По прозвищу К-13

Я стоял с подносом у белых дверей. Войти еще не разрешили, но я уже хотел убежать. Дверь медленно отворилась, и я вошел в мрачную комнату. Поднос исчез из рук, и что-то подтолкнуло меня к стоящей впереди кровати. Развернувшись, я рванулся к двери, страшно хотелось дернуть за ручку, убежать, исчезнуть и больше не появляться в этой комнате. Но меня остановили, насильно развернули и кинули на простыни. Сковали мои руки цепями, а я не понимал, как тут оказался. — Мама! Мамочка! В рот мне засунули тряпку, да так глубоко, что меня чуть не вырвало. Все начало повторяться, только я не видел монстра, который это делал. От охватившего ужаса я извивался как змея. Брыкался, толкал этого урода ногами. Но тут что-то блеснуло в его руках, и острая боль поразила еще сильнее, чем прежде. Я замолчал и с ужасом уставился на торчащий из моей груди нож. Так громко я еще никогда не орал, только тряпка сдавливала крик. Вся жизнь вмиг пронеслась перед глазами, и я проснулся. У себя дома на мягкой кроватке, я весь дрожал и пытался разобрать, кто надо мной стоит. Роза меня успокаивала, гладила по голове и все успокаивала словами о дурном сне. — Роза, они меня убили! — ревел я. — Убили! Убили! — Солнышко, все прошло, этот сон закончился. — Почему мне все это снится? Все эти ужасы! Эта кровь, убийства с болью! — Так бывает после травмы и наркозов. Солнышко, но у тебя же давно уже не было кошмаров, что же случилось? — Не знаю, — всхлипнул я, понемногу успокаиваясь в ее объятиях. — Может, тебя кто-то напугал или напомнил о травме? — Нет. — А в школе не устаешь? — Роза, я наверное просто хочу к маме… Мы…мы же послали это письмо, почему нет ответа? Роза покачала головой. — Я сама каждый день проверяю почту, и обычную, и электронную. Но надо понимать, что обстановка только ухудшается, и поэтому мало кто занимается поисками. — Но мама же больна, и ей нужен хороший врач. Правда я надеюсь, что она уже выздоровела, уже много времени прошло. — А чем твоя мама болела? — Не знаю, папа с братом мне этого не говорили, потому что я маленький, — вздохнув, ответил я. Мне уже так захотелось лечь спать, что я прижался к Розе и закрыл глаза. — Карлуша, спи, завтра будет новый день. Все наладится, не переживай. С первым лучиком солнца нас разбудила воздушная тревога. Роза почти силой потащила нас сонных в укрытие, а я все еще хотел понежиться в кровати. Но от сильного взрыва почти что возле дома сон как рукой сняло. Бомбили реально страшно, взрывы не прекращались ни на минуту, даже в убежище свет в лампочке подрагивал, и стены слегка вибрировали. В школу мы в этот день не пошли, поэтому я делал небольшую работу по дому. Роза мне поручила протереть пыль на кухне и в гостиной. Я быстро справился с одной комнатой и побежал на кухню, Фридрих там сидел и перебирал какие-то бумажки. Я как обычно начал двигать цветы на подоконнике, чтобы добраться до каждого уголка. И тут как на зло под руку попался горшок, который я не заметил, он чуть ли не упал мне на ногу и, ударившись об плитку, разлетелся вдребезги. Меня обдало холодом и дрожью, взглянув на Фридриха, мне стало еще страшней, он сначала посмотрел на разбитый горшок, а потом на меня. Его взгляд был таким холодным, а ладонь сжалась в кулак. Я вспомнил, как Альбрехт избивал меня за разбитую вазу, помню, как он унижал меня, осыпал оплеухами, таскал за волосы — и все за разбитую вазу. Кинувшись на пол, я принялся судорожно собирать куски горшка, Фридрих уже встал из-за стола и направился ко мне. Сейчас точно накричит и выпорет, земли-то много рассыпалось. Не сдержавшись, я заплакал, но продолжил собирать, опекун же навис надо мной и молча стоял. Сейчас ударит. — Карл, — начал он, — тебе помочь? — Не бей меня! — закричал я, упав на колени. — Я случайно! Случайно! Умоляю, не бей меня! Я все соберу. — Карлуша, ты чего? Это просто горшок с цветком, не плачь. Иди ко мне. Фридрих обнял меня и нежно погладил по голове. — Прости, пожалуйста, — захлебываясь слезами, повторял я. — Карл, тебя что, за разбитые горшки били? Ты трясешься, как испуганный зайчик. Я молча кивнул и глянул на рассыпанную землю. — Не бойся, я не буду ругаться, такое могло произойти с каждым, и за это не нужно наказывать. — И ты даже не поставишь меня в угол? — Нет. Давай лучше это все уберем, неси веник с совком. Утерев слезы, я выполнил все поручения, и мы дружно все собрали, а Фридрих потом включил мне мультики. Но я все еще дрожал из-за этого чертового цветка. Так еще и вернулось это мерзкое чувство, которое появлялось каждый раз после избиений. Но Фридрих наоборот успокоил меня, наверное, я просто сильно переволновался. Утром было подозрительно тихо, я встал с постели и заглянул к Марианне, она еще спала, и я решил пойти к Розе и Фридриху. Из-за всепоглощающей тишины дом казался мне холодным и зловещим, зеленые стены будто бы стали выше, а потолок искривлялся в непонятные спирали. Сегодня ночью даже не бомбили, хотя в последнее время это происходило так часто, что к нам во двор прилетали осколки от боеприпасов, они же слегка испортили обшивку нашего жилища. Белая дверь в комнату опекунов была приоткрыта. Ну не могли же они резко сорваться и уехать в больницу. Обычно они чередуются, в одну смену работает Роза, а в другую — Фридрих, потому что нас нельзя оставлять дома одних, иначе нагрянет опека. Но в комнате тоже никого. Даже компьютер был выключен. Мне это уже не нравилось. Я исследовал кухню, гостиную и другие комнаты в доме. Они просто исчезли. Я не на шутку испугался и побежал к Марианне, а она все спала мертвым сном. Скинув с нее одеяло, я затараторил: — Марианна! Просыпайся скорей, Роза с Фридрихом пропали! — В смысле пропали? — зевнув, спросила она. — Их нигде нет! Я уже весь дом оббежал, они как сквозь землю провалились! — Может, они во дворе. — Я хочу, чтобы мы вместе пошли, одному страшновато как-то. Накинув куртки, мы мигом вылетели во двор и увидели их. — Роза! — закричала Мари. — Где вы были? — Дети! — воскликнул Фридрих. Он явно был не в духе. — Быстро домой, сегодня никакой школы и никаких прогулок. Они принесли с собой кучу пакетов с едой и бытовыми вещами, а еще Фридрих притащил много бутылок с питьевой водой. — Да что происходит, в конце концов?! — не удержался я. — Карл, пойдем. — Роза взяла меня за руку и привела в комнату. — Хороший мой, мне не приятно это говорить, но все же... Мюнхен уже захватили, фронт совсем близко. — Как? Это же… — Будь хорошим мальчиком, посиди тут, пожалуйста. Не надо сегодня никуда ходить. Нам с Фридрихом кое-какие дела нужно сделать. — Там же мой дом! Они разрушат его! — Карл, просто сиди тут и никуда не уходи! А за дом не переживай, не разрушат его! — твердо сказала Роза и ушла. Впервые опекуны были так строги с нами, Фридрих чуть ли не накричал, Роза тоже привела меня в комнату и даже по головке не погладила. Неужели армия врага и вправду скоро будет тут, оттого они такие злые. Я позвал к себе Марианну, и мы весь день пытались как-нибудь отвлечься от происходящего, то играли с мягкими игрушками, то достали настольные игры, я пытался сочинить какой-нибудь стишок, рисовали. Но при всем этом старались прислушиваться к каждому шороху в доме и к каждому разговору взрослых. Спустя несколько часов взрослые нас все-таки позвали вниз. Прозвучала воздушная тревога. А я так сильно испугался, что впервые за долгое время заболел живот. Но я не успел ничего сказать, и нас затащили в укрытие, а там уже я начал канючить: — Роза! У меня живот сильно болит! Дай таблетку, пожалуйста! Взрывы были настолько сильными, что казалось вот-вот, и укрытие не поможет, даже свет пропал. Боль понемногу отступила, значит, все-таки переволновался, но укрытие мы не покидали еще больше суток, может, даже день прошел или два. Фонарики были нашими единственными источниками света, благо хоть еда с водой были. И пара подушек с покрывалами. Вскоре взрывы прекратились, слышна была только приглушенная стрельба. «Пришли!» — с ужасом подумал я, услышав короткие хлопки с улицы. Фридрих разрешил выйти из убежища. Наконец-то глоток свежего воздуха, свет и просторное помещение. Но чувство страха с каждой ступенькой вверх все нарастало. Когда мы вылезли, то я увидел, что все окна в доме разбиты, много вещей попадало с полок, света как не было, так и нет. Холодный ветер гулял по комнатам, а с улицы все еще доносилась стрельба. Нам запретили ходить по дому, а в особенности подходить к окнам. Фридрих принес нам еще еды и теплой одежды, он сказал, что пока не закончится стрельба, то никуда, кроме подвала и коридора, ни ногой. Мы с Марианной прижались друг к другу у стенки, и настало томительное ожидание. Чего? Сам не знал, давно не было так тревожно, и это заставляло еще больше ужасаться неизвестности. Опекуны принесли еще несколько фонариков и вещей, Роза даже принесла мне игрушки и фотографии. Но я почти никак на них не отреагировал, все смотрел в пол. Вдруг сейчас снова бомбить будут? Во дворе раздался громкий выстрел и скрежет железа. Я напрягся и схватил Мари за ладонь. Фридрих пальцем приказал всем замолкнуть. Во дворе послышались разговоры на чужих языках. Роза кинулась к нам и крепко обняла. Я зажмурился и услышал настойчивый стук в дверь, такое ощущение, что стучали не рукой, а пытаются выломать дверь с ноги. И у них получилось. Люди в изумрудных мундирах и камуфляже вломились в наш дом и приказали всем выйти на улицу. Я пищал, у них было такое страшное оружие и их было не меньше семи человек, они мигом разошлись по дому, а тот, кто зашел в дом первым, и еще один остались с нами во дворе. Я крепко обнял Розу и отвернулся от солдат, мне страшно было даже глянуть в их сторону. — Не бойтесь! Мы осматриваем ваш дом на наличие оружия и не прячете ли вы тут западных солдат, — заговорил главный на чистом немецком. Я повернулся и увидел, как к нам в дом зашел человек со спаниелем. Значит, уже с собаками обыскивают. А я ко всему в придачу замерз, от страха, да и на улице уже не лето. К сожалению, куртки успели захватить только взрослые, и они нас ими укрыли, а сами остались стоять в домашней одежде. Главный повернулся к солдату и сказал: — Рядовой Станкевич, быстро принес детям куртки, вон дрожат, как котята. Я повернулся и увидел, как солдат мигом принес нам наши курточки, да еще и сапоги прихватил. — Держите, не мерзните. И конфеток возьмите, — отдав нам наши вещи, сказал солдат. Марианна взяла у него сладости и поделилась со мной, а взрослые быстро укутали нас. Солдаты наконец-то вышли из нашего дома, отчитались главному и попрощавшись с нами скрылись из виду. Я удивился тому, какими они были вежливыми, позаботились о том, чтобы мы не замерзли и конфетами угостили, хотя Роза запретила нам их есть, боясь, что там отрава. Мы вернулись в дом и принялись за уборку, его нужно привести в порядок и срочно побежать искать что-нибудь для окон, чтобы не дуло, и дверь надо залатать. А меня теперь больше всего интересовало, изменится ли наша жизнь после прихода других войск или нет? И самое главное, как же теперь сюда придет почта с письмом? Мои опасения оправдались, жизнь действительно стала другой.