Чёрный цвет солнца

Пернатый ненавидит слово «карма». Не то чтобы оно было неотъемлемой частью домовского лексикона, но нет-нет да и проскользнёт. «Это карма, чувак». «Карма — та ещё сука, не обращай внимания». Заслышав нечто подобное, он неизменно морщился, оскверняя складками девственный лоб. Что-то этакое припоминал. Не из приятного, так скажем. И только Ральф знал, что именно. Сейчас, глядя на скорбного Гамлета местного пошиба, вежливого и обходительного даже с распоследней крысой, сложно представить, что когда-то он был тем ещё садюгой. В криминалистике есть такое понятие — «Триада Макдональда». Она включает в себя три элемента: зоосадизм, пироманию и энурез. Считается, если у человека в детстве наблюдаются все три отклонения, велика вероятность, что он попытается расчленить кого-нибудь с особой жестокостью, едва закончив школу. На данный момент в Доме не было человека, собравшего абсолютное «комбо» — что, в общем-то, не могло огорчать. Но и не означало, что среди будущих выпускников не затесался очередной Чикатило. На памяти Ральфа, таким набором смог бы похвастаться разве что Белый — старшеклассник времён Мавро-Череповских войн. Ну так его и забрали в места не столь отдалённые. С решётками на окнах, полосатыми пижамами и мягкими стенами. Знакомиться с Наполеоном лично. «Комбо» собрано не было, но по отдельности эти характеристики довольно часто встречались среди домовцев. Энурезом страдало где-то пятьдесят процентов населения точно. Как минимум — неразумные. В честь Лэри из четвёртой даже организовали отдельный праздник. «Ночь Жёлтой Воды». Да и Писун из первой звучит красноречиво. Поджигателей тоже хватало. Но самой «яркой» звёздочкой во всех отношениях была, естественно, Рыжая. Наша зажигалочка. Трудно сказать, кто кого привлекал: огонь Рыжую или Рыжая — огонь. Они вечно ходили рука об руку. Как обстоят дела среди зверопытателей Ральф не уточнял. Они шифровались лучше остальных, видимо, опасаясь мести со стороны сердобольного Горбача. Но насчёт пернатого он знал наверняка. Ловил с поличным, можно сказать. В тот день Ральф решил сходить, проверить тачку. Узнать, как родная пережила суровые зимние холода. Она стояла, укутанная брезентом, в дальней оконечности двора — там, куда редко заглядывают праздные гуляки. Дожидалась своего часа. Выглядывала фарами, поскуливала через выхлопную трубу. Ральф пошёл напрямик через пустырь, спрятав руки в карманы ветровки. Походя, рассеяно осмотрелся вокруг — и недовольно скривился, останавливаясь. Крикнул зычно, — Хромой, твою мать!.. Другого места поссать не нашлось, кроме как на пересечённой местности?.. Вокруг же кустов — полон двор! Он понял, — что-то не так — по тому, как старшеклассник вздрогнул и уставился на него почти испуганно. Тому, как тот не доделал своё непритязательное дело до конца. Не смог. Страх в глазах златовласого горбуна можно было различить даже на расстоянии двадцати шагов. А эти ведь не привыкли пугаться по пустякам. Тем более Череповские. Тем более — воспитателя. Ральф напрягся, забывая о машине. — Что происходит?.. — отчеканил он, медленно подбредая к старшекласснику. Хромоногий застыл, позабыв зачехлить прибор. Так и придерживал, неотрывно глядя Ральфу в глаза. Первое, что он заметил, был край бетонной ямы. Слишком глубокой, чтобы увидеть дно. Осколки разбитых кирпичей, щепки от досок валялись вокруг неё. И, вдруг, из ямы донеслось еле слышное, — Помогите… — и сразу утихло. Ральф подошёл ближе. Заглянул в яму. Несколько секунд тупо пялился вниз, не меняясь в лице. По нему невозможно было разобрать, что он думает прямо сейчас, какие озверевшие мысли носятся в голове у воспитателя. Хромой, наконец, опомнился. Быстро застегнул ширинку. Отступил на шаг. Потом ещё на шаг. Приготовился бежать, что есть мочи. Зачем?.. Ральф ведь всё равно догонит. — Стоять, падла, — выдохнул он сквозь зубы, не оборачиваясь. Хромой остановился. Первым делом Ральф помог Рексу выбраться из вонючей, пропахшей тухлятиной ямы. Стараясь не смотреть ему в глаза, на вымокшие пряди пшеничных волос, на ржавые разводы футболки. Подавить в себе отвращение к стойкому запаху мочи, исходившему от подростка. Бившему прямо в нос. Когда Рекс, обессиленный, рухнул на землю, уткнувшись крючковатым носом в колени, обхватив голову руками, словно кто-то собирается хуярить его ногами без предупреждения, Ральф медленно обернулся на Хромого. Хромой понял, что ему пиздец. — Спросите, что он сделал!.. — заорал старшеклассник, вылупив на Ральфа испуганные глаза. — Спрошу, — пообещал Ральф серьёзно. Без насмешки. — Но сначала… Он ударил с размаху — прямо по больной ноге, в колено. Специально. Когда хромоногий завалился на спину, издав душераздирающий вопль, не давая ему опомниться, ударил снова — по тому же месту. Послышался мерзкий хруст, не предвещавший ничего хорошего — но ему сейчас, честно, было наплевать. Ральф тяжело дышал, глядя на корчащегося от боли Хромого. Скулящего, как собака. Думал, добавить ли ещё или хватит — и решил, что всё же хватит. Не с Хромого, а именно с него, Ральфа. Хотелось харкнуть сверху. Или сделать что-нибудь ещё, более отвратительное. Чтобы прочувствовал, каково это. Ральф отвернулся. Он подошёл к Рексу. — Пойдём. Помоешься у меня в комнате. Протянул ему ладонь. Рекс поднялся сам. Забрезговал — не им, собой. Встал, обхватив плечи суставчатыми руками, укрывая от чужих глаз следы своего позора. Они зашли через чёрный ход. Ральф провёл его по коридорам незаметно, приобняв за плечо, не позволяя окружающим глазеть на них подолгу. Колючий взгляд служил оберегом. В душ его сопровождать не стал. Всё-таки Ральф — не Лось, да и Рекс — не Кузнечик. Сам как-нибудь справится. Пока пацан мылся, он перерыл все шкафы в поисках подходящей одежды на смену. Нашёл какие-то шорты и растянутый свитер, безбожно великий для такого щуплого тельца. Приоткрыв дверь, швырнул стопку одежды и полотенце на тумбочку. Сказал, — Это тебе. — Спасибо… — отозвался Рекс, выключая воду. Птенец выбрался из ванной спустя полчаса после того, как журчание крана утихло. Видимо, собирался с силами. Он вышел — босоногий, в посеревшем от времени свитере Ральфа, достававшем ему до колен. Из-под свитера едва-едва выглядывали синие шорты. С закрученным в невозможную башню махровым полотенцем на голове. Вышел — и замер. Уставился на воспитателя стылыми, на выкате, глазами. — Присаживайся, — приказал Ральф. Указал на стул возле обеденного стола, где уже дымился заваренный чай. Рекс послушно сел. Взял в руки кружку, но пить не стал — по-прежнему смотрел на Ральфа. Ральф сел напротив. Вынул сигареты, прикурился — и только после этого спросил, — Чем ты так разозлил Хромого?.. Птенец моментально вспыхнул. — Ничего я ему не сделал!.. — заорал он, расплёскивая чай дрожащими руками. Обжигаясь, но не замечая этого. — Это Хромой — чокнутый псих, вот и всё!.. — Не ври мне, — перебил его Ральф. Сказал спокойно, но Рекс обиженно умолк, словно воспитатель прикрикнул на него. — Я знаю Хромого и знаю, что его нужно очень сильно разозлить, чтобы он пошёл на такую… — он умолк, подбирая слово. — На такую подлость. Так что выкладывай. Не стесняйся. Рекс молчал очень долго. Томно сопел, не сводя с воспитателя чаячьих глаз. Чем дольше он молчал, чем сильнее Ральф сомневался, что правильно завёл этот разговор. Может, и не стоило делать это прямо сейчас — но было уже поздно идти на попятную. Наконец, он не выдержал. Упёрся взглядом в стол и произнёс нехотя, чуть заикаясь, — Там была кошка, в этой яме… в общем… — Не тяни, — потребовал Ральф. — … в общем, я кинул в неё камнем. Пару раз. Лапу подбил. Подумаешь?.. Ральфа передёрнуло не столько от самого этого слова — «подумаешь», — сколько от вопросительной интонации в голосе подростка. Ну нихуя себе. «Подумаешь». Теперь настала очередь Ральфа замолчать надолго. Он сидел, буравил Рекса взглядом и периодически затягивался, стряхивая пепел в банку из-под кофе. Думал. — Вы… — Рекс запнулся. Посмотрел на воспитателя почти что с мольбой. — Вы же никому не скажете?.. Про кошку и про… — он не закончил. — Не скажу, — произнёс Ральф после некоторой паузы. — И Хромой тоже не скажет. Я об этом позабочусь. На секунду Рекс просиял — но всего на секунду, потому что Ральф продолжил таким тоном, от которого у маленького садиста выступили мурашки на острых лопатках. По крайней мере, Ральф на это рассчитывал, — Но, если это ещё хоть раз повторится, я лично растрезвоню о случившемся на весь Дом. И, поверь, жизнь покажется тебе адом, Рекс. Ты меня понял?.. Он нервно кивнул головой. Сжался, словно Ральф уже оттянул ладонь для тяжёлого удара. — Можешь идти. Когда дверь захлопнулась, Ральф выдохнул сквозь зубы. Устало потёр переносицу, а потом потянулся за следующей сигаретой. И что ему делать с этими зверятами?.. Бить их? Орать? Жаловаться дирекции?.. — …о чём задумались? Ральф вздрогнул. Поднял голову. Стервятник смотрел на него своими стыло-золотистыми глазами. Изящно опираясь на трость. Улыбался сумрачно. Ральф усмехнулся. — Да так… — он стряхнул пепел с кончика сигареты. — О карме. Знакомое слово, пернатый?.. Рекс перестал улыбаться. Понял всё безошибочно. — Слышал кое-что, — отозвался он уклончиво. — Иногда карма жестока… но оно и к лучшему. Так ведь?.. — Так, — подумав немного, согласился Ральф. Затянулся, глядя на Стервятника рассеяно. — Делает из диких зверят людей. Иногда. Если повезёт.