Девять кругов

Кащей вел себя отчужденно. Просто пропал из квартиры и засел в качалке, когда там никого не было. Разум потихоньку отрезвлялся и Кащей крепко зажав фильтр между губами делал глубокие затяжки, нервно тряся ногой. Голова раскалывалась, а в горле было так сухо, что кажется сколько не пей, все равно не напьешься. У него был отходняк. Сейчас, смотря на свои руки, на которых были небольшие пятнышки крови, ему, наверное, впервые стало не по себе. Хочется стереть их, отмыться, и не вспоминать об этом случае. Но он прекрасно понимает, что это словно высекли в его голове. Кащей помнил все урывками. Вот он приходит в качалку, пацаны ему что-то щебечут про слухи о Аните и Желтом, а дальше все как в тумане. Вот она приходит, потом стоит на коленях и беззвучно плачет, потом они дома, и крик. Ее оглушительные крики стояли в ушах, наверное, до сих пор. Кащею были чужды такие чувства как нежность, сострадание, доброта. Выращенный в мире жестокости, грязи и криминала, он всегда смеялся и считал дураками тех, кто испытывал эти чувства. Он насмехался, ломал и уничтожал таких людей с особым удовольствием. Люда, когда-то давно пришедшая к нему еще девочкой, обладала невинностью, но внутри нее всегда была чернота, которую Кащей успешно вытаскивал наружу своими клешнями. От Люды теперь не осталось ничего. Она была зависима от Кащея, но никак не любила его. Но все меркло на фоне нее. Аниты. По началу это было весело. Очередная отличница и комсомолка. Сломать такую будет на раз два. Но чем дальше заходил Кащей, тем больше появлялось ощущение, что за желанием ее сломать стояло что-то большее. Он поражался ее наивности, даже, наверное, глупости. Летела девочка к нему всегда и при любом раскладе. Расколола свою жизнь на до и после из-за него. И Кащей не испытывал любви. Скорее он тонул. Путался в ней как в пустыне Сахара при буре, и она словно зыбучие пески затягивала его в себя. Стало не плевать жива ли девчонка, кто ее обижает, и что она вообще делает. От этого он лишь больше закрывался, не рассказывая ей даже одну десятую своей жизни. Кащей не испытывал страх, наверное, никогда. Ни тогда, когда его колотил отец, так словно мальчик был не его сыном. Не когда пришивался первый в группировку и ему разнесли лицо так, что он был похож на ходячее мясо. Не когда сел первый, и второй раз. И сейчас испытывать ощущение похожее на страх, что Анита не простит и уйдет было в…новинку. Это вряд ли можно назвать страхом. Скорее нежеланием чтобы девочка уходила. Да и куда ей идти? Кому она вообще была нужна кроме него? Кащей был зависимым человеком. Он был зависим от сигарет, от алкоголя, баловался наркотиками и, кажется, стал зависимым от Аниты. Ее забота и любовь окутывали словно теплое одеяло. И пусть Кащей был гребанной колючей проволокой, она все равно накрывала его несмотря на то, что он оставлял на ней кровоточащие раны с каждым разом все глубже и глубже. Она его. Его спасение и одновременно его личный ад. Он прекрасно понимал, что натворил. Когда наркотическая и алкогольная пелена, смешанная с разрушительными эмоциями такими как ревность, обида и ярость, снялась, он, наверное, даже жалел. Отголоски ярости грызли внутри словно голодные псы кость, и внутри неприятно зудело. Кащей никогда не тушевался. Ни перед ментами, ни перед пацанами, ни перед сокамерниками, и перед Анитой не будет. Был лишь один способ не дать разрушится тому, к чему он уже так сильно прикипел. Действовать. И Кащей будет. Напролом, активно, так, чтобы она напрочь забыла о той ситуации. Ведь отпустить то, что стало таким…необходимым он не мог. *** Аниту била дрожь. Кажется ее тело было больше сорока градусов цельсия. Она в лихорадке, в бреду. Раны на коже горят огнем, а она словно не чувствует свое тело. Она просыпалась, пила воду и вновь проваливалась в сон. Пропала со всех радаров. Ей снились родители. Как мама подарила ей красивую большую куклу с блондинистыми волосами и голубыми огромными глазами. И как соседский мальчик сломал эту куклу через пару месяцев. Тогда маленькая Анита ощутила словно сломали ее, и плакала очень долго. И когда она просыпалась, она чувствовала себя этой куклой. Сколько она проспала? Как долго была в агонии? Она не знала. Туманным взглядом замечает темный силуэт у входа в спальню, и следующим чувствует ледяные пальцы, которые мазали прохладную мазь на горящую кожу. Она смотрит расфокусированным взглядом, слышит его отдаленный голос, но ничего не понимает. Из-за боли, она спала исключительно на животе, а как только переворачивалась на спину просыпалась с криками. И мазь, которую Кащей наносил ей на кожу была раем в ее аду. — Не двигайся, — она слышит его словно в вакууме, но даже так он звучит требовательно. — Ты смажешь мазь и сделаешь себе лишь хуже. Она не в силах ответить, лишь прикрывает глаза. Как давно он пришел? — Уйди, — ее голос как у прокуренного мужика, но ей абсолютно плевать как она выглядит и как он ее видит. Анита зажмуривает глаза, лишь бы не видеть его. Кащей и так уже сделал все, чтобы девушка окончательно поняла кто он такой. Его прикосновения мягкие, что даже удивительно, и были бы у Аниты силы, она бы оттолкнула его. Начала кричать, бить, заставила бы страдать также как страдала она. Но сил не было. Лишь молчаливое сопротивление ему. Кончики пальцев холодные, когда он проводит по ее лицу аккуратную линию. — Спи, девочка. И она спит. *** Желтый никогда не считал себя человеком, способным на любовь. Для него жизнь всегда была простой и суровой: делай то, что нужно, будь верен своим, и не жди ничего взамен. Выросший в условиях абсолютной бедности, мальчик видел, как упорно трудились его родители за копейки и понимал одно — что так он не хочет. Он выгрызал себе путь в криминальный мир. Одним днем собрал вещи и уехал в неизвестность из своей маленькой деревни, переезжая как раньше ему казалось в огромную Казань. Вот там он заживет! И ведь зажил. Пришился к Домбыту, познакомился с Кащеем, и это знакомство поделило его жизнь на до и после. Кащей показал, что такое настоящие деньги, связи, и Желтый был ему благодарен. У них было что-то похожее на дружбу, но ни один из них под дулом пистолета не признается. Желтый был, наверное, одним из тех немногих, которые видели Кащея разбитым до основания после смерти матери. Который был в его квартире, и который мог высказывать свое мнение, не боясь гнева Кащеева. Вадим видел Аниту задолго до того, как они познакомились. Тот день отпечатался в его голове достаточно прочно. Маринка Соколова, шлюховатая девка Кащея притащила с собой симпатичную незнакомку. Мало кто мог отрицать то, что девчонка была красива. Длинные каштановые волосы струились по ее хрупким плечам. Она боялась, но при этом ее большие кошачьи глаза с интересом и неким возбуждением оглядывали помещение. Тогда ее заприметили двое, но Кащей просто оказался быстрее. Вадим не успел и моргнуть как он уже опаивал ее своим коктейлем. И тут получилось неоднозначно. Она захватила его внимание и вызывала интерес, но он все никак с ней не сталкивался. А потом все. Он увидел ее в своей квартире, сидящей с красными щеками и аккуратно пьющей чай и, наверное, мог сказать, что пропал еще тогда. Вадим быстро все разузнал, но, когда увидел шатенку в компании Кащея, все сразу понял. Шансов у него скорее всего не было. Да и опасно было трогать то, что принадлежит Кащею. Но он ничего не мог с собой поделать. Вадим намеренно искал встречи с Анитой, хотел с ней поговорить, убеждая себя в том, что это просто дружеская помощь. Но сука. Самого себя не обманешь. Он прекрасно помнил ее живой и горящий взгляд, скромную улыбку, как она отстаивала свое мнение при Кащее совершенно не боясь. И это даже восхищало его в какой-то степени. Изначально она была для него лишь фигурой на периферии — очередной девушкой, которая оказалась рядом с Кащеем. Он знал таких много: красивые, потерянные, ищущие спасения там, где его никогда не будет. Но в Аните было нечто другое. Она не пыталась казаться сильнее, чем есть, но ее тихая гордость и внутренний свет не давали ему покоя. Чувства к Аните были убивающими. Отравляли его сознание, буквально раздирая то надвое. И это не нравилось ему. Он понял их, когда начал замечать мелочи. Как её руки дрожат, когда она пытается спрятать боль. Как она молчит дольше, чем говорит, но каждое ее слово оставляет след. Как она прячет боль за натянутой улыбкой, но в глазах она плещется с такой силой, словно начнется ураган. И тогда Вадим понял одно — назад пути не было. *** Анита проснулась и смогла хотя бы встать через полтора дня, после того как Кащей мазал ее раны. Мужчина словно намеренно заглаживал вину. Мазал все это время мазью, воспалившеюся кожу три раза на день, и даже купил ей какие-то таблетки, заставляя ее пропивать их. Пытался насильно кормить, но Анита лишь отворачивалась. Ей противна эта квартира. Она считала ее домом, считала крепостью неприкосновенной. И то, что он сотворил это с ней дома, заставило Аниту, кажется, вновь расклеиться. Не хочется тут находится, стоять, но был ли у нее другой выбор? У Аниты не было сил сопротивляться, а потому она молча принимала его помощь, хотя все внутри содрогалось от страха. Она боялась Кащей. Вздрагивала невольно от его прикосновений, словно за ними последует удар, и она окончательно рассыпется. Ей страшно спорить с ним, высказывать какое-то свое мнение. Хотелось просто сбежать, и сейчас она как никогда жалела о том, что познакомилась с ним. Аните раньше казалось это романтичным. Что она сможет исправить плохого парня, что с ней он будет не таким как с остальными. И если плохо парня исправить можно и было, то плохого человека — нет. А Кащей как раз был плохим человеком. Анита смотрела в зеркало, замечая, что Кащей накинул на ее тело майку, и хмыкает. Она не видела словно своего отражения. Лицо, которое смотрело на нее, было чужим: холодные глаза, сжатые губы. Тишина внутри. Пустота, которую больше нечем заполнить. Ей было неприятно смотреть на себя. Все еще хотелось отмыться от Кащеевых следов и запаха, который, наверное, впитался в ее тело. Ходить стало проще, а раны покрывались шероховатой коркой, что говорило о том, что они начали заживать. Она выстраивает прохладную воду, и льет себе прямо на голову. Анита была мерзлячкой, и потому сейчас это была пытка, но тело как будто горело от тех касаний к нему. Она жестко трет нежную кожу мочалкой в надежде все смыть, но получается лишь расчесать ее до того, что она аж покраснела и эта краснота не спадал. От Аниты словно осталась оболочка. Ее внутренности, ее само существо, словно перемололи и выплюнули, и сейчас она пыталась склеить мельчайшие осколки между собой, чтобы хоть немного прийти в себя. Но не получается. Раны все еще болели, и потому она просто стояла на кухне и найдя пачку сигарет в закромах закуривает, смотря в окно. А за окном метель. Ветер воет, снег падает хлопьями и, наверное, выйди сейчас туда, умрешь от холода. Анита словно складывает конструктор из себя по частям, получая все что угодно, но не себя. Она просто не может быть прежней после такого. Сигаретный дым проникал в легкие и даже расслаблял напряженное тело. Что ей делать дальше? Куда и к кому идти? Отпустит ли ее Кащей? На последний вопрос ответ она знала, наверное, с самого начала. Не отпустит. Мужчина ясно дал ей это понять. Она заваривает себе крепкий чай, и пьет его, продолжая смотреть в окно. Слышится хлопок входной двери, и у Аниты сердце падает куда-то вниз. Ее тело вновь напрягается, а руки чешутся взять сигарету, и выкурить, наверное, пачку за раз, лишь бы убрать тремор рук и хоть немного успокоить свое нутро. Кащей заходит на кухню, замечая силуэт девушки, и двигается к ней с виноватой улыбкой. Знает, что действовать нужно, но аккуратно. Девочка должна поверить в искренность его слов и действий. Большой букет роз предстает перед Анитой, но она отворачивается. Ее начинало тошнить лишь от вида этих алых роз. И если раньше это были ее любимые цветы, сейчас они ассоциировались лишь с кровью и Кащеем. — Нита, — хрипло говорит Кащей и бросает букет на кухонный стол. Анита кожей ощущает его холод, который он притащил в дом, и вздрагивает. Она не отвечает. Ее взгляд устремлен в пустоту, словно она не тут. — Я сорвался, — Кащей наступает куда мягче. — Это не оправдание, но я был не в себе. И хочу сказать, что такое больше не повторится. — Ты всегда так говоришь, — жестко подмечает Анита, и это ее первые слова за четыре дня. Её голос режет слух. Он чувствует, как сжимается его сердце, но привычка скрывать эмоции не даёт ему расслабиться. — Я все исправлю, — тихо говорит он. — Слово пацана. Анита разворачивается к нему, и Кащей сталкивается с лавиной ненависти и боли в ее глазах. И если раньше ему нравилось видеть эти эмоции по отношению к себе, то сейчас — это было ножом по сердцу. — Я боюсь тебя, — выдыхает она, впиваясь в него взглядом. — И, наверное, ненавижу. — Наверное? — Я еще не разобралась в самой себе, извини, склеиваю остатки что ты от меня оставил, — язвит Анита. — Как склею, сразу сообщу. — Ани… Кащей хочет дотронутся до нее, но она отходит назад. Ставит кружку на кухонную тумбу и обходит его, даже не удосуживается посмотреть на него. Кащей сжимает челюсть. Ему хочется заставить ее остановится, и все ему объяснить, но мужик понимает, излишняя жестокость тут не поможет. Он и так поступил слишком сурово. А потому пока она закрывает дверь, подпирая ее стулом, он словно щенок спит в зале на диване, где слушал завывания ветра. *** Анита кутается в шубу, пряча нижнюю часть лица в шубе. Она шагала к Наташе, желая лично поговорить с подругой и все объяснить. Синяк на лице стал желтоватым, и девушка быстро смогла его замазать. С запястьями и шеей все было еще проще. Черная водолазка с горлом, и Анита натягивает рукава так низко как может, лишь бы она не увидела. Анита где-то внутри испытывала чувство вины, но тут же его от себя отгоняла. Сейчас у нее и вправду была причина пропасть, и Наташа должна ее понять. Анита стряхивает с сапог и меха снег еще в подъезде. Она поднимается на этаж, на котором живет Наташа, стараясь не морщится от трения одежды к коже. Она специально надела мягкий кашемировый костюм подаренный Кащеем, чтобы смягчить боль, но помогало это слабо. Анита кулаком стучит по двери подруги, и та не открывает. Еще пару стуков, и Вадим оказывается на пороге. Между ними удивление и безмолвная тишина. Она стоит, округлив глаза и смотрит на него, вспоминая как Кащей лупил ее именно из-за своей глупой ревности, а Вадим смотрит на нее удивленно, ибо Наташа последнюю неделю прожужжала все уши именно про эту девчонку. — Привет, — выдыхает она и натягивает улыбку. Вадим замечает, как трясутся ее руки и хмурится. Что с ней? — А где Наташа? — Она задержалась в институт, — выкладывает Вадим, и отходит, приглашая девушку в квартиру. — Заходи, она скоро должна прийти. Анита мнется пару секунд, а позже с опаской оглядывается, и не заметив ничего такого заходит внутрь. Вадим помогает ей снять шубу, и вешает на вешалку. Оба идут на кухню, и если он садится на стул, то Анита неожиданно решила постоять около кухонной тумбы. — Чаю? — с подозрением в голосе спрашивает Вадим. Тут определенно было что-то не так, и он хотел выяснить что именно. Он ставит чайник, и облокачивается рядом с ней, и «случайно» толкает ее локтем, что она своей пятой точкой скользит по тумбе и он слышит, как она рвано вздыхает. — Что с тобой? — О чем ты? — холодно спрашивает девушка. Анита больше не тушевалась, не отводила скромно взгляд. Наоборот. В ней будто появился невидимый стальной стержень. Вадим нагло влезает в ее границы, когда обхватывает ее руки, не причиняя боли, но при этом держа достаточно крепко. Задирает ткань и видит желтые синяки, которые кольцом обвиваются вокруг ее запястья. При таком близком рассмотрении он видит еле заметный под тоном синяк на щеке и разбитую губу. Анита замечает, как он теряется и отталкивает его от себя, опуская рукава кофты, со злостью смотря на мужчину. Такая запретная близость с Желтым совершенно не входила в планы Аниты. Да и кто он такой, чтобы так хватать ее?! А в голове вертится что только один ее так хватать может, и она старается избавится от этих мыслей. Никто так хватать ее не смел. — Это он? — хмурится Вадим. Чайник свистит, нарушая всю обстановку, и Вадим раздраженно выключает его. Зоркий взгляд подмечает ее нервозность и как она вздрагивает от прикосновений к себе. — Неважно, — отмахивается Анита. — Ты серьезно? Неважно? Анит так нельзя, — тихо говорит Вадим. Его слова отдавались теплом в груди. Все же то, что и Наташе, и Вадиму не было плевать на нее, все еще согревало ее ледяное тело. Наверное, единственные люди, к которым она сейчас могла прийти. — Я знаю, — кивает с усмешкой Анита. — Ты не угостишь сигареткой? — Хоть всю пачку забирай, — кивает Вадим, кладя пачку на кухонную тумбу. Оба идут на балкон в напряженном молчании. Вадим хочет устроить ей допрос, а Анита хочет сбежать. От себя, от Кащея, и от него. — Анит, ты же понимаешь это не нормально, — вновь начинает Вадим, и Анита закатывает глаза. — А что мне делать? Куда идти и к кому бежать? — вызывающе говорит она. — Бежать к тебе под крыло Вадик? Да толи примешь. — Не такая плохая идея, — улыбается он, пытаясь разбавить гнетущую атмосферу. Анита молчит, смотрит во двор через открытое окно. Вадим подходит ближе, но не пытается ее тронуть. Когда Вадим заговорил с ней, его голос был мягким, почти тёплым. Анита не поверила ему, но позволила себе секунду слабости — короткий взгляд, дрожащую улыбку. Она не доверяла ему, но рядом с ним хотя бы не чувствовала, что задыхается — Ты не обязана это терпеть. — А что мне делать? — горько усмехается Анита. — Он не отпустит меня, и предельно четко мне это объяснил. Вадим сжимает челюсть. Ему хочется спрятать эту девчонку за своей спиной от гнева Кащеева, укрыть от самой себя. Он пытается отогнать эти мысли, но те прочно отпечатываются в голове тонкими пальцами, словно Анита залезла в его голову и намеренно их оставила. — Я подумаю, что можно сделать, — он не обещает, но закидывает удочку. Анита кивает, не желая его переубеждать. Если он так хотел поиграть в героя, то пусть, мешать она уж точно не будет. Хлопок двери и слышится крик Наташи. Анита быстро выбрасывает сигарету и перед тем, как покинуть балкон предупреждает Вадима: — Наташа ни о чем знать не должна, — в ее словах звучит угроза, но Вадим просто кивает. Он провожает ее силуэт взглядом, и отворачивается, докуривая. Он не мог никак совладать со своей симпатией, которая стремительно развивалась. Вадиму хочется вырвать ее с корнем, но не может, ибо в этот момент перед глазами ее зеленые ведьмины глаза, будто она его приворожила, и это каждый раз заставляет остановится. Наташа визжит, когда видит Аниту и втягивает шатенку в свои крепкие объятия. В своей голове блондинка уже подготовила такую тираду, но как только увидела улыбку и уставшие глаза Аниты, наверное, все позабыла в момент. — Такая ты эгоистка Анитка! — бурчит Наташа, а сама подругу крепче прижимает, что у Аниты слезы на глазах выступают. Ей так все хочется рассказать Наташе, но она сжимает челюсть до боли, лишь бы не выдать все под чистую. — Взяла пропала и ничего не сказала. У меня уже заканчиваются отмазы в институте для тебя. — Прости Наташ, — шепчет Анита, пытаясь проглотить ком в горле. — Пойдем на кухню, все расскажешь, — успокаивающе говорит Наташа. — Вадим на кухню ни ногой! Тот усмехается, но кивает, и Наташа закрывает дверь на кухню, создавая комфортную обстановку. Сейчас в непроглядной тьме жизни Аниты, Наташа, наверное, единственный луч света. — Рассказывай, — наседает девушка, ставя перед ней чашку чая. Анита сквозь зубы сидит, и старается лишний раз не двигаться, чтобы не спалится. — Анит, я не хочу давить, но твои пропажи стали уж слишком частыми. Анита кивает, и обдумывает что можно сказать, а что нельзя. — Ты себя видела? Ты бледная как смерть! — обеспокоенно говорит Наташа, подталкивая к ней вазочку с песочным печеньем. Аниту тошнит от еды, что она просто пьет горячий чай. — Я примерно так себя и чувствую, — мрачно усмехается девушка. Наташа хмурится на ее слова. Где та Анита? Что произошло с девушкой, у которой горели глаза, была жажда жизни и она, не переставая щебетала про своего бандита. А сейчас из нее приходилось вытягивать слова. — Наташ, все хорошо. Я просто заболела. — А синяк на щеке от болезни получила? — с прищуром спрашивает Наташа. — Это он, да? Анита молчит. Натянутая улыбка словно приросла к ее лицу. — Что он с тобой сделал? — с ужасом в голосе говорит Наташа. Она подсаживается ближе и обхватывает руки подруги своими, и Анита поднимает голову, смотря в ее светлые глаза, в которых плескалось беспокойство. — Ты можешь же уйти. — Не могу, — обреченно говорит Анита. — Он не тот человек, от которого можно уйти. — И что ты будешь делать? Простишь? — Я не знаю Наташ, — выдыхает Анита. на нее все так наваливалось, что она скоро, кажется, треснет от давки. — Я просто потерялась, но совсем скоро обещаю найду выход. — Я бы… — Нет, — отрезает Анита. Подвергнуть опасности Наташу девушка не могла никак. — Даже не смей лезть в это. С ним такое не прокатит. — Ты так говоришь, словно он исчадье Ада. — Он не исчадье, он и есть сам дьявол, — хмыкает девушка. — И поверь мне, я уже по уши в его грехах. — С каких пор ты такая одухотворенная? — улыбается краешком губ Наташа. Она пыталась все свести в шутку, чтобы развеселить подругу, и Анита это понимала. Только вот она говорила совершенно серьезно. Аните даже казалось, что, когда он жестоко расправлялся с ней, она видела настоящий огонь в его глазах, и демоническую улыбку. Он был ее личным проклятьем, от которого она не сбежит. *** Кащей буквально хочет выпытать из Аниты, где она была, но молчит. Наседать на нее сейчас было самой большой ошибкой, и это он понимал. Новый букет стоял в вазе. Он каждый день приносил ей цветы, а та от них отмахивалась словно от мусора, и он или выкидывал букеты прямо при ней, либо оставлял их загнивать на столе. Тогда Анита с беспристрастным лицом выкидывала его в мусорку. Но Кащей не сдавался. Вот и сейчас она пришла с учебы, а Новый год маячил на носу, и Кащей ожидал ее, куря в зале с подарками. Анита жила с ним словно соседка, не разговаривала, ни готовила еду, лишь на себя одну, и отказывалась спать с ним в одной постели. Кащей даже начал скучать по прошлой Аните. — Анита! — зовет он ее, но в ответ вновь получает тишину. Его злость, которую он сдерживал грозилась выйти наружу, но он лишь сильнее сцеплял зубы, и сжимал кулаки, чтобы не придушить девочку. — Что? — безэмоционально спрашивает девушка, сложив руки на груди. — Поди-ка сюда, — он зовет ее ближе, и девушка пытается сдержать поднимающиеся чувство страха. Подходит ближе, и Кащей хватает ее за руку, сажая на свои колени, а та уже жмурится, словно предвкушает наказания. — Че ты глазки прикрыла? Боишься? — Боюсь, — признается она. — Ну че ты от меня как от чумы шарахаешься?! — хмыкает он, туша сигарету о пепельницу. Кажется, весь их дом стал одной большой курилкой. Носом проходится по щеке, а пальцами холодными сжимает ее коленку. Скучал по этой заразе, пока она проводила свои воспитательные работы с ним. Она игнорировала его практически две недели, и Кащей уже готов был или на стену лезть, или окончательно ее убить, лишь бы девушка сменила свою отстраненность хоть на какие-то эмоции. — Я психанул, виноват, знаю, — оправдывается он, а пальцами круги на молочной коже выводит. — Я себя, конечно, не оправдываюсь, но я был вмазан конкретно. — Я заметила, что ты был под чем-то, — отрешенно говорит она. Больше не чувствовала себя в его объятиях под защитой. — Но ты теперь каждый раз так будешь? Напьешься или угашенный придешь и меня бить начнешь? — Нет, — фыркает Кащей. — Я ж люблю тебя дурочку. Анита застывает. Что он сказал? В голове крутится сцена, как он сжимает ее щеки, и орет, чтобы она ему в любви призналась. Аниту словно током бьет, и она делает глубокий вдох. Руки трясутся, и она, увидев пачку Кащея без спроса берет сигарету, закуривая. Он же с неким удовольствием смотрит на нее. Как она подкуривает, глубоко затягивается и смотрит на него с бездной вместо глаз. Такая хорошая, чистая и до основания сломанная. Кащею такой она кажется еще привлекательнее. Аниту разрывает на части. С одной стороны страх, который пробирал до костей, и она застывала, с другой стороны маленькая, совсем небольшая надежда, что такое больше не повторится. Как бы она не хотела отгонять вторую часть, сейчас смотря в его искренние карие глаза, кривую ухмылку, она чувствовала, что несмотря на боль, страх, ее сердце все также билось с такой силой о ребра, что те на грани того, чтобы раскрошится. — Я никогда не любил, — продолжает Кащей, ибо он зацепился за эту ниточку, видя, что девчонка дрогнула именно на этих словах. — Ты для меня — все. Первая кто живет в этой квартире, первая, которая так крутит вертит мной. Первая, кому я вручил свое сердце. Мозг Аниты кричит что это ложь. Пытается до нее достучатся, и Анита держится за это как может, но надежда разрастается в груди словно опухоль. — Вот так по твоему выглядит любовь? — холодно говорит она. Все же курение расслабляло, как бы ей не нравилась эта пагубная привычка. Анита встает с его колен, так спокойно, и Кащей не держит. Лишь кивает на большой подарочный пакет. — Что это? — Открой и узнаешь, краса, — довольно говорит Кащей и подцепив сигарету пальцами закуривает. Анита открывает окно в зале, чтобы выветрился дым, и с интересом подходит к пакету. Она достает оттуда шикарное бордовое вечернее платье. Тонкий, но прочный шелк словно вода в руках, по которой девушка аккурат проходится пальцами. Кащей наблюдает за ее восхищенным взглядом, и встает, тихо, но четко направляясь к ней. осторожно обхватывает ее талию одной рукой, а другой держит сигарету, медленно целует ее в заднюю часть шеи. — Я хочу, чтобы ты его надела, — шепчет он. — Скоро будет одно очень важное мероприятие, и мне понадобится твоя помощь. После него, проси что угодно. — А если квартиру захочу? — она кладет платье обратно в пакет и разворачивается к мужчине. — Хоть квартиру, хоть машину, хоть ебаный дом, — выдыхает дым он ей в лицо. — Все что захочешь куплю тебе, девочка. — Когда это будет? — В новый год, — быстро говорит Кащей, и потушив сигарету о пепельницу возвращается к предмету своего обожания. — Мы с тобой как важные люди приглашены на один очень крупный вечер. — А в чем моя помощь заключается? — с прищуром смотрит на него девушка. Ее пальцы скреплены сзади, и она крутит и выворачивает их, чтобы сдержаться и не запустить пальцы в его волосы. — Ну кроме того чтобы быть твоей красивой куклой. Анита испытывает странные ощущения. Страх, отчаяние, зависимость и самая, наверное, ощутимое — привязанность. Она повязана с Кащеем. Привязана к нему словно железными прутьями, которые причиняют боль. Костя проводит пальцем по ее щеке, и касается подбородка, приподнимая его. Их взгляды противоречивые. В ее — кроется страх вперемешку с привязанностью, в его — плещется власть, ненормальная привязанность и желание. — Не бойся ты, — хрипло говорит мужчина. — Никто тебя не тронет. Он игнорирует ее вопрос. У нее с языка практически срывается: «Не верю». Но она вовремя замолкает. Кащей целует впервые так мягко. Еле ощутимо. Прикасается губами к ее, не давит, а лишь мягко принуждает открыть губы нажимом на подбородок. Анита отвечает ему на автомате, и Кащей принимает это как за зеленый свет, углубляя поцелуй. Пальцами залазит под майку, проходится по ребрам и сжимает грудь. Анита кладет руки на его грудь, и Кащей улыбается сквозь поцелуй, а следом ощущает толчок. Анита смотрит на него прямо, и уверенно, что Кащею не особо то и нравилось. — Не трогай, — шипит девочка, и он хмурится. Да кто она блядь такая что бы ему указывать?! Кащею то. — Девочка, — елейным голосом говорит он. Его резкая хватка за локоть действует словно ток на ее тело. — Ты не заигрывайся. Я тебе не чушпан, и бегать всю жизнь не буду. Анита смотрит на него с вызовом, и все ее дальнейшие действия об этом кричат. Она делает шаг к нему, практически в плотную встает. Между ними все искрит, пока воздух сгущается словно сейчас вот-вот будет гроза. Смотрит на него, и шепчет практически в губы: — А если попрошу уйти, чтобы ты не бегал, отпустишь? Сама знает ответ, но решает его доконать. Его хватка на локте практически болезненна, но она пытается не поморщится. — Не отпущу, — рычит он, впиваясь в ее губы. Поцелуй ощущается на кончике языка словно ядом. Тело девушки налилось свинцом, а температура резко подскочила. Она впивается пальцами в его волосы и оттягивает их, пока тот мычит сквозь поцелуй от боли. Аните хотелось втоптать его в грязь. Причинить боль, заставить умолять, как умоляла она. Ее голову резко посещает мысль. Физически она с ним тягаться не может, но женское обаяние ведь нельзя списывать со счетов, правильно? Тем более теперь Анита догадывалась, что значила для мужчины куда больше, чем думала. Если не любил, то дорожил точно. Знала, что у него башню рвало от ее поцелуев и стонов, и она планировала этим пользоваться во всю, пока была такая возможность. Она проходится пальцами по крепким плечам, ощущая привкус водки на губах, и морщит нос сквозь поцелуй. В последний момент, когда его руки уже начинают стягивать майку, она отстраняется, и кладет руку ему на губы. — Простила? — выдохнув спрашивает Кащей сквозь ее руку. — Я подумаю над твоим поведением, — фыркает девушка, и словно лиса подхватив пакетик с подарком уносится в спальню, и вновь подпирает дверь стулом. — Лиса, какая лиса, — шепчет себе под нос Кащей. Но улыбка вырисовывается на губах. *** Кащей сидит и слушает некий…доклад Дёмы, если так можно выразится. Грузный мужчина стоял и с хмурым выражением лица рассказывал старшему о том, что творил Вова и что происходило на улицах. — Как же он уже заебал меня, — выдыхает дым Кащей и раздраженно цокает, туша бычок. — Пацаны слушают его, — добавляет Дёма. — Он там с ними физрой занялся, чтобы те пока по улице не слонялись. — Пацаны тупые, — хмыкает Кащей. — Вова наш, ничего по факту не имеет. Только пиздеть и свою вот эту черту Леопольда. Заебал со своим «Давайте жить дружно». Кащей его передразнивает по факту, и это вызывает смех у Змея и Лома, да и Дёма посмеивается. — И че делать с ним планируешь? — интересуется Змей. — Пацаны то прикипели. — Пусть вон бегает пока есть чем бегать. Неожиданно все разговоры прекращаются, когда Анита входит в качалку. Она морщится, ибо воспоминания словно клеймом выжгли на коже. Кащей сразу улыбается, втягивая девушку в поцелуй. Сейчас она просто боится его оттолкнуть, хоть и хочет. Не нравится ей вот эта показательная сцена его власти, но сама молча отвечает на поцелуй. — Привет Ани, — весело говорит Змей, и девушка натянуто улыбается. — Чем мы удосужились твоего внимания? — Змей, — напряженно говорит Костя, обхватывая ее талию. — Че такое, красавица? — У меня сессия началась, — аккуратно говорит девушка. — И мне зачет не ставят некоторые из-за пропусков. Лекции есть, я подготовилась, но из-за пропусков недопуск. Кащей слушает ее внимательно, уже понимая, что хочет попросить девушка. — И? — И я подумала может ты можешь помочь? — она хлопает своими большими глазами и Кащей сдается. Может. А еще больше хочет. Ведь девчонка не простила, и все еще не пускала его в спальню. — Ты мне фамилии и имена напиши, а я покумекаю, и подсоблю, — удовлетворенно говорит он, и Анита достает из сумки тетрадку и начинает писать фамилии, имена и кафедры, где работали преподаватели, и передает листок Кащею, под внимательный взгляд сидящих в каморке. — Умница. — Я домой пошла, — оповещает она. — Всем пока. Кащей выходит ее проводить, и не упускает момента втянуть ее в очередной поцелуй. — Злишься? — ради интереса спрашивает он. — Злюсь, — кивает девушка. — Тебя ждать сегодня? — Сегодня я провожу воспитательную беседу с Леопольдом, так что возможно приду позже, — задумчиво говорит мужчина, проходясь грубым пальцем по ее мягкой щеке. — Дверь на ключ просто закрой и все. Анита кивает, и выпутывается из его хватки, медленно шагая до дома. а Кащей ее темным взглядом прожигает и выдыхает. Девочка слишком долго обижалась, но он выжидал, когда ее ледяное сердце хоть немного оттает и тогда все точно получится. Как минимум он был в этом уверен. *** Новый год Аните казался исключительно семейным праздником. То есть она всегда встречала его в кругу людей любимых и близких, и даже не стремилась встречать его с друзьями. Но вихрь событий закручивал похуже чем ураган, а потому сейчас она была в одиночестве. Не пыталась связаться с родителями, а сейчас Аните казалось слишком поздно. Будто те не примут и не ответят, да и Кащея вести на новый год к ним было бы фатальной ошибкой. У них дома холод, и оглушающая тишина. Никаких украшений, ёлки, уюта. Лишь строгая и суровая обстановка. Аните сложно дышать в этой квартире, а в зал она вообще перестала заходить, ибо мозг подкидывал картинки, где Кащей нещадно лупил ее ремнем прямо тут, и Аниту тут же начинало тошнить. В голове мысли о том, что она бы сожгла эту квартиру к чертям, выкинула бы все, поставив абсолютно что-то новое, чтобы больше не было тех ужасающих ассоциаций. Спальня стала ее тихой гаванью, хоть и тут Кащей оставил свой след. Но кажется во всей квартире только тут она могла спрятаться от его черных дыр вместо глаз, и горячих касаний. Он щедро оставлял ей каждый день деньги, которые она часть использовала на свои нужды, а остальное откладывала. В голове грезилась мысль о том, что она все же сможет уйти, сбежать от него, да хоть что-то. Костя вернулся домой в семь вечера, когда Анита уже доделала пышную укладку и собиралась красится. — Привет краса, — он утягивает ее в объятия, а та натягивает улыбку, якобы рада его присутствию. — Надень то платье красное, поедем отмечать новый год. — Ты в тот раз так и не сказал мне, что я должна делать, — напоминает девушка. Кащей отходит, снимает плащ, и ледяными пальцами проходится по горячему телу. Они стоят напротив зеркала, и у Аниты стойкое ощущение что в зеркале вместо Кащея стояла нечисть. Его глаза такие черные, затягивают в свою пучину, что тебе кажется, что ты задыхаешься. Вот Анита и дохла рядом с ним. — Нужна лишь твоя красота, и острый ум, — серьезно говорит он. — Ты должна вести себя мило, учтиво, улыбаться, чтобы расположить одного человечка к себе. А все остальное на мне. Анита хмурится. Ей не нравятся его игры и дела. Кащей, кажется, впутывал ее куда-то в бездну, но у нее не было выбора, и она это понимала. Из магнитофона доносился Женя Белоусов «Ночное такси», и Кащей неожиданно для Аниты, берет ее за талию, а второй рукой переплетает их пальцы, и медленно кружится с ней в зале, куда он ее затащил. Кащей видит, что бриллиантовые гвоздики и колье она надела, и в очередной раз восхищался ее внешность. Анита смотрит в его глаза, и видит на губах игривую улыбку. Он и вправду стал…терпимее. Практически не кричал и не хватал ее за руки, постоянно приносил домой всякие цацки, денег кажется стал оставлять еще больше, а самое необычное, что он стал…нежнее, если так возможно выразится. Поцелуи более мягкие, касания к ее телу аккуратные. И это даже напрягало ее первое время, а сейчас она, наверное, просто смирилась. Как бы Анита не скучала по родителям, и не желала оказаться дома в этот Новый год, она не могла. Кажется, что Кащей имел такую власть над ее жизнью, что аж дышать становилось страшно. Но вот он перед ней. Один из самых опасных мужчин Казани, кружит ее держа за талию по залу, и смотрит своими глазами, в которых совсем не было души. Кажется, что Кащей был воплощением всех семи грехов, и открывал и в Аните все эти грехи. — Такая красавица, — с восхищением в голосе говорит он. Его губы касаются ее щеки, и Анита покорно позволяет это сделать. Двигается ниже, прикусывает кожу ниже ключицы, и тут же оставляет невесомый поцелуй, ощущая, как вздрагивает девушка. — Соскучился. — Ты каждый день видишься со мной, — словно напоминает Анита. — Мы живем вместе Кость. — Ага, только я как щенок уже недели две сплю в зале, — хмыкает он, и пальцы на талии становятся ощутимее. — Можешь вернуться в спальню, но тогда я уйду в принципе из квартиры. Кащей усмехается. Он воспринимал эти слова как шутку, не иначе. Наклоняется к ней, и его губы оказываются рядом с ее ухом. — Кто ж тебя отпускал? — горячий шепот заставляет сердце ускоренно биться, и Анита мысленно ругает себя. Глупое, слишком чувствительно сердце не понимало, почему они дальше не могут любить Костю. Зато мозг-то прекрасно понимал почему. — Я свою женщину всегда и везде найду, держи это в своей милой голове. Его голос не звучал угрожающе, или как-то опасно. Кащей просто говорил факты. Так спокойно и холодно, что Аните кажется, что ее тело покрывается коркой от его слов. Уже играет одна из песен Миража, и Кащей запечатлев поцелуй на ее щеке отходит. — Иди собирайся, я заодно тебе подарок подарю новогодний, — улыбается он, и сам уходит в спальню к шкафу, чтобы переодеться. Не предстало авторитету заявляться в свитере. Анита пытается глубоко дышать, пережив эту волну под названием Кащей. На языке крутится новая просьба, но она быстро идет к зеркалу, желая быстрее до красится и покинуть эту квартиру. Еле влезает в алое узкое платье, наблюдая за тем, как-то обтягивало уже слишком худое тело. Ключицы выпирали, голые острые плечи, пока грудь удерживал корсет, а само платье словно вторая кожа струилась по ее телу. Оно было достаточно длинным, доходя ей практически до щиколоток. Кащей выходит из спальни уже при параде. Черный классический костюм и такого же цвета рубашка. Первые пару пуговиц расстегнуты, демонстрируя начало тату. На губах играет ухмылка, когда он подходит к девушке и аккуратно берет ее праву руку в свою. Их взгляды сталкиваются, и у Аниты сердце делает кульбит, и девушка затаив дыхание наблюдает за его действиями. Все происходит словно в замедленном темпе. Вот красная коробочка, которую он открывает, и она видит золотое кольцо с большим бриллиантом. Аристократичные пальцы подцепляют металл, и он с каким-то изощренным удовольствием надевает его ей на безымянный палец. У Аниты воздуха в легких не хватает, а ноги словно свинцом наливаются, вынуждая ее стоять на месте. Кошачьи глаза расширяются от шока и неверия, пока на его губах играет дьявольская ухмылка. Он не говорил ни слова. Но открыто заявил на нее права. Что значил этот жест Анита догадывалась, но у нее не хватило смелости спросить. Между ними огромная пропасть из недосказанности, недоверия, и головокружительной страсти, в которой оба тонули, без права на то, чтобы выплыть. Кащей слишком…целомудренно целует ее в губы, и помогает надеть своей женщине шубу, наблюдая за тем, как дорого она выглядела. За четыре месяца, Анита из слабой, где-то неуверенной себе девушки, превращалась в то, что Кащей из нее лепил. В глазах пропала наивность, в действиях же — неуверенность. Она смотрит на него с недоумением, но ничего не говорит, принимая подарок. В машине играло радио, пока они двигались к центру Казани, где располагался один из самых дорогих ресторанов. Аните даже не хотелось знать ту сумму, которую заплатили за то, чтобы отпраздновать новый год тут. Кащей открывает ей дверь, помогая выйти из машины. Его рука по-собственнически обхватывает талию, и они движутся внутрь. — Я сегодня играю роль куклы? — усмехается Анита. На кончике языка ощущается горечь, и девушка пытается избавится от этого ощущения. Никто и не сомневался, что Кащей использует свое влияние на Аниту по полной. — Нет, — слишком резко говорит Кащей, словно ее слова звучат для него оскорблением. От него пахнет чем-то свежим вперемешку с никотином. Надушился непонятно для чего. — Ты моя королева Анита. А вместе мы поставим шах и мат одному жирному козлу. Аниту забавляет эта формулировка. Хочется сказать ему что с королевами так не поступают, но она молчит. Внутри ресторана уже играет задорная музыка. Он заполнен дымом и шумом голосов. Все женщины были в пестрых и ярких платьях громко смеялись, пили шампанское, а с губ не сходили улыбки. Мужчины же вели себя более скромно. Практически все одеты в классику, и со скучающими лицами переговаривались. Когда видели кого-то знакомого, то утягивали его в свои разговоры уже с более приветливыми лицами. Анита замечает Змея, Лома и Дока, которые приветливо улыбаются девушке, когда они, сдав шубу и его кожаный плащ двигаются к мужчинам. Те уже подвыпившие и улыбки их кажутся искренними. — Анита сегодня в ударе, — подмечает Змей, и ловит недовольный взгляд Кащея. Кажется, что кольцо, которое он надел ей часом раньше так давит на палец, обжигает кожу, что Анита испытывает непреодолимое желание снять его, но лишь шире улыбалась мужчинам, совершенно не слушая их диалог. В голове лишь крутилось то, что она попалась в ловушку Кащея. Так прочно и так глупо, что никто ей не поможет из нее вылезти. Это словно капкан, а она испуганный заяц, который попал в лапы охотника. Он не отпустит. Точно не сейчас. Анита ощущает, как горит место между лопаток, словно сейчас ее прожгут взглядом, и невольно оборачивается. Неподалеку от огромного стола, сидел Вадим, который, кажется, готов был сожрать ее своим взглядом. В нем смешивался коктейль из непонятных ей эмоций. Кащей дает ей бокал шампанского, и наклоняется. — Вон тот мужик тебе нужен, — Кащей взглядом указывает на тучного мужчину в светлом костюме. — Давай Анита, я на тебя рассчитываю. — Кость я не хочу, — шепчет она. — Ты же хотела выбраться из золотой клетки, хотела увидеть другую жизнь, — грубо говорит он. — Вот я тебе ее и показываю. Или ты думала цацки, шмотки и бабки берутся из воздуха? — Нет, но… — Голову мне не еби, — отрезает он. — Давай, тебе надо всего лишь притворится дурой и завести с ним диалог. Че ты очкуешь то? Никто не тронет тебя тут. Не посмеет. Он говори предельно серьезно и четко, и Анита сдается под его натиском. — Пошла родная, — четко указывает он, и шлепает по ягодице, что Анита вся сжимается. Она натягивает улыбку, и делает вид что разглядывает помещение, не направляясь к кому-то конкретному. Ее спину нещадно обжигало два взгляда. Один такой властный, строгий и пугающий, что мороз шел по коже. Второй же в разы мягче, в нем плескается беспокойство и недовольство тем, что девушка в принципе тут была. Анита задевает мужчину намеренно локтем, но тут же удивленно и по-глупому хлопает глазами, уставившись на него. Мужчина разворачивается, и тут уже неприятно улыбается, оглядывая ее липким взглядом с ног до головые. Ком встает в горле, и Анита крепче сжимает бокал, будто тот сейчас рассыпется под ее натиском. Борис был мужиком состоятельным и не шибко честным. Его жидкие русые волосы были зализаны, мелкие, словно свинячьи глазки с похотью смотрели на девчонку, а тонкие губы, над которыми были пышные седые усы противно изгибались в улыбке. Он нарочито деловито поправляет свой бежевый костюм, и мелькает «случайно» дорогие часы и перстни на его пальцах. Аниту тошнит от всего этого. показуха, не иначе. — Ой извините, — наигранно говорит она. — Я такая неловкая. — Ну что вы, красавица, такую неловкость я приветствую, — улыбается он, пока Анита допивает бокал. Борис вежливо подает ей новый. — Тем более красивой женщине можно простить все. — Вы меня прям засмущали. — А вы тут кто у нас? — с интересом спрашивает он. — Меня Борис зовут, но для своих можно просто Боря, а вас? — Анита. — быстро говорит девушка. Кожа зудит от пошлых взглядов, и ей хочется расчесать все аж до мяса. — Я так сказать подруга ваших знакомых. Ее мужчина сверлил ее взглядом, цепко следя за всеми действиями обоих, поджидая момент, когда ему подойти. Желтый уже давно поздоровался с Кащеем, и сейчас также внимательно наблюдал за Анитой. — Ты зачем ее подослал к этому? — с недовольством говорит Вадим. — Ты посмотри, как он на нее пялится. — Она справится, — уверенно говорит Кащея. Только одному ему известно, зачем он заставлял девчонку учувствовать в своих играх. — Она должна. Анита начинает свою игру, сама толком этого не осознавая. Действует мягко, с наигранной наивностью, хлопая глазками. — Просто Боря? — мягко спрашивает она. — Мне кажется вы такой серьезный человек. Такие люди любят, когда их уважают. Борис смеется, пока они медленно идут к бару, где мужчина заказывает крепкий алкоголь. — А ты с хитринкой, — довольно говорит он. — Нравится мне, когда женщина красивая и хитрая. Есть в этом что-то очаровательное. — Да что вы, — Анита наклоняет голову, но продолжает улыбаться. Ее волосы красиво падают с плеч, делая ее образ более нежным, хоть тот и был достаточно вызывающим. — Но не признаться в этом я не могу. — Мне нравится, когда люди умеют расслабляться, — Борис выглядел так, словно весь мир лежал у его ног. Он определенно намекал на что-то более…интимное, но Анита делала вид, что ничего не понимает. — А ты умеешь, Анита? Она делает вид что задумывается. В голове пустота, а в ушах играет знакомая песня Ласкового Мая. — С определенными людьми, — уклончиво отвечает девушка. Ее бокал стоял на ровной стойке, пока она пальцами аккуратно проводит по нему, не сводя глаз с Бориса. В голове она практически умоляет Кащея уже прийти, и тот словно слышит это, расслабленной походкой движется к ним. — Тогда за компанию! За Новый год! — громко говорит мужчина и чокается с Анитой. Кащей подходит к ним со знакомой Аните усмешкой, и кладет руку на плечо Бориса. У Аниты словно от сердца отлегло, когда его увидела. С ним резко атмосфера изменилась, стала словно спокойнее. Кащей был мужчиной из той категории «Я тебя не дам в обиду, я тебя обижу сам». А потому боятся чужих ей не стоило. Только его. — Борисыч, — приветствует Кащей. — Давно не виделись. — Да, давненько, — менее довольно отвечает он, не сводя взгляда с Аниты. — Какие у тебя гости красивые, — с намеком говорит он, а в следующую секунду обвивает талию девушки рукой. — Да, повезло мне сегодня, — хрипловато смеется Борис. Он немного вспотел, и салфеткой проходился по лбу. — Ты тоже смотрю везунчик. Твоя? Аните противно от разговора о ней как о вещи, но она лишь молча играет свою роль. В голове крутит воспоминания о празднике с родителями, о том какая обстановка была там, и невольно сравнивает ее с тем, где находилась сейчас. И, наверное, сейчас, когда она пожинала плоды своего выбора, она как никогда жалела о нем. Ей до безумия хотелось домой. — Моя, — твердо говорит Кащей. — Но сегодня мы все друзья, так ведь Борисыч? — Конечно, — хмыкает он. — Но ты же не просто так подошел? Я тебя Кащей как облупленного знаю. Кащею хочется рассмеяться ему в лицо. Знал он его. Ага, конечно. Он сам себя то не знал, что уж говорить о мужике, с которым он виделся пару раз. Кащей отодвигает стул, и садится напротив, заказывая крепкий портвейн. Анита продолжает стоять и допив свой бокал, просит бармена еще раз его наполнить. До одури хотелось выйти из душного помещения на холод, чтобы мысли пришли в порядок. Но она насильно заставляет себя стоять рядом. — Боря, у меня предложение, от которого грех отказываться, — медленно говорит Кащей. Этот Борис даже не понимал, что его обводят вокруг пальца. Но Аните не было его жаль, будто этот мужчина заслужил. — Грехи — это ко мне, — кичится мужчина, поглядывая на Аниту. Та натянуто улыбается, и делает большой глоток шампанского. — Выкладывай давай. — Есть возможность вложиться в проект. С твоими деньгами и моими связями — все взлетит, — заверяет его Кащей. Его взгляд словно призывает Аниту хоть как-то отвлечь его, и она против своей воли медленно, словно случайно задевает пухлую руку с кольцами Бориса. Извиняющиеся улыбается, но тот лишь кивает. — Ты же знаешь, я не особо люблю риски, — скучающе говорит он. Борис был уже поддатый, и потому манипулировать им было в разы проще. Все его внимание забирала Анита. — А кто сказал про риск? Я говорю про прибыль. Гарантированную. Ты вложишься, и через пару месяцев у тебя будут проценты такие, что сам себе позавидуешь, — расслабленно говорит Кащей, выпивая стопку. Ему хочется отрубить руку Борису, которую трогала Анита. — Гарантии? — приподняв одну бровь спрашивает Борис. — Мое слово, — выдыхает Кащей. Он закуривает прямо в зале, чувствуя, как мужик уже попался на крючок. — Я не пиздабол. Мое слово дорого стоит, тебе ли не знать. Анита словно улавливает намеки, и положив руку на плечо Бориса, словно подручный Кащея шепчет: — Разве он не уважаемый человек? Я думаю да, почему бы не доверится? Думаю, в вашем случае вы потеряете меньше одного процента своего дохода, но зато рискнете. — Какая лиса, — одобрительно кивает Борис. — Иди погуляй Анит, мы тут мужские разговоры доведем до ума сами, и приходи к нам обратно. Анита словно выдыхает, видя еле заметный кивок Кащея. Она улыбается, допивает шампанское и несется к гардеробной. Не может найти свою шубу, и с психа схватив плащ Кащея, накидывает на свое тело. Тот на несколько размеров больше ее, и нащупав пачку сигарет она выходит на улицу. Снег падает на ее темные волосы, пока морозец приятно обдает разгоряченную кожу. Алкоголь начал свое действие, а потому закурив, она ощущает еще большее расслабление в теле и пустоту в голове. Туда лезут мысли, но она словно приказала своему сердцу заткнуть мозг, опираясь исключительно на него. — Где шуба твоя? Замерзнешь ведь в плаще тонком, — спокойный голос Вадима заставляет вздрогнуть от неожиданности. Он вообще стоял в черном свитере и брюках, закуривая. — Сам вообще без куртки, — усмехается Анита. — Тем более Новый год, холод должен присутствовать. Он отрезвляет. Анита смотрит на него пристально, не отводя взгляда. И Вадим невольно сравнивает ее со своей прошлой версией, когда девчонка тушевалась, и боялась смотреть на него. Кажется, с того времени прошла вечность. — Он же заставил тебя сюда прийти, — не вопрос, скорее утверждение. — Ты не должна тут быть Анита. Он заставляет тебя делать эти вещи? — Я не обязана отвечать, — холодно говорит девушка. — Нет, — кивает Вадим. — Просто мне все еще странно видеть тебя в его компании. Они не называют имени, но оба понимают, о чем говорят. Аните хочется спрятаться от пронизывающего взгляда Вадима, но она лишь выше задирает подбородок. Она больше не будет бояться. Той Аниты кажется больше нет. Сейчас стояла ее поломанная, и заново собранная девушка. Та Анита умерла в ту же ночь, когда Кащей решил преподать ей урок. — Какое тебе дело до всего этого Вадим? — жестко спрашивает девушка. — Я вижу, что все это не твое, — спокойно говорит он, и это спокойствие выбивало Аниту из колеи. — А ты у нас в спасатели заделался? — с ухмылкой спрашивает девушка. Она прекрасно помнила, как он поставил ее на место, козыряясь тем, что он «старший». Но теперь Анита понимала, что Вадим не имел такой власти как Кащей, а потому страх спрятался где-то в глубине ее души. — Да не похож вроде, — смеется он. — Я тот, кто, как и Кащей знает, что такое дно Анита. Я не хочу, чтобы ты оказалась на нем. — Ответь мне честно, — выдыхает дым девушка и говорит нарочито медленно. — Зачем ты тут? Зачем стоишь со мной, пытаясь якобы спасти? — Потому что мне не плевать, — это звучит двусмысленно, и Анита впервые цепляется за эту фразу. — Потому что ты тут. Это звучало…как признание. Признание чего девушка еще не понимала, а потому хмуро смотрела на Вадима. Ее черти, которых Кащей выпустил, дал им свободу, сейчас шептали что нужно уходить. Если Кащей заметит он может сделать все что угодно, но Анита не может. Или не хочет уходить. Если с Кащеем она была на американских горках, в аду, танцевала на костях под безумные вопли их собственных демонов, то с Вадимом было по-другому. С ним ощущался комфорт. С ним было приятно разговаривать, и даже казалось, что его поддержка не была пустым звуком. С Вадимом хотелось стоять и курить, наверное, вечность, ощущая внутреннее спокойствие. Будто он не посмеет проявить к ней жестокость. Его пальцы мягко касаются ее плеча, и девушка как ошпаренная отскакивает, чуть ли не падая на своих шпильках, и Вадим вовремя ее подхватывает. Между ними слишком мало пространства, а воздух словно стал горячее. Он замечает, как блестят ее глаза от алкоголя, и как она красива сейчас. Именно в этот момент, его сердце пропускает удар, и он осознает одно — что влип по уши. — Пойдем внутрь, ты начинаешь замерзать, — быстро говорит он, и Анита кивает, сразу же отходя. Дистанция. Запрет. Пропасть. Вот что было между ними. Вадим не должен, не имеет права к ней что-то испытывать, и хотеть эту девушку себе. Кащей за нее ему же руки и отрубит, а голова так быстро слетит с плеч, что он даже не успеет моргнуть. Эти чувства запретные, отравляющие, словно самая большая ошибка. Анита не смотрит на него, когда вешает плащ, и заходит в зал с улыбкой. Кащей уже в компании Змея, Лома и Дока, и манит Аниту к себе пальчиком, а та, как покорная идет к своему хозяину. Он талию ее обхватывает и мягко целует в голое плечо. У Вадима, кажется, кулаки чешутся, а челюсть так сильно сжата, что зубы сейчас раскрошатся. Показушник. В голове крутятся мысли, а сердце бьется так быстро, когда он вспоминает ту сцену пару минут назад. Вадиму хочется выковырять все чувства и мысли об этой девушке из себя. Играет Наутилус Помпилиус, и Кащей утягивает Аниту в центр в медленный танец. Его руки — оковы, пока она пленница. Кащей достаточно выпил, чтобы вести себя более развязно, и Аните, наверное, чтобы все это вытерпеть нужно выпить литры этого шампанского. — Умница моя, — хвалит он ее. — Добилась того, чего надо. — Я кукла для тебя, — с некой обидой говорит девушка. — Нет, — расслабленно говорит мужчина. — Ты — оружие. И сегодня я в этом убедился. Она устала. Так чертовски устала от всего, что происходило в ее жизни, что хотелось выть от этого. Анита смотрит Косте прямо в глаза, пытаясь понять, зачем она вообще тут? Почему все еще тут? Его пальцы проходятся по щеке, и он перекидывает волосы на другую сторону, открывая себе доступ к ее шее. Руки ледяные, и она ощущает, как он зарывается в волосы, и слегка сжимает их на затылке, утягивая в глубокий поцелуй. И пока мозг был отключен, сердце летело к нему со скоростью света, не боясь, что расшибется. Анита не расслабляется, скорее дает себе небольшую передышку. Осознание что она не может от него уйти, но и не может остаться било по голове, но девушка совершенно не знала, как ей тогда поступить. Хочется доверится, простить, ведь она буквально растворяется в этом поцелуе, ощущая как его язык проходится по нижней губе. В теле впервые за все это время появляется возбуждение, а кожа покрывается мурашками. Только он способен довести ее до такого. Втянул в свою жизнь, меняя полностью уклад ее жизни. Меняя ее под себя, открывая те грани ее личности, о которых Анита и сама не подозревала. Ее пальцы впиваются в рубашку, пока он где-то оставил свой пиджак. Внутри разгорается небольшой огонек, который грозился стать новым пламенем, и который непременно сожжет ее только что выстроенную личность. «Я хочу быть с тобой Я хочу быть с тобой Я так хочу быть с тобой Я хочу быть с тобой И я буду с тобой» Анита отстраняется только тогда, когда они слышат всеобщий веселый гул и крики: «С новым, тысяча девятьсот девяностым годом граждане!». — С Новым годом, любовь моя, — тихо говорит Кащей, проникая взглядом в ее душу. — Мой самый дорогой подарок уже у меня. И он втягивает ее в очередной страстный поцелуй, желая оставить в ней себя, проникнуть куда-то глубже сердца.