Соседи

Салли охватило радостное возбуждение, когда он увидел свое будущее место жительства: дом из красного кирпича, унылый и старый, и всем своим видом говорящий, что жить здесь — это прекрасная идея, если ты тупица или совсем ненормальный. Переезд в апартаменты Эддисона — определенно одно из самых удачных событий в его жизни, он и не думал, что все может настолько выигрышно сложиться, хотя радоваться еще рано. Уговорить отца переехать сюда было не особенно сложно — этот человек давно уже оставил попытки спорить и как-то противостоять своему сыну. Покопавшись в интернете, Генри Фишер не увидел ничего подозрительного, ничего из того, что могло бы заинтересовать его сына здесь. Обычный дом с обычной историей. Конечно, его не покидало ощущение, что что-то здесь явно не так, хотя он до сих пор не понимал, что именно, как и не понимал большую часть закидонов Салли. Успокоив себя хотя бы тем, что у апартаментов Эддисона нет жуткой истории, Генри решил переехать сюда, чтобы Сал хотя бы на время отстал от него со своими внезапными идеями. Шанс был мал и неуловим, но надежда теплилась в душе мужчины. Такова предыстория того прекрасного дня, когда перед входом в апартаменты появился неизвестный ранее парень, который вскоре станет главной причиной кошмаров и стресса несчастных жителей дома. Юноша имел вид странный, и даже жильцы, чья наружность также не внушала доверия, с первого взгляда на него поняли, что обходить такого лучше стороной и не разговаривать лишний раз. Благо Салли понятия не имел, что там творится в чужих размышлениях, поэтому с чистой душой докапывался до каждого, кто покажется ему занимательным. Первое, что бросалось в глаза, — это ярко-голубые волосы, заплетенные в два аккуратных хвостика, несколько заколок с «Хеллоу Китти» на затылке, удерживающие непослушные короткие волосы, а также маска на все лицо, с полуживыми потемневшими наклейками и неразборчивыми надписями. Маска носила нейтральное выражение, но Салли это никак не мешало доносить свои эмоции до окружающих. Из одежды какой-то непонятный набор с базара, черт знает как сочетающийся друг с другом. Черные джинсы, протертые до дыр на коленях, растянутая майка поверх тонкого свитера, облепляющего костлявое тело парня, жилетка, еще одна жилетка побольше, и обе с огромным количеством карманов. Решив, что и этого недостаточно, Салли решил обвязать на бедрах еще и короткую куртку с длиннющими рукавами, которые болтались при ходьбе. Вероятно, он привык носить весь свой гардероб на себе сразу, чтобы не париться насчет того, что нужно складывать одежду в шкаф. Руки его обвивали десятки браслетов, каких-то кривых оберегов из собачьих зубов и красных ленточек, исполняющих желания. Шея тоже завешана всякой хренью, так что чего-то конкретного выделить не получалось. Помимо всего прочего, в руках он держал огромного рыжего кота. Просто кошмарно-огромного кота, которого легко спутать с собакой. Морда кота выражала смирение, полное понимание этого мира и прочей философии, оставляя суету на таких недалеких существ, как людей. Генри Фишер помогал грузчикам с вещами и мебелью, отправив Салли знакомиться с домом, в надежде хоть немного отдохнуть от того. Салли такой расклад более чем устраивал, поэтому он немедленно отправился на обследование дома. Терренс Эддисон стал первой целью Салли. Он же житель сто третьей и первой на пути квартиры, он же домовладелец. Характер скрытный, не женат. Не успел Салли дойти до нужной двери, как огромный кот в его руках резко вырвался, с силой оттолкнувшись задними лапами, тем самым оцарапав руки, и с воплем помчался вдоль коридора. — Гизмо! Вот падла когтистая. — Паренек с раздражением потер красные следы на левой ладони, в которую когти впились особенно сильно. Гизмо скрылся в неизвестном направлении, и Салли хотел было уже сменить курс на поиски кота, но вовремя вспомнил, что кошки на новом месте всегда ложатся туда, где должна стоять кровать, а значит совершенно очевидно, что позднее он найдет питомца у себя в квартире, следовательно познакомиться с Эддисоном — первостепенная задача. Узрев соответствующую табличку с именем вышеупомянутого мужчины, Салли, не раздумывая, постучался в дверь. Почти сразу же ему открыли. Не дверь, конечно, а специальную прорезь в двери. Дырница для глаз насторожила Салли — какой нормальный человек будет заниматься такой ерундой, как вырезать для себя мини-окошечко, чтобы разговаривать с честными, порядочными людьми, которые между прочим ничего не скрывают? — О боги, какое ужасное… извините, давайте я заново… — не успевает Эддисон договорить свою мысль, как его тут же прерывает Салли. — Я понимаю, что не идеально заплел волосы сегодня, но зачем прям в лицо это говорить? Обидно, знаете ли. В голосе Салли искреннее негодование. Одной рукой он тут же потянулся, чтобы пригладить торчащие хвостики; движения его были нервные, а зеркала как назло рядом не было. Хотя нет, оно было, но искать его части в карманах, а потом собирать этот паззл в целую композицию — было занятием достаточно муторным. — Я не совсем это имел ввиду, ах, о чем это я, — глаза в прорези забегали, не зная за что зацепиться, лишь бы не видеть так близко уродливый протез и вперившиеся с нездоровым любопытством глаза, один из которых казался жутким по неясной на то причине. — Кхм, приветствую нового жителя Апартаментов Эддисона, комната четыреста вторая, если не ошибаюсь, чем могу быть полезен вам? — Не ошиблись, четыреста вторая комната. — Задумчиво протянул Салли. В его глазах сверкнуло что-то недоброе, как будто он догадался о страшной тайне. — А откуда вам известно? Вы следили за моим отцом? У вас подслушка в доме? Я между прочим не какой-то там лопух, такие вещи просекаю на раз. — Я владелец этого дома. — Севшим голосом ответил Терренс Эддисон. — Ваш, я так полагаю, отец заключал со мной договор. Эддисон удостоился подозрительного прищура, а после неуверенного кивка, как будто парень даже в этих словах пытался найти подвох. — Пока что принимается. Но учтите, я это так не оставлю. Где-то в глубине дома раздался котячий вой. Салли даже не обернулся, продолжая рассматривать видимую часть лица Эддисона и думая о чем-то своем. Эддисону пришлось ждать, пока извилины нового жильца встанут на место. — А, точно, — вполне дружелюбным голосом произнес парень. — Меня зовут Сал Фишер, или Салли, как вам удобно. — Терренс Эддисон. — Приятно познакомиться. — Взаимно. — Я могу зайти? — Господи, ни за что… кхм, я, понимаете, очень ценю свое личное пространство. — Хе. — Вот и все, что ответил Салли. Чудаковатый парень ушел, насвистывая незнакомую мелодию, пока Эддисон пытался отойти от разговора. У него было ощущение, что с этим чудиком он столкнется еще не раз, учитывая то, что они живут в одном доме, и более того Сал Фишер может принести ему проблемы. Большие или маленькие — это уже вопрос времени, но Эддисон на всякий случай прикинул, что полиция может добраться сюда минут за десять максимум. Эта мысль обнадежила мужчину, и он уже спокойно пошел заваривать себе чай. Терренс Эддисон показался Салу тухлым мужичком, с которого ничего занятного не вытянешь, хотя то, что скрывала его квартира, это уже другой, более интересный вопрос. Скорее всего отношения у них не заладятся, и это даже по меркам Фишера. А уж он-то умел дружить почти со всеми. Со всеми, кто ему нравился. По пути к лифту новые потенциальные друзья Салли появляться не спешили. Сал тыкнул на нужную кнопочку с цифрой четыре, отметив про себя, что на пятый этаж мало кто ездит, если судить по тому, насколько сильно были затерты остальные кнопки, помимо этой. Лифт скрипел и кряхтел, но таки довез своего пассажира целым. *** Вещи и мебель уже были завезены в квартиру и занимали место то тут, то там. Весь коридор заставлен коробками разных величин, обмотанных на несколько рядов скотчем, почти на всех надписи, с чем они внутри. Коробок, принадлежащих Салли, почти нет — при всей его любви ко всякого разного рода ерунде, вещей вышло не так уж много. Несмотря на эту вроде как компактность, его отец уже понял, что не пройдет и месяца, как комната Салли обрастет хламом, который тот самолично будет туда таскать. Все бывшие некогда достоянием их предыдущей квартиры сокровища, принесенные Салли с улицы и еще черт знает откуда, Генри просто выкинул при переезде, но сын ничего не заметил. Как будто те огромные темные мешки, ожидающие своей участи на свалке, просто вырезались из восприятия Сала. А ведь Генри натрамбовывал эти пакеты в присутствии сына. Может тому правда было все равно, а может он еще найдет изощренный способ отомстить. Салли прошелся по всем комнатам, но так и не нашел Гизмо. Он уже было подумал, что ему придется спать на улице из-за выходок пухана, но кот неожиданно обнаружился в ванной комнате. Пару минут Салли молча смотрел в зеленые, безразличные глаза Гизмо, в попытке понять суть котячьей души. Гизмо смотрел на него. Кот не чувствовал угрызений совести по поводу того, что первым делом решил забраться в ванну, определив тем самым будущее спальное место для Салли. — Гизмо, нет! Ну давай, как будто в этот раз не считается, — Салли подхватил кота и перенес его в свою комнату. Гизмо упрямо пришел в то же место, где его и нашел Салли. — Я понял. Это карма, которую нужно отработать. — Пробормотал парень. Кот ничего не ответил. — Па-а-ап, я буду спать в ванной! — Хорошо. — Но жить в своей комнате. — Конечно. На день только убирай свою постель куда-нибудь. — Ну что я тебе, дурак какой-то? Естественно уберу, а то Гизмо негде мыться будет. Генри вздохнул. Иногда он завидовал Гизмо. *** Лиза уже восемь лет как подрабатывала уборщицей в Апартаментах Эддисона. С тех пор, как Джим, ее муж, на прощанье отсалютовал ей рукой и скрылся в неизвестном направлении, оставив с малолетним сыном на руках и почти полным отсутствием дополнительных финансов, Лиза привыкла все делать сама. Быстро, четко и уверенно. Чтобы достигнуть абсолютной решимости и практичности, ей пришлось перестать обращать внимание на отвлекающие факторы и любые странности, периодически происходящие в ее жизни. Поскольку ее жизнь крутилась в апартаментах, странностей было предостаточно. Поэтому чудаковатый мальчик в стремной маске ее не удивил. Этот самый мальчик внезапно свалился ей под ноги, поскользнувшись на мокром полу, а ведро с грязной водой, которое он задел ногой, опрокинулось и покатилось в сторону. Неизвестный сел задницей на мокрый пол и невозмутимо обратился к женщине: — Добрый день. Я Сал Фишер из четыреста второй. Можно просто Салли. — Добрый день, Салли. Меня можешь звать Лиза. О, точно, ты же наш новый сосед! С этими хлопотами так и не успела познакомиться. — Она оглядывается вокруг, вздыхая. — Да уж, не надо мне было ведро посреди коридора оставлять. Ты не ушибся? Она протянула Салли руку, обтянутую резиновой перчаткой, и помогла подняться. — Ужасное первое впечатление, извините, — пробормотал Салли, понимая, что добавил новой знакомой работы. Оставить женщину, которой он доставил хлопот, Сал не мог, потому что по его понятиям выходило это как-то не по-пацански, а такое он простить себе не мог. — Я помогу вам. — Не стоит, это моя работа. Салли решил, что в силах по крайней мере набрать в ведро новой воды, потому что от любой другой помощи Лиза напрочь отказывалась. Из недр карманов он достал шоколадный батончик, даже не мятый, и отдал Лизе, попросив ее не скучать, а сам подхватил емкость для воды и скрылся. — Я туда и обратно. Лиза с улыбкой покачала головой, но останавливать мальчишку не стала. Пока в кране шумела вода, Салли невольно возвращался мыслями к Лизе. Они определенно точно подружатся. Он ощущал оптимизм и стойкость, исходящие от женщины, и был восхищен этим. Немного удивлял выбор работы, да и место жительства в целом — разве стоит растрачивать свою жизнь в этом гнилом, мерзком здании, наверняка с замурованными в стенах трупами. Будь ситуация немного иной, Сал бы уже поинтересовался подробностями жизни Лизы, но из глубокого, внезапно появившегося уважения к ней, решил отложить расспросы на потом, а то и вовсе держать язык за зубами лишний раз. Уж об уважении и тактичности Салли знает как никто другой. Применяет он эти качества правда только тогда, когда колесики в его голове в нужную сторону крутятся, да вот только раз на раз не приходится. Лиза тоже думала о своем новом знакомом. Причудливое сочетание его нестандартной внешности и джентельменских манер все же смогло удивить ее. Вполне возможно, что было в мальчишке еще что-то — та часть характера Салли, которую ей возможно никогда не доведется увидеть, но Лиза не беспокоилась об этом. Ее психология такова — все, что ни делается, то к лучшему, а значит и появление Салли в этом доме знаменует начало хороших перемен. Лиза улыбнулась своим мыслям, а после услышала торопливые шаги. — Готово. — В голосе Салли чувствовалась улыбка, и Лиза ее почувствовала. — Спасибо. Знаешь, можешь обращаться ко мне, если возникнут проблемы здесь. Кстати, у меня есть сын твоего возраста, думаю вам будет интересно познакомится. — Ваш сын, да еще и моего возраста? — Салли аж оторопел, услышав две хорошие новости подряд. — Буду только рад встрече с ним. Такое воодушевление еще больше обрадовало Лизу. Ее материнское сердце чуяло, что мальчики подружатся. *** У Ларри не было в планах знакомиться с новыми соседями. Тем более, что по сути это смысла не имело. Он почти не общался с жителями дома, а из своей конуры высовывался в случаях крайней нужды. Под крайней нуждой подразумевалась школа, куда мать могла его шваброй выпинывать, если он особенно сильно лягался, а также другие мелочи в виде походов за материалами для рисования, новых дисков SF, и в самых редких случаях покупка новой одежды. К сожалению. Если бы Ларри мог, он носил бы одну и ту же футболку до конца жизни. Но надписи стираются, а в неожиданных местах появляются дырки и протертости, и, как итог, возвращаясь домой после уроков, Ларри имел счастье лицезреть свою футболку в виде половой тряпки — разрезанную и обмотанную вокруг швабры. Если бы такие вещи расстраивали Ларри, то его отношения с матерью были бы давно и безнадежно испорчены, но поскольку одежда, ставшая жертвой практичности его матери, не особо волновала парня, то он просто покупал еще одну дерьмовую футболку и носил ее, пока на ней не появятся те самые дырки, знаменовавшие ее кончину. Итак, Ларри, напяливший как обычно затасканные вещи, сидел у себя в комнате и в ус не дул. Входная дверь хлопнула, и сначала он не обратил на это внимание, но шаги из коридора приближались именно к его двери, а не к кухне, куда мама иногда заглядывает, чтобы перекусить во время работы. Шаги остановились. Ларри понял, что все это время они были незнакомыми. Мама так не ходит. Слишком они тихие и легкие. В дверь постучались. Нахмурившись, Ларри встал с дивана и с сомнением открыл рот, чтобы сказать «входите», но не успел он даже начать, как дверь сама распахнулась. На пороге стояла очень странная девочка. Или мальчик? Ларри присмотрелся к груди: удивительно плоская, даже впалая, но это все еще мало что доказывало. Итак, на пороге стояло странное нечто с дерьмовой маской на лице, дурацкими голубыми хвостиками и обвешанное с ног до головы всякого рода ерундой. Благо ножа в руках не было, и то хорошо. — Здравствуй? — Ларри с опаской ожидал действий неизвестного (неизвестной?) и был готов сбежать по черному входу, на случай если человек, зашедший в его квартиру — псих. «Псих» вполне миролюбиво, насколько это можно было видеть по его расслабленной позе, оглядывал комнату, а потом вернул взгляд на Ларри. Маска на лице имела абсолютно нейтральное выражение, но Ларри как кожей чувствовал, что незнакомец улыбается. — Отлично, привет, рад знакомству, — «нечто» бодрыми шагами приближалось к Ларри. — Я познакомился с твоей матерью, потрясающая женщина, я надеюсь ты это осознаешь, а что уж говорить про эти до блеска оттертые полы, явно на ней этот дом и держится, уж поверь, без нее здесь бы все развалилось к чертям собачьим, а этот придурок, Эдис Терресон, даже бы и бровью не повел. Ну ты видел? Сидит в своей каморке, подглядывает через окошечко для глазельников, жуткий тип в общем. Мой тебе совет, парень, не бери из его рук ничего — заразно. Может даже смертельно. Все, что Ларри сумел вставить в разговор — это моргнуть пару раз. Где стоял, там и сел, то есть вернулся обратно на диван. — Так, о чем это я… — продолжил парень, если судить по его явно не девчачьему голосу. — Меня зовут Сал Фишер, для тебя Салли, будем друзьями. Мне пятнадцать, кстати. И протянул худощавую, обтянутую только кожей, руку. — Ларри Джонсон. Ларри. Шестнадцать лет. — Парень пожал руку в ответ. Ладонь нового знакомого была ужасно сухой и твердой. — Прекрасно. От друзей до лучших друзей — один шаг. — Что Салли и сделал — шагнул ближе. Ларри понял, что бежать через черный выход было изначально хорошей идеей, если не лучшей из существующих. *** За последние полчаса, что его новый лучший друг находился в комнате, Ларри узнал о Салли многое, но в то же время ничего. Узнал, что тот любит сочетание красного, белого и черного, не любит собак, что кот у него по четвергам обязательно принимает ванну, а папа ставит пароли и замки на все, что только можно, что спать ногами лучше на север, а ванная в доме Салли для этого не очень подходит, что собачьи зубы нельзя вешать на шею, а кошачьи — на руки, хотя они все равно слишком маленькие, чтобы сделать из них что-то приличное, и еще много всякой билеберды, но ничего по существу. Салли, например, вообще ни слова не сказал про маску на его лице. Решив, что хуже уже не будет, Ларри решил спросить об этом: — Почему ты скрываешь лицо? Это типа такой прикол у вас был там, где ты жил раньше? — Ты об этом? — Салли тыкает пальцем на протез, как будто только что узнал о его существовании. — Папа сказал не снимать. Было немного невежливо игнорировать его просьбу. Понимаешь, ему кошмары снятся. Слова эти только больше запутали Ларри. — Так у тебя что-то с лицом? — Заметив, как поменялся взгляд Салли, Ларри тут же осекся. — Чувак, сорян, если личное. Я типа не хотел лезть. — Показать? — Салли уже было потянулся к ремням на затылке, но Ларри тут же остановил его. — Не надо. Оставь. — Как хочешь. Замызганная, пугающего вида маска осталась на месте. Ларри, логично рассудив, что если лицо Салли пугает его собственного отца больше этого уродливого протеза, то лучше вообще не знать, что там. Новый сосед не спешил уходить, кажется, все это время он просто прощупывал почву, пытаясь понять, что Ларри из себя представляет, а сейчас он вывалит на Джонсона какую-нибудь шокирующую хрень или идею. Что собственно и случилось. — Так, это нормально, что у вас демоническая коза из кухни вылезла? — Что блять? — Коза. На вашей кухне. Страшная такая. Не мне судить, конечно, но это показалось мне немного странным, к тому же, что если эта коза подерется с моим котом? А винить будут конечно же меня, если она не выживет… Ларри впал в ахуй и рывком дернулся на кухню. Салли неспеша поднялся за ним следом; его ушей тут же настиг испуганный вкрик. — Ебанная коза на моей кухне?! Это ты ее сюда притащил? Страшненькое животное, привязанное к ножке стола, молча пялилось на парней, изредка моргая. — Как я и сказал, мой кот вероятно убил бы эту козу, так что нет, она не моя. Ты живешь здесь и не знаешь этой козы, так получается? Подожди-ка, это вовсе не демоническая коза… она же, — сглотнул Салли, испуганно косясь на своего нового друга. Ларри почувствовал, как волосы встали дыбом на загривке, и вздрогнул от ужаса. — Боже мой, это совершенно обычная козюлька. Походу я перепутал свои аскорбинки с батиными таблетками… Еще немного и Ларри был готов хлопнуться в обморок, хотя прежде он никогда ничего подобного не испытывал, но тут напрашивается вопрос: а доводилось ли ему хоть когда-нибудь находиться в подвальном помещении с едва знакомым парнем, больше похожим на синего упыря, и хер знает откуда появившейся козой посреди его кухни? Никогда. Так что сейчас он чувствовал себя вышвырнутой на берег рыбой, отчаянно пытавшейся найти дорогу к привычной, а главное благоприятной среде обитания. — Все нормально, я просто чокнулся. — Пробормотал Ларри, чем невольно спровоцировал чужое раздражение. — Чего трясешься, как девка? Коза как коза, ничего страшного не произошло, а ты уже штаны обоссал. Взгляд Ларри незамедлительно метнулся вниз, к абсолютно сухим штанам, и также незамедлительно он получил подзатыльник. Раздраженно обернувшись, он наткнулся на веселые глаза синего утырка. — Не кисни, наверняка здесь есть простое объяснение. Свои актерские таланты оставь для драматического театра, у тебя, кстати, хорошо получится отыграть душевнобольного. — Какое, мать его, тут может быть простое объяснение? И что ты вообще… — Взорвался Ларри, уже намереваясь выпроводить и странного гостя и козу, но тут входная дверь отворилась. — Сынок, я дома, — пропела Лиза, перед тем, как войти. — О, мальчики, я вижу вы уже подружились? А что вы тут… А, знакомитесь с Герри? Мистер Эддисон попросил временно подержать ее у нас, буквально этот вечер. Уж не знаю, зачем ему коза, и что у него за дела такие, что он не может сам присмотреть за ней, но в этот раз я решила не отказывать в помощи. Не обращая уже внимания на потрясенного сына, Лиза обратилась к Салли: — Салли, все в порядке, осваиваешься? — Отлично, мэм, рад, что вы спросили. Ларри отличный парень, мы здорово поладили. Зайду к вам как-нибудь на чай, если вы не против. — Его улыбка, скрытая под убогой маской, ощущалась за километр. Глаза лучились теплом и добротой. Ларри передернуло от неизвестного чувства. — Заходи в свободное время, милый, здесь тебе рады. — Приятно знать. В таком случае, до встречи, Лиза, и увидимся еще, Ларри. Яростно помахав рукой напоследок, голубое чудовище скрылось за входной дверью. — Какой славный мальчик, — улыбнулась Лиза и посеменила в ванную, чтобы смыть усталость с лица. Ларри же вздохнул, развел руками в непонимании, еще раз взглянул в туповатые глазки козы и в итоге растерянно поплелся в свою комнату. *** Когда Чарли в первый раз увидел эту очаровательную крошку, у него просто пропал дар речи. Хрупкое создание в белой маске очаровательно поздоровалось и представилось новым жильцом апартаментов. Худые, тонкие бедра плотно обхватывали узкие джинсы, абсолютно плоская грудь только добавляла очарования, но пялится так долго было палевно, и Чарли с трудом поднял взгляд на «лицо» очаровашки. Голос ее звучал глуховато из-за маски, но достаточно нежно, к тому же милашка ждала ответа, и Чарли понадобились все силы, чтобы подобрать слюни и начать диалог. Тогда он был очарован. К тому же существенного обаяния добавляло сходство с одним из персонажей «Поняшек-блестяшек». И почему вышло так, что милашка оказалась самой настоящей стервозиной. Чокнутой сукой с не менее ебанутым котом? Даже хуже, это была не «милашка», как изначально показалось Чарли, а самый настоящий пацан. А началось все с того, что Салли до безумия обожал своего кота. Обожал и будет обожать, и каждого, кто хоть в мыслях подумает о том, чтобы навредить Гизмо — настигнет такая кара, что лучше бы они вообще никогда не знали имя Салли Фишера. — К моему ужасу я вычислил, что жирный уебан пытается отравить Гизмо! — Каким хером ты это вычислил? — Ларри был немного удивлен. Хоть у него и была некая личная неприязнь к Чарли, пусть совершенно необоснованная, но он по крайней мере не раскидывался ложными обвинениями. — Ты же знаешь, что мой кот любит гулять во дворе. Кушать животинка тоже любит на улице. А этот невменяемый психопат собирался подсунуть ему отравленный корм, черт возьми. — Кот-то твой живой и здоровый. — Конечно, он же не идиот всякую хрень подозрительную жрать. — Та-ак? — Протянул Ларри уже нутром чуя, куда все-таки эта ситуация завернула в итоге. — А я на прошлой неделе выблевал все внутренности. — Ты попробовал котячью еду? Возможно отравленную котячью еду? — И че? Законом что ли запрещено. Я же должен был знать, чем уебок пытался накормить моего кота. Подзывал его, мудила этакий, но ничего… Закон божий для всех общий — деяния должны судиться, а зло возвращаться в троекратном размере. Я, конечно, уже основательно подпортил мужичку жизнь, но нужен финальный рывок, чтобы он ясно осознал своим затекшим жиром мозгом, что на моего кота даже неправильно смотреть нельзя! Для профилактики осознанного поведения, так сказать. Примерно на этом моменте лицо Ларри вытянулось от осознания предстоящего дерьма, в которое Салли медленно, но верно утягивал. Как трясина сжирала случайно попавшее в ловушку животное, так и Салли уцепился Ларри в плечи, сводя с ума нарушением всех личных границ. — И естественно ты поможешь мне установить справедливость! — Вещал Салли. Его глаза горели таким теплом и уверенностью, что Ларри вдруг весь съежился, но под давлением невиданной силы сумасшедшего оптимизма слабо кивнул головой, что впрочем не смутило Сала. — Ларри, дружище, я так рад, что судьба свела нас вместе, я сделаю тебе медальку лучшего братана в мире или даже лучше — сплету фенечку дружбы, они отлично у меня получаются. Ну так что, идем? — Куда. — Голос Ларри звучал совсем убито, но Салли, кажется, не обратил на это ни малейшего внимания. — Как куда, травить урода, конечно же. *** Урод в маске сосредоточенно месил чай с лютым снотворным, которое принадлежало его отцу. Отец Салли уже много лет как спал дурным сном и только эти чудодейственные таблеточки время от времени спасали его. Сал делился этой информацией так, как будто рассказывал о том, какая чудесная погода стоит за окном. Лимит удивления Ларри уже был исчерпан на этот день, поэтому он с невероятным, в первую очередь для самого себя, спокойствием слушал и даже местами вникал. — Вуаля. Дружественный соседский чай извинений готов. Ларри надеялся, что Чарли не сдохнет от такого количества снотворного. По крайней мере стоит быть рядом, чтобы вызвать скорую, да и мало ли, что еще может прийти в голову Салли. Оставлять его наедине со своими угашенными планами дико опасно. По крайней мере пока, а уж потом Ларри найдет способ отделаться от него. Самым страшным в Салли было то, что он реально верит в то, что говорит. А говорит он отборную дичь, которую не победит ни здравый смысл, ни факты. Верит, что Терренс Эддисон подмешивает в свой чай наркоту, что уродливые браслетики из зубов приносят удачу и все остальное, что они с Ларри друзья до гроба, и верит, что Чарли Мэнсфилд оказывается испытывает жуткую неприязнь к его коту до такой степени, что собирался отравить его. А ведь Салли и в голову не пришло, что жрать корм для животных изначально идиотская идея. Тем не менее спорить с ним — себе дороже выходило, поэтому Ларри про себя репетировал, какие слова скажет матери, когда они случайно (в случае, когда в деле участвует Салли, читайте как «намеренно») убьют ни о чем не подозревающего человека. Чарли встретил их ожидаемо не очень тепло: наорал и хлопнул дверью. Салли продолжил молча стоять. Не тыкал по кнопке звонка, не стучал в дверь. Ларри несколько раз оглянулся на него, не понимая, стоит ли ему уйти отсюда первым, или что-то должно случиться, а до него просто не доперло. Очевидно второе, потому что уже через минуту дверь открылась, и голова Чарли высунулась из проема. — Это чай у тебя? — Лучший в мире. Приношу свои извинения. Понимаете, я о-очень впечатлительный и почему-то решил, что вы хотите навредить моему коту — он очень чувствительный к переменам и еще не адаптировался к жизни в новом доме, стоит ли говорить о том, какой стресс этот переезд для бедного животного. Пожалуй, в некоторые моменты он и правда вел себя неадекватно. На лице Чарли отображалась усиленная работа мозга — стоит ли принимать извинения: видимо он взвешивал все за и против в своей черепной коробочке, но ядреный запах чая перебил все прочие аргументы. Мужчина жадно выхватил кружку и прижал к себе. — Ну ладно, мальчишки, так и быть. Соседи все-таки, да и я, скажем, когда был в вашем возрасте и не такое вытворял, хе-хе. От чашки исходил чайный аромат и едва различимый запах какой-то дряни, но Чарли был либо непрошибаемый, либо тупой, потому что склонился к чашке, с шумом втянул горячий пар и закатил глаза в удовольствии. — А неплохо, правда, до Эддисона далеко тебе еще, конечно, но потенциал есть. Что говоришь, за чай ты мне налил? — Особая смесь от Салли Фишера. Всех секретов раскрыть не могу, но именуется он «Чаем дружбы и извинений». — Вот оно как, — хохотнул здоровяк. — Ну раз так, то принимается. Ларри уже не мог дождаться, когда они с Салли наконец-то могут свалить, но тот птичкой заливался, пока Чарли отвечал ему что-то, попутно потягивая чай небольшими глотками, от чего Ларри нервничал только больше и больше. Когда дверь в квартиру двести четыре закрылась, Ларри вздохнул почти с облегчением, но тут же вспомнил какого рода чай преподнес Салли и его опять начало мутить. — Сал, — судя по блаженному взгляду Салли пребывал где-то в своих извращенных мечтах и на имя не отреагировал. Ларри дернул того за рукав пару раз, чтобы на него обратили уже внимания. — Сал, пойдем, а? — А? Чего? — Не сразу доперло до того. Наконец глаза его обрели нечто напоминающее трезвость. — А, ну да. Жаль не увидим. — Чего? — Да так… Всякого рода последствий. Мерзко хихикнув, Салли мельком обернулся на дверь. Ничего хорошего это не предвещало, поэтому Ларри предусмотрительно повел друга подальше от четыреста третьей квартиры. — Только не говори, что он умрет от такого количества снотворного. Это же… пиздец. Слушай, Сал, я в этом не участвовал. Просто рядом стоял. Смотрел в другую сторону, и вообще ничего не знаю. — Да че ты ссышь-то сразу. Конечно, это количество не смертельное, я-то знаю. К тому же, будь оно смертельным, прикола бы не вышло. — Ты о чем? — О слабительном, конечно. Вот тут-то Ларри понял, откуда этот задор в голубых глазах. — Салли, да ебанный ж ты… Когда вообще…? О, и откуда у меня только такая невероятная карма, раз связался с тобой… Последнее прозвучало для Салли как своеобразный комплимент и он ничуть не расстроился из-за того, что единственный друг в этих стенах сокрушался из-за его маленькой выходки. Ушлый ублюдок уже про себя решил, что Ларри — человек хоть куда и на самом деле за любой движ, но стесняется признаваться в этом, поэтому великодушно прощал Ларри его небольшие капризы. Как итог, Чарли понятия не имел, чем именно он насолил Салли, но между ними шла война, за которой с замиранием сердца следила половина жителей этих треклятых апартаментов. И хоть бы кто заступился за Чарли, но вероломные соседи будто забыли о всех тех годах, что провели с ним бок о бок, и преспокойно делали ставки на то, что Салли выкинет в следующий раз. — Как ты посмел?! — Взревел Чарли, когда спустя несколько недель он все-таки выцепил Салли в коридоре. — Ладно я, но что тебе сделали ОНИ?! — Не понимаю, о чем ты. — Хмыкает подросток. — Я простил тебе, когда твой котяра наблевал аккурат мне в тапки. — Мой кот очень воспитанный. — Возразил Салли. — Было бы намного хуже, если бы он блеванул прямиком в твою жирную морду. Тапок — это весьма культурно. Чарли решил оставить этот идиотский ответ без внимания, потому что уже знал, что бесполезно что-либо втирать ему по этому поводу и перешел к следующему пункту: — Я стерпел, черт возьми, твои некорректные и абсолютно нетолерантные замечания по поводу моего внешнего вида. — Еще больше оскорбился Чарли, попутно пытаясь подтянуть штаны, но выпуклый толстый живот не давал этого сделать. — Как ТЫ вообще смеешь заикаться про чужую внешность? — … Чарли восторжествовал. Салли явно смутился и замолк, и в этот триумфальный миг, когда Чарли казалось, что перед ним такой огромный простор, чтобы устыдить Салли за все, что можно и нельзя, придурок в маске очухался: — Толерантный — это че вообще? Вести поучительные беседы о морали оказалось лишено всякого смысла. За спиной начали хихикать. Чарли неуклюже обернулся и зыркнул на зрителей, уже выглядывавших из-за дверей квартир. — Толерантный — это такой… а, не важно. Так вот, я с трудом, но закрыл глаза на «Чай дружбы и извинений». — А что не так с моим прекрасным чаем? — Ты отравил меня, да еще чем! Надо же было до такого додуматься, гаденыш ты мелкий, ублюдок такой... Мое любимое кресло, оно же теперь... безнадежно испорчено!!! — А вот не надо на меня ваши домыслы перекладывать, нормальный чай был. Лицо Чарли было близким по цвету к кожурке спелого помидора, а по выражению — готовым взорваться с силой атомной бомбы. Вот тут Салли расплылся в довольной улыбке: он всегда обожал наблюдать за тем, как всякое ссыкло искало оправдания, вместо того, чтобы хорошенько так заехать по морде, да жаль, что никто не увидит его прекрасную улыбку во все зубы. Впрочем, почему жаль? Он щелкнул крепежами и ремни легко расстегнулись. Уж теперь-то он вовсю светил своей наглой уродливой рожей. В этот момент словарный запас Чарли резко сократился до отборного мата и ора. Уже убегая в свою квартиру он продолжал вопить: — Но кто тебе позволил перезаписать кассету с поняшками и вставить туда отвратительное порно с этими милыми невинными игрушками! Мерзость! Блевать тянет от того, какой ты урод. Это же была коллекционная кассета… Последующие его крики утонули в глубине его собственной квартиры. Высовываться в ближайшее время он оттуда не собирался. В этот раз он позорно сбежал с поля боя, но в следующий раз он точно заставит себя выдержать такое уродство. Не беспокоясь о чужой ментальной борьбе, Салли натянул протез обратно, и, посвистывая, направился к квартире Тодда. Тодд — очкастый хиккан, как нельзя кстати подвернувшийся однажды Салли под руку. Салли просто распирало от желания поблагодарить пацана за то, что тот так любезно проконсультировал его по теме кассет. К сожалению в этот раз в квартире никого не было, так что Салли оставалось только разочарованно вздохнуть и прилепить на дверь веселую наклейку в благодарность за бескорыстную помощь. Тодд в последнее время казался Салли все более замкнутым и невеселым, так что он даже задумывался посоветовать пацану сходить к психологу, но возможности поговорить не представлялось. *** С тех пор, как на весь дом прогремели вопли Чарли об опороченной невинности поняшек-блестяшек, Тодд таинственным образом практически перестал контактировать с Салли. Благо Салли считал, что ему хватит и одного друга. *** Единственный в этом доме «друг» Салли совершенно не был рад своему статусу, который так быстро припечатался к нему. Хуже всего было то, что, хоть его и раньше недолюбливали, но в целом не обращали внимания, то теперь же с лихвой одаривали подозрительными, околовраждебными взглядами; а те, кто понимал ситуацию лучше, — сочувствующими. Продолжаться это так не должно и Ларри поставил себе цель во что бы то ни стало защитить драгоценные остатки репутации. План прост — избегать встреч с Салли, отвечать односложно, а главное — убедить мать в наличии общего врага. Доступно объяснить ей, что Салли не просто забавный, чудаковатый мальчик, а настоящая машина хаоса. Для начала нужно хотя бы ограничить ему доступ в квартиру Ларри. Если его заготовленные доводы не помогут (Мам, ну он стремный какой-то, давай без него как-то, ну), то он был готов умолять на коленях, чтобы она хотя бы передавала, что Ларри дома нет, Ларри ушел по делам, когда вернется — не знаю, пока. Как бы то ни было, Ларри героическим шагом приближался к собственной двери, его дух был полон надежды, и он чувствовал себя как минимум воином света за справедливость, сражающегося в одиночку на захваченной территории. Он яростно ввалился в квартиру, открыл рот для заготовленной речи и тут же застыл каменной статуей. Его мама пила чай, улыбалась и к тому же… (Ларри даже не знал, что она так может) хихикала! Это еще полбеды, потому что рядом с ней сидело нечто из фильма ужасов, улыбалось развороченными губами и тоже радостно прихлюпывало чай. Прежде Ларри никогда не видел настолько уродливых людей и первой его реакцией был дикий страх, потому что, что это, блять, вообще, как оно существует с таким хлебальником, почему оно живое, и откуда мать откопала такого урода. Урод обернулся к Ларри и, сверкнув яркими, голубыми глазами, тихо, но отчетливо поздоровался. Если оторвать взгляд от его обезображенного лица хоть на секунду, то можно было заметить и голубые волосы, заплетенные в две тугие косички. Яркие волосы, хозяином которых мог быть только один человек. Ну конечно, кто еще это может быть, кроме Салли? Сал, черти его дери, Фишер снял треклятую маску, чтобы культурно попить чай в компании его матери. Они с секунду смотрели друг на друга — осознание далось Ларри с тяжелым трудом, и еще через секунду он уже бежал в туалет, потому что еще немного и облевал бы весь пол в гостинной. Его рвало долго и мучительно. Отдышавшись, он попытался подняться на дрожащих ногах, неловкими пальцами стер слюну и желчь с нижней части лица, но, обернувшись, вновь наткнулся на синего ублюдка, участливо решившего проверить, не собирается ли Ларри умереть в туалете. Ларри начало рвать с новой силой. Кажется, на задворках сознания он еще слышал обеспокоенный голос матери, но синий хмырь убедил ее, что он в состоянии помочь Ларри сам, а ей нечего всякой ерундой заниматься. Когда парень наконец очухался, то понял, что сидит на холодном кафеле туалета, а Салли за это время никуда не делся. — Мда, чувак, где ты так умудрился отравиться? Поднимайся, — Салли, не дожидаясь реакции, сам закинул его руку на свои тонкие плечи и дернул наверх. Желудок Ларри сделал кульбит, но, кажется, в нем закончилась даже желчь, — рвать все еще тянуло, но уже нечем. — Умойся и почисти зубы, я сам тут уберусь. Салли ушел ненадолго, видимо уточняя что-то у Лизы, вернулся, быстро нашел ведро и тряпку и действительно принялся вытирать пол и ободок унитаза. Тем временем Ларри успел почистить зубы и умыть лицо ледяной водой. Ему казалось, что он попал в идиотский сон, а Салли — это фантазия его больного мозга. Ну не может быть такой человек реально существующим. Джонсон заставил себя еще раз посмотреть на Салли, чтобы хотя бы самому себе не казаться больным ублюдком, что выдумывает несуществующие вещи. Салли все еще находился в ванной — отжимал тряпку и ополаскивал ведро. — Пиздец… — вырвалось у Ларри само собой. — Это точно, — поддакнул Сал. — Не ешь что попало, а? А если такого доброго и благородного меня не будет рядом, вот кто тебя поддержит? — Никто. — Прохрипел Ларри, внимательно всматриваясь в чужое лицо. Одна половина как будто попала в мясорубку, смотреть без отвращения просто не получалось. Джонсон даже не мог выделить, что именно он считал самым мерзким в лице этого человека. Может это были полностью раздолбанные губы, от которых почти ничего не осталось, и из-за которых часть зубов была обнажена, а при разговоре четко видны десны обеих челюстей; может самым стремным был полностью отсутствующий хрящ носа, или смятая и неровная, бугрящаяся кожа на правой щеке, шрамы и неровности которой тянулись вверх, к глазу, на который было также некомфортно смотреть - тот двигался как будто с отставанием или иногда вообще невпопад, а чуть выше на как попало зажившей коже находились кривые, редкие волоски, едва напоминающие бровь. Несмотря на то, что левая половина было относительно целой, общего впечатления это не меняло. Все его лицо было гротескно-уродливым и вызывало лишь желание отвернуться и не видеть такого никогда больше. В любом случае, никакие слова не помогли бы Ларри передать того чувства мерзости, которое он испытывал, глядя на Салли. Дебильная маска, оказывается, была довольно приятной и располагающей, если сравнивать. А еще (и от этой мысли Ларри было страшнее всего), он понимал, что это чудовище с ним, кажется надолго. *** Салли уже который день донимал себя мыслями, что он возможно ошибся. Либо ошибся Лестер, но он уж точно не тот, на кого можно скинуть ответственность. К тому же Лестер не ошибался никогда. Сегодня Салли проснулся от воя полицейских машин и скорой помощи. Терпение окупилось.