Девять кругов

Кащей редко был искренне доволен. Когда вот все обстоятельства складывались так как нужно было ему, когда люди делали то, что хотел он. Чтобы у него на губах была искренняя улыбка, такое было кажется пару раз на его памяти. Чаще всего это просто натянутая улыбка, чтобы собеседник думал, что все делает правильно, но в глазах была правда, где мужчина чаще всего хотел придушить своего собеседника. Но сейчас Кащей улыбался искренне. Сидя в своей качалке, он не мог перестать радоваться тому, что все в очередной раз получилось именно так, как он того хотел. Сигарета зажата в его пальцах, а затяжки глубокие, а в голове витают новые идеи, как ему заработать денег. Как усилить, итак, огромное влияние. Как стать одним из тех, кто был на вершине. В качалке суета. Дёма, Турбо, Зима разбирались с новоприбывшими пацанами, пока Кащей, словно в своем темном царстве, где его власть абсолютна и безгранична. Где его слово и было законом. Желтый заходит в качалку, здороваясь с пацанами и видит улыбающегося Кащея. И сейчас эта улыбка, кажется, впервые была без ощущения чего-то неминуемого. Мужик был доволен, а потому можно было выдохнуть. Разъезда больше не было. — Вы разобрались с Саней? — быстро спрашивает Кащей, протягивая пачку другу, и тот благодарно берет сигарету. — Да, — кивает Желтый. — Спасибо передай Змею и Лому. Без них было бы сложнее. — Обязательно, — кивает Кащей. — А с их гаражом можем разобраться. Сделать там видеосалон, например. Желтый задумывается, понимая, что Кащею все мало и мало, и лишь кивает, словно говоря: «Я подумаю». Хотя его ответ был и так известен. Это было выгодно всем. На самом деле с Разъездом разобраться оказалось куда проще. Желтый вместе с Кащеем, Дёмой, Ломом и Цыганом заявились к ним в гараж, и застали второго старшего — Саню. Клички у него не было, и все звали его по имени. И вот он отказывался идти на какой-либо диалог, и просто накинулся с кулаками на Кащея, но Лом достаточно быстро предотвратил эту попытку, ломая ему пальцы, и тот уже оказывается прижатым к грязному бетонному полу, ненавистно смотря на пришедших. — Ну что ты, Саня, — практически дружелюбно говорит Кащей, присаживаясь перед ним на корточки. Фил был зажат между стеной и телом Дёмы, и даже не рыпался, чтобы помочь другу. — Я же по-людски. — Да какой ты человек, — выплевывает Саня. — Так ты блядь, шкура продажная, Кащей. За лишний кусок глотку перегрызешь. Кащей лишь усмехается на эти слова, и кивает Лому, а тот его отпускает, и Саня сразу не смотря на боль в руке, встает. Но даже не успев что-то сделать, кулак Кащея обрушивается на его лицо, и он начинает нещадно бить его. Плевок. Лицо Сани похоже больше на гребанное месиво, и тот уже даже не пытается встать, пока Кащей брезгливо трясет рукой, словно дотронулся до грязи. — А как ты хотел, Саня, расскажи мне? — издевается Кащей, закуривая. Рука щиплет, но он не обращает на это внимание. Знает, что теперь опять повод прийти к Аните. И это заставляет его черную душу испытывать какое-то изощренное удовольствие. — Правильно Саня, если кусок большой, и ты можешь его отхапать, надо действовать. А не как вы ебланы лезть на тех, кто сильнее. Саня что-то хрипит, пока Кащей ухмыляется. — А ты дурак Саня, — цокает мужчина, и садится на их диван, приглашая сесть Желтого. — Тут либо ты, либо тебя. И я предпочитаю быть из первой категории. Фил дрожит у стены, наверное, впервые воочию видя то, как решает дела Кащей. До этого все казалось лишь слухами. Что мужик, отсидевший в тюрьме, приобрел там влиятельных знакомых, и начал подминать под себя Казань. А оказалось правдой. — А ты Фил, что думаешь? — вспомнив о втором мужчине, обращается Кащей. Лицо Фила выглядело растерянным. — Дать тебе фору? Саню уже ничего не спасет, а тебя может и да. Фил кивает. Ничего не спрашивает, не говорит, понимая, что Саня этот, уже труп. Кащей лишь усмехается в очередной раз убеждаясь в том, насколько люди были гнилыми. — Даю тебе четыре часа, — тихо говорит Кащей. — Если все еще в Казани будешь, то рядом с Саней и положу. И все. Фила простыл след. Ему доложили, что он не то что побежал, а скорее полетел домой, быстро собрал манатки, и через два часа стоял на перроне. И больше Фила в Казани не было. А Кащей территорию новую делил, придумывая, где еще взять денег. *** Наташа Рудакова оказалась слишком хорошей. Слишком похожей на Аниту. Ее блондинистые волосы были завиты химией, пухлые губы, мягкие черты лица, курносый нос, и светлая кожа. Наташа была такая лучезарная и добрая, что Анита наконец-то чувствовала, что она дружит с человеком, а не то, что это только в одну сторону. Они ведь встретились, как и договаривались, чтобы купить канцелярию. Только никто не знал, что у них настолько много общего. Девушки не могли наболтаться, а потому продолжили свои посиделки уже дома у Аниты. И теперь это стало нормой. При каждом удобном случае, когда обе были свободны, они старались видеться, и это еще ни разу не разочаровало Аниту. С той же Мариной, их общение практически сошло на нет, и Анита на удивление слишком спокойно приняла эту новость. Розовые очки касаемо Марины разбились, и теперь она трезво смотрела на их дружбу, от которой кажется было одной слово. Сентябрь начался слишком быстро. Родители так и не приехали, хоть и обещали, и Анита чувствовала себя расстроенной, решив набрать маме вечером, и узнать, когда они приедут. На улице все еще также ярко светило солнце, хоть и день потихоньку становился короче. Зеленая листва постепенно желтела, предвещая наступление следующего сезона. А за этим и следовало начало учебы. Анита собиралась для встречи с Наташей в воскресенье, решив погулять перед парами, как на пороге оказался Кащей. Со своей дерзкой ухмылкой, букетом цветом и разбитыми костяшками. Губы автоматически изогнулись в улыбке, когда она видела самого мужчину. Не нужны были ни цветы, ни деньги, только он. Анита, не думая пропускает его в квартиру и уже оказывается в его лапах, а сама тянется за поцелуем. Аните думалось, что бабочки в животе, которые не то, что оживали при Кащее, а сходили с ума, были признаком любви. Ей хотелось раствориться в нем полностью, пока Кащей, кажется, потихоньку вытаскивал ее из золотой клетки, и она наконец жила. Поцелуи с ним не нежные, скорее грубые, показывающие кто перед ней, но Анита этого не видит. Ощущает как руки проходятся по новенькой шелковой сорочке, которую недавно купил ей и залезают под нее, сжимая задницу. Она рвано выдыхает ему в губы, зарываясь пальцами в кудри. Огонь, который по началу был искрой словно предупреждал, что может сжечь не только все вокруг, но и их самих. Но все дружно наплевали на это предупреждение. — Ты чего пришел? — оторвавшись от мужчины спрашивает Анита, складывая руки на груди. — Не ждала? — с некой иронией спрашивает Кащей, и Анита отрицательно машет головой. — Я занята вечером, извини. — Подлатай, и я поеду по делам, — он кивает на костяшки, кладя букет на обувную полку. Анита уже бежит за аптечкой, и прям на пороге аккуратно обрабатывает костяшки спиртом. Диктуем ему что-то, а Кащей просто смотрит. Стоит и смотрит, понимая, что вся эта заварушка заходит куда дальше, чем он планировал. И что из этого получится теперь неизвестно и ему. — Кащей, — резко говорит Анита, заставляя того остановится. — Скажи мне свое имя. Мне кажется, что уж это можно рассказать. — Костя, — недовольно отвечает мужчина. словно это имя было противным для него, не принадлежало ему самому. — Но при остальных называй Кащей. — Костя, — медленно говорит Анита, пробуя его имя на языке. И сейчас она понимала, как же безумно шло ему это имя. — Как скажешь, Костя. Кащей хмыкает на ее выходку, и оставив прощальный поцелуй уходит, оставляя девушку с улыбкой на губах. *** Наташа ждала ее на остановке, и Анита с улыбкой шла к подруге, пряча в небольшой авоське конфеты и фрукты. Хотелось сделать приятно Наташе, и Аните показалось что подруга обрадовалась, и она чертовски угадала. Наташа крепко обнимает ее, рассыпаясь в благодарностях, и Анита невольно краснеет, хоть внутри и гордится собой. — Во сколько у нас завтра пары? — спрашивает Анита, пока они двинулись в сторону парка. — Я думала может ты у меня останешься? Наташа задумывается, и лезет в небольшую потертую сумочку, чтобы найти расписание. Достает небольшой листочек, на котором от руки написано расписание, и морщится от солнца, которое светит в лицо. — В десять, первую пару отменили и нам сказали в пятницу, — Наташа пыталась разобрать свой же почерк, и как только это удалось, то она сразу ответила. — Я думаю мне брат не разрешит. — У тебя есть брат? — удивленно спрашивает Анита, держа подругу за локоть. — Да, двоюродный, — кивает Наташа. — Мы из деревни так-то, а он выбился в люди, стал в городе жить. Ну я к нему и приехала, пока вот живу у него, в общагу он меня не пустил. — Ну и правильно, зачем общага если есть брат, — краешком губ улыбается Анита. — Ты светишься как будто тебе дали тысячу рублей Ани, — Наташа смотрит на нее с прищуром и хитрой улыбкой, словно ожидая подробностей. Она слегка щипает подругу за бок, пока Анита громко вскрикивает и тут же прикрывает рот, и смеется. — Колись давай! А Аните не хочется. Кащей только ее. Тайна, запечатанная под семью замками, спрятанная в сундуке, где-то под ребрами, куда доступ запрещен ей самой. Потому как если она залезет туда, страшно что все может разрушится в один момент. — Есть у меня один…парень, — медленно и аккуратно говорит Анита. Не хотелось говорить то, чем он занимался, и что самое ужасное, что сейчас это ее уже не смущало. — У нас все сложно Наташ. — Главное, что не бандит или группировщик, — с презрением говорит Наташа, а Анита чувствует, как внутри все горит от стыда. — Знаешь, я вот презираю их. — Почему? — выпаливает не задумываясь Анита, и увидев, как глаза подруги расширились от шока, она прикусывает внутреннюю сторону щеки, мысленно коря себя. — Мне просто интересна твоя позиция. — Ну как почему Ани? — Наташа говорит так, будто Анита глупая, но девушка это проглатывает. — Потому что это нечестные и злые люди. Они действуют лишь из своего желания, и потребности. Плевать они хотели на обычный народ. В стране, итак, сложно, еще и эти бандиты жить мешают простому люду. Анита чувствует, как все содрогается от этих слов. Ведь это было правдой. Она сама никогда не сталкивалась с бандитами, жестокостью Казанских улиц и этого мира. И именно в бандита, коим и являлся Кащей жизнь вынудила ее влюбится. Могла ли быть более неудачной первая любовь? А Анита уверена, что любит. Любит до боли в скулах, до мурашек по коже, до ощущения, что кожа горит под его пальцами, поцелуями, взглядом. Да вся она горит с ним. И этот огонь словно заставлял ее сейчас жить. — Потому бандиты плохие и жестокие люди, и пожалуйста будь осторожна Анита, а то ты у нас любительница по ночам ходить, — улыбается Наташа, но взгляд ее серьезен. — Хочешь я буду просить брата он тебя тоже провожать будет? Анита в трансе. Язык не поворачивается сказать, что ее не тронут лишь потому, что побоятся Кащея. Не тронут, потому что его гнев, который он обрушит на них будет разрушителен. Что она под защитой бандита. Тех, кого раньше презирала сама, и тех, кого презирает ее подруга. — Не нужно, — хрипло говорит Анита. От этого разговора пересохло в горле, а пальцы начали леденеть. — Я в порядке. — Ну ты смотри, если что мой брат не будет против, — Наташа предлагает свою помощь искренне, и это заставляет чувствовать девушку еще более ужасно. Кто знает как Кащей отреагирует на то, что ее провожает другой? — Все хорошо, — натягивает улыбку Анита, но внутри гадко. Так противно становится от самой себя, аж блевать хочется. — А куда мы идем? — Я зайду за деньгами, и пойдем, — они заворачивают к дому Наташи, пока взгляд Аниты цепляется за название улицы и номер дома, чтобы запомнить на всякий случай. Улица Саид-Галеева, дом 8. Рядом с Домом Быта. *** Анита возвращается домой, и звонит маме. Деньги закончились еще пару дней назад, но Кащей словно чувствовал это, и часто оставлял ей их на комоде, перед тем как уйти. Анита и не будет просить деньги у мамы. Зачем, если был Кащей? Ей льстило то, что мужчина покупал все, что девушка хотела, стоило ей ткнуть пальцем, и потому в помощи родителей она не нуждалась. Но тоска по семье глухо отдавалась в сердце, и она слушает гудки, ожидая, когда мама возьмет трубку. — Мам! — радостно говорит девушка, и слышит уставший голос матери. — Привет Нита, — кажется женщина только пришла со смены, но все равно нашла время на Аниту. — Как учеба? Как ты? Деньги есть? — Все хорошо, — Анита ковыряет обои рядом с телефоном, чтобы отвлечь себя ото лжи, которая так легко слетает с ее губ. — Деньги есть, с учебой все хорошо, я тоже в порядке. Как вы? Когда приедете? — Скоро милая, — обещает мама. — Думаю недели через две мы наконец вернемся. Мы с папой ужасно соскучились. — И я, — глухо говорит девушка, чувствуя, как щиплет глаза от подкативших слез. — Анит, я так устала, позвонишь завтра? — нежно говорит женщина, и у Аниты щемит сердце от этого. — Конечно, люблю вас. — И мы тебя. Этот диалог с мамой дался ей сложно. На душе стало так тяжело, что Анита вытирает слезу, которая скатывается по щеке, и буквально заставляет себя взять в руки. Пробуждение с утра давалось Аните слишком сложно. Ей нужно было встать в восемь утра, собраться, дойти до остановки, сесть на автобус, доехать до института, и если Наташа успевала, то они встречались на одной из остановок, которая была по пути, если нет, то Анита ждала ее около института, после чего девушки шли на пары. Аните искренне было интересно ходить на пары, учиться, писать конспекты, она словно была в своей стихии. Нравились преподаватели, которые у них были. Они объясняли и все разжевывали чуть ли не до крупиц, ми сейчас девушка была рада что пошла именно на врача. Будто это и было ее предназначение. Они сидят вместе с Наташей рассматривая ребят которые учились с ними на потоке, и Анита замечает девушку, которую видела в тот раз с Кащеем. Ее взгляд зацепляется за нее, и она практически не слышит Наташу. Незнакомка выглядела плохо. Месяц назад ее блестящие волосы отливали медью на солнце, а глаза выглядели живыми. Сейчас же она осунулась, лицо стало худым, словно обтянутым кожей, и Анита еле заметно вздрагивает. Так сказался уход Кости? И ушел ли он от этой девушки в принципе? И все. Анита зацепилась за эти мысли, продолжая гонять их в своей голове. Что было между ней и Кащеем? Что было у Кащея с это девушкой? А что, если он наврал Аните, и на самом деле он с ней встречался или встречается? От всех этих мыслей у Аниты кружилась голова и Наташа, замечая, что с ней что-то не так, аккуратно касается ее плеча. — Ани? — беспокойство слышится в голосе Наташи, и Анита пытается натянуть улыбку, но получается плохо. — Что-то случилось? Мужчина, который вел у них лекцию недовольно посмотрел, но пока ничего не сказал и девушки сделали вид что пишут лекцию, но на самом деле перешептывались. — Все…все хорошо, — пытается лгать Анита, но она никогда не умела этого делать. Наташа за такой короткий промежуток неплохо ее узнала, и понимала, что все это ложь. — Анит, — наседает Наташа. — Я же вижу, что что-то не так. Если ты не хочешь это обсуждать, то скажи. Ее голубые глаза выражали искренний интерес, а тон был твердым. — Бывшая или девушка того парня, с которым у нас сложные отношения оказывается учится с нами на одном потоке, — говорит Анита и закусывает губу чтобы аж до боли. Ей нужно было прийти в себя, а как она выяснила, боль действует отрезвляюще. Наташа широко раскрывает глаза от удивления, и смотрит на ту девушку, которую Анита прожигала взглядом. — И я не могу перестать думать обо всем. — В смысле девушка? Ты встречаешься с занятым? — недоуменно спрашивает Наташа, рисуя узоры на полях. — Нет! — шикает Анита. От мыслей об этом стало горько. А что если да? — Мы вообще не встречаемся. У нас…странные отношения. Я сама не знаю что мы делаем вместе. Наташа задумывается и замолкает на пару минут, чтобы дать свое мнение, а у Аниты все сильнее появляется желание выяснить в каких они с Кащеем отношениях. Чувства так сильно затмевали разум, что она даже не думала об этом раньше. Казалось, все было так как нужно. Но сейчас, видя блеклую тень это незнакомки, Аните становится жаль ее, и появляется ненависть к себе. Ведь он мог обмануть Аниту, сказав, что свободен, а эта девушка сидела и ждала его дома. — Поговори с ним, — выдает Наташа. — Вам же нужно выяснить в каких вы отношениях. А то как-то по-китайски получается Анит. — Да, — соглашается девушка. Ей нужно определенно попасть в квартиру к Кащею, чтобы посмотреть есть ли там женские вещи, и поговорить с ним на чистоту, иначе она сойдет с ума. — Давай как пары закончатся, зайдем ко мне и попьем чай? — предлагает Наташа и девушка не задумываясь кивает. Остаток пар Анита провела в гнетущих раздумьях, не в силах отвести взгляда от этой девушки. Было желание подойти к ней, но девушка так и не рискнула. В голове стоял образ болезненно худой брюнетки, и Анита никак не могла выкинуть его из головы. Имея хорошее воображение, ее мозг рисовал картинки как Кащей улыбается это девушке, целует ее, крепко прижимая за талию к себе, как оставляет укусы на бронзовой коже, а та стонет под ним. От этого хотелось отмыться, и вообще больше ничего не иметь с ним. Было мерзко от всего этого, что Анита неосознанно опускала голову, а сердце болело от мыслей об этом. Наташа, видя, что подруге плохо, пыталась ее отвлечь. Рассказывала смешные истории из деревни, про свою семью, брата, чего бы она хотела иметь в будущем. И как-то это все отвлекало от мыслей о Кащее, но никак не убирала эту противную горечь. Анита осторожно заходит домой к Наташе, пока та с порога начинает суетится. Убирает мужские кроссовки, двигает олимпийку, кожанку, чтобы Анита смогла повесить свой бежевый плащ. Небольшой коридорчик с одной лампочкой по центру еле вмещал двух девушек. Рядом стоит комод, над которым весит зеркало. На самом комоде разбросана косметика, а рядом стояла открытая косметичка, куда Наташа сразу стала все убирать, параллельно извиняясь. — Я не знала, что будут гости, а Вадик не требовательный, — бурчит Наташа, все складывая в ящик. — А я не помешаю твоему брату? — тихо спросила Анита. Она скинула лоферы и мялась в коридоре. — Да что ты, — Наташа машет рукой, как бы отмахиваясь от этих слов. — Его дома толком не бывает. Он кафе свое имеет и все время на работе. Было видно, как Наташа любила своего брата. У нее аж глаза светились этой любовью, когда она говорила про него. У Аниты это вызывало лишь улыбку. Хотела бы она иметь сестру или брата, но родители всегда говорили так: «Лучше воспитать одного, но достойного, чем нарожать шайку». И в какой-то степени она была согласна, но всегда украдкой наблюдала за теми, у кого были братья или сестры, и немного завидовала. Наташа ведет ее вглубь квартиры на кухню. Анита мельком видит свежий ремонт и неплохую мебель. Кухня была достаточно маленькой, со светлыми обоями в ромбик. Стол стоял около стены, а под ним было три стула. Кухонный гарнитур белого цвета, на котором была идеальная чистота. Выглядело все лаконично, и Наташа смотрелась на этой кухне так, словно та идеально подходила ей. Наташа суетится, достает кружки, чай, сахар, лазит по тумбочкам в поисках чего-нибудь к чаю, и ставит вазочку с печеньем и коробку конфет запечатанную. Анита принесла ей их еще неделю назад, и сейчас удивленно смотрела на них. — Чего не съела? — цокает девушка, пока Наташа ждет, когда вскипит чайник. — Я ж специально тебе несла. — Да жалко как-то, — пожала плечами Наташа, и чайник противно засвистел. Она быстро с помощью тряпки берет ручку и наливает им кипяток в чашку. Кухню наполняет аромат фруктового чая с мятой, и Анита вдыхает приятный запах. — Ты вон, выпей чайку, поешь. — Ты думаешь это отвлечет? — с некой грустью спрашивает Анита. Она добавляет две ложки сахара в чай, и смотрит в одну точку, пока голова отказывалась выкидывать все те картинки. — Так! — рявкает Наташа. Анита неожиданно вздрагивает, переводя на нее взгляд. — В руки себя возьми, и прекрати мне тут растекаться в лужу. Нашла из-за кого страдать или плакать. — Наташ… — Ты себя видела? — риториески спрашивает Наташа. Ее голос был громким, а руки она сложила на поясе, словно мама. — Красавица, умница, учишься на врача, родители золотые. Да такую как ты с руками и ногами оторвут! Прекрати ныть, и включи голову Анита. — Я…да, ты права, — кивает Анита. Она словно была в трансе, а сейчас из него вышла. — Просто поговори с ним и все, если он с кем-то кроме тебя мутит, бросай дурака такого, не нужен тебе, — фыркает Наташа и садится напротив, мягко беря ее за руку. — Ты просто не понимаешь собственную красоту и ценность Анита. Так убиваться из-за мужика, для меня это какой-то нонсенс. Анита, наверное, впервые за весь день улыбается искренне. — Когда твои родители приедут? Мне кажется, ты страдаешь этой хренью, потому что одна в квартире. Сейчас родители приедут и найдут чем тебя занять. — Должны через две недели, — вспоминает Анита вчерашний разговор с родителями. — Я скучаю просто невероятно. — Вот и все. Приедут и все на свои места встанет, а мужик твой, как его там? Нахер пусть идет, — слова Наташи поддерживают Аниту, и они обе смеются. — Нат че за слова?! — слышится возмущенный мужской голос с коридора. Наташа резко краснеет, а Аниту словно пригвоздили к этому стулу. Никто не знал, что брат Наташи придет так рано. — Наташ ну с кем я говорю? — с негодованием говорит мужчина, и заходит на кухню. Его лицо тут же вытягивается от удивления, что у них гости. Наташа подскакивает и обнимает брата, целуя в щеку, и тот сразу улыбается. — А вы?.. — Анита, — ее голос уверенный, и когда она поворачивается, то ей приходится поднять голову, чтобы увидеть лицо мужчины, настолько высоким он был. — Я подруга Наташи. А вы ее брат, да? — Вадим, — вежливо говорит мужчина, и мягко улыбается. От него веет чем-то уютным. Вадим сразу располагал к себе. В отличии от того же самого Кащея от которого буквально сквозило опасностью, авторитетом и важностью, Вадим казался более…простым. Русые волосы были коротко пострижены, крупные черты лица, выраженные скулы и слегка вытянутый и массивный подбородок делали его более грозным. Он одет достаточно просто, темные спортивные штаны, свободная майка. Наташа словно выдыхает, видя, что брат не был против и быстро наполняет его чашку тоже чаем, кивая на стол. — Сестра говорила, что вы вместе учитесь в медицинском, — тягуче говорит Вадим. Его серые глаза внимательно смотрели на Аниту, словно он изучал ее. проходился взглядом по ее лицу, по темным волосам, которые были затянуты в низкий хвост. У него было четкое ощущение что он где-то ее видел, либо слышал ее имя, но мужчина никак не мог вспомнить. — И как вам учеба? — Сложно, но интересно, — честно отвечает Анита, смотря прямо ему в глаза. Было в нем что-то притягательное, чего нельзя было объяснить. — А ты чем занимаешься? — Бизнесмен, — кратко отвечает Вадим, и делает глоток чая. Было видно, как он напрягся от вопроса, но Анита пропустила это мимо ушей. — Просто впервые вижу подругу Наташи. Ощущение что вы отличница и комсомолка. Аните до жути хочется закатить глаза от его слов. Такое впечатление о ней говорили все. Если раньше это был комплимент, то сейчас это раздражало. Анита не могла сказать, но ощущала внутренние изменения в ней. — А вы очень хорошо видите или чувствуете? — дерзит Анита, и Наташа хмурится, смотря на подругу, пока Вадим пускает смешок от ее слов. — Просто не люблю, когда так говорят. Звучит так что мне только учебники и книжки интересны. — Ну, это видно сразу, что не только. Хотя Наташа у нас как раз такая. Учебники, халат, колбы — и никаких приключений, — Вадим смотрел на Аниту оценивающим взглядом, подмечая что-то известное одному ему. — Вадим, не начинай. Она вообще-то мой гость, а ты как всегда со своими шуточками, — раздраженно говорит Наташа. Вадим закатывает глаза, но кивает. — Можно я позвоню? — тихо спрашивает Анита, и Наташа кивает, после чего девушка покидает кухню, а Наташа слегка прикрывает дверь, грозно смотря на брата. — Ты где ее откопала? — насмешливо спрашивает Вадим. — Она выглядит как будто от слова «член» рассыпется на атомы. — Вадим! — шикает Наташа. — И вообще оставь ее в покое. Не думаю, что ей нужно сталкиваться с тобой. — Ты тише Наташ, — предупреждающе говорит Вадим. — Я уж мальчик взрослый, сам разберусь. — Ты можешь просто не лезть к ней? — Да че ты завелась я не пойму, — возмущенно говорит Вадим. — Она видно девчонка мозговитая, спокойная. Только обычное такие скрывают что-то большее. Не зря говорят, в тихом омуте черти водятся. — Вадим, — выдыхает Наташа. — Я ценю твою заботу, но со своими подругами я разберусь сама. Наташа выходит с кухни оставляя Вадима наедине со своими мыслями. Он где-то определенно ее видел, и даже, наверное, знал. Просто не мог вспомнить где. Слышится хлопок двери, и Вадим понимает, что их «гостья» ушла. — С кем она там встречается? — кричит с кухни Вадим, решив докопаться до правды. Ведь он совершенно точно знал эту Аниту. *** К Кащею можно было относится по-разному. Ненавидеть, любить, уважать, бояться, или одновременно все вместе. К нему нельзя было испытывать лишь неприязнь, всегда будешь чувствовать что-то в параллель этим чувствам. Вот и Люда, бедная, пришла, потому что зашивалась. Без него, без денег его, и наркотиков, которые он давал ей. Кащей знал, что она придет. Приползет как собака, когда он ее вышвыривал каждый раз. Ему то ли нравилось видеть ее унижения, то ли он так в благодетеля поиграть решил, было не понятно. Но какая разница Люде, если она просила, а он помогал? Вот и сейчас он сидел в своей комнатке с Дёмой, Змеем и Ломом. Те пришли по поводу завода, на который Кащей наметил глаз, и сейчас пытались придумать как получить то, что было выгодно всем. На Люду было страшно смотреть. Все пацаны знали ее как «девушку» Кащея, но тот и словом об этом не обмолвился, лишь пацанам указ дал: «Ее не трогать». И все. И сиди гадай, кто такая Люда для Кащея. Ее волосы были собраны в низкий хвост, растянутая водолазка прикрывала руки, а она все ниже тянула за рукава. Искусанные пухлые губы, на которых при близком расстоянии можно было увидеть трещинки и засохшие капли крови. Бледное лицо, дикие, бегающие глаза, а сама она словно тряслась. У Кащея не было времени на Люду, да и, честно говоря, было плевать как она там. Но видно, что херово, раз она пришла в очередной раз. Мужики лишь хмыкают, и Кащею даже не нужно говорить, чтобы они вышли. Все всё понимаю без слов. Лом захлопывает дверь, и Кащей скучающим взглядом смотрит на Люду, от которой осталась лишь тень той, что ему так нравилась. Раньше она была толще, было за что ухватится, а сейчас скелет на ножках. Он помнил ее идеальное лицо, блестящие от любви глаза, и мягкие губы. Сейчас же было противно смотреть. — Че надо? — Я…соскучилась, — Люда не смотрит ему в глаза, но быстро идет к его дивану, чтобы сесть. Кащей принципиально отодвигается, смотря на нее с брезгливостью. — Не пизди мне Люда, — раздраженно говорит мужчина, и чиркает спичкой, подкуривая. — Надо че? Я в последний раз спрашиваю. — У меня закончилось все, — она поднимает свои карие глаза на него, и Кащей видит, как ее штормило. У Люды была ломка. — Ты хочешь от меня получить дозу? — Люда быстро кивает, а Кащей смеется. Она и вправду рехнулась. Потеряв практически все привилегии от него, на что она надеялась? — Нет, — холодно говорит Кащей. — Можешь валить. Люда закусывает губу, обдумывая, что предложить Кащею, чтобы тот ей стал давать дозу. Сердце разрывалось от того, что он больше не смотрел тем заинтересованным взглядом на нее, но доза кажется была важнее. — Я…я видела твою девчонку, — начинает врать Люда. Кащей заинтересовался, и повернул голову на нее, словно приказывая говорить дальше. — Ее какой-то очкарик до дома провожал. Кащей выглядел задумчивым. Хмурил брови, смотрел куда-то прямо, и делал глубокие затяжки, пальцы постукивая по колену. Значит его девочку провожал какой-то очкарик. Очень интересно. — Очень интересно, — протяжно говорит Кащей. — А откуда ты вообще ее знаешь? — Так она на потоке со мной учится, — врала, не краснея Люда, не зная даже что попала в точку. — Я из института выходила и видела ее. Она еще улыбалась так ярко. Красивая. У Кащея в голове что-то словно щелкает от ее слов. Анита улыбалась и возможно даже флиртовала с другим. Выходила ситуация максимально неприятная и Кащей другим взглядом посмотрел на Люду. — А как выглядела? Было видно, что он проверял ее. но Люда за последние два года уже выучила его вкус. Знала, что любит темненьких, не особо высоких, и худых чересчур не любил. — Темны волосы длинные, губы пухлые, ростом не высокая, — придумывала Люда, основываясь на его предпочтениях, и Кащей ее останавливает рукой. сам открывает сейф и достает небольшой пакетик, брезгливо кидая ей. — Будешь следить за ней, и мне отчитываться. — его тон звучит приказным, и Люда кивает, аккуратно беря пакетик, словно тот был чистым золотом. Кащей грубо хватает ее за щеки, и сжимает их, вынуждая смотреть на него. — Узнаю, что напиздела, шкуру спущу. Люда испуганно кивает, хоть ей и больно от того, что он так говорил. Но риск был оправдан. Доза была у нее. — Пошла отсюда, — Кащей пренебрежительно отпускает ее лицо, и даже не замечает, как та уходит. Кащей лишь думает о том, как показать Аните, кому она на самом деле принадлежит, и что будет с теми, кто идет против него. *** Анита никак не могла понять, что происходило с Кащеем. Он пропал со всех радаров, и это заставляло ее чуть ли не лезть на стену от тоски, и при этом не пропадало желание хорошенько вмазать ему, и распрощаться. Зачем ей такой нужен? То приходит, то уходит, делает что ему вздумается, на нее совершенно плевать, а она как овца только его лишь видит. Громкий стук в дверь заставил Аниту вздрогнуть, что она подлетела к двери и совсем не смотрела в глазок, открывая дверь. На пороге стоял Лом, и Анита нахмурилась. Во-первых, откуда он знал ее адрес? Во-вторых, что вообще забыл тут? — Привет Анитка, — весело говорит мужик, и Анита кивает ему, приветствуя. — Помощь нужна. — От меня? — От тебя от тебя, — кивает с улыбкой Лом. В чем причина его веселья Аните даже не хотелось узнавать. — Подлатать пацанов надо, давай собирайся. — Каких пацанов? Где подлатать? — растерянно спрашивает девушка, а Лом бесцеремонно проходит в квартиру, разувается, а сам ее за плечи хрупкие берет и ведет в комнату. — Паш! Нормально объясни. Анита уперлась руками в стену, пока мужчина вздохнул. Вот именно его Кащей отправил чтобы эту упрямицу тащить в качалку. — Замес был, пацаны пострадали, Кащей тоже, — вкратце говорит Лом, отпустив ее плечи. — Сказал, что ты на медсестричку учишься, и отправил за тобой. Давай быстрее Анит, помрут не дай бог. — Господи, — выдыхает она и летит в комнату, наспех одеваясь. Она берет одежду, в которую ходила в институт, пока все остальное лежало или в стирке, или надо было копаться в шкафу. Короткая коричневая кожаная юбка, черные колготки, и белая водолазка. Волосы Анита быстро закалывает крабиком, и пока Лом как бы невзначай смотрит на ее длинные ноги, Анита уже бежит к выходу, накидывая кожаную куртку и короткие сапожки. Благо еще можно было ходить в легкой верхней одежде, а не так, что пятьдесят одежек чтобы выйти. Лом с усмешкой наблюдает за девушкой, которая схватила из дома свою аптечку на всякий случай, и закрыв дверь полетела вниз. — Тормози ты атлетка! — кричит ей в спину Лом. — Я на тачке. Запрыгивай. Черный запорожец стоял около подъезда, и Анита быстро села в машину, пока Лом заводил машину. Желудок сжимался от страха за Кащея. Какое там ранение? Жив ли он вообще? Сможет ли помочь Анита? — Что вообще там стряслось? — все же решила уточнить Анита. — Да там замут был, объяснить щас не могу, не обессудь атлетка, — улыбается Лом. Сейчас он был куда приятнее, чем в их первую встречу, и Анита даже выдохнула. — Ну и пострадали, так сказать, супера, и старшие. — Супера? — Э-э-э, — задумывает Лом. — Пацаны, которые выше скорлупы, смотрящие за ними в общем. — А скорлупа?.. — Анит, — выдыхает мужчина. — Не забивай свою голову красивую. — Так и, дальше рассказывай, — хмурится Анита. — Они хотя бы не смертельно ранены? — Да не, ты че, — отрицательно говорит Лом, заворачивая к коробке. — Царапины. — Если царапины, то я зачем? — Ну я почем знаю? — фыркает Лом. — Кащей сказал тебя привезти, я человек простой, выполнил. Анита выдыхает, и выходит из машины, шагая в качалку. Дверь со скрипом открывается, и Лом удерживает ее, пропуская Аниту вперед. Стук ее каблуков отскакивал от стен, пока они шли глубже. Были слышны больные стоны, чувствовался запах крови, смешанный с запахом пота. Анита видит парней разных возрастов. Кажется их тут было человек пятнадцать, но взгляд так и не нашел того, ради кого она сюда мчалась. Кащея тут не было. — Это Анита, -громко говорит Лом. Его рука аккуратно лежит на ее плече, словно показывая, что обижать ее нельзя. — С уважением парни, девочка подлатает. И Лом уходит, пока Анита скидывает куртку на кресло, и положив свою аптечку на небольшую тумбу, осматривает первого мальчика. У всех были похожие травмы. У кого-то сломан нос, синяки, царапины на коже, сбитые костяшки, у кого-то были выбиты зубы. Она замечает знакомых парней, и уставши улыбается им. — Привет, — тихо говорит Анита, и аккуратно касается пальцами лица Турбо. Тому стыдно. Он вспомнил как щемил девчонку, а сейчас она ему раны обрабатывает, и даже ни слова не говорит о прошлой ситуации. — Привет. — Больно? — Анита нажимает на нос, и тот кривится, и девушка вправляет ему нос второй раз в жизни. Валера громко охает, и держится за нос, но понимает, что больно и вправду становится слабее. Маратка же подходит и тут же взгляд отводит. Он был воспитан в семье с хорошим достатком, влиятельными и любящими родителями. И пришился по дурости, погнался за братом старшим. Но сам то он был другим. И потому прекрасно помнил, как они хотели с Аниты деньги стрясти. — Ты это…без обид? — сконфуженно спрашивает он, и Анита кивает, держа мягко его руку в своей и обрабатывает костяшки. — Как тебя зовут? — Марат. — Будь аккуратнее в следующий раз Марат, — Анита кивает на его лицо, которое походило на како-то месиво. — А то плачевно может закончится. Марат молчит, но кивает. Все же совесть внутри где-то неприятно скребла, и он сам себе пообещал, что, если что, девчонке поможет. — Если че надо будет, ну там помощь, — Марат весь аж покраснел от таких слов. — Ты зови, я помогу. — Спасибо, Марат, — она была слишком…мягкой. Не такой девушке здесь быть. И это понимали абсолютно все, кого Анита обрабатывала. Она даже не заметила, как на рукавах белоснежной водолазки оказалась кровь, как пару капель упали ей на ноги, и как растрепались волосы из ее заколотых волос. — А Кащей где? — осмелилась спросить Анита, и Марат кивнул на закрытую белую дверь, куда девушка чуть ли не полетела. Марат лишь про себя хмыкнул. Не ей быть с Кащеем. И совсем не здесь. Анита быстро открывает дверь без стука, и видит пьяного Кащея. На его руке виднелась повязка, пропитанная кровью, пока Лом, Дёма, и Змей сидели и вместе выпивали. — Пришла краса моя, — ядовито говорит Кащей. — Пацаны, покурите выйдите. Мужчины кивают Аните в знак приветствия, и та отвечает им. Стоит двери только захлопнуться, как она уже подходит к нему. Стук каблуков, кажется, давит Кащею на мозг. Пришла. В юбочке своей короткой, растрепанной. А в глазах кошачьих беспокойство вперемешку со злостью плещется. — Ну че ты, — Кащей хлопает по месту рядом с собой. — Как не родная. — Что за дела Кость?! — рявкает Анита. Она чуть ли не кидает аптечку на стол, и все же садится рядом. Она ватку в спирте мочит, и хочет к его лицу поднести, чтобы царапину обработать, а тот ее за руку крепко хватает, и пальцами в запястье впивается. — Че орешь? — бурчит Кащей. — Не путай с кем ты разговариваешь, я не твои очкарики. — Чего? — недоуменно спрашивает Анита. Ее зеленые глаза непонимающе смотрели на Кащея, который морщится от боли, но не издает ни звука, сжимая ее руку еще сильнее. — Кость я не понимаю. Кащей же впивается в нее взглядом, кажется заглядывает в самые потаенные углы души, пытаясь понять, где ложь. — Мне…мне больно, — тихо говорит Анита, но Кащею совершенно наплевать на это. Он продолжает изучать ее взглядом, пока Аните кажется, что рука сейчас онемеет. Она неприятно морщит нос и выдыхает. — Дай пожалуйста осмотреть твою рану, — просит она и Костя смотрит на нее впервые с такой брезгливостью. Что мать вашу происходит? Он отпускает ее руку, и Анита аккуратно снимает кровавую повязку, видя открытую ножевую рану. Кто-то его пырнул в руку или резанул так глубоко, Анита не знала. Быстро смачивает тряпку, смотря как он пьет водку и видит его таким впервые. — Будет больно, и рану зашить надо она глубока слишком, — Анита говорит будто со стеной, и раздражение волной поднимается в теле. Она одновременно боялась мужчину, и испытывала злость. — Делай. Приказ. Даже не просьба. Анита аккуратно обеззараживает рану, видя, как Кащей наливает новый бокал водки, и выпивает его. В небольшой комнатке смешался запах крови, спирта, неоправданных ожиданий и горечи на кончике языка. Аниту начинает тошнить от вида открытой раны и крови, но она сдерживается, обрабатывая иглу в спирте, после чего специальными нитками касается кожи. Кащей сжимает челюсть так сильно, что ощущение, что зубы раскрошатся от этого, но Анита не может действовать быстрее, продолжая аккуратно вести шов. Ему нужен постельный режим и на всякий случай антибиотики. И запрет на алкоголь. — Тебе нужно купить антибиотики, пропить их, на всякий случай, чтобы заражения не было и… И она все щебетала и щебетала. Кащей даже не слушала что говорила девушка. Смотрел на ее красивое, правильное лицо, и думал, на что повелся? И повелся ли он? Люда казалась не интересной. Больше не привлекала, была скучной. Марина теперь была тише воды и ниже травы, после того как потеряла все привилегии от Кащей. Он так и заявился к ней с порога, кинул пару купюр и сказал, что больше не имеет к ней отношения. Имена остальных девушек он не помнил, да и, честно говоря, не старался запомнить. Но вот Аниту запомнил. Было интересно как дела у девочки. Слушать ее болтовню, видеть, как она смотрит на мир через розовые очки, еще не понимая, что те, когда разобьются стеклами внутрь принесут ей настоящую боль. Понимал, что находится она в своем вымышленном мире, не видев жестокости и опасности на улицах. Не понимала половину слов, которые касались группировок. И спорила. Спорила что она не такая, что она тоже авантюристка, что ей близка эта опасность, которой пропитана жизнь Кащея, что ей все это интересно. С пацанами пыталась вести себя храбро, когда сталкивалась. Ведь знала, что они ничего ей не сделают, ибо Кащей тогда головы всем снесет. — Кость?..- ее голос еле слышный, а глаза блестят от слез. — Что происходит, я не понимаю? — Ты все сделала? — его голос хриплый, словно он кричал слишком громко. Она кивает. — Можешь идти, и… — Кащей! — кричит Турбо. — Там Людка пришла и говорит, что тебя ищет. Аните не надо больше здесь находится. Такое резкое осознание, что она быстро встает со старенького дивана, наспех дрожащими руками скидывает в аптечку все, и вылетает из комнатки, подхватывая куртку, лежащую на кресле. Анита начинала видеть правду только сейчас. И то отрывками, небольшими кусочками, которые не сталкивались в единую картину. — Девку мне приведи Турбо блядь! — рявкает Кащей, и пытается встать, но голову кружит, и он садится обратно. — Че? — Через плечо! Говорю Аниту слови, и мне приведи нахуй, я че со стеной говорю? Валера кивает, быстро выходя из качалки и ищет ее глазами. А как видит стройный силуэт, так и бежит за ней. Люда заходит в каморку с улыбкой. Выглядела она намного лучше, чем пару дней назад, но Кащей сейчас шкуру с нее и спустит. — Хули надо? — сквозь зубы говорит мужчина. — Я не в настроении, можешь валить. -Кость… — Пасть закрой, — его тон жестокий, режущий по самым глубоким ранам. Люда поджимает губы, хочет ответить, но понимает, что делать этого не стоит. Сейчас Костик перебесится, и она вновь придет, в попытках попробовать восстановить то, что давно было утрачено. Она знала его слишком хорошо, чтобы так просто отказываться от Кащея. От ее самой главной зависимости. — Зима! — кричит Кащей, и тот оказывается в комнатке сразу. — Уведи ее отсюда. Только чтобы она с красой моей не столкнулась. Люде неприятно. Обидно. В горле ком, но она молча встает, не позволяя Зиме даже прикоснуться к себе, и с гордостью уходит, слыша в спину смешок от Кащея. Турбо притаскивает Аниту, которая пыталась вырваться, и кричала на него, пока на щеках блестели капли слез. Внутри был обжигающее чувство ненависти, и такой огромный ком из обиды. Она кричала на Валеру матом, пыталась бить его по спине, пока парень держал руки на ее талии, при этом на ее заднице была накинута олимпийка, чтобы никто не видел, как задралась юбка. Анита сейчас искренне ненавидела Кащея. Все ее мысли и доводы оказались верны, и это больно било по самолюбию. Что она не одна, что он продолжал таскать и использовать других девок. И это отдавалось в груди чем-то таким тяжелым, будто она сейчас двинется, а сердце лопнет от такого веса. Валера резко ставит ее в этой ненавистной душной комнатке, и уходит, резко закрывая дверь. Анита тарабанит в нее ладонью, а когда та почти онемела от боли, то кулаком. Ее рвало изнутри. Хотелось получить боль, чтобы прийти в себя. Хотелось сделать больно Кащею, и смотреть как тот задыхается. Она даже не слышит его шаги, лишь чувствует, как его две руки хватают ее и останавливают. Анита не разворачивается, продолжая тихо всхлипывать. Она была на грани, чтобы выплеснуть всю боль, и обиду, которую принес ей именно он. — Тормози девочка, — голос хриплый, а водкой пасло так, что она, кажется, сама пьянела рядом. — Давай в себя приходи, и поговорим. — Не буду я с тобой говорить! — рявкает Анита, и это вызывает у Кащея лишь усмешку. Котенок решил показать коготки. Тем интереснее будет сломать этого котенка. Сделать послушным, мягким и верным. Сделать Аниту под себя. Ее взгляд смесь ненависти и тех самых наивных чувств. Подсознательно она хотела услышать оправдания, что это не то, что она подумала и так далее. Но более рациональная часть девушки, которая чаще всего выключалась, как только на горизонте появлялся Кащей, буквально вопила: «Приди в себя! Он использует тебя также, как и всех! Беги! Беги! Беги!» И Анита хочет убежать, послушав первый раз свою рациональную часть, но Кащей не отпускает. Она в ловушке из его рук. Не смотря на рану, которая определенно болела и ныла, он прижимал ее руки к двери, пока лопатки неприятно упирались в дерево. Его взгляд со смесью страсти, злости и повышенного градуса в организме. — Отпусти меня! — кричит Анита. — Я ненавижу тебя, и не хочу иметь ничего общего больше! Кащей лишь смеется на ее крик. Она вся сейчас была смешной. Растрепанная, с опухшими и красными глазами от слез. Белая кофточка испачкана в крови, и хрен поймешь уже чьей. Была такая чистая и хорошенькая, а стала какой-то дикой. Становилась наконец собой. Кащей не видел никогда ее слез, истерик, даже крика не слышал за почти три месяца, потому сейчас видеть это было приятно. — Тише краса, — Кащей говорил тихо, но слова буквально стучали по голове Аниты, и так громко, что хотелось зажать уши. Кащей сильно сжимал запястья, но она словно не чувствует боли. Не может прийти в себя. — Ты че надумала, — продолжает он. Его кончик носа касается ее щеки, и Аниту как к полу пригвоздили. — Не бросайся словами так, я же не чушпан. — Я хочу уйти. — Так ли? — с некой иронией в голосе спрашивает он. — Хотела бы уйти, не впустила бы меня в свою квартиру, не стояла бы на коленях и… — Хватит! — Пацаны же знают с кем ты, — давит Кащей. — Не боишься, что после того, как ты уйдешь, я фору дам и тебя будут на каждом углу ловить? — Пугаешь? — Лишь говорю факты, — Кащей говорил коротко, но точно попадал по всем точкам, о которых Анита задумывалась, но не обращала на них внимания. — Давай девочка, курточку поправила, и с улыбкой выходишь. У тачки жди меня, поедем на разговор. Аните не хочется с ним никуда ехать, но она наступает самой себе на горло и кивает. Тут сыграло все против нее. Она была в его логове, с его пацанами, и самое страшное, наверное, она никогда не видела его таким пьяным. А это могло подразумевать под собой что угодно. *** Аните было страшно, когда они садились в машину, и только тронулись и влил дождь. Мало того, что Кащей был выпившим, так еще и из-за дождя видимость была ни к черту. Все это рисовало яркие картинки в голове как они попадают в аварию и умирают. — Ты делаешь это все специально? — внутри Аниты ни на секунду не потухал огонь злости. Да, она боялась Кащея, особенно сейчас, но кажется тормоза вырвали с корнями, и она гнала на всей скорости в кювет. — Ты начинаешь раздражать меня своим тоном, — шипит Кащей. — Устраиваешь сцены, перед пацанами позоришь и себя и меня. Че за выходки блядь? Анита вздрагивает. То ли от его едкого тона, то ли от хлестких слов, которые били по щекам. Зачем вообще поехала с ним? — Я? — Аниту скоро будет трясти от злости. Кащей матерится, потому как дождь ухудшал видимость, но продолжал ехать. — Это ты решил опозорить меня перед всеми. Ты, и только ты! — Унизить? Ты сама себя унижаешь, когда ведёшь себя, как истеричка. Интересно, а из-за кого она такой стала? Но вопрос остается не озвученным, и Анита лишь поджимает губы. Хочется выйти из машины, и несмотря на погодные условия и уже ночь, просто пойти в сторону дома. — А именно так ты себя и вела. — Что ж тогда истеричку не отпустил, когда она просила? Анита видит, как он сжимает челюсть от ее слов, но она отворачивается, не желая смотреть на его красивое лицо. Кащей неожиданно тормозит, и что-то не переставая бурчит себе под нос. Кожаной курткой голову накрывает и выходит из машины, а Анита, недолго думая, повторяет его действия. Дождь окатывает ее с головы до ног, зрение расфокусировано, и она бежит. Так быстро, как только может. Мозг твердил: «Быстрее! Беги быстрее!». Ведь Анита понимала только одно. Если Кащей сейчас ее поймает, он никогда больше ее не отпустит. А в голове набатом стучат собственные мысли, его крик позади, пока Анита продолжает бежать. Хоть каблук на сапогах и был небольшим, но явно не предназначался для побега от своего…от бандита. Страх липким слоем покрывает нежную кожу, что кажется Анита насквозь им пропитана. А потому Анита пытается вообще понять, где они, но из-за сильного дождя ничего она не видит и не понимает. Останавливается буквально на пять секунд, думая, что уже достаточно далеко убежала. И это стало ошибкой. Фатальной ошибкой. Кащей впечатывает ее в ближайшую стену, с такой силой, что, наверное, мог пробить ей голову. Его взгляд бешеным, пока рука так сильно сжимала ее шею, прижимая к кирпичному дому. Дождь скатывался по волосам, которые слиплись и были похожи на сопли. Холодные капли падают на горячую кожу, и Кащей стоит так близко, что она видит его слишком четко. А хочется не видеть никогда. Он надавливает пальцами на тонкую шею, и Анита цепляется руками за его, пытаясь убрать их, но тот словно озверел. — Ты че, думала, что уйдешь от меня? — он говорил громко, и страх усиливался. А вдруг он ее убьет? — Думаешь, что ты сука, можешь? Ее глаза мокрые от дождя, и слез, которые появились, и она не смогла вновь контролировать свои эмоции. Его рука ее душит, и она чувствует неприятное давление, и что задыхалась. Пару раз бьет по руке, и Кащей чуть ослабляет хватку. — Да! — хрипло говорит Анита. — Ты разрушаешь меня. — Ты сама разрушила себя, когда полезла меня спасать, — яд, с которым говорил Кащей словно просачивался в ее открытые раны, которые кровоточили. Он отравлял все, к чему прикасался. И она не стала исключением. — В машину нахуй села, и не выебываешься, — жестко говорит Кащей, и когда Анита не слушается, он хватает ее руки, и отпускает шею, буквально таща за собой. Она как кукла. Марионетка. Послушно идет за ним, понимая, что сил на борьбу уже не осталось. Интересно видел ли кто-то их из окна? Хотя даже если и видел, никто не вызвал бы милицию, чтобы помочь девчонке. Ситуации на улицах были разные. Грабежи, алкаши, и не поймешь, кому стоит помогать, а где и вправду пройти лучше дальше. Кащей злой как черт. А может и вправду был чертом. В машине гробовая тишина, и слышится лишь звук как ударяются зубы Аниты друг о друга от холода. Она промокла насквозь, и даже кожаная курточка не спасла, а потому ее трясло от холода, ненависти и безысходности. Голова болела, и ей просто хотелось оказаться дома, подальше от Кащея, в своей теплой постельке. Но делала она все совершенно наоборот. Ехала с мужчиной, которому позволяла, кажется, все, не понятно куда, и еще перед этим обработав его ножевое. Разве такой жизни хотела Анита? Скучных будней становилось меньше, и она наконец начинала ощущать вкус жизни, и теперь держалась за него, боясь потерять. Но что делать, если этот вкус давал ей именно Кащей? Она хотела уйти, да, возможно. Но не могла. Или не хотела признаваться себе в том, что привязалась к нему настолько, что ее жизнь без него вновь станет пресной, скучной и она сойдет с ума. Они заходят в квартиру на втором этаже в спальном районе, и Анита раздраженно сбрасывает с себя мокрые сапожки, куртку, и идет внутрь в поисках ванны. Хотелось снять мокрую одежду, чтобы не было такого мерзкого ощущения. Глаза ненароком оглядывают саму квартиру. Добротная двушка, с не самым свежим ремонтом. Замечает хороший кожаный диван, рядом небольшие два кожаных кресла, какой-то шкаф, наверное, с одеждой, стенка напротив с телеком и магнитофон на подоконнике. Здесь не было ничего лишнего, только самое нужное, и у Аниты складывалось ощущение что тут чего-то не достает. Кащей молча бросает ей одежду, и выходит из ванной, громко хлопая хлипкой дверью. Сейчас она словно вернулась в реальность. В ее квартире было уютно, ощущалась она как дом, и пахло там всегда по-домашнему, ну может с нотками медицинской стерильности, но все же. Ее квартира напоминала дом. Его квартира напоминала убежище дьявола. Все мрачное, темное, как будто безжизненное. Атмосфера была напряженной, и Анита быстро переоделась в предложенную майку, повесив свои вещи сушится на веревку над ванной. Босыми ногами шлепает по полу, и заходит на кухню, где Кащей достав алкоголь, щедро налил им в два бокала. — Села, и выпила, — опять приказ. От его колючего взгляда кожа зудит, но она выполняет его…приказ. В горле горит от крепкого алкоголя, пока Кащей даже не морщится. Всегда державший себя в руках, холодный, сейчас он показывал другую сторону. Кащей никогда не напивался рядом с ней, и Анита не могла сказать, что он сделает с ней сейчас в таком состоянии. Кащей щедро наливает еще, и буквально заставляет Аниту пить под своим злым взглядом. Ее передергивает от второго бокала, но она давится и продолжает пить. Анита стала слишком много пить для той, кто никогда не пил, но больше это не казалось чем-то ужасным. Сейчас алкоголь притуплял ту боль, затягивал дыру, образовывавшуюся в ее груди от слов и действий Кащея. И состояние, когда у тебя легкая голова и ватные ноги нравилось. А Кащей как демон. Сидит, прожигает ее темным взглядом, чтобы она выпила все до последней капли. И ждет. Выжидает, когда его девочка вновь покажет коготки, которые Кащей хотел вырвать ей нахер с корнем. И вырвет. Оставит от Аниты оболочку, а наполнит тем, что хотел бы видеть в идеальной женщине. Только будет ли эта идеальная, той, которая ему не надоест? Анита всхлипывает, и Кащей тяжело вздохнув, встает и движется к ней, закуривая. Цепляет ее подбородок длинными пальцами, поднимая выше, чтобы смотрела сука, только на него. Никаких очкариков, мужиков, непонятных мудаков. Только Кащей. И только он. — Че ты ноешь опять, красавица? — его голос хриплый, а запах дыма лишь усиливает жжение в глазах. — На покури, успокойся. — Я не умею, — всхлипывает девушка. Кащей опускается на корточки перед ней, крепко затягиваясь, и вытирает подушечкой пальца слезу с щеки. Терпеть он не мог бабские слезы, и Анита совсем не стало исключением. Это не вызывало трепета в черной душе, не вызывало каких-то эмоций, лишь раздражение. — Берешь в рот, и когда затягиваешься делаешь вдох, потом выдох, — кратко объясняет Кащей поднося к пухлым губам фильтр сигареты. — Давай девочка. Анита смотрит ему в глаза. Делает все так как он сказал, и чувствует, как жжет в легких, и кашляет. Кащей хрипло смеется, и в его глазах читается жажда. Она без спроса опять обхватывает фильтр сигареты из его рук, и затягивается, пока он словно завороженный наблюдает за ней. Анита кашляет, ей противно от самой же себя, но видя его взгляд, она вновь предпринимает попытку, и в конце у нее получается. Она выдыхает едким дым ему в лицо, и Кащей не сдерживается. Ее образ ангельской девочки, отличницы и комсомолки рушился на глазах. Когда она так развязно смотрела на него пьяным взглядом, когда выдыхала дым в лицо, беря сигарету из его рук. Кащей резко сжимает волосы на затылке, и Анита негромко вскрикивает, но это тонет в поцелуе. Он на вкус как самый запретный плод. Как ад. Как грязь и чернота. Она на вкус как самый сладкий грех. Как чистое наслаждение. Воздух сгущается, когда Анита пальцами зарывается в его слегка отросшие кудри и сжимает их. Она словно наполненный сосуд, который сейчас взорвется от смешанных эмоций. Страх, гнев, раздражение, страсть, окутавшая так горячо, и притяжение. Ее тянуло словно ебаным магнитом к нему, и она ничего не могла с собой поделать. Его губы были горячими и требовательными, когда он буквально заставлял ее подняться со стула вместе с ним, и залез под майку, сжимая талию. Ему хотелось, чтобы на ней остались следы. И он оставит намеренно. Чтобы каждый ебучий очкарик видел, чья была его девочка. Кащей толкает ее к выходу из кухни, чтобы перейти в спальню. Их поцелуи похожи на противостояние, борьбу, никак на любовь. Он сжимал специально ее волосы на затылке, пока она впечатывала его чуть ли не в каждый угол, слыша, как тот хрипло стонет ей в губы. Дверь в спальню была закрыта, и Кащей прижав ее к этой двери, принялся стягивать с нее майку, оголяя тело, оставив ту лишь в белье. При этом сам же он был полностью одет. Мужчина отстраняется, чтобы увидеть ее тело при приглушенном свете, но Анита пытается прикрыться, чувствуя, как щеки пылают от стыда. В его глазах — желание, в ее — жгучая ненависть. — Руки. Его тон — чистейший приказной, и Анита ощущает мурашки по коже, но сдается, опуская руки и открывая ему вид на свое тело. Взгляд мужчины голодный, жадный, словно он не мог насмотреться. Проходится взглядом по тонкой шее, линиями пальцев движется ниже к выпирающим ключицам, обводит небольшую грудь, которая помещается в ладонь, слыша при этом рваные вздохи Аниты, которой он запретил себя сейчас трогать. Пальцами касается изгибов талии, и поддевает черные трусики, стягивая их. Он желал ее. Хотел оказаться в ней, почувствовать ее целиком и полностью, чтобы именно Анита подарила эту долгожданную разрядку. Кащей пьян. Опьянен и заворожен ей полностью, когда он разворачивает ее к дереву лицом и стягивает белье окончательно, видя, как на коже выступают мурашки. Пальцы зарываются в мокрые волосы, когда он оттягивает их назад, и припадает губами к ее тоненькой шейке. На такую надави и она хрустнет прямо под твоими пальцами. И Кащей давил. Давил губами, своей властью и силой, и для Аниты это ощущалось словно ошейник. Ошейник, который она с радостью позволила на себя надеть. Все кричало о том, что после этого она не сможет уйти. Не сможет освободится. Но так ли нужно было Аните это освобождение? Внутренний голос вопил, но Анита успешно заглушала его собственными стонами, от действий мужчины. Кащей прикусывает ее плечо, и после проводит языком, оставляя поцелуй. Рука опускается ниже, еле касаясь спины, и громкий шлепок разносится по квартире. Аида вздрагивает от хлесткого удара по ягодице, но Кащей не останавливается, продолжая чередовать шлепки с влажными поцелуями на ее теле. — Ты же знаешь за что это, — его шепотом отравляет ее, заставляет разум полностью отключится, поддаваясь его соблазну. Анита выгибается, ощущая странную смесь боли, на грани удовольствия, и это вызывает смешанные чувства. — За что это, Анита? — За…за истерику? — шепчет девушка, и Кащей кивает, проходясь языком по нижней губе, опускаясь шлепком на ее ягодицу. Ее грудь прижата к двери, и соски неприятно трутся о дерево, и Анита шипит. — Что нужно сказать? — Прости, — сразу понимает Анита, и ощущает, как он поглаживает пальцами пылающую кожу. Его рука проходится по груди, и окончательно сковывается на шее. Пальцами он слегка сдавливает ее, и все, ошейник закрепился на ней. очередной шлепок и хриплый стон срывается с пухлых губ. У Аниты зудит под кожей, и хочется, чтобы этот зуд прошел. Ей жизненно необходим Кащей. У Аниты натурально плывет в глазах, что кажется она уже ногтями впивается в дверь, чувствуя боль в ягодицах. Кащей даже не планирует останавливаться, делая еще более пылающей ее ягодицы. Анита хнычет от желания, пытаясь хоть как-то противостоять, но рука на ее шее показывает кто тут по-настоящему имеет власть. Разум все еще пытался достучаться до глупой девчонки. Кричал, вопил, что все это не нормально! Но Анита ныряла глубже, не думая о последствиях, о которых стоило бы подумать. Кащей толкает дверь ногой, удерживая Аниту за талию, от резкого толчка. Рука ноет и горит от боли, но ему плевать. Он стискивает челюсть видя, как девушка падает на кровать, при этом приподняв ягодицы. От этой картины член в штанах дернулся, и Кащей громко выдохнул. Медленно снимает с себя рубашку, штаны, но оставляет белье, подходя словно хищник постели, где лежала беззащитная и открытая перед ним Анита. Кровь, кажется, кипела внутри, а глаза были черными от похоти и гнева. Он испытывал ядерную смесь из чувств, и был на грани, чтобы не выплеснуть их все на Аниту. Она бы задохнулась, скорее всего умерла бы от шквала этих безудержных эмоций, а потому он еще сдерживался. — Ты такая плохая, девочка, — пораженно шепчет Кащей, раздвигая ее ноги коленом, и проходится пальцем по влажным складкам. — Да. — Тебе нравится, когда я тебя так трогаю? — он дьявол. Анита убедилась в этом окончательно. Тонула в похоти словно в болоте, готовая согласится на все что она скажет. Ее кожу обжигает близость с его телом, и она вздрагивает, не сдержав стон, когда он надавливает на клитор, и водит медленные круги, сильнее распаляя девочку. — Д-да, — ее голос дрожит, и Кащей уже надавливает сильнее, немного ускорившись. Анита закусывает губу, сжимая одеяло до белых кругов на пальцах. — Ты такая послушная, — похвала в его голосе звучит отчетливо, и Анита выгибается сильнее. — Всегда была бы такая девочка. — Тебе и нравится…-она замолкает, когда мужчина наращивает темп. Он сам уже блядь на грани, но продолжает изводить ее. — Что нравится? — Что я не послушная. Кащей лишь усмехается на ее слова, и медленно входит пальцем, разрабатывая лоно. Она была девственницей, сомнений не было. Анита вздрагивает, и слышен тихий стон. Она была такой влажной и узкой, что Кащей сдерживался, чтобы не забить на прелюдию и просто трахнуть ее. Грубо. Жестко. Так как любил именно он. — Тебе нравится? — Да, — кивает Анита, ощущая, как кружилась голова от новых ощущений и алкоголя. — Да. Очень. — Выгнись сильнее, — приказывает он, и Анита ложится на постель полностью, выгибая задницу перед ним. Сейчас смущение отошло на второй план, когда она почувствовала, что Кащей стал двигать пальцем быстрее, а после вошел вторым. Стоны слетали с губ, пока дыхание учащалось. Кащей, как самый умелый игрок, играл на ее теле как на инструменте, подгадав момент, когда девочка будет близка к концу, он несколько раз грубее чем прежде шлепнул ее. Анита чувствует себя феерично. Узел, завязавшийся внизу живота, кажется, так резко разорвался, когда она кончала на грани удовольствия и боли от его шлепков. В глазах стояли белые точки, пока ее голова обессиленно упала на мягкую кровать. — Я не закончил красавица, — хрипло говорит Кащей, переворачивая ее на спину. — Дай мне…пару минут, — пытаясь прийти в себя, отвечает девушка. Ее голова работала медленно, и потому речь была заторможенной. — Нет. Звучит жестко, особенно когда он обрушивается грубыми поцелуями на губы, а она мягко проводит по плечам. Анита словно не чувствовала собственного тела, и пока Кащей был беспощадно жестоким, она была соткана из гребанной нежности. В каждом касании, поцелуе, она была здесь для него. Стонала под ним. и только его имя вылетало из ее пухлых от глубоких поцелуев губ. Кащей чувствует вкус металла на губах, и медленно слизывает несколько капель крови с ее губ, и перемещается на шею. Он пометит. Покажет, что такое быть его. Пальцы сжимают ее бедра, пока он чувствует ее кости. Зубы оттягивают молочную кожу, пока Анита выгибается навстречу его груди. Ей больно. Ей приятно. Кащей проводит языком по месту укуса, словно зализывая рану. Все это грязно. Настолько запретное и темное, что у Кащея башню рвет. Все демоны, которых он приручил лезли наружу. Вопили в голове, что звенело в ушах. Он чертовски вляпывался в эти зыбучие пески под именем Анита. И не собирался останавливаться. Его язык влажно проходится по соскам, пока Анита вновь чувствует это напряжение в теле. Она натянута словно струна, стремится к нему, пока он терзает молодое девичье тело. Его зубы прикусывают сосок, и по телу проходится волна, словно ее ударили током. Кащей был гребаным оголенным проводом. Чистейшим безумием. — Ты моя, — не вопрос, а утверждение. Анита находится будто не здесь. Кащей медленно входит в нее, а она выгибается на встречу, впиваясь пальцами в крепкие плечи. Его хриплый стон срывается с губ, когда он начинает медленно двигаться в ней. Анита практически не чувствует боли, лишь ощущала безумное желание получить разрядку. Кащей творил невероятные вещи с ее телом и душой, и кажется, эта привязанность становилась все более глубокой. И уйти будет не так легко, как когда-то она думала. — Моя, — его горячий шепот звучит слишком громко в голове. Под подкоркой мозга стучит лишь одно слово. Моямоямоя. Анита была переполнена чувствами. Умирала от наслаждения, когда слышала его хриплые стоны, звуки как соприкасались их тела, и когда так четко чувствовала его в себе. Кащей не мог сдерживаться. Схватив ее за волосы, он грубо входит практически до конца, и медленно выходит. Эта пытка сладкая, приятная и головокружительная. Каждый раз, когда Анита близка к концу, он намеренно не давал ей закончить. Имя мужчины, звучавшее из ее рта, отскакивало от стен, и пьянило не хуже водки. Звуки шлепков, потные и горячие тела, рваные вздохи и громкие стоны. А еще боль. Боль душевная, и физическая, смешанная с эйфорией и приятной тяжестью в теле. — Кость пожалуйста, — хнычет Анита, целуя его плечи, пока он резко хватает ее за бедра, чуть приподнимая их. От смены угла, Анита вздрагивает, и зажмурив глаза ощущает, как рвется струна. Ее стенки сжимаются вокруг члена Кащея, и тот тяжело дышит. Тело пробивает дрожь, а последний стон с его именем слетает с губ. И он кончает следом на ее тело, падая рядом. — Теперь ты точно никуда не сможешь уйти Анита, — его голос глухо звучит в ее голове, и она даже не понимает то, что он имеет ввиду, лишь кивает. Не понимая одного. Она подписала контракт с дьяволом.