Deus ex machina

Признаться, настырность Хокка имела какой-то феерический размах: с фуршета у Порко не успело пройти и трёх дней, как Йоэль объявился вновь. На этот раз — не на нейтральной территории. И в 8:35 утра. — Привет. Алекси, соскребавший в это время жвачки из-под стола, подскочил от неожиданности и со всей дури ударился затылком. — Блин, прости! Ты не ушибся? Ушибся…? По сравнению с тем, что творил с ним Отто, это вообще ни о чём. — Нет, я… здравствуйте… Он так и остался сидеть на полу, схватившись одной рукой за столешницу: то, что он увидел, выбравшись из-под стола, не сразу удалось осознать. Хокка стоял над ним, чуть улыбаясь, и только взошедшее утреннее солнце рисовало над его головой нимб. Живописное зрелище. Только худи с натянутым капюшоном и тёмные очки испортили всё впечатление. — Вы что здесь забыли? Грубовато, но на меньшее Але был не способен. Не каждый день к тебе на работу заваливается миллиардер, да ещё и бегающий за тобой уже несколько месяцев, незнамо зачем. В первый раз это ещё можно было списать на совпадение, всё-таки продуктовый, вода, встреча… но Каунисвеси в жизни бы не поверил, что Хокка зашёл в их закусочную, чтобы перекусить. В прошлый раз, помнится, он назвал её «жраловкой». — Врать не буду, пришёл специально. Не знал, когда ты работаешь, положился на удачу, и надо же, повезло! — Каунисвеси! — рявкнул менеджер с дальнего конца зала, — Полотенца бумажные закончились! — Не говори ему, что это я, — тихо бросил Йоэль, сильнее натянув капюшон. «Как будто так не понятно» — мысленно фыркнул Алекси и, крикнув Аки «Сейчас!», вновь обратился к гостю: — Зачем Вы пришли? — Мне показалось, после фуршета мы разошлись на не очень приятной ноте. Как насчёт сходить куда-нибудь в качестве моральной компенсации? Вместо ответа Але просто вернулся к своей работе: лучшей моральной компенсацией ему были бы тишина и спокойствие. При всей привлекательности ресторанов и пышных празднеств, он всё ещё чувствовал себя лишним там. Нетрудно догадаться, почему — весь его внешний вид буквально кричал о том, что он еле сводит концы с концами. Все эти линялые шмотки, стоптанные кроссовки, шрамы на лице… незаметные, если не знать о них, но Каунисвеси-то знал… и тем хуже становилось от показного сочувствия окружающих. «А что?», «а как так?», «а зачем Вы один?»… Порко вообще относился к нему, как к равному. Странно, неприятно, неловко. Он хотел, да, хотел лучшей жизни для себя и для Осси, но это… этот прорыв был слишком внезапным и резким. Это неправильно. Так не бывает. — Не, если хочешь, можем просто погулять пойти. Только в не очень людных местах, сам понимаешь. — Не беспокойтесь. Я никуда с Вами не пойду. С колоссальным трудом дались ему эти слова. Хотя, признаться, говорить их прилипшему комку жвачки было проще, нежели Йоэлю. Без доказательств, без расписок о том, что за погнутый дворник Алекси уже расплатился и Хокка не имеет к нему претензий, любой отшив мог обернуться новым бюрократическим адом. В этот раз помощи от «Hoppas» ждать бы точно не пришлось. Йоонас ни за что не пойдёт против своего лучшего друга. Но, пока Але реально не принудили, попытать счастье стоило. Отказ оставил Йоэля в задумчивости, а после — выгнал на улицу, где какая-то девица подскочила к нему с просьбой о селфи. «Если передумаешь — ты знаешь, как со мной связаться» — бросил Хокка напоследок, и Каунисвеси даже не попрощался с ним, продолжая орудовать скребком, сидя под столом. Связаться-то он может и знает, как, но делать этого не будет. А вообще… то, с какой лёгкостью Йоэль принял его первоначальный отказ, Але даже польстило. Приятно, когда твоё мнение уважают… В мире, где омег считают не более, чем приложением к альфе, подобное — редкость. А ведь хочется, хочется чувствовать себя значимым, знать, что к тебе отнесутся серьёзно, а не скажут, что это всё истерия, гормоны и ПТС! Ведь в сущности, чем Алекси хуже любого альфы? Ничем. А между тем, последнего альфу уважают в разы больше, чем его. Даже бетам не так «повезло». Пустоцвет — он и есть пустоцвет, но «зато не омежка». Бесит. Вот были ж омеги типа Лидии Сеземанн, вот они себя уважать заставили! Почему одним надо горы свернуть ради этого, а другим — просто родиться альфой? Хокка же был совсем на других не похож. Тоже, конечно, со снисходительностью к омегам относился, всё твердил об их уязвимости в современном мире, но… где, в сущности, он не прав? Альфа на той же должности получал бы в полтора раза больше, чем Каунисвеси. В парламенте доля омег была ничтожно мала (спасибо, что вообще пустили). Даже требования к внешнему виду у омег были в разы выше! Одежда, аксессуары, укладка, никаких морщин, шрамов и прочих «уродств». Синяки будь добр маскировать, глаза подведи, ты же украшение коллектива! А где денег на это взять??? Возможно, Йоэль и правда смог оценить его без всей этой типично «омежьей» мишуры… что ж, очень мило. Объявился он ещё через пару дней, тормознув Але на выходе из дома перед вечерней сменой. — Подвезти? — Нет, я не опаздываю. Вы что-то хотели? — Да, попытать счастье во второй раз. Ты так и не перезвонил, я подумал, может, ты просто стесняешься, и взял билеты в кино. На «Бедных-несчастных». Пойдёшь? Завтра в восемь вечера. Алекси замялся. Он хотел попасть на этот фильм… прекрасно понимал, что не потянет, но всё равно невольно давал себе помечтать. Смущало только одно… — Сколько у Вас билетов…? — Два. Не бойся, я целиком зал не выкупил. Но народу там будет не особо много всё равно — вечер, сам понимаешь. Немного подумав, Каунисвеси кивнул. Конечно, Хокка всё ещё мог выбрать поздний сеанс чисто из нежелания светиться вместе с таким нищебродом, но Алекси не хотел думать о плохом. В конце концов, они оба извлекали из этого выгоду: мало кому захочется видеть свою рожу на первых полосах всех утренних жёлтых газетёнок с заголовком «У ЙОЭЛЯ ХОККА НОВАЯ ПАССИЯ!!!» — Вам всё равно не обязательно это делать, я ничуть не обижен. — Рад, если так! Но, всё равно, позволь мне загладить вину. Не хочу чувствовать себя полным мудаком. Если честно, эта настойчивость раздражала. С другой стороны, кино — не ресторан, да и фильм обещал быть хорошим… — А если я откажусь? Хокка задумчиво поджал губы, рассматривая две свежеотпечатанные картонки в своих руках: — Сдам билеты, наверное… или другу подгоню, может, с дочкой сходит… не знаю пока… я рассчитывал, что ты согласишься, все завтрашние обязанности помощникам раздал… — И часто Вы так делаете? — Нет, но у главы компании есть определённые привилегии. Ну так что…? Але взглянул на время: пора было торопиться. В целом… это же не свидание, а просто «примирительный» поход в кино, да? — Ну… ну ладно… только где встретимся? — Давай прям возле Тенниспалатси, у входа. Минут за пятнадцать-двадцать до сеанса. — Мгм. — И ещё кое-что… не зови меня по фамилии, ладно? Хотя бы там… Согласиться с этой просьбой было не сложно — необходимость конспирации, все дела. Намного труднее оказалось исполнить её на следующий день и вовремя остановиться, едва не заорав «херра Хокка!» на всю улицу. В Камппи, как всегда, было полно народу. Подростки, парочки, семьи с детьми и большие компании сновали по улицам, наслаждаясь последним тёплым вечером уходящего лета. Небо стремительно темнело, и тем ярче горели огни витрин и неоновых вывесок. — Х-… Йоэль! — позвал Каунисвеси стоящую чуть поодаль фигуру в чёрной толстовке. За капюшоном не было видно лица, но это без сомнений был Хокка. — Ты не опоздал, — с усмешкой заметил он, снимая тёмные очки. Сунув руки в карманы худи, Алекси замялся: — Работа выдрессировала… привык всегда пораньше приходить. — Ну, в таком случае, успеем ещё попкорн взять. Будешь? — А Вы? — Понял, одно ведро на двоих. Вечер начинался многообещающе: они оба были в приподнятом настроении, очередь за попкорном долго стоять не пришлось, да и Йоэль был, казалось, ещё более общительным, чем обычно. Пытался шутить (не всегда смешно, но Але отчего-то каждый раз ржал до слёз), рассказал, как в детстве ходил с родителями в кино чуть ли не каждую неделю, и что до этого не видел ни одного фильма Йоргоса Лантимоса. — А ты, я смотрю, тоже радостный сегодня. Поделишься поводом? Але пожал плечами, отправив себе в рот целую горсть солёного попкорна: — Наверное, просто сто лет не выбирался никуда… ну, не считая вечера у Порко и того похода в ресторан. — Почему «не считая»? — Нуу… просто… ну… там я себя чувствовал не в своей тарелке… понимаете…? Простите, если обидел, я правда ни разу не был в таких местах… Хокка остановился при входе в зал и взглянул на билеты: — Что ж, я рад, что хоть в кинотеатре ты чувствуешь себя нормально… Так, у нас десятый ряд, места семь и восемь. Во всём зале они, вопреки заверениям, были практически одни: компания из семи человек сидела на три ряда ниже, да по другую сторону от них притулилась молодая семейная пара. Две девушки, ещё цветущие и полные нежных романтических чувств, ворковали друг с другом, совершенно не замечая никого вокруг. Чем-то они напомнили Каунисвеси его мам… давно, ещё когда он был маленьким. Они так же держались за руки, так же заправляли друг дружке волосы за ухо, так же целовались. Не в засос, нет-нет, не при сынишке же! Коротко, быстро, но даже так было видно, насколько сильно они любили друг друга… — Всё в порядке? — поинтересовался Йоэль, заметив, куда смотрит его спутник. — Да, просто… неважно… Даже несмотря на свою внезапную излишнюю открытость, Але не хотелось посвящать его в семейную трагедию. Это мама имела привычку плакаться каждому неравнодушному, будь то дальний родственник, соседка или продавец в супермаркете. Алекси таким не страдал. Да и вечер портить не хотелось ни себе, ни Хокка, тем более, что тот к фильму явно не был готов. Повёлся на исторический антураж и «вроде чёт связанное с родителями и детьми». Весь сеанс он просидел со сложной миной, не то пытаясь вникнуть в сюжет, не то осмысляя, что он вообще, блин, здесь забыл. Але повезло больше — все два часа он откровенно кайфовал и даже не заметил, как в середине фильма опустил голову Йоэлю на плечо. Вспомнились редкие моменты ранней юности, когда они с Отто выбирались в кино, и Каунисвеси точно так же лежал у него на плече, вдыхая приторный аромат дешёвых духов… с одеколоном Хокка, отдававшим терпкостью и лёгкой сладостью, это ни в какое сравнение не шло. В этот раз, правда, и концентрироваться на сюжете было сложнее. На экране Белла с Дунканом предавались разврату, и мысли Алекси всё больше отдалялись от обыденного «пуританства». Руки сами тянулись к чужим бёдрам, губы пересыхали, требуя поцелуя… последний ряд в кино ведь и существует для поцелуев, разве нет…? Да и вообще, не похоже, чтобы Йоэль был против… Опомнился Але, когда заметил, что то и дело скучающе вздыхающий Хокка как-то подозрительно притих. — Ой, чёрт… — подрываться жутко не хотелось, но он всё же вернулся в исходное положение; шея противно хрустнула, недовольная то ли такими манёврами, то ли поведением своего хозяина. Кажется, ему и правда стоило лучше контролировать свои сомнительные позывы, — прости, я… — Хэй, всё нормально, — поспешил успокоить Йоэль, повернувшись к смутившемуся Каунисвеси, — правда. Мне вроде как даже понравилось… Его физиономия разошлась в непривычно робкой улыбке, на которую Алекси ответил торопливым кивком, и инцидент, похоже, был исчерпан. Просмотренный фильм вызвал оживлённый спор, не утихавший до самой парковки: — А я тебе говорю, тут интерпретаций миллион! Сюда смыслы вкладывать и вкладывать! — восклицал Але, активно размахивая руками, — В этом ж и прикол Лантимоса — иначе зачем его смотреть? — А я тебе отвечаю, что кино — это до-су-г! — парировал Йоэль, сделав особый упор на последнюю букву, — Я туда расслабиться прихожу, а не разгадывать, чё там режиссёр хотел! — За расслаблением ходи, вон… вон, на «Гарфилда»! Каунисвеси так выразительно махнул рукой в сторону подсвеченной афиши, что в воздухе невольно повисла немая пауза. Она длилась недолго, всего мгновение, и нарушил её обоюдный неловкий смешок. — Ладно, интеллигент, садись, домой тебя отвезу. Салон машины всё так же блестел чистотой, всё так же под ветровым стеклом лежали розовые солнечные очки. В их зеркальных стёклах бликовали фонари и отражались рекламные щиты. Красиво, словно в кинофильмах шестидесятых… того и гляди, заиграют на фоне Rolling Stones, а дорога потянется безмолвно и бесконечно долго, и полчаса до дома покажутся вечностью. Еще в воздухе по-прежнему пахло пряным одеколоном Хокка. В этот раз аромат не был слабым и ненавязчивым, нет, — проникал в нос, волосы, ткань одежды, в каждую клеточку тела. Мощный и расслабляющий, окутывающий тело своим приятным дурманящим ореолом. Алекси с наслаждением вдохнул его и откинулся на спинку кресла. — Хорошо сходили… мне понравилось. Глядя на дорогу, Йоэль лучезарно улыбнулся в ответ: — Это прекрасно. Может, как-нибудь повторим? Внутри разлился холодок, будто после стакана домашнего лимонада в жару. «Повторим»…? Зачем? Это был «акт примирения», ничего большего. Поход в кино на хороший фильм, по обоюдному согласию и без обязательств. Одноразовая акция без какого-либо намёка на продолжение. Какой вообще в этом смысл? Але явно не единственный, с кем в городе можно сходить в кино. Да и не лучший, откровенно говоря. Тот же Йоонас наверняка знает вкусы своего друга лучше собственной картотеки фонда… А если дело не в этом? Не в том, что Хокка компания для кино нужна…? «Две розы просто так не дарят, милый»… Ох, мама, не начинай… Две розы и даже не в целлофане, явно разовый подарок же. Хотя… Олли тоже говорил, Хокка вернётся… Но он же мог и перебдевать, ведь так? В конце концов, до сих пор их сводила лишь воля случая. Ну, кроме того раза, когда Йоэль в закусочную зашёл. И теперешнего предложения встретиться ещё. —Посмотрим. Пока ничего не могу обещать. В дороге они почти не разговаривали. Хокка даже радио выключил, дабы не нарушать тишину. Вокруг мелькали витрины, тёплый свет фонарей успокаивал взор, ослеплённый огнями встречных машин. Вот мимо пронёсся ресторан Порко, вот — забегаловка Але со скудным числом посетителей. Ленивая бетья жопа всегда выбивала себе более свободные смены… впрочем, с наличием ребёнка, выбора у Алекси и не было. Завтра снова идти туда, разбираться с дерьмом, что оставил нерадивый сменщик… опять судорожно доливать мыло под крики начальства и подметать, подметать, подметать… Хорошо, если чей-нибудь детёныш не насвинячит. Впрочем, ладно. Всё это будет потом. Это завтра ему дышать хлоркой и ссаниной, сегодня — черёд попкорна, кожи и душистого одеколона Хокка. Такого сильного, что ближе к концу поездки у разомлевшего Але начала болеть голова: — Можешь чуть пораньше меня высадить? Пожалуйста. — Зачем? Я до подъезда тебя подкину, не переживай, мне не сложно. — Я знаю. Просто… мне чёт нехорошо… — Что такое? — Ничего, голова болит просто. Надо пройтись, продышаться. Йоэль остановил машину в квартале от дома Алекси. Идти ему было совсем недалеко — через просторный двор уже виднелось ставшее родным окно третьего этажа. В нём почти ясно различались кружевные занавески, оттенённые тусклым светом кухонной лампы. Где-то там не спит малыш Осси, ожидая возвращения папы… — Спасибо за вечер, — улыбнулся Каунисвеси, на удивление даже для самого себя погладив Хокка по плечу. Что-то он и правда больно разнежничался в этот раз… — Ну что ты, не стóит. Только это… давай я тебя провожу? Ночь почти, темно уже. — Не, спасибо, я сам. Он распахнул дверь машины и уже приготовился выйти, как чужая рука крепко схватила его за локоть: — Я пойду с тобой. — Да не надо, говорю же! — Слушай, я не прощу себе, если с тобой что-нибудь случится. А если на тебя нападёт кто-нибудь? Але с силой отдёрнул руку и, бросив напоследок «пока!», захлопнул дверь. Всё, довольно на сегодня фривольностей. И так полдороги держался, ещё не хватало каких-нибудь объятий и поцелуев у подъезда! И что это на него нашло вообще…? Этот ещё с заботой своей… «Нападёт кто-нибудь», пф! Где, в спальном районе, где одни старики и семьи с детьми? Смешно. Не то чтобы Алекси часто ходил здесь по ночам, но что-то ему подсказывало, что бабки с внуками тут по кустам не сидят и потенциальных жертв себе не выискивают. До подъезда оставалось всего метров пятнадцать, когда Каунисвеси вдруг услышал за спиной шаги. Господи, ну неужели нельзя по-хорошему разойтись? Сказал же, сам дойдёт, провожать не надо, ну нахрена следом попёрся-то?! Собираясь отвадить Йоэля в менее вежливой форме, Але резко обернулся и… замер, как вкопанный: из темноты к нему приближался кто-то другой. Ростом поменьше, бритый и за километр смердящий альфой. Чем-то этот мужик напоминал Отто, но, к счастью, это был не он. Алекси помнил не только аромат его духов, но и естественный запах тела: густой, кисловатый, в период гона становившийся нестерпимо резким. Этот не был таким, но принюхиваться к нему Каунисвеси не планировал. Тринадцать метров до подъезда. Десять. Восемь. Со злым ужасом Але понял, что незнакомец не ушёл. Пять метров. Три. — ЧЁ НАДО?!?! — рявкнул он, вложив в голос всю агрессию, подавленную за год работы в общепите. Неизвестный альфа вздрогнул и попятился: — Да я… ааа… эээ… да я того… я типа мимо шёл… дааа… извините… Он махнул ладонью, развернулся и пошёл «проходить мимо» в прямо противоположном направлении. «Дурной, что ли?» — подумал Алекси и в тот же миг понял, что дурной здесь отнюдь не этот жутковатый лысый мужичонка: с громогласным «А НУ СТОЯТЬ!» из темноты возле входа во двор выскочил Хокка. С грёбаным стволом в руках. Растрёпанный, решительный, совсем не подстать ситуации. Почти как Рэдклифф в «Пушках Акимбо», меховых тапок только не хватало. — Да всё, всё, мужик, я понял, ухожу, ваще не парься! — затараторил незнакомец, с перепугу подняв руки вверх. Каунисвеси чувствовал себя героем какой-то паршивой комедии и, откровенно говоря, в душе не понимал, где здесь смеяться. Пока всё происходящее больше вызывало испанский стыд, начиная сценарием и заканчивая едва ли не чаплиновским бегством поддатого мужичка. — Какого чёрта ты здесь делаешь? — спросил он у стремительно скакнувшего к нему Йоэля. Тот сглотнул, пряча оружие за пазухой: — Ты в порядке? Я как чувствовал, что что-то должно случиться! — Я-то в порядке, а это ещё что??? — Ну, у меня охраны нет, приходится обеспечивать себе безопасность самому. Не бойся, он травматический. — Ты что, следил за мной?? — Я… нет, просто подумал, что всё же надо тебя проводить, мало ли что… Хотя, ты, я смотрю, тоже не промах. Молодец! — Приходится. Сперва показалось, что это мой бывший муж, но, похоже, прошлого раза ему пока хватило… — Погоди, прошлого раза?! Але прикусил язык: слишком много личной информации. Слишком. И когда это он стал таким откровенным? — Давай не будем об этом. Меня Осси дома ждёт. — Ладно… Но теперь я просто обязан тебя проводить. Вообще-то, Алекси опасался заходить в подъезд с малознакомыми (читать, как «со всеми, включая Отто») альфами, но с Хокка это почему-то было не так страшно. Он, конечно, с придурью, расточительный не в меру, житейской мудрости у него с гулькин хер, но в комплекте с этими недостатками были и достоинства… щедрость там, инициативность… да и в заступничество он тоже пытался, что уж там. Не вышло, конечно, но за желание можно было поставить плюсик. — Только… Йоэль… Маме не говори про случившееся, ладно? Не хочу её волновать. — Надо же, не думал, что знакомство с родителями произойдёт так скоро, — усмехнулся тот с привычной широкой улыбкой, — Расслабься, не скажу. Всё же хорошо закончилось! Дверь квартиры распахнулась после первого же стука, озарив мрачную лестничную клетку жёлтым светом прихожей. — Ты что-то поздно-… Ой, здравствуйте! Спасибо, что проводили его, херра Хокка! — Да не за что. И вообще можете звать меня Йоэль, если что. — Да мне как-то неловко… Осси, иди, поздоровайся с дядей! Лохматая детская головёнка протиснулась между дверью и бабушкиной ногой. — Папа!!! — радостно крикнул мальчик и в одних носочках рванул на площадку — быстрее к крепким отцовским объятиям, — Прррривет! — Привет, дружочек. Ты зачем в носках по грязному бегаешь, м? — Алекси, не будь занудой, — одёрнул его Хокка и потрепал Осси по макушке, — Приветик, чемпион. Как делишки? — Прррривет! А у меня сково день ррррождения! — Вот это да! И сколько же тебе исполнится? — Пять! — с энтузиазмом ответил малыш, показав гостю ладошку со всеми растопыренными пальчиками. — Надо же, какой ты взрослый! Как отмечать будешь? — Я думал его на залив свозить, мороженое поесть, — ответил Каунисвеси, перехватывая сына поудобнее. Осси радостно закивал, обняв папу за шею, а вот Йоэль… состроил удивительно кислую мину: — И всё? А где же веселье? Может… что-то вроде парка развлечений? — ДАААА!!! — завизжал мальчик на весь подъезд, отчего у Алекси аж в ухе зазвенело, — Мовно, пап? Давай, повалуфта! — А как же мороженое? Ты же так долго его хотел… — Хочу мовоженое в павке ррррразвлечений!!! — По-моему, это шикарная идея, Але, что скажешь? — Каунисвеси сжал губы: мам, не сейчас, ну пожалуйста! — Я за эту поездку в жизни не расплачусь, не надо… — Але, — ровным тоном перебил его Хокка, — Я знаю, ты не хочешь быть мне должным, но я делаю это от чистого сердца. У ребёнка должен быть праздник. В конце концов, чем он хуже других малышей? Лёгкие точно стянуло тисками. И правда… некоторых родители возят по таким местам чуть ли не каждые выходные, разве Осси не достоин того же? Хотя бы раз в году, на день рождения…? Да, да, чёрт, тысячу раз да! Он же хороший, добрый, искренний, самый лучший мальчик на свете… сколько раз он спасал папу от срывов своим тоненьким лепетом и широкой улыбкой? Йоэль был прав, прав на все сто, и… эти синие глазёнки Осси, неотрывно глядящие, кажется, прямо в душу… эта его жалобно надутая нижняя губка, это выжидающее молчание Хокка, эти подсказывающие кивки матери… у Алекси не было шанса отказать. — Ладно. Ты прав. У него день рождения в следующий четверг. Перенести нельзя, я уже взял выходной на обеих работах. — Понял-принял. Заеду с утреца, заранее напишу! — У тебя нет моего номера. — Значит, будет! Он ушёл без прощания, почти по-английски, хотя нежной любовью любил далёкие итальянские берега. Сбежал по ступенькам, неслышно касаясь их подошвами кед, и напомнил о себе лишь тихим скрипом подъездной двери. Через десять минут квартал оглушил рёв мотора: красный мустанг умчался в ночь.