это пиздец по его меркам. Кто он такой, чтобы обижать маленького и злорадного мальчика-калеку. Мальчик этот дунул сверху на протез, поднял веко левого глаза, показав темно-красную пропасть, и впихнул «глаз» на место. Чай в желудке Ларри немного побушевал и улегся. Он уже привык. — Кхм, так вот, здорово, что твои невероятные способности помогли сходу вычислить убийцу. Допрашивать каждого из ебаньковатых соседей я не готов. Так что идем к Чарли в гости. В подтверждение этого, Салли напялил маску обратно на голову. *** Чарли у себя самого в гостях не оказалось, и Ларри слишком явно обрадовался этому факту, потому что связываться со всяким дерьмом он не хотел. Салли, видимо заметив это, склонил голову и скользнул по Ларри взглядом, но ничего не сказал. На радостях Ларри показалось, что они сейчас просто развернутся и уйдут, но Фишер молча засунул руку в один из многочисленных карманов и вынул набор отмычек. По большей части самодельных. Все это смахивало на дешевое детективное кино с элементами сюрреализма, в подробности которых вдаваться не хотелось, но синий говнюк, страдая от излишней самоуверенности, принялся возиться с замком. Ларри мысленно досчитал до десяти, представил, как Салли поковыряется в замке немного, вздохнет, и они пойдут и выпьют пива, ну или чем там люди их возраста должны быть заняты. Чем угодно, только явно не обыском соседа-убийцы. Дверь щелкнула и отворилась. — Прошу. Демонстративная черта его характера начала напрягать. К тому же последнее место, куда Ларри вообще хотел попасть — была гребаная квартира Чарли. Он его откровенно боялся и лишь мысль о том, что ему придется оказаться в этом месте, заставляла дрожать. Ощущение, что его могут убить в этой квартире возрастало с каждой секундой, так что дверь внутрь начала казаться страшным, кровожадным монстром, который так и ждет, что какой-нибудь идиот самолично прыгнет внутрь. Ларри сделал шаг назад. — Сал, я не могу. Не могу войти туда. Тот уже и сам заметил, что Ларри слишком долго мнется, и не скрывая легкого раздражения, участливо решил поддержать: — Смотри, вот дверь. Через нее шагаешь внутрь. Проще простого. Но Ларри продолжал стоять на месте, оцепеневший от страха, не в силах заставить себя сделать и шагу по направлению к проклятой двери. — Ну че ты ссышь, я же с тобой. Это бы прозвучало, как дружеская поддержка, если бы эти слова не принадлежали Салли. Действительно, чего бояться, когда самая главная угроза в этом доме — это сам Салли, и кто угодно по сравнению с ним будет безопасным вариантом. Ларри боялся Чарли, но ему было прекрасно известно, что Чарли до усрачки боялся Сала. Парень даже уверен был, что вооружись Чарли против его друга хоть долбанным топором, тот смог бы голыми руками чудесным образом справился и с этим. Выбор был не велик — сливаться на таком этапе стремно, он же не лох опущенный и вроде не совсем ссыкло, а идти дальше не хочется, но все его дилеммы разрешил Салли — схватил его за руку и утащил за собой. — Итак, с чего бы начать… — протянул Салли, уже оказавшись на территории врага. — Нам нужны любые доказательства того, что он убивает людей. Такая формулировка немного сбила Ларри с толку, но на данном этапе подозрений не вызвала. Ларри оглянулся на полку с игрушками. Она стояла там. Смотрела своими пластиковыми, блестящими глазками и хихикала над ним. На ее боку смазанные потемневшие пятна крови. Видимо Чарли так страстно желал видеть ее у себя в коллекции, что совершенно не озаботился хоть немного оттереть ее. И почему-то не догадался о том, что относительно недавно заезжий пятнадцатилетний сосед загорится идеей найти убийцу неизвестной ему женщины. Несмотря на то, что доказательство виновности Чарли прямо у Ларри перед носом, тот упорно отмахивался от очевидного, как от прилипчивой мухи. Не их это дело, да и срать он всегда хотел и на Чарли и на Сандерсон, да и вообще, вдруг его опять в участок утащат, а потом его ждет просто потрясающее рекомендательное письмо в колледж. «Ларри Джонсон — ничем непримечательный ученик, а, точно, забыли упомянуть, на нем парочка административок.» Ему пожалуй и одного задержания хватает, а то черт знает чего могут сейчас на него навешать, зная, что он уже засветился. Ларри трусливо и отчаянно никак не хотел связываться со следствием, даже если его привлекут просто как свидетеля, но если учитывать ситуацию, что Салли реально взломал и ворвался в чужую квартиру, то… об этом даже думать не хотелось. Более того, Ларри просто хотел, чтобы вся эта игра в детективов закончилась и недодружба с упырем тоже. — Сал, я думаю, искать надо в нестандартных местах. Начни с ванной, а я здесь поищу. — А действительно, умно. Салли безропотно ушел исследовать ванную, и они оба занялись поисками доказательств. Один только бог знает, как он до сих пор не заметил эту поняшку, но пока у Ларри есть шанс, надо ее спрятать: если спрячет хорошо, то Салли ничего и не найдет, а значит и дело с концами. Схватив игрушку, он оглянулся в поисках подходящего места. В кресло ее не запихаешь, под телек закинуть — тупо, в шкафы — очевидно. Думай — сказал Ларри сам себе. Глаза его наткнулись на невзрачную дверь у самого выхода. Это был небольшой чуланчик, где обычно хранится обувь и всякая бытовая лабуда. То, что надо. Салли начал усиленно шуметь в ванной, наверняка перерывая все, что смог найти. Более подходящего момента и не найти. Ларри приблизился к чулану, его дверь открылась на удивление бесшумно. Как он и ожидал, здесь хранилась обувь, ведра, тряпки, вышедшая из строя одежда и другие подобные вещи. В углу ютились огромные болотные калоши, в которые Ларри и решил засунуть пони. Сверху закинул куском ткани неизвестного назначения и, удовлетворенно выдохнув, прикрыл за собой дверь. Теперь ему оставалось только делать вид, что он сосредоточенно обшаривает комод под телевизором. Прикасаться к чему-либо ему было мерзко, а от запаха квартиры начало подташнивать, но он изо всех сил делал вид, что тоже в деле. — Ну что, нашел что-нибудь? — Не, чувак, нифига. Салли вышел из ванной с чувством неудовлетворенности и разочарования. С тем же унылым видом он прошел в спальню. Оттуда на кухню. После вернулся обратно в гостинную. — Хитер, мышь подпольная, ловко спрятал все доказательства. Все они сектанты такие: как человека заколоть, так это на раз, а чуть что — потом ищи-свищи их. Темные люди. А ведь весь этот дом кишит такими, я пока что не знаю, где они все заныкались, но точно найду. — Погоди, Сал, чего ты сказал? — вдруг очнулся Ларри, когда понял, что Сал опять начал затирать откровенную хрень, к тому же очень и очень пугающую. Всякого рода сект он побаивался. — Говорю, сектант. Ты рыло его видел? Честное сал-фишеровское, я таких на раз вычисляю. Говорю тебе, его гасить надо, желательно до того, как в полиции все-таки разнюхают в чем дело, а то заберут его, и дело с концом. — Какое еще дело? — Бля, чувак, это ты мне должен рассказывать, в конце концов я новоселенец, а ты живешь здесь, должен знать, емае. Я конечно не представляю, как можно игнорировать общество сумасшедших полудохликов, проживающих прямо под боком, но раз уж ты только начал открывать для себя мир за пределами подвала, то так и быть расскажу, пацан-то ты ровный. — Ровный пацан с глазами невдупленыша отчаянно пытался осмыслить весь тот бред, что вещал Салли самым что ни на есть искренним голосом. — В общем, про секту ты уже понял, она существует — факт первый, второй факт — именно в этих стенах. Не совсем уверен, кому именно они поклоняются, но это не так уж и важно. Все равно я разнесу эту шаражкину контору, будут знать, как над детьми прикалываться. Я до сих пор собак на дух не переношу, б-р-р, мерзотные животные… Рано или поздно один из них проколется. Покойная Сандерсон тому подтверждение. Поэтому начинать надо с Чарли, потому что он уже засветился, разве не очевидно? Рано или поздно они начинают убивать, и не остановятся, пока… не остановятся. Или кто-нибудь их не остановит, и этим кто-нибудь станем мы! Здесь Ларри окончательно понял, что связался с душевно-больным. Теперь собственная история о ванной, пони, ссоре Сандерсон с якобы Чарли, образ которого уже начал сильно размываться в памяти, — казались ему диким бредом, которое навеял Салли. Так и есть. И нет никаких красных пятен на игрушечной пони, просто цветные мушки в глазах от усталости и пережитых потрясений. А Салли, он просто... — Ты ебнутый? — Нет. — Тут же откликнулся Фишер. В общем-то это на Ларри сейчас смотрели, как на душевнобольного, не понимающего базовых взаимосвязей вещей. — Ищем дальше. Салли, не дожидаясь ответа, ураганом пронесся к той самой незаметной двери в чулан. Ларри побелел. — Ларри, бля, она реально здесь, поняшка в крови бедной мисс Сандерсон, о-о-о, я так и знал, что это все проделки этого шайтан-кружка! Утырок в маске достает из огромного вонючего сапога игрушку и показывает Ларри большой палец. У Ларри дергается глаз. Он-то думал, что хорошо ее спрятал, и синий хмырь не додумается найти долбанную поняшку в сапоге, лежащим глубоко в шкафу вместе с остальной неиспользуемой обувью. Походу он конкретно попал, когда решил, что поддержать разговор с новым соседом — это нормальная идея. — Круть, Сал. — Где одно, там другое, Ларри. Здесь по-любому есть еще доказательства того, что Чарли сектант. Он резко обернулся и просканировал взглядом остальное пространство, а после сунул игрушку в руки Ларри, а тот в свою очередь моментально швырнул ее на первую попавшуюся поверхность. Салли тем временем перешурудил две небольшие полочки, на которых кроме пыльных рулонов обоев, кистей, банки с засохшим клеем и прочего мусора ничего больше и не было. Сдернул старый потрепанный плащ с гвоздя и хорошенько потряс его: ни в карманах плаща, ни под самим плащом ничего не оказалось. — Вот ублюдок, хорошо маскируется. Но тут-то Салли заметил толстенную, черную книгу, что все это время удачно сливалась с окружением. — О, боже, ты тоже это видишь? — Что? — Это же оно! Так, сворачиваем лавочку, сейчас найдем Чарли и допросим утырка с пристрастием. Никакой пощады! Не успевает Сал потянуться за ней, как в квартиру врываются копы. Среди них тот самый мужичок с четвертого этажа. — Опять вы? Какого хера я везде наблюдаю ваши козлиные рожи? — И вам добрый вечер. Да вот, тут дверь, понимаете, нараспашку, решили заглянуть, мало ли, случилось что с человеком. А человека вот и нет. Как неосмотрительно с его стороны. — Тебе чертовски повезло, пацан, что тебя не грохнули. Этот мужик, Чарли Мэнсфилд, подозревается в убийстве, но к счастью его уже арестовали. А теперь кыш отсюдова, чтоб я вас тут не видел. — Но… — Салли тоскливо покосился на книжечку и уже было потянулся к ней костлявой ручонкой, но его запястье перехватил незнакомый полицейский с добрыми усами. — Но мне на секундочку! — Давайте, парни, расходитесь, здесь не место детишкам. — Мужчина, более расслабленный и пофигистичный в отличие от его коллеги, подтолкнул обоих к двери. — О, да ты как-никак Ларри. Ну что, все целы, никого еще не спалил? — Нет, сэр. — Смотри мне. Салли сосредоточенно переводил взгляд с одного на другого. Полицейский знает Ларри, так еще и говорит о чем-то вроде поджога. Неужто Ларри профессиональный поджигатель? Или может просто имеет страсть к огоньку? И то и другое — прекрасно, главное понять, где это можно будет использовать. На миг перед Салли предстала картина, как чертова секта утопает в беспощадном пламени и в центре этого хаоса — Ларри, абсолютно невредимый, озаряемый со всех сторон искрами огня, словно ангел, спустившийся покарать грешников. Прекрасный. И пусть в руках у него будет канистра бензина! Нет, она уже опустошена и валяется черт возьми где, рядом с телами, чье мясо уже успело обгореть и съехать, а в руках будет… Горелка. Маловато, лучше огнемет! Заметив недоброе в глазах Салли, Ларри тормошит его и выталкивает из квартиры. Черт его знает, что он там надумал, главное, чтоб самого Ларри в его планах не было. Поиграли в детективов и хватит. Благо дверь за ними захлопнулась и больше они туда уже не пойдут. Салли покорно следует за ним до лифта. — Чел, было здорово, и все такое… — парень все никак не может найти пути к отступлению. Но смысла в этом уже не было. Да он и сам понял, что слить Салли просто невозможно, а слиться самому — стремно. Он же не лох опущенный, позорится не будет. — Да просто бомба! Ларри, какой ты охеренный, чувак. В жизни бы не подумал, что в этих богомерзких стенах я встречу хоть кого-то нормального. Одному здесь ковыряться вообще не прикольно, хотя я конечно бы мог, но тогда какой прикол, верно? А с тобой все будет приколом. — Ага. — Ладно, у меня там батя наверное совсем одичал, надо развеселить его. Бывай. Отсалютовав, синий урод наконец-то отстает от него. Отлично. Теперь Ларри может спокойно подумать, к какому психотерапевту ему стоит записаться через полгода-год.