Чёрный цвет солнца

В спальне Чумных дохляков непривычно тихо и пусто. Все убежали смотреть на Кузнечика, который наконец-то вышел из комы. Эта новость ураганом пронеслась по Дому, выметая из теперь уже немногих жилых комнат хоть сколько-нибудь причастных — даже Спортсмен не усидел на месте. Все были в Могильнике. Собирали крохи скупой радости, которой стало так мало в последнее время. После Выпускной ночи. Все, кроме Сиамцев. Рекс не хотел никуда идти, а Макс не мог оставить его в таком состоянии одного. Это было бы неправильно. Он начал плакать, как всегда, внезапно. Казалось, вот только что они смеялись, потом на пороге возник долговязый Лось — гонец радостной вести. «Кузнечик пришёл в себя!..» По Чумнодохляцкой прокатилось троекратное «Ура!». Все сразу куда-то засобирались: Волк схватил гитару, Вонючка принялся наигрывать праздничные мелодии на гармошке, Слепой подошёл к Лосю и что-то тихо шепнул ему, какой-то вопрос. Воспитатель кивнул, и тогда Слепой взял клетку с хомяком. Макс тоже засобирался, окрылённый чужим счастьем, посмотрел на Рекса… и понял, что они никуда не идут. Рекс стоял, замерев, слишком неподвижный в образовавшейся суете — и у него по впалым щекам катились слёзы. Светлые волосы заслоняли лицо, но не до конца, и Макс поспешил спрятать его от чужих глаз. Встал перед ним, делая вид, что они о чём-то разговаривают. Секретничают, как обычно. Никто не заметил, что их стало меньше. Никто, кроме Лося. Обернувшись на пороге, он спросил, — Макс, Рекс, вы идёте?.. Макс взглянул на него. Он помотал головой, надеясь, что Лось ни о чём не станет спрашивать. Лицо воспитателя стало чуть менее радостным — кажется, он разглядел, что Рекс у него за плечом плачет. — Что-то случилось?.. — спросил он осторожно. Тут, Рекс откашлялся и произнёс по возможности спокойно, — Нет, всё в порядке, Лось. Идите. Мы с Максом подойдём… немного позже. Лось кивнул. Сделал вид, что поверил в эту ложь — и Макс был ему благодарен за это, вместо Рекса. — Хорошо, — легко согласился он. — Подходите, как освободитесь. Как только дверь за воспитателем закрылась, Рекс перестал сдерживаться. Он упал на колени — прямо там, где стоял, — спрятал лицо в ладонях и стал заходиться этим свои страшным полуплачем-полукашлем. Словно пытался сделать вдох, но не мог. Не получалось. Он попросту задыхался в своём горе. А, самое страшное, Макс не знал, в чём причина этого горя. Рекс отказывался говорить, и он мог только догадываться. Каждый раз, когда Рекс начинал плакать, это вгоняло Макса в ступор. Он не привык к такой роли — того, кто должен успокаивать. Обычно всё было наоборот — Макс плакал, а Рекс терпеливо поглаживал его по голове, бубнил на ухо что-то успокаивающе-дерзкое: «Ну, чего ты разревелся, в самом деле?.. Всё же хорошо, подумаешь, Спортсмен тебя как-то там назвал… да я этого Спортсмена…», — и так далее. Почему-то ему казалось, что в случае с Рексом такой способ не поможет. Да и навряд ли что-нибудь вообще поможет — кроме времени. Но Макс должен был хотя бы попытаться. Поэтому он опустился рядом с братом, неуклюже плюхнулся на пол и зашептал ему в ухо, приобняв щуплыми руками за шею, — Рекс, не знаю, почему ты плачешь, но всё точно будет хорошо… Слышишь?.. По-другому просто не может быть, особенно с тобой… — Точно?.. — просипел брат, на секунду прерывая свои рыдания. Макс быстро закивал, уткнувшись носом ему в плечо. У него и самого к глазам стали подкрадываться слёзы. — Конечно… — выдохнул он, начиная писклявить. — Я в этом уверен, Рекс… Дальше они плакали уже вдвоём, и никто никого не успокаивал. Сидели на полу, обнявшись, глотая слёзы — и Рекс плакал по одной ему известной причине, а Макс — потому что плакал Рекс. Так было всегда. Когда потоки слёз сошли на нет, Сиамцы отлипли друг от друга. Синхронным жестом утёрли красные носы. Глядя на Макса, Рекс вдруг усмехнулся. — Если бы я успокаивал тебя так каждый раз — мы бы затопили весь Дом… Макс тоже усмехнулся, чуть грустно. — Хочешь чаю?.. Брат кивнул. Макс осторожно поднялся на ноги, схватил чайник со стола. Поплёлся в ванную за водой — а когда вернулся, Рекса уже не было в комнате. *** У него был ключ. Спёр когда-то давно, а Ральф даже и не заметил. У него этих запасных ключей целая прорва, постоянно где-то терял… Кради — не хочу, в общем. Да, у него был ключ. На верёвочке, рядом с буквой «Р». Они с Максом шутили, что это оберег от «чёрного взгляда Чёрного Ральфа». Но, Рекс не признавался даже себе, что это, скорее, не оберег от, а к. Что-то вроде… приворотного талисмана? Чушь. Бред. Да, он. А открыл Рекс, естественно, отмычками. Будет он руки марать об эти их ключи… В комнате ничего не изменилось. На столе стояла кружка недопитого чая. Рекс в неё заглянул. Уже начинала поростать плесенью. Валялась книжка, раскрытая на случайной странице. «Лолита» Набокова. Хах… Лежала чёрная перчатка, снимаемая разве что здесь, в этой комнате. Позабытая, потому что когда он услышал нарастающий гул со стороны коридора, не оставалось времени, чтобы… Рекс тряхнул головой. Поплёлся в ванную. Залез на табурет и уставился на собственное отражение — зарёванное, распухшее и очень несчастное. Наверное, это очень глупо — вот так влюбиться в собственного воспитателя?.. Нет, не глупо, — ответил ему воображаемый голос брата. Просто весьма безнадёжно. А теперь и ещё безнадёжнее, — подумал он сам. Некоторое время Рекс стоял, застывший. Ни о чём не думал. Просто смотрел, и смотрел, и смотрел… Представлял, как точно так же Ральф смотрелся в это зеркало каждое утро. Много лет подряд. Ещё до того, как Рекс переступил порог Дома. Брил колючую щетину, чистил зубы… Теперь, вот, не будет. Сморгнув навернувшиеся слёзы, слез с табуретки. Вернулся обратно в комнату. Залез на диван, достал с верхней полки пачку LD в коричневой обёртке. Уселся на спинку дивана, прижавшись лопатками к чему-то прохладному — и прикурился. Закашлялся, правда, тут же. Ну, ничего. Он научится. В этой комнате Рекс бывал часто. Обычно, его притаскивал за шкирку сам Ральф, чтобы в приватной обстановке раздать пиздюлей за очередную выходку. Рекс смиренно кивал, клялся, что «больше ни в жизни», а про себя улыбался. Ведь все его выходки, абсолютно каждая, вытворялись именно ради этой минуты. Минуты, когда они останутся вдвоём. И можно вблизи пронаблюдать знаменитый колючий взгляд, хмурые брови и едкую усмешку воспитателя. Иногда Рекс приходил по ночам. Высиживал у двери, дожидаясь, когда исчезнет узкая полоска света на полу. Потом ждал ещё немного — и отпирал. Уже ключом. Входил, таился где-нибудь в прихожей… Слушал приглушённое дыхание Ральфа. Слушал, пока не чиркала зажигалка — и он не убегал, позабыв запереть за собой дверь. Честно?.. Он был счастлив в те минуты. И больше не будет. Когда ручка двери провернулась, Рекс судорожно дёрнулся, думая, об что затушить сигарету. Так и не придумав, застыл, видимо, в надежде, что его не заметят. Лось усмехнулся, глядя на него. — Окно бы хоть открыл, — покачал головой воспитатель. — Он, вот, всегда открывал… Рекс не знал, что на это ответить. Его взгляд проследил путь Лося от двери до окна. Когда из распахнутой форточки дыхнуло свежестью, воспитатель протянул руку. Рекс отдал ему сигарету без лишних споров, но тот не стал её тушить. Сам затянулся. Сел рядом, на диван. Рексова нога болталась справа, у плеча. — Скучаешь?.. — спросил Лось через какое-то время. — Скучаю, — сознался Рекс. Он не видел смысла скрывать очевидного. Тем более, что Лось застал его с поличным. — Я тоже скучаю, — выдохнул воспитатель. Рекс аккуратно сполз со спинки. Приземлился рядом с Лосем, подобрал колени к груди. Слёзы медленно стекали по щекам, падая на джинсовые заплатки. — Я не знаю… — начал было он и запнулся. Лось посмотрел на него рассеяно. — Чего ты не знаешь, малыш?.. — Не знаю… как избавиться от этой тоски. Лось снова усмехнулся. На секунду прикрыл глаза — а когда открыл, Рекс понял, что он тоже плачет. Усмехается — и плачет. — А никак. Придётся с ней жить — и всё тут… Рекса вдруг прорвало. Он, честно, не хотел грубить Лосю, говорить ему всех этих слов… Но эта боль была гораздо сильнее него. И Рекс ей поддался. Он вскочил, встал напротив воспитателя и закричал так, что самому стало страшно, — Почему именно он?! Почему именно тот, кого я люблю?! Почему не вы, не Щепка, ни кто угодно другой — а именно Ральф?.. Ральф! Рекс кричал его имя, словно именно в нём сосредоточилась вся та боль, что терзала его, немилосердно разрывала на части, вынимала душу без анестезии, резала по живому… Хотел докричаться до той стороны. Чтобы ему ответили — почему?.. Он не понял, как оказался в объятьях Лося. Просто уткнулся ему в рубашку — и зарыдал, никого не стесняясь, не сдерживаясь. А Лось приглаживал его по светлым волосам и приговаривал, — Я тоже задаюсь этим вопросом, Рекс… Каждый день задаюсь… — Я не хотел… — стонал он тихо. — Я так не считаю на самом деле, Лось… Вы же знаете, что не считаю?.. — Я знаю, — отвечал ему Лось. — Знаю, конечно… Они сидели за столом. Пили чай. Кружка в руках у Рекса чуть подрагивала, но в остальном он уже успокоился. И, кажется, ему даже полегчало немного. Он отхлебнул из кружки. Пробурчал тихо, — Опять этот его бергамот дурацкий… — Он самый, — подтвердил Лось, грустно улыбаясь. — Лось, а можно я?.. — Рекс указал взглядом на перчатку и книжку. Несколько секунд воспитатель сидел в задумчивости. Потом пожал плечами. Произнёс, — А почему бы и нет?.. Забирай. В конце концов, ты был его любимым воспитанником. Рекс резко выпрямился. Посмотрел на Лося со смесью сомненья и затаённой радости. — Он вам сам сказал?.. — спросил тихим шёпотом. Лось усмехнулся. Покачал головой. — Нет, что ты… Он тебя называл «монстром Дома» или «этой пакостью». «Поганцем», иногда… Когда особенно доводил. Но, Рекс, знаешь, из уст Ральфа это почти что комплименты… И он совершенно точно тебя любил. Можешь мне верить. Я в этом немного разбираюсь. На секунду лицо Сиамца просияло. *** Их было трое. Он, Макс и Лось. Они стояли возле бетонной ямы. Той самой, где Рекс когда-то издевался над несчастной кошкой. Это воспоминание жгло его особенно сильно в эту секунду. На дне ямы лежала книжка Набокова, пачка LD в коричневой обёртке, ключ от комнаты Ральфа и какой-то свёрток, который принёс Лось и скинул туда, не разворачивая. — Кто-нибудь хочет сказать прощальное слово?.. — Лось посмотрел на близнецов. — Давайте вы сначала, — попросил Рекс. Он стоял, крепко вцепившись в руку брата. Изо всех сил стараясь не начать плакать. — Хорошо, — согласился Лось. Он сложил руки на животе, посмотрел на дно ямы. Вздохнул. — Мне тебя сильно не хватает, Ральф. Твоих шуток и очень серьёзных разговоров. Мне безумно жаль, что я так мало тебя слушал… И что это произошло с тобой. Прости меня за это. Если сможешь, конечно. Макс покосился на Рекса. Откашлялся. — Вы меня всегда пугали… Но сейчас я понимаю, что в вас не было ничего по-настоящему страшного. Вы были хорошим. Жаль, что вас больше нет. Настала очередь Рекса. Он разжал пальцы, сделал шаг вперёд. Посмотрел на всё то, что осталось от Чёрного Ральфа — грозы всех хулиганов, любителя загадок и крепких сигарет. — Я скучаю, — сказал Рекс. Умолк. Он вытянул руку, в которой сжимал чёрную перчатку. Попробовал разжать пальцы — но у него не вышло. Попробовал снова. Нет. — Я не могу. — И не надо, — отозвался Лось. — Пусть останется у тебя. «На долгую память», — так говорят. Рекс кивнул. Быстро сунул перчатку в карман ветровки. Лось наклонился, закрывая яму решеткой. Положил сверху несколько кирпичей. Выпрямился, отряхивая руки от рыжей пыли. — Вот и всё, — выдохнул он. Посмотрел на близнецов. — Пойдёмте. Я угощу вас чаем с мёдом. Здесь прохладно… Не хватало ещё, чтобы кто-нибудь из вас простудился.