Чёрный цвет солнца

Россия такая большая,

что можно не встретиться вовсе.

Запомни Ахматовой слово —

«невстреча».

К невстречам готовься.

Ты можешь не встретить возможной любимой,

возможного лучшего друга.

Но не охладей в одиночестве к людям,

от этих невстреч,

от испуга.

Ральф вышел с чёрного хода. Поозирался по сторонам и, убедившись, что никто из его ребятишек не шкерится за гаражами с аналогичной целью, встал под козырёк и закурил. Во дворе было промозгло, сыро. С неба накрапывало. То ли снег, то ли дождь, не разберёшь. Он даже пожалел, что не стал подниматься до своего кабинета — решил, вытерпит пару морозных минут без куртки. Сигареты Ральф носил во внутреннем кармане пиджака. На всякий пожарный. Здесь он не курил. Не очень-то это педагогично — возиться с ребятнёй, когда от тебя несёт табаком с порога. И зажигалку частенько забывал дома, на тумбочке в прихожке. На этот раз не забыл. Повезло. Порыв холодного ветра подхватил кучку городского мусора и протащил её по стылой земле как шлейф: всякие там фантики, блестящие обёртки от сигарет, измятые бычки. Зацепил и Ральфа. Тот поёжился, чувствуя, как ледяная игла кольнула под тонкой вязью свитера. И пиджак не схоронил от этого укола. «В самое сердце», — усмехнулся Ральф про себя. Потыркал ботинком взмёрзшую лужицу от нечего делать. Мутный лёд тихонечко хрустнул под каблуком. Ральф сразу одёрнул ногу — от греха подальше, — и принялся дымить интенсивнее. Раз-два, вдох-выдох. Только затянулся и уже по-новой. Стряхнув дотлевающий уголёк, он запустил бычком в урну. Промахнулся. Вздохнул. Наклонился, чтобы скинуть бычок «как полагается», без всяких там акробатических трюков. Потом быстро потёр ладони друг о друга и уже схватился за ручку двери, предвкушая тепло, батареи и чай с лимоном, но напоследок всё же обернулся. Взглянул на голые берёзки неподалёку. Припоминая, отчего вообще взялся за сигарету посреди рабочего дня. Ральф немного завидовал Пушкину с его «золотой осенью». В их широтах осень была не столь милостива к поэтам и прочим созерцателям красоты. Листья не успевали драматично опасть с деревьев до конца, а их уже заметало сугробами. Холод собачий, темень и мелкодисперсный («мерзкодисперсный») дождь. В общем, ничего жизнеутверждающего. Никакой красоты, способной вдохновить на написание шедевра. Лишь мрак. С кровати бы встать — и на том спасибо. В прочем, всё это Ральф бы вынес без особого ущерба для собственных нервов и настроения. Сварил бы кофе покрепче, выкурил две сигареты вместо одной — и гулял себе дальше. Дело в другом. Осенью его начинало одолевать это чувство. Оно преследовало Ральфа как голодная дворняжка, почуявшая слабину в случайном прохожем. Как бомж на остановке, который точно знает, что ты ему стрельнешь сигу. А, может, и денег дашь. Мало ли. Он мучительно искал ему название — и не находил. Долго, очень долго. Бывало, просыпался посреди ночи и уже не мог заснуть. Потому что сердце предательски ныло, требуя, требуя, требуя… чего? И, однажды, Ральф понял. Случайно отыскал название для своего мелкого беса, мучителя, в выцветшем томике стихов. «Невстреча». Вот же оно. Кто-то случайно капнул кофе на страницу, и теперь печатные буквы расплывались в бурой лужице. Прорастали сквозь неё. А потом случилось сегодняшнее утро. Когда он, бессовестно опаздывая, заскочил в первый попавшийся автобус, вроде бы подходящий, и рухнул на свободное место. Пустым взглядом уставился в окно. И окно запотело. Но Ральф этого даже не заметил — так и пялился в мутное ничего, злой и расстроенный. Он опаздывал, потому что слишком долго чистил зубы. А долго чистил зубы — потому что опять засмотрелся на своё помятое лицо, которое, нужно сказать, моложе год от года не становится. Ему, на секундочку, уже сорок. Скоро в могилу. Стоит озаботиться местом на кладбище и ритуальными услугами — потому что во всём мире не найдётся человека, который мог бы сделать это уже постфактум. Все эти мысли Ральф додумывал уже сидя в автобусе. Дремал, подперев небритое лицо ладонью, и с остервенением думал: кого же я, сука, в жизни своей не встретил? Что это за тварь такая? И почему так мучительно, так мерзко и жутко от этой невстречи?.. Ладно бы потерял. Знал и потерял. Это понятно. Но не встретил? Когда он находился примерно в середине этого Вергилиевского Ада, кто-то легонько похлопал его по руке. Ральф дёрнулся. Поднял злые глаза на сидящего напротив. Какой-то паренёк тянул ему сотню. — У вас выпало. — Спасибо, — буркнул Ральф, засовывая деньги обратно в карман. — Пожалуйста, — отозвался тот, уже натягивая наушники. Ральф хотел снова отвернуться к окну, но не стал. Решил, что на сегодня с него хватит сонного созерцания. Он сам не заметил, как стал рассматривать паренька напротив. Типичный такой студент. Чёрное пальто поверх толстовки, тоже чёрной. Сидит в капюшоне (ох уж эта молодёжь с их вездесущими капюшонами). Листает какой-то конспект, а у самого в наушниках музыка долбит вовсю. Вон, ногой качает в такт. Глаза чем-то подведены. Мода у них такая. Ральф неожиданно подумал, что эта его не-встреча могла произойти с кем угодно. Да вот хоть с этим. Сейчас он выйдет на следующей, а Ральф его больше никогда не увидит. Так и разойдутся два одиночества, даже не поговорив по нормальному. Не узнав о существовании друг друга. Он так увлёкся своими размышлениями, что не смог отрефлексировать одну простую вещь. Что вовсю пялится на своего попутчика, не мигая. А вот попутчик отрефлексировал. Бросив конспект на колени, он снова стянул наушники и спросил, — Вы что-то хотели?.. — Холодно, — брякнул Ральф. Паренёк поглядел на него удивлённо, и Ральф понял, что, если не расшифрует реплику, то навсегда останется в глазах своей потенциальной невстречи «психом из автобуса». Плевать? Плевать, конечно. Ну, плевать же?.. — На улице как-то зябко, — продолжил Ральф, чувствуя, как у него теплеют уши. Несколько секунд попутчик ещё смотрел на него растеряно. Потом в его глазах проступило понимание. И, внезапно, он улыбнулся. Кивнул. — Да, есть такое, — он как-то неловко рассмеялся. — Я вот всё никак из пальто вылезти не могу… а пора бы уже. — Пора, — с серьёзным видом подтвердил Ральф. И замолчал. В голове у него носилась одна-единственная мысль: что вообще происходит?.. — Говорят, на следующей неделе снова потеплеет, — нашёлся попутчик. — Было бы просто замечательно, правда? Ральф кивнул. Больше они не разговаривали. Остаток пути он провёл, пытаясь не коситься на паренька. Тот сидел, рассеянно пролистывая конспект, но теперь один наушник у него болтался на шее — как бы приглашая продолжить разговор. Ральф решительно отверг это приглашение. Хватит с него экспериментов. Попутчик вышел через три остановки. Напоследок взглянул на Ральфа, — тот перехватил его взгляд, — кивнул, прощаясь, и снова улыбнулся. А потом ушёл. Ральф не помнил, улыбнулся ли он в ответ. Был поражён обрушившейся на него тоской. Сам Ральф вышел ещё через две остановки. По пути на работу он решил, что теперь всегда будет ездить тем автобусом. И, если встретит свою невстречу опять, скажет что-нибудь повнушительней «холодно». Имя спросит, например. Но это, конечно, вряд ли.