По прозвищу К-13

— Карлушенька…— прошептал нежный голос из темноты. — Герой мой, просыпайся. — Мама… Мамочка моя любимая! Я чувствовал, как меня гладили по голове, так нежно. В реанимации царил полумрак, а рядом с кроватью сидела Марианна, она спала, положив голову на прикроватную тумбочку. — Мари, — позвал я ее шепотом, — Мари, где фрау Флейшер? Марианна лениво протерла глаза и закуталась в белый халат. — Карл, чего не спишь? Ночь на дворе. — Я отоспался на операции. Так где она? — На ночном обходе, сказала, что может зайдет к нам через час. — А ты чего спать не идешь? — Я с тобой хочу быть, мне так спокойней. — Ну ляг хотя бы на вон тот диванчик в углу, не на тумбочке же. — Да я уже и не хочу спать. Я окинул взглядом реанимацию. К сожалению, лежа на животе, полностью ее увидеть не удалось. Но Марианна сказала, что в углу напротив спит еще один мальчик. С минуту мы молчали, а потом меня как осенило: — Мари, с Рождеством! — Чего? — Сейчас же ночь, а вчера было двадцать четвертое декабря. Значит, уже наступило Рождество. — Точно! Тогда тоже поздравляю. Только мы с родителями его седьмого января отмечали. — А чего так? — не понял я. Марианна весело фыркнула и объяснила: — Мы отмечали православное Рождество, а ты же католик, вот и празднуешь сегодня. — По правде сказать, не такой уж я и католик, не верю я и все тут. А праздную, потому что все празднуют. — Я в принципе тоже, особенно после всех этих событий. Со славянами. Когда нас ловить начали, — еле слышно прошептала она. Мари в этом халате была похожа на призрака, еще и полумрак нагонял жути. Светились только аппараты, они же и пикали, отвлекая нас. — А из-за чего все это началось? — Я не хочу об этом… Просто…это из-за войны, из-за тех, кто нас бомбит. — Преображенская? Из-за нее? — Карл, давай не об этом. — Хорошо. А как именно поймали твоих родителей? Мари отвернулась, скрестив руки и постучав пальцами по локтю, начала рассказывать: — Нас арестовали рано утром. Вломились в квартиру и подняли с кроватей полицейские. Нам весь дом разворошили, много чего нашли. И больше всего избивали папу. А я так испугалась, что даже не помню, как мы до вокзала доехали в этом тесном грузовике. Там почти не было воздуха, а когда двери открыли, людей автоматами погнали к вагонам. Я сильно вцепилась в маму, все не отпускала ее, а она…— Марианна глубоко вздохнула. — Она вытолкнула меня из толпы, и я побежала куда глаза глядят. Но перед этим она вцепилась в мою голову сильно, сильно и буквально прошипела на ухо: «Беги!» Тогда я ничего не поняла, но потом метнулась прочь с вокзала. Прямо в переулки с другими детьми. А потом мы все разбежались кто куда, а я осталась на улице. Правда с едой было туго и приходилось прятаться от полиции, чтобы в приют не попасть. А потом я залезла в чей-то огород набрать еды, а меня заметили и погнались с ружьем. Меня осенило. — Я помню, ты на меня тогда выбежала. — Ну вот, собственно, и вся моя история, дальше ты сам знаешь. Ее история показалась мне до боли знакомой, только меня не везли в грузовике. Мне даже было немного жаль Мари, особенно на моменте, когда ее вытолкнула родная мама. — Мари, а как ты думаешь, если в сочельник попросить у Всевышнего, чтобы он сжалился над нами и не послал нас в приют, то он услышит? Марианна сморщила нос в сомнении. — Но ты же не веришь в высшие силы. — Да я ради того, чтобы начать нормально жить, в кого угодно готов поверить, лишь бы семью найти. — Ну, попробуй помолиться, а я на диван все-таки пойду, раз ты не спишь. Я закрыл глаза и мысленно начал просить высшие силы о помощи, надеясь, что они услышат. Я просил несколько раз, совершенно по-разному. Это должно сработать, хоть что-то я должен получить. Завершив молитвы, я спокойно заснул. Рождество прошло как обычный день, я даже встать не мог. Лежал прикованный к кровати и маялся от скуки. Марианна почти весь день пробыла со мной, но это не избавило меня от пожирающих мозг мыслей о приюте. Несколько дней я сдерживался, чтобы не зареветь, но все равно понемногу всхлипывал в подушку. День за днем я все больше привязывался к фрау Флейшер и даже стал называть ее по имени — Роза. И герр Флейшер оказался не таким суровым, каким я себе его представлял. Когда Роза не могла прийти ко мне, то приходил ее муж Фридрих. Сначала я почти не говорил с ним. Мог только кивнуть или помотать головой, но он не заставлял меня общаться. Все же понимал, что после всего произошедшего мне тяжело идти на контакт. Но я старался побороть страх и начал понемногу заводить с ним разговор. Начал с пересказов своих снов, и когда я говорил, то Фридрих, как и Роза, был очень внимателен и не перебивал, и не отвлекался. Казалось, ему и вправду интересно слушать про огромных бабочек с головой собаки и со светящимися крыльями, которые летали под водой и освещали собой дорогу из красного песка. А однажды я при разговоре вспомнил, что скоро отправлюсь в приют. И я не хотел, чтобы так получилось, но…я заплакал прямо при нем. Неожиданно герр Флейшер начал меня успокаивать, прямо как папа, он даже аккуратно погладил меня по голове. И хотя мне не нравится, когда меня трогают, тут я даже немного успокоился. В канун Нового года мне разрешили встать с кровати. Это просто незабываемое ощущение, я разучился ходить! Ноги были как вата и поднимались с трудом. Меня держали под руки, и я медленно делал шаги. Сначала было очень непривычно передвигать онемевшими ногами, да и повязки там не давали привычно ходить. Я буквально ощущал, как по конечностям разлилась кровь, хотя когда я лежал, то все равно немного двигался. И не смотря на все трудности и слабость, я был счастлив, за себя и за то, что смог побороть страхи и обо всем рассказать, за то что без колебаний согласился на операцию. Меня отпустили и я прошел от стенки к другой уже более резвым шагом, Флейшеры, Марианна и остальные медсестры с медбратьями мне аплодировали, и я наконец-то вернулся на койку. Жаль только, мама с папой и Вальдемар не видят моих успехов, уверен, что они бы порадовались за меня. А мама бы меня просто зацеловала, я в этом уверен. Вернувшись в палату, я встретил на кровати подарок: красный заяц размером почти с меня, с синим животом и внутренней частью ушей. Я кинулся к игрушке и крепко ее обнял, догадываясь от кого это подарок. Решил сразу же поблагодарить врачей Флейшеров. Но когда я дошел до кабинета, он оказался заперт, а медсестра сказала, что сегодня Роза и Фридрих не работают. Может, они взяли отпуск по случаю наступающего праздника? А как же я? Но я сильно не расстроился и позвал к себе Марианну. Мы играли до позднего вечера, а потом начали бомбить, и мы отправились в укрытие. Честно, я уже не особо боялся всех этих взрывов, страшнее только приют. Роза и Фридрих не пришли ни первого января, ни второго, ни третьего. Я боялся, что по ним могла попасть ракета во время обстрела, вдруг они не успели спрятаться? А я скучал, но без Розы меня не могли выписать и отправить в приют. Может, это и к лучшему, что их нет, чтобы мы подольше оставались в хороших условиях. Но сегодня утром ко мне зашла медсестра с Марианной. — Карл, просыпайся, — растолкав меня, прошептала Мари. — Нас фрау Флейшер к себе зовет. — Роза? Она уже приехала? — Да, пошли. Я поднялся и зашагал быстрее всех, мне не терпелось ее увидеть. Зайдя в кабинет, я не сдержался и кинулся обнимать сначала Розу, а потом Фридриха. — Я так по вам соскучился! — Карл, Мари, мы тоже по вам очень скучали, и у нас для вас есть новости. — Новости? — испуганно спросил я. — Какие? — размахивала руками Мари. — Карлуша, поздравляю! Тебя выписывают! — радостно произнесла Роза. Меня обдало жаром, а сердце чуть не остановилось. Теперь точно в приют… — Выписывают?! Как же так… И куда мы пойдем? Я же…я… я не хочу с вами расставаться. Я не хочу в приют! — Карл, это еще не все новости, — заговорил Фридрих. — Мы не просто так взяли небольшой отпуск. — Детки! Мы берем над вами опеку, — перебила его Роза. Эта новость пронзила меня так сильно, что внутри все перевернулось. Неужели! Я попаду в семью, как и хотел, не в приют. Флейшеры помогут мне найти маму с папой. И мы с Марианной будем хорошо жить. Меня будут любить! — Это правда? — Мари, конечно, вы с Карлом будете жить с нами. — Спасибо! — завопил я, едва не срываясь на слезы. Врачи наконец-то нас обняли. Мне казалось, я сплю, это сон! Точно сон! Неужели меня к себе возьмут хорошие люди. Наконец-то мои мучения закончились!