Deus ex machina

Случайны ли случайности? Наверное, да, не зря же их так называют. Никогда не знаешь, что ждёт тебя за очередным поворотом: выигрышный лотерейный билет или, может, несущийся на полной скорости грузовик. Алекси ждало нечто среднее, впрочем, он об этом так и не узнал. Жизнь нищего отца-одиночки ослепляет не хуже бытия нувориша, осчастливленного судьбой: спеша на работу, Каунисвеси не обратил никакого внимания на паркующийся неподалёку красный форд мустанг. И на следующий день не заметил его на автомойке рядом со своей забегаловкой. И через день — на светофоре, в левом ряду, пока бежал по пешеходному переходу. А машин таких, к слову, в городе было не очень много. Но там, где взрослый слеп, ребёнок подмечает всё: — Пап, пап, сматви! — воскликнул Осси, ткнув пальчиком в противоположную сторону улицы, — Тот дядя с плофядки! Але остановился и обернулся. И правда… знакомая светловолосая фигура стояла возле красного мустанга, залипнув в телефон. Здесь, так далеко от центра…? А впрочем… в продуктовый на окраине он же тоже однажды зашёл… — Не тыкай пальцем, это неприлично, — осадил сынишку Каунисвеси и мягко толкнул его ладонью в спину, — Пойдём, а то папа на работу опоздает. В первый раз это легко было списать на совпадение: Хельсинки — город маленький, нет-нет, да увидишь какое-нибудь знакомое лицо. Даже в самом неприглядном районе, где любой человек при деньгах — уже большая редкость. Конечно, среди местных богачей хватало тех, кто «прохавал жизнь с самых низов», но что-то подсказывало Алекси, что все они поспешили перетащить и родню из обшарпанных стен родного гетто в местечки поприличнее. Наведывались сюда эти новоиспечённые Ротшильды разве что по чистой случайности или за пиаром — рассказать, какие они молодцы, из такой задницы выбрались, и заодно воодушевить тех, кому в будущем явно так не повезёт. А за Хокка вообще тянулся шлейф из благотворительных аукционов, концертов, обедов и прочего меценатства. То малоимущим семьям долги по коммуналке закроет из своего кармана, то соберёт баснословную сумму на помощь пострадавшим от землетрясения в Панаме. Небось, ещё и в фонд лечения атеросклероза куриных лапок регулярно донатит. В любом случае, увидеть его в далеко не самом фешенебельном районе города было, пожалуй, не так уж и странно. На первый раз. Потом Але стал замечать его регулярно. Так всегда бывает — обратишь внимание на какую-нибудь деталь, вроде условной цифры или вещи, и начинаешь видеть её везде, в каждом разговоре выделять. Для Каунисвеси из серой, безликой картины мира так стал выделяться чёртов красный мустанг. Он всегда оказывался неподалёку, будто бы случайно: на парковке, в переулке, на светофоре и возле парка. Он стоял и проезжал мимо, трогался с места и тормозил. Пару раз Алекси видел его из окна забегаловки. Пару раз — когда уходил с работы. Он давал себе слово не параноить. Всё-таки хозяин машины ни разу не удостоил его даже взглядом, а подчас за рулём не было вообще никого. Это просто ряд совпадений. Слишком частых совпадений. — Слушай, может он тебя преследует? — спросил однажды Олли, наведавшись к другу на работу. Але брызнул на стол моющего средства и принялся размазывать его мокрой тряпкой: — Не знаю. Сомневаюсь. Он не подходит, как Отто, заговорить не пытается. Просто находится всё время неподалёку, будто случайно, и всё… Матела задумчиво глянул в окно: красный мустанг стоял здесь, рядом, оставленный хозяином на парковке среди других, куда менее приметных машин. — Давно это продолжается? — Чёрт его знает. Осси недели три назад заметил… — Мож в полицию заявишь? — Мгм… «помогите, он паркуется рядом с моей работой», — фыркнул Каунисвеси, не отрываясь от протирания стола, — Плюс, не забывай, сколько у него денег. Захочет, все грехи мира на меня повесит. А у меня Осси, я не могу рисковать. — То есть, ты планируешь терпеть, пока он, например, не нападёт на тебя? — АЛЕ! — раздался издали оглушительный голос менеджера; Алекси бессильно вздохнул: ну вот, опять, — Кончай трепаться, туалет опять засорился! — Я не знаю, Олли, правда не знаю… У меня нет времени и сил сейчас всем этим заниматься. Он взял пульверизатор и тряпку и направился в сторону уборных, даже не сказав «пока». Матела смотрел ему вслед, с тоской подмечая, как Але вымотался за последний год с небольшим. Физически и морально. Весь обгорел, переломался, измучился, борясь с неистовым ураганом, коим оказался его бывший муж. За то, что этот мудак сделал с Алекси, перманентно хотелось ему втащить. Не вышло бы, даже будь у Олли такая возможность, — будучи омегой, он сильно проигрывал Отто по комплекции, — но он не помедлил бы ни секунды, чтобы высказать этой сволочи всё, что о нём думает. А теперь ещё и это… приглядеть бы за Але, чтобы ничего не случилось, но везде солому же не подстелишь, да и он не позволит. «Я сам справлюсь, правда». Правда… Выйдя из душного смрада жральни, по какой-то неведомой причине называвшей себя «рестораном», Матела невольно остановился напротив припаркованного мустанга. Сверкающе чистый, с розовыми солнечными очками под ветровым стеклом. О нём явно заботились, пылинки сдували. Наверняка хозяин лично проверял его, никого и близко не подпуская. Опыт подсказывал, что так поступают только маньяки и мечтатели. И Олли готов был молиться кому угодно, чтобы «новый знакомый» Каунисвеси оказался из второй категории. *** Следующий день начался для Алекси с паники. Телефон сел, будильник не прозвонил, они с Осси едва не проспали — и всё из-за грёбаного шнура от зарядника. Он последние месяцы совсем на ладан дышал, но Але надеялся, что новый покупать не придётся ещё недельку-другую. Донадеялся. Закинул сына в детский сад и побежал, немытый и голодный, через весь город, на работу. Сердце бешено колотилось в груди, долбя пульсом до самого мозга: опоздал, не успел, сделают выговор, вычтут, уволят. Слёзы всё-таки прорвались, когда светофор предательски переключился на красный прямо перед носом. — СУКА!!! — безнадёжно пронеслось над шумным проспектом. Хотелось крикнуть что-то ещё, орать, не затыкаясь, чтобы весь мир понял, как Але больно, но лёгкие будто судорогой свело и ни единого вздоха сделать не получалось. Мерзко. Страшно. Обидно. Если его уволят из-за опоздания… чёрт, как же соблазнительно шумит неподалёку залив… Сейчас эта мысль казалась слаще, чем когда-либо. Осси, Осси, думай об Осси… Долги никуда не денутся, Отто заберёт себе сына… Он не любит его, нет, не любит… и тебя никогда не любил… Думай об Осси, нельзя оставлять Осси… — Подвезти? — спросило вдруг появившееся красное пятно. Знакомый голос. Снова он. — Тут нельзя останавливаться, — хотелось звучать отстранённо, но вышел только жалкий сип. Гадство... — Тем более, думай быстрее. Ты ведь торопишься? Торопится… да, он торопится… Но сесть к малознакомому альфе в машину — немыслимо. — Я… не надо, я сам… мне тут… — Да давай садись, отвезу куда тебе надо, будешь там через пять минут уже. М? Вокруг сигналили автомобили, кто-то кричал не то на Хокка, не то на Алекси, и паника нарастала, нарастала, нарастала… что ж, хуже, наверное, уже не будет… — Ладно… На переднее пассажирское он буквально рухнул и, назвав адрес, молча уставился в окно. Рассыпаться в благодарностях он не будет — мог бы и сам дойти, это не его инициатива была. Она пришлась, конечно, очень кстати, но гордость Але всё ещё при нём. — Так ты, выходит, не только в магазинчике работаешь? — просто спросил Йоэль. Алекси поёжился: ну начались любезности… — Мгм… — И чё, много платят? — Не очень… — А сколько лет тебе? Каунисвеси напрягся: — Это допрос? — Да нет, просто интересно. Ты вроде такой юный, а уже сынишка есть. Алекси обернулся в надежде по мимике считать, что движет этим неприлично богатым и подозрительно добродушным альфой. Это не те качества, что идут рука об руку, — деньги портят, притупляют сострадание. Любые приступы гуманизма в таких людях, как правило, зарождаются исключительно из желания увеличить свой и без того необъятный капитал. А Хокка, судя по машине, — тот ещё любитель понтоваться. Но лицо его сейчас не выражало абсолютно никаких эмоций, и расслабленность эта если не подкупала, то как минимум была заразительна. — Мне… мне двадцать один… — ответил Але, скромно потупившись. Йоэль на это лишь хмыкнул: — Надо же… какая бурная юность у современных подростков… — Вы тоже не особо старым выглядите, если уж на то пошло. — Ну… что есть, то есть. Мне двадцать девять. А всё-таки, как так вышло, что ты папой в таком возрасте стал? Каунисвеси сложил руки на груди и вновь уставился в окно. И к чему эти расспросы? Чтобы услышать историю в стиле дешёвых реалити? Не получится. Але не станет приукрашивать шутками весь пиздец последних лет. Да и плакаться кому попало не будет. — Просто встретил не того человека. — Что, узнал про беременность и слинял? — Нет. Я сам ушёл. — Много пил? — Много бил. Они помолчали немного, слушая мерные щелчки поворотника, а затем Хокка разразился многозначительным «мдааа…». — Не повезло тебе, конечно, — Алекси беззвучно фыркнул: спасибо за информацию, сам бы не догадался, — Тяжело, наверное, в одиночку-то? От одного этого вопроса Але передёрнуло. Не реви, не реви, не реви… Вот так раз сорвёшься из-за пустяка, вроде переключившегося светофора или потерянной бумажки, и сиди кусай губы потом, слёзы сдерживая. Дыши, жмурься, сопли глотай, лишь бы никто не понял, как тебе плохо, как тяжело и как ты устал. Ври, что всё хорошо, и ты не плачешься не потому, что тебе стыдно, а потому что ты и правда справляешься. Ты справляешься. Ты… — Тяжело, но я справляюсь… — Бывший-то хоть помогает? — А что, вы свои услуги хотите предложить? — сухо спросил Каунисвеси и вышел из машины, едва та успела затормозить напротив дешёвой пародии на закусочную. — Может и хочу, — всё так же непосредственно донеслось в ответ, — Визитка моя всё ещё у тебя? — Нет, и мне от Вас ничего не нужно. — Стой, стой, эй! — остановил его Йоэль, не успел Але захлопнуть дверь, — Давай мож я тебе инстаграм свой оставлю? — До свидания, херра Хокка. Шум двигателя резанул по ушам не сразу — Каунисвеси ещё минут десять мог наблюдать красный мустанг через тонированную витрину. Он стоял на том же месте, сиротливо примостившись на краешке тротуара, и словно ждал, когда Алекси вернётся. Не вернулся. Пока для одних 150 евро — это рядовой обед в “Palace Restaurant”, для Але — долгие часы упорного труда. Тяжёлого, мерзкого, но зато гарантирующего, что у них с Осси будет, чем позавтракать. Уже ради этого можно было стерпеть всё, от сортирной вони до оров менеджера. — КАУНИСВЕСИ! Почему в туалете мыла нет?! — Минуту, всё будет. Подсобка, полка… закончилось… Вскрыть новую коробку, достать оттуда с десяток здоровых бутылок с жидким мылом. Расставить на полку, одну захватить с собой. Объяснить менеджеру, почему «минута» растянулась на пять. Выслушать недовольства вместо своего сменщика. Однажды эта ленивая бетья жопа перестанет оставлять все заботы на Алекси — ему за это не доплачивают, но, видимо, произойдёт это всё не сегодня. — УВОЛЮ!!! Да, всё-таки гон — страшная вещь… Блокаторов бы, что ли, пропил, зверьё ты рыжее… Правда, тому же Отто они не сильно помогали в своё время. Повезло ещё, что только орут — этот ублюдок бы не забыл избить и за волосы оттаскать. К счастью, таскать Але больше не за что, а от ударов его спасает охрана труда. Спасала бы она ещё от угроз увольнения… — Куда это ты собрался? — На перерыв, — тихо ответил Каунисвеси, избегая смотреть в глаза. Строго говоря, перерыв у него должен был быть ещё полчаса назад, но его погнали вычищать разлитое масло на кухонном полу. Перечить вышестоящему, тем более, когда тот в таком состоянии, Алекси не смел, и обед пришлось немного отложить. Пф, «обед»… что за роскошь, Але? Раскошелишься на еду, просто потому что завтрак пропустил? — Ты пол вымыл? — Да. — Мусор из толчка забрал? Урны все вычистил? — Почти… — Ну тогда доделывай, вперёд!!! Потом пойдёшь поешь! Поест… Сегодня — да, и больше никогда. Он мог бы потратить эту пару евро на мороженое для Осси, а не на булку для себя. Транжира… эгоист… Конечно, это — капля в море тех денег, что Каунисвеси отдаст в банк и за услуги адвокатов, но в его случае каждый цент имеет значение. Завтра должны придти деньги за переводы… надо Валтонену позвонить, как вернётся домой… и зарядку по пути купить… чёртовы лишние траты… — Пап, а ты тево гвустный такой? — позже спросил Осси за ужином. Алекси поднял глаза на сынишку и робко улыбнулся: такой он смешной, пюре картофельным перемазанный… сидит, глазками хлопает своими синими, как васильки, и не знает, через что папа проходит каждый день ради него. Ради вот этого вот пюре, ради их обшарпанной съёмной квартирки на окраине… Он бы пошёл на большее, если б мог… — Всё хорошо, малыш. Папа просто немного устал… — Ваботы много? — Мгм… Кушай давай, мне надо позвонить. Осси послушно отправил в рот очередную ложку пюре, а Але тем временем скрылся за дверью ванной. Ни к чему малышу слушать, как отец унижается, обещая «вот-вот перевести почти всю сумму, дайте ещё недельку, херра Валтонен!». Слушая гудки, Каунисвеси уставился на собственное отражение в зеркале. Оно давно уже его не прельщало — худое, измождённое, с потухшим взглядом и лохмами криво обстриженных светлых волос, но даже это приятнее было наблюдать, чем то, что сотворил с ним Отто. Все эти синяки, фингалы, порезы от осколков тарелки… теперь об этом напоминал лишь шрам, рассёкший правую бровь. А мог бы… — Алло, херра Валтонен? Добрый вечер! Простите, что отвлекаю Вас, я-… — Каунисвеси? Добрый вечер, чем обязан? — А… я просто хотел сказать, что завтра получу зарплату и, ну, смогу перевести Вам часть суммы за Ваши услуги… — Постойте, о чём Вы? — О… о процессе по моему разводу с Отто Ярвиненом… — Так Вы ж мне вернули остатки сегодня днём. — Я…? — Ну да. Перевод пришёл на Ваше имя, от фонда “Hoppas”, оставшиеся две тысячи четыреста евро. — Подождите, это, наверное, какая-то ошибка… — Почему? Никакой ошибки нет, все реквизиты указаны верно, фамилия, имя, номер дела, да что я Вам объясняю? Вы и сами всё прекрасно знаете. Вообще, я удивлён, что Вы раньше к ним не обратились за помощью, — хорошие ребята, между прочим! — Да я, честно говоря… простите… — Да что там, мой друг, я всё понимаю! — добродушно отмахнулся Валтонен, — Вам да в Вашем положении простительно что-то забыть. В любом случае, приятно было с Вами иметь дело, надеюсь, больше Вам мои услуги не понадобятся! Всего Вам самого хорошего! — А… д-да, до свидания, херра Валтонен… Сбросив звонок, Але сполз по стене вниз. «Пришёл перевод на Ваше имя»… Фонд “Hoppas”… «Не уповай на чудо — положись на нас»… Очередная организация, призванная помочь омегам в трудной ситуации. Заполни заявку, запишись на консультацию. Всё бесплатно и на благотворительной основе. Нужно только попросить. Алекси просить не умел. Нельзя брать, не обязуясь вернуть — так учили мамы. И полагаться нужно только на себя — так учила жизнь. Он полагался. А потом вдруг помощь настигла его там, где он совсем не ждал. Только от этого не стало легче. Каунисвеси догадывался, кто сделал перевод от фонда. Но до последнего надеялся, что ошибается.