Расплата

***

      Папа был тем, кто взял фонарик и нашел мертвого мужчину. Другой парень был ранен, но не мертв. В него выстрелили дважды, один раз в живот и один раз в руку. Папа водил лучом фонарика по его телу, кровь виднелась черными пятнами на одежде мужчины. Он лежал на полу, как ребенок, держась обеими руками за живот, и теперь плакал. Его подстрелили в то же место, что и мальчика в мотеле несколько дней назад. В живот.       — Помоги мне, я умираю, — сказал он папе.       Отведя свет от себя, папа направил его на Ксавье. Уэнсдей помогла ему сесть. Из его ноги текла кровь, окрашивая пол в черный цвет. — Тебя подстрелили, — сказал папа.       — Да, его ранили в ногу, — сказала Уэнсдей. Она подтянула к себе сумку и вытащила футболку. Она взяла ее за ворот и разорвала по центру, дергая за материал и ругаясь, когда она не смогла сделать первые пару попыток.       — Я умираю! — снова сказал мужчина.       Папа направил свет на верхнюю часть ноги Ксавье, пока Уэнсдей дважды обернула вокруг нее рубашку и завязала ее узлом.       — Как ты собираешься в таком виде пересечь границу? — спросил папа.       — Ты всегда такой чертовски практичный? — закричала Уэнсдей.       — Я полицейский. — Тайлер пожал плечами, как бы говоря, что от полицейских ждут практических замечаний и умения думать наперед.       — Если ты коп, мужик, сделай для меня что-нибудь, — сказал умирающий. — Я теряю слишком много крови.       Папа повернулся к нему и наклонился, освещая его живот. Я видела, как кровь покрыла его руки, как скользкая кровь капала с его костяшек на пол. Я съёжилась и отвернула лицо. Я не могла больше на это смотреть.       Папа сказал: — Ты умрешь прежде, чем кто-нибудь успеет отвезти тебя к врачу. Слишком поздно.       Мужчина стиснул зубы и застонал еще громче.       — Заткнись! — Уэнсдей закончила ухаживать за Ксавье, теперь она встала и подошла к тому месту, где мужчина лежал на полу. — Я всажу тебе пулю в голову, если ты этого хочешь. Ты этого хочешь?       — Нет! Не подпускай ее ко мне, не позволяй ей этого делать!       Затем Уэнсдей рассмеялась, и это было самое странное, что можно было услышать. Повсюду был запах крови и застарелый запах выстрелов. Была темнота, за исключением небольшой лужицы от фонарика, который играл на человеке на полу. Затем безумный смех Уэнсдей охватил комнату, и я подумала, что, вероятно, так бывает на войне, когда людям приходится убивать; это делало все неправильным, все безумным. Люди смеялись, когда им следовало плакать, они истекали кровью и умирали, и между ними было столько ненависти, что можно было вызвать дьявола.       Я услышала булькающий звук, и хотя мама крепко держала меня, обхватив одной рукой шею, я повернула голову и посмотрела туда. Папа направил свет на лицо мужчины. Он был мертв. Его глаза были открыты, но он был мертв. Все его лицо расслабилось и обмякло. Я думала, что у мертвых закрыты глаза. Я не могла перестать смотреть на немигающие открытые глаза мужчины.       Мама прижала меня к себе и тихо сказала: — Не смотри, не смотри туда, детка. Она дрожала, и ее зубы стучали, хотя ночь была теплая.       Я слышала, как папа сказал: — Проблема остается. Как ты собираешься переправить Ксавье через границу, если он ранен?       — Ты поможешь ему, — сказала Уэнсдей. — Он может опереться на тебя.       — С этой кровавой рубашкой, завязанной вокруг ноги? Пограничники ведь не слепые.       — Ты меня не оставишь, — заныл Ксавье.       — Конечно, нет! — Уэнсдей подошла к нему и проверила завязанную рубашку. Она посмотрела на папу. — Мы купим что-нибудь в аптеке и перевяжем его как следует. Я куплю ему новые джинсы. Ты поможешь ему перейти мост.       Я не слышала, как ответил папа, но я представила, что он кивнул головой. Теперь он был частью этого. Как и Ксавье, он делал все, что говорила ему Уэнсдей.

***

      В то время как Фрэнк Хокинс слушал, что происходило в доме на окраине Браунсвилла той ночью, он вспомнил, где он был в то время. В частном самолете с двумя агентами ФБР, направляющимися в приграничный город.       После того, как они взяли след Ксавьера Торпа на юг, они увидели, что направляются в Матаморас, чтобы пересечь его. Рано утром после их прибытия в полицию города поступили истеричные звонки. В заброшенном доме недалеко от небольшого района на окраине города была слышна стрельба. Патрульная машина была отправлена ​​на расследование и не обнаружила ничего необычного. Ни машин, ни огней, ничего. Они проехали мимо по дороге, не сворачивая. В течение двух часов поступило еще несколько звонков с сообщениями о второй очереди стрельбы из того же дома.       На этот раз Фрэнк и агенты сопровождали местных жителей в машине, чтобы проверить это. Они припарковались в подрайоне и пошли пешком через пастбище к дому среди деревьев. Когда они были достаточно близко, они услышали голоса и поняли, что место нужно осмотреть. Они услышали детский голос. Они не собирались врываться среди ночи, в темноте, и подвергать ее опасности.       Это требовало осторожной работы. Это означало, что им нужно было перегруппироваться и все обдумать. Оставив патрульного на границе подразделения с рацией, они вернулись в центр города и составили план. Им нужны были люди. Им нужен был переговорщик. Им придется вызвать помощь.       До рассвета они уже были у них.

***

      С рассветом раздался звук мегафона, приказавший им выйти с поднятыми руками.       Ксавье, должно быть, немного поспал, потому что от шума он буквально выпрыгнул из своей кожи, словно разбуженный криками из чудовищного сна. — Что?       Остальные зашевелились и полностью проснулись, все заговорили одновременно.       Тайлер даже не выглядел так, будто спал. Он поспешил к одному из окон. — Это полиция.       — Что за херня?.. — выпалила Уэнсдей, облизывая нижнюю губу и выглядя бледной, как с похмелья.       Маленькая девочка спросила: — Папа, они нас расстреляют?       — О, Боже, они окружили дом, — сказала Энид.       — Полегче, держись, — сказал Ксавье. — Уэнсдей, помоги мне встать на ноги. Остальные отойдите от двери.       Снаружи солнце лило яркие брызги света сквозь деревья. За заросшим сорняками двором стояла шеренга патрульных машин, фары непристойно мигали в новом солнечном свете. Ксавье оперся на плечо Уэнсдей. Они увидели какую-то тактическую команду, одетую в защитное снаряжение — шлемы, куртки и мощные винтовки — целую армию людей, выглядывающих из-за крыльев и капотов.       Ксавье вернулся назад и прошел через дом, найдя дорогу к задней части с помощью Уэнсдей. Кухня была сзади, а запертая дверь снаружи. Он заглянул в пыльные окна и ничего не увидел, но это не означало, что их не было где-то там.       — Видишь кого-нибудь? — спросила Уэнсдей, и голос ее дрогнул.       — Нет. Никого. Успокойся.       Во рту у него пересохло, а желудок скрутило в узел. Нога горела, как в огне. Каждый раз, когда он делал шаг, боль пронзала его пах.       Кто-то услышал стрельбу и вызвал полицию. Возможно, их друзья из Сент-Луиса, двое мужчин, лежавших мертвыми на полу в гостиной, все-таки победили. Клянусь Богом, он бы не удивился, узнав, что именно так они и оказались в ловушке — пытаясь спасти свои жизни, они их потеряли.       Он снова поспешил в гостиную. Уэнсдей позволила ему прислониться к стене у окна. Она начала нервно перезаряжать обойму своего пистолета. Продолжала выбрасывать гильзы и приговаривать: — Вот дерьмо, вот дерьмо!       — Что мы будем делать, Уэнсдей? — его мозги словно отключились. Казалось, было две альтернативы: сдаться и уйти или занять позицию, но ни одно из этих действий не было тем, что он мог бы себе позволить. Снова отдать свою жизнь в руки государства? Или перестреливаться с отрядом, который превосходил их численностью в пять раз? Это был гребаный вестерн, вот что это было. В Браунсвилле, штат Техас, был полдень, проблема в том, что он не был Гэри Купером.       — Я никого не видела сзади, — сказала она.       — Нет, но они могут прятаться в траве или за деревьями.       — Хорошо, мы говорим им, что у нас заложники. У нас здесь ребенок. — Уэнсдей нахмурилась на девочку. — Мы заставим их занять себя спереди, а затем вырвемся через заднюю дверь.       Он не хотел, чтобы она это сказала. — Чёрт, Уэнсдей…       — Что ты хочешь делать?       Ее крик потряс его настолько, что он вздрогнул и сгорбил плечи. — Я не знаю.       — Ты никогда, твою мать, не знаешь. Теперь возьми этот пистолет и следи за тем окном. — она указала на то, что справа от двери. Она быстро двинулась к противоположному окну слева.       — Ксавьер Торп! Уэнсдей Аддамс! У вас есть пять минут, чтобы выйти, держа руки за головой! — крикнул голос через мегафон.       — Послушайте их, — тихо сказал Тайлер. — Я не вижу выхода из этого.       Уэнсдей резко обернулась. — Тебе лучше найти выход, иначе ты будешь таким же мертвым, как и мы.       — Если вы позволите Энид и Хедди выйти, я вам помогу, — сказал он.       — Ни за что, черт возьми. — она повернулась к окну и внезапно разбила нижнюю часть стекла пистолетом. Ксавье она показалась ему сумасшедшей. В ее глазах была темнота, которая на этот раз означала настоящее дело. Он видел ее такой как раз перед тем, как они взяли лабораторный дом, и если бы она не была в его команде, это напугало бы его до смерти.       — У нас тут трое заложников! — закричала она. — Там семья. Ребёнку десять лет. Ты хочешь поговорить со мной об этом, хочешь обсудить это дело?       Уэнсдей ждал, поглядывая на Ксавье, а потом снова на Тайлера. Ксавье прижался к стене у окна, держа в руке пистолет, боясь выглянуть наружу, боясь, что стрелок наведет на него прицел.       — Выпустите ребенка, — крикнул человек с мегафоном.       — Вы, должно быть, думаете, что мы идиоты! — Уэнсдей направила пистолет в разбитое стекло и осторожно нажала на курок.       Вот тут-то и начался настоящий ад.

***

      Ксавье никогда бы не поверил, что группа захвата откроет огонь по дому, в котором находятся заложники. Когда Уэнсдей нажала на курок, раздались ответные выстрелы, все, что он мог подумать, это то, что какая-то горячая голова из команды вышла из-под контроля и открыла стрельбу.       Стены были изрешечены пулями, так что всем им пришлось упасть на пол ничком. Окна лопнули, и стекла посыпались на них. Все кричали — Уэнсдей, Энид, Хедди. Даже Тайлер яростно кричал, что они не могут этого сделать, они не должны были этого делать!       Ксавье увидел, как Тайлер подполз к окну, где лежала Уэнсдей. — Дай мне пушку, — крикнул он. Она достала пистолет, который сжимал в руках один из двух мужчин, застигших их спящими.       Тайлер встал на колени, чтобы выглянуть в окно. Он сказал: — Энид, Хедди, не высовывайтесь.       Он повернулся к Уэнсдей: — Ну же, вы хотели драки, вы ее получили.       Она посмотрела на него, как на героя, и встала на колени, затем на ноги. — Давай сделаем это, — сказала она. — К черту все.       Ксавье вернулся к своему окну и, дрожа, как паралитик, поднес ружье к раме.

***