Deus ex machina

События, произошедшие в этот день, выходят далеко за грани обычного совпадения или, например, везения. Алекси давно перестал верить в удачу. Жизнь слишком сильно швырнула его об землю. Но порой всё может измениться, как по щелчку, и даже самый заядлый скептик волей-неволей уверует в судьбу. Позже Каунисвеси будут говорить, что это было предначертано, и он не станет спорить. Кто знает, когда тебе улыбнётся фортуна? Возможно, она уже поджидает тебя в твоём собственном дворе. В один из немногих дней, когда выходные на обеих его работах совпали, Але вывел Осси погулять на площадке у дома. Солнечная погода, лето, что может быть лучше? А потом они, может быть, сходят за мороженым, если позволят финансы… это прихоть, конечно, но раз в месяц же можно? Порадовать детёныша и себя, они заслужили. В последние дни Отто не досаждал им — сказалась предприимчивость Каунисвеси и изменение времени возвращения домой, — а после ссоры с матерью не помешало бы вкусное утешение. «Ребёнок должен в полной семье расти!». Да, мам. И смотреть, как один отец сбивает второго с ног. Как швыряет в него тарелкой. Как папа потом сидит на полу и, глотая слёзы, вытаскивает из себя осколки. Правильно. Зато в полной семье. — Осси! К дороге близко не подходи, милый! Откровенно говоря, машины там почти не ездили, но это не мешало Алекси переживать. Лучше перебдеть, чем недобдеть, правда же? Осси носился по площадке, подкидывая мячик, пока Але… снова работал. На этот раз удалённо, сидя на лавочке с кипой документов и тетрадью, в которой переводил оные на шведский язык — ноутбук пришлось продать, чтобы оплатить адвоката. Погода как нельзя лучше способствовала процессу — не меньше половины переводов Каунисвеси надеялся закончить к вечеру. А потом ужин, игра с сыном или чтение книжки, и затем они лягут спать. Как всегда — вместе, в обнимку, Але поцелует его в макушку, а Осси свернётся клубочком и пожелает папе сладких снов… Из приятных мыслей о грядущем вечере Алекси вырвал звук автомобильной сигнализации и плач перепуганного Осси. Тысячи самых ужасных сценариев успели пронестись в голове Каунисвеси за долю секунды, а сердце, кажется, пропустило сразу несколько ударов. — ОССИ!!! Тетрадь, ручки, листы бумаги — всё, что было так педантично разложено на импровизированном рабочем месте, слетело на землю. Не помня себя, Але рванул на противоположный край прощадки, где… где… где маленький Осси, целый и невредимый, дрожал, как осиновый лист, глядя на сигналивший форд мустанг. — Господи, Осси, как ты меня напугал! — присев перед сыном на корточки, Алекси заключил его в объятия, — Всё хорошо, всё хорошо… Что случилось? — Я… я… — захныкал малыш, слюнявя отцовскую толстовку, — Я игвал, а потом… мячик… он… улетел и… и дяде в мафыну попал… я… я испугался! Теперь уже и Каунисвеси заметил, что за рулём мустанга кто-то сидел. Ох, Осси, Осси… Похоже, ты остался без мороженого. А папа, в перспективе, — ещё и без почки. — Пойдём. — Куда? — Отвечать за свои поступки. Надо же извиниться перед дядей. Осси всем тельцем вжался в папу, демонстрируя свой отказ. Признаться, не он один не хотел подходить к незнакомцу на мустанге — это тебе не фиат, такие не скажут «да забейте, я всё понимаю». А не подойдёшь — кто их знает, ещё в суд подадут. Нового разбирательства кошелёк и нервы Але точно не выдержат. Чёрт, Осси, почему нельзя было попасть в другую машину…? — Не капризничай. Пошли. На подходе к форду Каунисвеси смог оценить несправедливость Вселенной: на всей парковке больше не стояло машин подобного класса. Остальные были намного более бюджетными, оно и понятно — окраина, спальный район, жили тут одни пенсионеры и семьи с детьми, такие же, как Алекси, с трудом влачащие своё существование. Едва ли здесь кто-нибудь мог позволить себе спорткар, а те, кто мог, вряд ли бы сюда заехали. Ирония, бессердечная ты сука! Дверь мустанга открылась, и путь к отступлению для Але с сыном был окончательно закрыт. Владелец машины — высокий, широкоплечий альфа с точёными чертами лица и светлыми волосами до плеч, — показался Каунисвеси знакомым. Не в том плане, в каком хотелось бы. Но Алекси всё же надеялся, что ему почудилось. — Простите, пожалуйста, что так вышло, он-… — Снайпер, — тихо резюмировал мужчина, внимательно изучая масштаб трагедии, — Дворник мне погнул. — Я готов возместить. Но на это потребуется время — у нас практически нет денег, я один его воспитываю. — Вот как? У такого красивого мальчика и его не менее красивого папы нет главы семейства? Але нахмурился: — Я понимаю, к чему Вы клоните. Простите, но Вы ошибаетесь. Я правда смогу всё возместить со временем. В ответ неожиданно добродушно хмыкнули. Не снисходительно — Каунисвеси знал этот тон. Тон, говорящий «какое загляденье, маленький самоуверенный омега». Здесь было скорее «да чё ты, фигня проблема, не драматизируй». Не то, что ждёшь услышать от альфы на спорткаре, честно говоря. Незнакомец опустился на корточки перед Осси и с улыбкой коснулся его плеча: — Как твоё имя, малыш? — Осси… — Ты один у папы, Осси? — Нет, у нас ефё бабуфка есть! — с энтузиазмом ответил мальчик: кажется, незнакомый дядя оказался не таким уж и страшным. Даже засмеялся, услышав про «бабуфку». — Береги папу, Осси. Не забывай, что таких, как он, надо защищать! Мальчишка закивал, а вот Але лишь нервно фыркнул: знает он одного такого «защитника», потом самого себя от него защищать пришлось. — А по поводу дворника… — продолжил мужчина, вставая, — Если папа Осси захочет-… Кстати, как зовут папу Осси? — Алекси, — холодно ответил Каунисвеси, но собеседника, кажется, это не смутило: — В общем, если он вдруг захочет загладить это досадное недоразумение, то пусть назначит день и время, чтобы я забронировал столик в Palace Restaurant. — Извините, но под «возместить» я не имел в виду «натурой», — возразил Але, прижав сына к себе, — Я понимаю, что мне в моём положении даже на дворник Вашей машины не накопить, но не надо думать, будто у меня нет чувства собственного достоинства и желания работать! — Алекси, я вовсе не подразумевал ничего такого! Просто мне было бы приятно пригласить тебя на ужин, вот и всё. Всего лишь ужин, без продолжения! Но я не настаиваю, в любом случае, денег за дворник я с тебя не возьму. — Во-первых, мы не переходили на «ты». И для Вас я «херра Каунисвеси». Во-вторых, если Вы и правда ничего не возьмёте, спасибо. Но ни на какой ужин я с Вами не пойду. — Ну, как бы то ни было, предложение всё ещё в силе, — между ухоженных пальцев сверкнула ламинированная визитная карточка, — Здесь указан номер моей ассистентки, тебе надо просто назвать своё имя и сообщить ей, когда ты будешь свободен. Ну, или можешь попросить соединить со мной и сказать всё лично. Расписанная картонка оказалась в руке Каунисвеси до того, как он успел в очередной раз сказать «нет». А когда собрался — незнакомец уже захлопнул дверь машины. Теперь Але вспомнил, где он его видел. На билбордах, где какой-нибудь толстосум или знаменитость призывали перевести деньги по указанному номеру, дабы спасти чью-нибудь жизнь. И по телевизору, в вечерних экономических новостях. Иногда это лицо мелькало в новостях культуры. Чаще — просто в ленте в соцсетях. Сегодня Осси, сам того не ведая, помял дворник одному из самых богатых людей в Финляндии — владельцу компании «Kimaltaa Oy» Йоэлю Хокка. Ещё до того, как он уехал, Алекси поспешил увести сына — кто знает, когда «добрый дядя» передумает. Лишний раз искушать судьбу Каунисвеси не хотел. Сегодня им повезло. Но это отнюдь не значит, что в их жизни началась белая полоса. — Бери мяч, пошли домой, — бросив визитку в урну, Але принялся собирать разлетевшиеся листы бумаги — за время разговора ветер успел разнести их по всей площадке. Потом, уже дома, Каунисвеси не досчитается двух страниц, а маленький Осси так и не поймёт, почему папа плачет ночью в запертой ванной. Пропажа найдётся на следующий день — Алекси случайно заметит её по пути на работу, — мятая и мокрая от росы, но это лучше, чем ничего. А о неожиданной встрече накануне он забудет практически на неделю и не расскажет о ней даже лучшему другу. Какое там дело до такой херни! Тот будет выслушивать тихую исповедь по телефону, и похеру, что близких психологам консультировать нельзя. Потому что «Олли, я так устал… так устал…» не подвластно никакой врачебной этике. — Тебе надо отдохнуть. Возьми пару выходных, правда. Проведи их с Осси, сходите на залив, поешьте мороженое. — Я не могу, мне иначе нечем за квартиру платить будет… Я и так на работу хожу через полгорода пешком. — Ты так совсем умом тронешься. Может всё-таки матери сына отдашь пока? Хоть полегче тебе будет.  — Даже не предлагай! Он — мой. Мама бы о нём позаботилась, конечно, но я боюсь, что она Отто пригласит. В прошлый раз я забрал Осси прямо перед его приходом. Больше не хочу его там оставлять. — Слушай, я ценю прогрессивность твоей мамы, но тебе не кажется, что это как-то чересчур? — Она женщина старой закалки: полная семья, оба родителя, зайки-лужайки. Ты с этим ничего не сделаешь уже. — Чувак, но ей и лет всего сорок с копейками! Чё она сама второй раз не женилась после смерти твоей мамы, м? — Говорит, это другое. Я уже устал с ней спорить. Она тут дала ему наш новый адрес, я с ней ругался потом. В последние дни не созванивались вообще. — Можно я скажу, что это пиздец? Это пиздец. Ты это, Осси-то сегодня успеваешь забрать? Помощь не нужна? — Сегодня нет, но я завтра в две смены… Если тебя не затруднит посидеть с ним… — Смеёшься? Утром буду у тебя. Что-нибудь купить? Стоя на светофоре, Алекси закрыл глаза. Купить… еды… что-нибудь, кроме картошки, макарон и самой дешёвой нарезки. Фрукты… яблоки… мандарины… и мясо, Але так соскучился по мясу… от одной мысли о жирном бульоне с говядиной заурчало в животе, а рот наполнился слюной. Разваренная морковка, золотистый лук… жёлтые масляные пятна, плавающие на поверхности… а после — огромный ломоть рыбного пирога… с морсом… — Бананы… Осси недавно просил бананы. Если тебя не затруднит, конечно… — Брось, ради твоего сына я на всё готов. Значит, завтра, в семь, с бананами? — Так точно. — Всё, понял, буду. Увидимся! Увидимся… Иногда Але думал, что, если бы не Олли, его кукуха давным давно бы улетела греться на юга и не вернулась. В другие моменты ему казалось, что блудная птичка уже безвозвратно исчезла. А потом он видел сына, своего маленького голубоглазого спасителя, и понимал, что есть всё-таки в этом мире вещи, ради которых стоит жить. Ради очередной поделки, принесённой из детского сада, ради засыпания в обнимку и совместного ужина, когда Осси протягивал папе ложку с пюре и изображал «самолётик». Вот они — два столпа его психики. Один держит, не давая упасть, второй — напоминает, почему надо держать равновесие. — Здрасьте, пакет? Монотонная работа кассира в крошечном продуктовом — тоже подобие психотерапии. По крайней мере, ему не надо копаться в дерьме. А орущие посетители везде есть. Раньше это нервировало, и каждый перерыв Алекси проводил в подсобке, срывая злость на ни в чём не повинном ящике с картошкой. Теперь он привык, а его потухшие глаза могли заткнуть если не каждого первого, то каждого второго яжомегу с ребёнком. Платили здесь немногим больше, чем в той жральне, где Каунисвеси батрачил уборщиком, но и приходил он сюда с куда большей охотой. Там волей-неволей захлёстывали мысли о том, как низко Алекси пал. Здесь на это просто не было времени. Да и низко ли это? В чистой форме, в тёплом помещении, да, очень далеко от его амбиций четырёхлетней давности, но зато стабильно и честно. Он мог ведь и в криминал ввязаться от отчаяния… маловероятно, конечно, но как только себе не наврёшь, чтобы утешить! — Спасибо за покупку, ждём Вас снова... Ладно, даже эту работу было за что ненавидеть. За все эти овощи с фруктами, полуфабрикаты и заморозку, мороженое и выпечку! Всё это богатство было у Але под носом, соблазнительно доступное и страшно запретное. За последний год ему так редко удавалось побаловать Осси пирожными или его любимым пломбиром, что становилось стыдно за свою бедность. Алекси обещал сыну, что это ненадолго. Что скоро они смогут купить себе столько мороженого, сколько захотят. Но вот когда именно придёт этот момент, Каунисвеси не имел ни малейшего представления. Пока жизнь испытывала его на прочность, и он неплохо справлялся. Ни разу не повёлся на гнусные уговоры своего отчаявшегося рассудка: «возьми, это же для Осси». Для Осси… сильный аргумент, да… Но Осси точно не станет лучше, если папу уволят или, ещё хуже, отправят в тюрьму. — Спасибо, ждём Вас снова. Здравствуйте, пакет нуж-…? — запнулся Але, подняв глаза; сквозь зеркальные стёкла очков на него смотрел, — Херра Хокка… Тот ухмыльнулся и швырнул на ленту бутылку минералки, слойку и сетку с мандаринами. Каунисвеси не был осведомлён о предпочтениях ратующего за экологию энергомагната, но что-то подсказывало ему, что в богом забытом магазине на окраине города он оказался неслучайно. Жутко кольнула мысль: этот человек, возможно, потратил больше недели на то, чтобы разыскать в многотысячном городе его, разведённого омегу «с прицепом». Поверить в это было трудно, но всё же Алекси, пробивая товары, спросил: — Что Вы тут делаете? — На встречу ехал, заскочил купить воды, увидел знакомое лицо, решил взять что-нибудь ещё, — просто ответил Хокка и протянул Але слойку и мандарины, — Передай Осси, слойку сам съешь, ты наверняка голодный. — Я не- — Оплата картой. Тысячи вариантов отказа вертелись на языке Каунисвеси, но, глядя на своё отражение в розовом зеркале очков, он не смог вымолвить ни один из них. Позже он убедит себя, что это из прагматичности, ради Осси, который так давно не ел мандаринов. А пока он даже себе не мог объяснить, почему вместо «нет» лишь растерянно прошептал: — Спасибо…