Расплата

***

      Хокинс наблюдал, как маленькая девочка рассказывала ему об убийстве, которое Уэнсдей совершила на заправке. Затем она поведала о поездке к матери Уэнсдей в Канзас.       Как же стремительно покатилась по наклонной жизнь этой семьи, когда она попала в лапы сбежавшего заключённого и его смертоносной подружки. Чем больше Фрэнк узнавал, тем больше удивлялся стойкости Хедди.       Когда Тайлер узнал, что Уэнсдей убила фармацевта, которого послали вернуть украденные деньги, восхищался ли он этой женщиной? Может быть, Галпин начал сочувствовать ей, когда она расправилась с «плохим парнем» и защитила себя и свою добычу. В конце концов, это были грязные деньги, которые можно было поделить. В сочетании с таинственной и странной сексуальной бравадой её готовность применить смертоносную силу могла показаться привлекательной мужчине, балансирующему на грани. Его собственная жена не представляла никакой угрозы, и на самом деле её покорность выводила Тайлера из себя. Аддамс, с другой стороны, вращалась в том же опасном мире, что и Галпин, хотя и по другую сторону закона.       Фрэнк очень хотел разобраться в том, что произошло в той машине во время поездки в Мексику, чтобы понять, как ветеран правоохранительных органов с двенадцатилетним стажем оказался готов бросить свою семью и свою прежнюю жизнь, чтобы стать частью преступного подполья.       Фрэнку пришло в голову, что, возможно, Тайлер не в первый раз ступал на тёмную сторону. Доказательств не было, но, возможно, Галпин уже имел дело с наркоторговцами или ворами, брал взятки или торговался за долю в незаконной прибыли. Даже в маленьком городке деньги переходили из рук в руки.       Фрэнк как бы невзначай спросил Тайлера: — Вам нравится Ваша работа?       Обычно пациенты лгали, когда их об этом спрашивали, потому что Фрэнк, будучи связанным с правоохранительными органами, держал будущее пациента в своих руках. Он мог порекомендовать уволить офицера.       Несмотря на такую ​​возможность, Тайлер ответил настолько правдиво, насколько, по мнению Фрэнка, он мог ответить в данных обстоятельствах.       — Я привык.       — Значит ли это, что Вам это больше не нравится?       Тайлер не смотрел ему в глаза. — Это сложнее, чем просто нравится.       — Расскажите мне о проблемах, которые, по Вашему мнению, возникли у Вас на работе.       Тайлер резко рассмеялся. — Для начала нужны были деньги. Я присматривал новую машину, пытаюсь продать нашу старую. Вы хоть представляете, сколько стоят новые машины? Не намного меньше моей годовой зарплаты. Нам пришлось экономить на других вещах, чтобы купить её. Не намного меньше моей годовой зарплаты. Это заставило нас экономить на других вещах, чтобы купить одну.       — Ваша жена работает, не так ли? — Фрэнк отодвинул бумаги в папке Тайлера в поиске нужной ему информация. — Она преподает в школе…       — Да, и ты хочешь знать, сколько зарабатывают учителя?       — Понял. Ладно, есть проблемы с деньгами. Есть ещё что-нибудь, о чём Вы хотите поговорить по поводу своей работы?       — Я устал от презрения.       — Что Вы имеете в виду?       — Когда я только пришёл в полицию, люди относились к копам с уважением. Вы знаете, как они относятся к нам сейчас. Для общества мы лишь на ступеньку выше убийц и насильников.Они не доверяют нам, они не хотят нас видеть, пока не позвонят, а потом хотят, чтобы мы примчались за две минуты и рисковали жизнью ради их безопасности.       — Вас возмущает Ваше место в обществе.       — Думаю, можно и так сказать. Вы когда-нибудь были на улице?       Фрэнк откинулся назад от силы ярости Тайлера. В нем было столько злости, что можно было взорвать предохранители. — Конечно, я был на улице в самом начале. Это было давно…       — Тогда вы не понимаете, о чём я говорю. Если вы не были там в последнее время и не чувствовали этого презрения, вы не представляете, насколько оно сильное.       — Я бы подумал, что в таком маленьком городке, как Ваш…       — Ничего не изменилось! Дети из начальной школы обзывали меня свиньёй, бездомные, которых у нас и так немного, плевали в меня, а одна богатая стерва из высшего общества угрожала, что заберёт мой значок, если я не соглашусь радостно круглосуточно охранять её роскошный дом, пока она улетит в Париж на две недели.       — Это тяжело, — заметил Фрэнк, который уже слышал подобные жалобы раньше. Он знал, что там, в большом или маленьком городе, несладко, но гнев Тайлера был несоразмерен предполагаемым оскорблениям, которые он терпел от «общественности». Он ходил с таким грузом на душе, что тот вот-вот должен был его раздавить.       Когда Фрэнк осторожно предположил, что, возможно, Галпину стоит подумать о том, чтобы найти другую работу, он стал грубить.       — Да, почему бы мне не устроиться на вашу работу? Сидеть в красивом офисе с книжными шкафами и переговорным устройством. Проводить дни в безопасности и тепле, слушая душещипательные истории.       — Это так необходимо? — спросил Фрэнк.       Тайлер встал и прошелся по маленькому офису. — Может, и нет. Вы спрашивали, что я чувствую и как насчет того, чтобы подумать о другой работе. Извините, но, похоже, я все время так взрываюсь. Вот почему я здесь, не так ли? Что касается другой работы, то я ни к чему другому не готов. Думаю, я мог бы пойти в охрану, но я это ненавижу. Это примерно так же увлекательно, как клеймить коров на ферме.       Фрэнк пришел к выводу, что Тайлер может превратиться в опасного человека. Чувствуя себя загнанным в ловушку и недооценённым, нуждаясь в большем количестве денег для более качественного образа жизни, злясь из-за своего положения в обществе, он был готов к падению.       Внимание Фрэнка вернулось к истории маленькой девочки. После хладнокровного убийства и остановки у трейлера матери Аддамс, что сделали Уэнсдей и Ксавье? И какова была роль Тайлера в этом?       Важно было узнать как можно больше. Было важно узнать как можно больше. Он несколько месяцев был связан с Тайлером Галпиным, и дела не могли быть закрыты, пока он не нашёл способ понять, как всё произошло.

***

      В течение долгого дня Уэнсдей неустанно вела машину, и её молчание было тяжёлой тучей, которая нависала над остальными пассажирами. Она остановилась только один раз, чтобы заправиться, и они с Ксавье по очереди водили заложников в туалет. В полдень она снова остановилась, чтобы перекусить хот-догами, картошкой фри и коктейлями в «Дейри Куин».       К полудню даже Ксавье стал угрюмым из-за того, что часами сидел в тишине в машине. Он начал жаловаться, сначала в шутку, а потом, когда Уэнсдей не ответила, более громко.       — Я не могу больше часа сидеть в этой машине, детка. Тебе придётся её остановить.       Уэнсдей не ответила. Она уверенно вела машину, крепко сжимая руль. От неё пахло выпивкой и отчаянием. Эта смесь наполняла воздух в машине кислым запахом.       — Уэнсдей, чёрт возьми, ты позволила этому мёртвому сукиному сыну так с тобой поступить, и это не повышает наши шансы. Или, если дело в твоей маме, чёрт возьми, не обращай на это внимания. Она ничего не может с собой поделать. Но что бы это ни было, я должен сказать тебе, что я не собираюсь каждый раз сидеть в этой машине, пока ты дуешься.       — Она думает о том, как сильно я ей нравлюсь, — усмехнулся Тайлер.       — О, заткни свой поганый рот! — почти закричал Ксавье. — Он до тебя добрался, Уэнсдей. Я не могу поверить, что ты позволяешь ему это делать.       — Я ищу место, где можно переночевать, — тихо сказала Аддамс. — Если вы только заткнетесь. Господи, я устала пытаться заставить вас всех заткнуться.       Ксавье откинулся на спинку сиденья и сидел, кипя от злости. Он завязал дюжину узлов на кожаных ремнях своей сумки. Теперь он принялся развязывать их, чтобы не ударить кого-нибудь по лицу. Он знал, что опасно близок к срыву, и не хотел этого делать. Ему не следовало так накачиваться наркотой, когда он знал, что напряжение так велико. Спиды вывели его из-под контроля — чего он обычно и добивался, — но он совершил ошибку, приняв слишком много наркотика, запертый в машине, не имея возможности двигаться и выпускать потоки энергии, которые вырывались из него, как клубы пара.       Через пятнадцать минут после объявления о том, что она собирается остановиться, Уэнсдей притормозила в маленьком городке сразу за границей в Оклахоме. Она нашла небольшой мотель на окраине и сняла комнату с двумя двуспальными кроватями. Когда все оказались внутри, она встала, уперев руки в бока, чтобы обратиться к Ксавье.       — За нами следят.       Удивление исказило его лицо, стянуло его вниз и бросило на землю, как телёнка, которого связывают и бросают на землю под пятисекундный сигнал. — Ты уверена в этом?       Уэнсдей увидела, как Тайлер ухмыляется, и указала на него. — Он знает. Это маленькая тёмно-синяя машина. Она подобрала нас недалеко от того города, где мне пришлось застрелить Рори. Должно быть, она следовала за нами до дома моей мамы и где-то ждала.       — Итак, они знают, что ты остановилась здесь, в этом мотеле. Господи Иисусе, Уэнсдей!       — Кто бы это ни был, они бы узнали, где бы мы ни остановились. Теперь нам нужно оставаться начеку.       — Я не знаю…может быть, если бы мы предложили отдать деньги…       — Торп!       Он поднял голову, вспомнив, как она его перебила. — Что?       — Мы ничего не отдадим, ничего, слышишь меня? Это наше. Оно нам нужно, и мы его оставим. Так что просто выбрось это из головы.       — Ты взял то, чего не должен был, — сказал Тайлер голосом, показывающим, что его интересуют все детали.— Теперь ты беспокоишься не о копах, не так ли? Разве ты не знаешь, что втягиваешь невинных людей в свои грязные делишки? Тебе нужно хотя бы отпустить мою жену и ребёнка.       — Свяжи его, — приказала Уэнсдей. — Я пойду поищу что-нибудь поесть.       Торп связал Тайлера и толкнул его на одну из кроватей. Он оставил Энид и Хедди на свободе. Начал мерить шагами комнату, проходя мимо кровати, где лежал Тайлер, и внимательно наблюдая за ним, как гиена наблюдает за покалеченной антилопой на открытой равнине.       — Во что она тебя втянула? — спросил Тайлер. — Я знаю, ты делаешь то, что она говорит, и считаешь ее умной, но теперь она втянула тебя в мир неприятностей, не так ли? Как это умно? Может, тебе стоит попробовать принимать собственные решения для разнообразия.       Ксавье прошел мимо небольшой лампы на столике напротив кровати, схватил её, вырвал шнур из стены и швырнул лампу в голову Тайлера.Она пролетела мимо, и грязно-коричневое стекло разбилось о спинку кровати.       Энид ахнула, а Хедди издала короткий вскрик, прежде чем прикрыть рот рукой.       — Продолжай, — предупредил Ксавье. —Продолжай в том же духе и посмотри, к чему это тебя приведёт. Поговори ещё немного о Уэнсдей, почему бы тебе не поговорить? Ругай её, когда она отвернётся. Думаешь, я не понимаю, что ты делаешь? Разделяешь нас, настраиваешь друг против друга, вот что ты делаешь. Я не совсем тупой! У меня что, на спине табличка, что я только что присоединился к человеческому роду?       Тайлер молчал. Он взглянул на жену и снова на Ксавье, который все еще стоял у края кровати, яростно шлепая рукой по бедру, повторяя это действие, словно нервный тик.       — Я ничего не говорю, — наконец сказал Тайлер.       — Самое время, чёрт возьми, чувак. Мне это надоело, и я не знаю, что могу с тобой сделать. Но это будет некрасиво, так что держи язык за зубами, ладно?       — Должно быть, ты что-то украл у мафии, — сказал Тайлер.       — Вот чёрт! — Ксавье молниеносно очутился на кровати, ударив Тайлера в живот обоими кулаками, обзывая его и угрожая навсегда заткнуть ему рот. Руки Тайлера были связаны за спиной, и все, что он мог сделать, это ударить головой и коленом другого мужчину. Энид бросилась спасать мужа, а Хедди была за спиной матери, пытаясь оттащить её от драки.       Энид потянула назад кожаный жилет Ксавье, пока он не соскользнул на пол. Торп вскочил на ноги, сжав кулаки, и уставился на нее. — Я должен дать тебе часть тумаков, — сказал он.       — Пожалуйста, пожалуйста, — сказала она, — Не могли бы Вы просто это прекратить, неужели Вы не можете остановиться? Пожалуйста, прекратите. - слезы текли по её лицу, оставляя серебряные дорожки ползущих улиток на загорелой гладкой коже щек.       Казалось, что в глубине глаз Торпа словно опустились шторы, пропуская свет разума. Он разжал кулаки и обошёл кровать.       Энид попыталась отвернуться и вытереть лицо.       Ксавье обнял её, притянув к себе. Она отвернулась от него, но он поднял её лицо и посмотрел ей в глаза. Он посмотрел в её влажные голубые глаза и сказал: — Ты хорошая женщина, раз так заботишься о своём мужчине. Я всегда был дураком из-за хороших женщин.       Энид попыталась вырваться, но он держал её. Затем наклонился вперед и прижался губами к её губам.       Закончив с поцелуем, он отпустил Энид, так что она отшатнулась.       Ксавье повернулся к Тайлеру на кровати, где тот пытался восстановить дыхание после полученных побоев.       — Ты видел, что я натворил? Тебе нужны уроки или что-то в этом роде? Ты ударил женщину вот так, ублюдок? Даже я бы не ударил эту женщину. А ты считаешь себя лучше меня, не так ли? Ты — закон, ты — Мужчина, а я — подонок, на которого ты любишь наступать. Но я бы никогда не ударил женщину, которая готова за меня заступиться. Почему бы тебе не смириться с этим?       Ксавье плюнул в сторону кровати, затем подошел к окну, чтобы выглянуть на улицу в поисках Уэнсдей. В его мозгу шла борьба между ненавистью и страстью, и он не мог смотреть на Тайлера, иначе мог убить его, и не смотрел на Энид, иначе мог захотеть овладеть ею. Здесь и сейчас, что бы там ни думали.

***