Deus ex machina

Четверг наступил не так быстро, как маленькая семья Каунисвеси того бы хотела. Осси за это время съел окружающим весь мозг, направо и налево рассказывая, как пойдёт на день рождения в «павк ррррразвлечений». Але, глядя на него, всё больше думал, что правильно уступил Йоэлю: отказ обернулся бы вселенской обидой, а то и вовсе детской травмой. Смотреть на радостно лепечущего малыша было в сто раз приятнее, и уже этому Алекси был счастлив. Ну, в те 80% времени, когда не сомневался в своём решении. Частично этому поспособствовал Олли, как-то зашедший навестить друга после работы: — Я, если честно, ждал, что ты расскажешь, как он выкупил весь зал, чтобы вам никто не мешал, — насмешливо протянул он, выжимая пакетик в до горечи крепкий чай, — Ты уверен, что те люди не были подсадными? — Я бы скорее поверил, что это он надоумил Порко меня на тот вечер пригласить, — хихикнул в ответ Каунисвеси, — Можешь себе представить миллиардера в зале кинотеатра? — Неа. — Вот и я нет. А он был! С таким лицом просидел весь фильм, я не могу просто. Видимо, Лантимос для него — это чё-то слишком сложное. — Не показывай ему Линча! — Да ты чего, он же тогда с ума сойдёт! — Представляю заголовки: «Одинокий омега с ребёнком довёл Йоэля Хокка до психиатрической лечебницы»! Возбуждено уголовное дело, ребёнок задержан, создатель орудия нападения Дэвид Линч экспресс-бортом доставлен на допрос. Мотивы покушения уточняются. От смеха Але аж чаем подавился: несметное число крохотных капелек залило стол, большая часть осела на полу. Матела похватал со стола салфетки и принялся хлопать ладонью по чужой спине: — Спокойно, спокойно, не помираем, тебе ещё сына послезавтра поздравлять! — Ты больше так не кхбх…! Не шути! Блин… кха! Мне денег на похороны не хватит! — Ну-ну-ну, всё, всё! Не переживай, твой миллиардер карманный и это тебе оплатит. Алекси взглянул на него исподлобья и показал язык: — Во-первых, он не мой, а во-вторых, ты всё бесишься, что неправ оказался? Олли в ответ лишь фыркнул, возвращаясь на своё место: — Я счастлив, что неправ оказался. Хотя ситуация откровенно странная, так я тебе скажу. Ты не знаешь, кем был его бывший муж? — Нет, он не упоминал о нём с того дня. Но, зная Йоэля, сомневаюсь, что он выбрал себе не «Омегу Финляндии такого-то года». Ну, или просто какого-нибудь отпрыска какой-нибудь богатенькой семьи… — Потому что он ездит на красном мустанге? — Потому что он ездит на красном мустанге. И очень экологично отваливает бешеные бабки за бензин. — Ну, мож он потому и выбрал тебя, — усмехнулся Матела и глотнул чай из кружки, — Раз уж он весь такой противоречивый. — Ага, а я — Золушка. Только вместо туфельки — долг в две с половиной тыщи евро потерял. — Кстати, он об этой ситуации больше ничего не говорил? — Неа… Я так и не понял, зачем ему это нужно было… — Так спроси, делов-то? — Да блин, этот юморист всегда в шутку всё обращает, знаешь, типа «я должен заботиться о том, кто мне дворник сломал» или типа того, не помню… — Значит, смотри сюда: ведёшь его в тихое укромное место, сажаешь в кресло, берёшь… — Олли! — … верёвочку… Спокойно! Привязываешь его и не отпускаешь, пока не объяснится. Всё! Каунисвеси тихо засмеялся, опустив глаза. И с чего это он вдруг таким весёлым стал? Может, и правда влюблённость… только мозг она чёт рановато поразила, сам от себя в шоке… То тогда, в Тенниспалатси, ржал, как ненормальный, то теперь вот… — Закругляться надо, наверное… а то я чёт смеюсь над всем подряд уже, походу, устал за сегодня… — Да, пожалуй. Но всё равно, попробуй разговорить его послезавтра, если наедине окажетесь. И… будь осторожнее, мало ли что… — Буду, не боись. В случае чего — у него травмат в бардачке. — Ах, ну да, я уже и забыл, что он у тебя Джеймс Бонд подкустовный! Они посмеялись, убирая чашки — время и правда было позднее. Олли завтра рано не вставать, конечно, а вот Але бы выспаться — две смены в продуктовом сами себя не отпашут.

***

«Подкустовный Джеймс Бонд» каким-то чудом всё-таки раздобыл телефонный номер Алекси. В среду вечером он позвонил справиться, всё ли в силе, поинтересовался настроением именинника и пообещал быть на следующее утро в 10 часов ровно. Вовремя никто, конечно же, не приехал. «Сорри, опоздаю минут на 20. Пробки:) Й.» — Осси! Не торопись так, он опоздает! — крикнул Каунисвеси вглубь квартиры и, отложив телефон на тумбочку, взялся за расчёску. Тусклый свет прихожей мешал как следует рассмотреть своё отражение в зеркале, но попробовать справиться со своими непослушными лохмами стоило. Всё же, день рождения сына — это ли не повод постараться над внешностью? Ну, хотя бы волосы уложить, чтобы торчком не стояли… В комнате раздался суетливый топот: похоже, кое-кто извёлся от ожидания. — Паааап! А когда уве Йоэль пйиедет? — Приедет. — Прррриедет! Когда? — Через полчаса. — Это долго? Але обернулся на часы на кухне: — Когда большая стрелка будет на цифре четыре. Видишь цифру четыре? — Угу… — А сейчас стрелочка где? — Где десять… — Вот. Можешь пока поиграть пойти, только осторожнее — не испачкайся, хорошо? — Хоррррофо! Вприпрыжку мальчик умчался в спальню, а Алекси продолжил наводить марафет. Надо было у матери хоть блеск для губ одолжить, что ли… или подводку какую… в такой день хотелось быть красивым. Не потому, что Хокка там будет (хотя, и поэтому, отчасти, тоже), просто… это же первая поездка Осси в такое место! Событие, которое он запомнит на всю жизнь! Быть может, в будущем ему повезёт куда больше, и своих детей он будет возить туда часто-часто, даря море радостных воспоминаний… Ох, Але бы всё отдал, чтобы увидеть это! — Пааааап!!! Папааа!!! Там Йоэль прррриехал! Надо же, на 5 минут раньше, чем предупреждал. Каунисвеси выглянул в кухонное окно: и точно, красный мустанг стоял перед подъездом, как всегда, вычищенный до блеска и сверкающий на ярком сентябрьском солнце. Его хозяин, в отличие от Але, над нарядом не запаривался, и приехал в чёрной кожанке поверх футболки и узких джинсах. Без понтов (что удивительно) и со вкусом. Обратная сторона этого явления в лице Порко вылезла через пассажирскую дверь, случайно прищемив ей полу своего малинового пальто. «А обещался быть один…» — мрачно подумал Алекси, прижавшись лбом к холодному стеклу. Конечно, стоило ещё по прошлому разу догадаться, что Йоэль Йоонаса с собой притащит — тогда тоже клялся, что в ресторане больше не будет никого. Мог бы и предупредить, вообще-то… хотя, чего уж теперь? Порко-то уже не выгонишь. Да и человек он, справедливости ради, приятный… — Осси, малыш, пойдём! Из подъезда детёныш выскочил совсем уж шустро и едва не навернулся носом об асфальт, благо, Хокка поймал вовремя: — Аккуратно, поездка в травмпункт в сегодняшние планы не входит! — хохотнул он и с лёгкой улыбкой обратился к подоспевшему Але, — Привет. Прекрасно выглядишь! — Спасибо! Только… — понизил голос Каунисвеси, подойдя совсем близко; взгляд его устремился на Йоонаса, уже вовсю трепавшегося с донельзя радостным Осси, — А что он тут делает…? Йоэль обернулся через плечо: — Разговаривает с твоим сыном. А если серьёзно, то напросился со мной, сказал, поздравить хочет. — И что, он с нами поедет? — А ты против? — Нет, но-… — Ну всё, вот и славно. Так, Порко, где цветы?! — Там, куда ты их положил, — ответил Йоонас, беря мальчика на руки, — И вообще, не отвлекай — у нас тут серьёзный разговор. Да, Осси? — Пап, а мовно Йоонас со мной пойдёт на карррусель? Але замер в растерянности: мало того, что Порко приехал без приглашения, так ещё и планы какие-то с его сыном строит. Ну нормально, а? Ещё и в пальто в этом дурацком припёрся, и вообще… Нет, всё-таки в его присутствии здесь было больше минусов, чем плюсов. Но Осси был так рад его видеть, так весело щебетал с ним о чём-то своём… Вмешиваться казалось кощунством. А тут ещё Хокка со своим букетом… на этот раз — амариллисов. Здоровых, кроваво-красного оттенка. — Я помню, ты любишь их… Специально заранее заказал. С днём рождения сына! — С-спасибо… какие красивые… — произнёс Алекси с улыбкой, прижав к себе цветы. В них не было ничего лишнего — ни пышной упаковки, ни мишуры вроде гипсофилов. Лишь амариллисы и красная лента, туго стянувшая их толстые стебли. Приятно было получить такое — Каунисвеси и не надеялся, что Йоэль с того раза что-то запомнил… Удивительно, как мало нужно, чтобы его сердце растаяло! — Ну пааап! Ну мовно?? — Можно. Конечно, можно. Но только если Йоонас сам не будет против! — Он не будет! Пвавда ве? — Ну, раз твой папа разрешает, только за! — ухмыльнулся в ответ Порко, — Поехали? — Да, пора бы уже. Але, вы с Осси садитесь назад тогда. В этот раз, как и в предыдущие, салон сверкал чистотой — в воздухе не витало ни единой пылинки, а прозрачности стёкол позавидовали бы самые искренние слёзы. Одно лишь изменилось, о чём Алекси догадался не сразу, увлечённый пристёгиванием сынишки (удивительно, как при всей своей предусмотрительности Хокка не додумался до детского кресла, но ладно). В салоне не пахло пряностями. Лишь кожей, цветочными духами Порко и амариллисами, едва уловимый аромат которых Каунисвеси бы не перепутал ни с чем. И с чего это Йоэль про одеколон забыл, в такой-то день? Спрашивать об этом показалось бестактным («в отличие от прошлого раза с вопросами о бывшем муже, ага»), и Але промолчал. Йоэль в дороге тоже был не особо разговорчив. Отвечал односложно, и то редко, всё больше смотрел на дорогу и размышлял о чём-то своём. Зато Йоонаса с Осси было не заткнуть. Обсуждали они всё подряд: и как мальчик ждал этого дня, и на каких аттракционах он хочет покататься, и что у всех лошадок на карусели есть имена, и зачем Порко такое пальто, и можно ли Осси такое же. — Вырастешь — купишь, — улыбнулся в ответ Алекси, потрепав сына по макушке. Мальчишка кивнул, ёрзая по сиденью даже с пристёгнутым ремнём: — Куплю, а мы скорррро пррррриедем? — Не знаю. Йоэль? — Скоро. — Перевожу с хоккиного на человеческий: он сам без понятия, — язвительно хмыкнул Йоонас, — Но я могу сказать, что минут через двадцать-двадцать пять, не считая поиска места на парковке. — Откуда такая точность? — спросил Каунисвеси с лёгкой ноткой подозрительности. — А, да к врачу в тот район езжу периодически. Так, эй, гонщик, за ограничениями скорости следи! — Я слежу, спасибо, что заметил. Осси, а ты сладкую вату ешь? — Ем, — уверенно кивнул малыш, хотя слабо представлял, что это такое. Когда он был совсем маленьким, родители не выезжали с ним в такие места. Ну, мало ли, напугается, да и что годовалому малютке делать в парке аттракционов? Они ходили больше в тихие скверики, где Але неспешно прогуливался с коляской, как и подобает приличной омеге. А Отто… Отто рядом не было. Пропадал на работе, как «глава семьи, единственный кормилец». Или отсыпался на выходных. Всегда были дела поважнее. А когда Осси подрос, о выездах ради веселья уже не было и речи: Отто считал их ненужной тратой времени и денег, все решения в семье принимал он, а непослушание каралось так строго, что после точно не захочется никуда ехать. Впрочем, Алекси и с послушанием прилетало по полной… ладно, к чёрту. Сегодня об этой сволочи он думать не будет. — … пап, мовно? — А? Что…? — Вату мовно? — А, да… можно, я куплю, так уж и быть… — Я куплю ему, не волнуйся, — отмахнулся Хокка, паркуясь, — Всё, ребятки, приехали! — Да я бы и сам мог… — возразил Каунисвеси, выходя из машины. Получилось так беззубо и вяло, неудивительно, что Йоэль не послушал… В голове это выглядело внушительнее. Потом Але надумал там целую тираду о том, что ему, конечно, не по карману целый день кататься на всех этих каруселях с горками, но сладкую вату-то он может своему ребёнку купить. День рождения-то у его сына, не должен же он оставаться в стороне… и вообще ему позавчера аванс за переводы пришёл... — Слушай, я всё понимаю, но я пригласил вас сюда не для того, чтобы ты свои деньги тратил. Расслабься, пусть малыш повеселится! И малыш повеселился на славу: испробовал все аттракционы, куда его пускали без взрослых, от карусели до «чашечек», от качелей до лодочек. В картинг он по очереди затащил и Алекси, и Йоонаса, в конце оповестив всех, что «папа гоняет луфе». Йоэль предусмотрительно куда-то слинял, то ли не желая продуть в гонке за звание лучшего штурмана для Осси, то ли посчитав себя «слишком взрослым» для подобных забав. Впрочем, отсутствие своё он успешно сгладил, вернувшись с огромной сладкой ватой в руках. — Вот, как и обещал! Захочешь — куплю ещё. — Не надо ему ещё, а то обедать не будет, — строго перебил его Каунисвеси, отрывая кусочек от розовой ваты, приятно пахнущей детством и беззаботностью. Давненько он не ощущал этого аромата… кажется, лет с четырнадцати. Хорошее было время. Тогда ещё была жива мама... тогда он ещё не знал Отто… — Но если он захочет...? — Йоэль, не надо потакать всем детским прихотям. Разбалуешь — только хуже сделаешь! Хокка стушевался, сцепив руки в замок, а вот Осси, к счастью, не было никакого дела до спора взрослых: взгляд его уже был прикован к американским горкам, гигантской змеёй возвышавшимся над городом. Выглядела эта змея так внушительно, что мальчишка, застыв в благоговейном ужасе, порой даже забывал открывать рот ради новой порции ваты. Она тут же таяла, оставляя после себя химозный вкус клубники и перьями оседая на пухлых детских щеках. А «змея» оставалась на месте, и по телу её носились, крича и смеясь, крошечные человечки. — Осси, ты чего увидел? — Туда не хочу, — ультимативно заявил мальчик, указав на горку. Але улыбнулся и опустился перед ним на корточки: — Хорошо, не хочешь — не пойдём. Ой, какой ты чумазый, пошли, умоемся. — Я схожу с ним, — подал голос Йоонас, — Мне самому надо, заодно воды куплю. Они ушли, держась за руки, и Осси снова болтал о чём-то несомненно очень важном, но что понять мог, по его мнению, только Порко. Так очаровательно было наблюдать за ними двумя… а ведь ещё утром Алекси ревновал. Что ж, пожалуй, насчёт Йоонаса он ошибался так же, как и насчёт Йоэля. Прав был старичок из ресторана — иногда и толстосумы не лишены доброй души. — Может, пока они ходят, и мы…? — предложил Хокка, махнув головой в сторону американских горок. Каунисвеси перевёл взгляд: огромная махина лентой закручивалась в три гигантских петли, по которым с бешеной скоростью проносились три орущих вагончика. Устрашающе, аж кровь стыла в жилах. То, что надо. — Погнали! — Что, не боишься? — А ты? — съязвил Але, вырвавшись вперёд. Вообще он никогда не был любителем острых ощущений, но спустя 5 лет маринования в семейной жизни и работе ему было необходимо взбодриться. Чтобы звать маму от фантомного страха, а не реального, и орать не от боли до срыва связок, а от того, что дух захватывает. И чтобы скорость побольше, и ветер в волосах… в конце концов, ему только 21, у него без этого драйва вся молодость прошла. Ну, не молодость, а так, юность скорее, и не вся… Неважно, короче. Ему всяко было что навёрстывать. — Мда, не Альпы, конечно, но сойдёт. Будет страшно — хватайся за меня, не стесняйся! — Ну вот ещё, не надо так меня недооценивать! Йоэль снисходительно улыбнулся и позволил себе задеть Алекси пальцем по носу. Совсем легонько, дразняще, но было в этом что-то обаятельное. Сели они спереди — Хокка сказал, так круче, а Каунисвеси не возражал. Сзади народу оказалось не так много, некоторые места пустовали, но тем лучше — никто на ухо не будет орать. — Кстати, всё хотел спросить, — вдруг начал Йоэль со свойственной ему непосредственностью, — От тебя чем-то цитрусовым пахнет… скоро начнётся? — О чём ты? — смутился Але, отвернувшись. Всё он понял: до течки оставалось пару дней, и организм начал напоминать ему об этом ещё вчера. И если лёгкую капризность и перепады настроения ещё можно было как-то сдержать, понадеявшись, что никто не заметит, то вот запах оказался совершенно неожиданной подставой. — Не прикидывайся. Я, может, уже два года как разведён, но запах омеги определить сумею. Вагончик тронулся с места и пополз вверх — навстречу первому спуску и трём мёртвым петлям. — Я думал, оно позже пахнуть начинает, — понуро оправдался Алекси, с силой сжимая поручень, — Мне никто раньше не говорил об этом, я-… — Да расслабься, это просто я такой носатый, — он усмехнулся совсем беззлобно и вскинул голову, шутливо демонстрируя свой выдающийся шнобель; с такой горделивой физиономией и развевающимися по ветру волосами это смотрелось особенно комично, и даже Каунисвеси, смущённый сложившейся ситуацией, не удержался от улыбки, — Самому неловко порой, знаешь, проходишь мимо магазинчика бывшего — а там его жасмин, едва уловимый. Или на совещании нет-нет, да учуешь какую-нибудь кислятину или сладость. От Йоона в универе топлёным молоком несло, но никто пока не переплюнул нашего представителя в Брюсселе с этими его орехаАААААААААА!!!!!!! Остаток поездки Хокка больше не трепался. Трудно сказать, на каких трассах он гонял в Альпах в начале своей карьеры, но похоже, особой сложностью они не отличались. Иначе Але не мог объяснить, как можно так орать на американских горках, да ещё и будучи альфой. Их с детства воспитывали по-другому, учили, что творчество, танцы, фигурное катание — это всё для слабаков, для омег, а вот гонки, тяжёлая работа и грубый спорт — для альф, для тех, кто по природе сильнее, чья задача не подчиняться, а подчинять. И как же неожиданно было слышать от Йоэля, явно выросшего в традиционной патриархальной семье, такие визги! А уж о том, в каком мандраже он после вылез из вагончика, вообще нечего говорить. — Смотри! Я не знал, что они фото делают в процессе, — воскликнул Алекси и подбежал к интерактивному табло у входа на аттракцион. На нём, точно в насмешку над охваченными ужасом посетителями, был изображён кадр спуска с их разинутыми от крика ртами. А на самом переднем плане — до усрачки напуганный Хокка рядом с запредельно довольным Каунисвеси. — Слушай, давай магнит купим с этой фоткой? На память, классно же получилось! — У меня тут такое лицо, будто мне после поездки понадобились новые штаны… может не будем…? — Ну, эй! Я сюда вряд ли когда-нибудь ещё попаду, хочу запомнить этот день! Йоэль смерил его взглядом, но, покачав головой, согласился. У кассы Але снова попытался заплатить за магнит сам, и, по правде говоря, лучше бы он так и сделал: — Ой, это Вы…? — многозначительно спросила сидящая в окошке девица. Хокка нарочито задумчиво уставился на разложенные перед ней сувениры и даже не поднял глаз: — Ммм, нет, Вы меня с кем-то путаете. Вот этот вот, пожалуйста. — Вы ведь Йоэль Хокка, разве нет? — Мне часто говорят, что мы похожи. Хорошего дня! Шлёпнув картой по считывателю, он схватил купленный магнит и спешно ретировался. — Она ведь всё равно поймёт, что это ты, — скептически подметил Алекси. — Да, поэтому пошли быстрее, пока этого не произошло. Йоонас с Осси ждут нас в «Kamomill». Маленькое семейное кафе расположилось в тени раскидистого дуба, в самом тихом уголке парка. Здесь не звучала громкая музыка, не слышен был заливистый детский смех — только опадающая листва шелестела да изредка щебетали не успевшие улететь птицы. Пара Осси и Йоонаса сразу бросилась в глаза — трудно было не заметить малиновое пальто и белокурые кучеряхи Порко. Он мирно сидел за столиком, потягивая молочный коктейль, и периодически перекидывался парой фраз с Осси, жадно хлебавшим куриный бульон. — А вот и мы! — Он проголодался и мы сошлись на супе с курицей, — довольно отчитался Йоонас. Мальчишка сунул ложку в рот и, болтая ножками, шустро кивнул. — Неужели? И даже сладкого вперёд не попросил? — улыбнулся Але, садясь рядом с сыном. Йоэль сел напротив и отобрал у Порко меню. — Попросил, но я умею договариваться. — Он мне товт пообефял! — Торт. — Торрррт! — Молодец. Стоп, какой торт…? — С нежным ванильным суфле, молочным шоколадом и мастикой, — пояснил Йоонас, — Никаких орехов и мёда, чтобы у Осси аллергии не было. У него же вроде нет непереносимости лактозы, я ничего не путаю? — Нет, но… откуда ты знаешь про его аллергию на мёд? — Я ему сказал, — не отрываясь от тарелки, ответил мальчик. — Йоонас, я всё верну. Нет, нет, это не обсуждается! — Ничего мне возвращать не надо — считайте это подарком на день рождения, а то я больше ничего и не подарил… А за суп мы с этим вон сочтёмся, — усмехнулся Порко, ткнув Хокка локтем в бок, — Пошли-ка покурим, потом заказ сделаешь. — Но я-… — Пойдём, пойдём, дай имениннику с папкой наедине побыть! Из кафешки Йоонас Йоэля буквально выволок. «Вот это жажда перекура…» — мрачно подумал Каунисвеси, проводив их взглядом. Тем временем, Осси разделался с супом и звонко кинул ложку в тарелку: — Фсё! — Так, а картошку кто будет доедать? — Не хочу, она невкусная! — А кто всё доедает — вырастает большим и сильным. — Как ты? — Даже больше и сильнее! Мальчик поморщился, но за ложку всё-таки взялся. Картошка была жёлтая, разварившаяся — совсем не похожая на то почти беленькое пюре, что папа обычно готовил. Есть её было противно, но… уж очень хотелось вырасти большим и сильным. Чтобы папу защищать, как Йоэль говорил. И Йоонас. Он Осси вообще больше всех нравился — смешной, торт пообещал, ещё леденец ему купил, «но мы папе об этом, конечно, не скажем». Сказал, у него на работе площадка большая есть, намного круче, чем была на том празднике, где Осси познакомился с рыжей девочкой Санни. Осси бы хотел туда попасть ещё раз и с Санни снова поиграть… А может, она и на той площадке будет, про которую Йоонас говорил, а ещё-… — Надеюсь, вы определились, что будете есть, потому что я — да, — с порога объявил вернувшийся с перекура Хокка. Выглядел он взволнованно, даже нервно, но это легко можно было списать на голод — Але и сам был бы не прочь перекусить. После обеда, за который Алекси опять не дали заплатить (вообще-то каждый раз слышать отказ было приятно, но ради приличия предложить стоило), Осси еле выполз из-за стола — бешеная беготня по парку маленького именинника-таки утомила. — Тогда можно на колесо обозрения заскочить и потом двигать в сторону дома, — предложил Йоэль, отсчитывая чаевые, — Что скажешь, Осси? Хочешь с высоты на город посмотреть? — А там сильно высоко? — Не бойся, с тобой Йоонас пойдёт и всё будет хорошо. — Неее, я хочу ефё на карррусель, — протянул мальчик после недолгого раздумья, — С Йоонасом хочу! — Малыш, Йоонас же не няня. Давай я с тобой схожу? — ласково предложил Каунисвеси, но тут запротестовал уже Порко: — Не, не, не, я схожу, не беспокойся! Идите куда вы там хотели, потом у выхода встретимся. На колесо обозрения Хокка шёл с куда большим энтузиазмом, чем на американские горки. — Это на таких трассах ты в Италии гонял? — съязвил Але, догоняя его. — Ой, ну всё, затроллил! Каюсь — первый и последний раз гонял, когда по обмену там учился. Потом, к счастью, открыл для себя итальянские виноградники… — Почему к счастью? — Да пизданулся бы сто процентов в какое-нибудь ущелье — и всё. А так вон сколько всего сделать успел! Тебя встретил, опять же. — Ой, перестань! В кабинке колеса они оказались совершенно одни. Механизм принялся медленно поднимать их всё выше и выше, и Алекси, затаив дыхание, выглянул в окно. Всё вокруг: люди, их дети, питомцы, деревья, аттракционы, тир и киоски с попкорном становились маленькими, точно кукольными, а над ними, казалось, до самого горизонта, тянулся бесконечный Хельсинки. — Але, — вдруг раздался голос со стороны. Непривычно робкий, и Каунисвеси опасливо обернулся: Йоэль на него не смотрел. Что ж, объясняться окну, глядя сквозь него на город, и правда было легче… — Что? — Наверное, я преждевременно это говорю, но… мне показалось, за последние дни мы с тобой сблизились… и… я, ну… хотел бы стать для тебя чем-то бóльшим. — Ты мой друг, куда уж больше? — Да, но… я хочу заботиться о тебе. И об Осси. Знать, что у вас двоих всё хорошо и что тебе не нужно считать последние центы до зарплаты. Что у вас всегда есть что-то на завтрак, что ты можешь взять себе такси, если будешь опаздывать на работу. Хочу помогать вам не как какой-то рандомный меценат из фонда друга, и знать, что имею на это право… Это пока что не произнесённое предложение огорошило. Але не обернулся — почувствовал, как вспыхнули щёки, и прикусил сгиб указательного пальца. Было неловко и стыдно. В глубине души он понимал, что не справится сам, не сможет дать Осси ту жизнь, о которой мечтал… То, что предлагал Хокка, было их шансом, и будь они в дешёвой мелодраме, Алекси бы мигом согласился… но жизнь — не дешёвая мелодрама. И Каунисвеси, к сожалению, слишком хорошо знал сюжет. — Зачем тебе это? Все эти рестораны, подарки, кино, день рождения… Зачем…? Только ответь честно, без этих всех россказней о любви с первого взгляда и прочей чепухе. Йоэль замялся, а Але его не торопил. Он и сам не знал, хотел ли услышать откровенный ответ. Что он для Хокка? Очередной благотворительный проект? Мимолётное увлечение? Дурацкая шутка, вышедшая из-под контроля…? — Ещё при нашем знакомстве меня поразила твоя честность. Ты с такой настойчивостью предлагал возместить мне этот сраный дворник, будь он неладен… и как ты отшил меня… трижды… Ты совсем не похож на других омег — независимый, принципиальный, самоотверженный... я никогда таких не встречал. Все эти светские львы и львицы только и делают, что чешут языком и рассыпаются в комплиментах, а ты… ты — другой. И я не могу смотреть на то, как ты надрываешься там, где тебе не место. Ты достоин большего, Аллу. И я хочу тебе помочь. Мир вокруг поблёк и размылся, но сил моргнуть и вернуть ему чёткость очертаний у оцепеневшего Каунисвеси не было. И дело не в том, что Йоэль снова назвал его этим мерзким именем, нет, просто… — … я не могу… я… Йоэль, я четыре года прожил в аду… Прости, но… я не готов сейчас к новым отношениям. Нет. — Я не предлагаю тебе отношения. Не совсем. Я хочу заботиться о вас с Осси, только и всего... чтобы тебе было, к кому обратиться. Я не настаиваю на совместном проживании и прочем, просто хочу, чтобы вы ни в чём не нуждались. — Честно? — наивным шёпотом спросил Алекси, прекрасно зная, что услышит в ответ. «Честно». Может, в этом и правда был смысл. Иметь возможность ходить в кино не раз в пятилетку, покупать Осси мороженое и игрушки, самому не носить одни и те же кроссовки по несколько лет… Позволять себе всякие излишества, баловать, развлекаться, выходить за пределы «базовых» потребностей, посещать выставки, концерты, театры…! Ещё утром это казалось чем-то фантастическим и чужим, а теперь яркий водоворот закружился перед глазами, намекая, что и Каунисвеси есть в нём место. Им с Осси. Вдвоём. — Я пойму, если ты откажешься, но-… — Не нужно. Я согласен.