По прозвищу К-13

На улице была ночь, фонари уже давно перестали работать, моросил дождик, все дома были как черные бездушные великаны, и в некоторых окошках виднелся тусклый свет настольных ламп. Над городом сработало ПВО, ракета, которая должна была попасть в цель, разлетелась на части и упала прямо на дома, прогремел оглушительный взрыв. Весь в холодном поту я вскочил с кровати и в темноте не сразу понял, где нахожусь. Позже, уже усевшись на кровать, я ущипнул себя и понял, что это был сон. Но такой реалистичный... Я лег и стал прислушиваться к тишине, рассматривая свою комнату. Поначалу это не сильно получалось, но потом глаза привыкли к темноте. Напротив кровати стоял огромный шкаф, доверху забитый всякими книгами, альбомами, тетрадями — там было много разных книг и интересных, и не очень, я любил от скуки рассматривать разноцветные корешки и читать книги с понравившимся названием. Возле кровати стоял стол, за которым я творил: писал стихи, читал, рисовал, и делал скучные уроки. На тумбочке возле стола лежала ненавистная школьная форма, которую ввели в 2030-м. Я и не заметил, как ненадолго уснул. В три часа ночи в квартиру вошли посторонние люди. Отец включил генератор, и можно было пользоваться светом. «Это что, свет? Обычно папа включает его только вечером», —подумал я и вышел посмотреть, что происходит. В коридоре и в комнате у родителей горели лампы. Краем глаза я увидел врачей скорой помощи. Сердце сжалось, в голове промелькнула мысль: «Маме плохо! Вдруг ее заберут в больницу?» Я заглянул к родителям. — Папа, что случилось? Что-то с мамой? — Карл, ты чего встал? — Отец вывел меня из комнаты. — Быстро иди спать! Вальдемар, забери, пожалуйста, брата, мы тут дальше сами. — Нет, я хочу к маме! — Так, быстро к себе. Я с тобой посижу. — Вальдемар взял меня за руку и закрылся в комнате. — Что с мамой? Почему приехали врачи? — Тебе еще рано знать все подробности. — Почему вы все относитесь ко мне как к младенцу и думаете, что я ничего не понимаю? — Папа, когда посчитает нужным, тогда и расскажет, — заявил Вальдемар. — Все очень плохо? — опустив глаза и сжавшись в комочек, тихо спросил я. — Надеюсь, что нет. Слушай, прости за то, что тебя ударил, — натянув улыбку, сказал брат. — И ты меня прости за то, что нагрубил. — Прощаю, — заявил Вальдемар и взъерошил мне волосы. — Засыпай и не волнуйся, все будет хорошо. — Мне все равно страшно за маму. Хочу, чтобы все это было страшным сном, —закутавшись в одеяло, прошептал я. Утром, услышав грохот посуды на кухне, я вскочил и радостный прибежал со словами: — Доброе утро! Мамочка… — И тут сразу же разочаровался. На кухне Вальдемар приготовил завтрак и пил успокоительные таблетки. — Проснулся уже? Иди завтракай и в школу, —недовольно произнес брат. — Где мама и папа? — Мама в больнице. Папа с ней поехал, сказал, что пока не приедет, я за старшего, — Вальдемар говорил тяжело, с долгими паузами, явно чтобы не заплакать. — Что сегодня на завтрак? — Салат. Ешь и уходи, мне работать надо. — А когда можно к маме? — Заткнись! Как думаешь, из-за кого все это?! Я же тебе говорил, что когда-нибудь ты маму доведешь. «Да как он посмел?» —врезалось мне в голову. Я же люблю маму больше всех на свете! А он опять за свое, кидает в меня эти тупые обвинения! Ненавижу! Сам же ударил меня и расстроил маму! — Я тут причем?! — Ты вчера весь вечер ныл, а мама за тебя переживала, потому что у нее есть сердце, а у тебя — нет. Вальдемар вскочил из-за стола, схватил меня за волосы и посмотрел мне в лицо. Его взгляд будто хотел разрубить меня на части. Глаза брата блеснули яростной искрой и уже наливались кровью. —Пошел вон и быстро собрался! Я сразу привел себя в порядок, дабы не злить брата, но галстук предательски все никак не хотел завязываться, а мне не то что просить о помощи, даже подходить к брату было страшно. Но я все же решил не подавать виду и попросить помочь. Ну что он мне может сделать? Обозвать? Отругать? Избить? Я же не трус. Я зашел в комнату к Вальдемару, тот сидел у себя за столом и делал работу в институт. — Вальдемар, — почти шепотом позвал я его. — Эх, чего тебе? — тяжело вздохнув, спросил он. — Я не умею галстук завязывать, помоги, пожалуйста. Вальдемар молча завязал галстук, причесал меня и поправил ремень. — Аккуратнее надо выглядеть, и научись уже завязывать галстук. Я провожу тебя в школу, там небезопасно. — Спасибо, конечно проводи, мне одному страшно ходить. В школе вместо первого урока нас повели в актовый зал репетировать выступление, а учительница все время повторяла одно и то же: — Дети, улыбаемся, улыбаемся! Хельга, Фридрих, Карл, сделайте нормальные лица, вы не на похоронах. Мы не слушались, и на лицах не прибавилось ни капли веселья. На перерыве классная вывела нас троих в коридор: — Детки, дорогие мои, я все понимаю, сейчас не время для улыбок, но если на выступлении вы будете с такими кислыми лицами, проблемы будут не только у вас. Вы хотите чтобы вас начали в чем-то подозревать? Мы безразлично помотали головами и улыбнулись, но не от радости — это были улыбки безысходности. — Хельга, а где Генрих? — спросил я одноклассницу на перемене. — Ты же после уроков сразу ушел, а я задержалась и, проходя мимо кабинета директора, услышала, что его вроде отстранили от занятий. Там еще его мама была, она плакала. Может, их все-таки арестовали. Ты слышал, что он вчера говорил? Я аж похолодел от такой новости, его же убьют! Человека, которого я знал, не станет! Значит, я тоже в опасности. А вдруг кто-то слышал мои вчерашние рыдания с воплями в туалете? Но лучше переспросить, вдруг врет. — Думаешь, и правда арестовали? — Я точно не знаю, говорю то, что слышала, — растерянно ответила одноклассница. — Ребята, давайте прекратим этот разговор, а то на нас уже смотрят, и мне как-то не по себе,. —вдогонку сказал Фридрих. «Теперь даже разговаривать нельзя. Почему все это происходит именно с нами? Как же я устал», — долго размышлял я, рассматривая белый пол в коридоре. На уроке я не слушал учителя, а представлял, как после войны заведу собаку. Может, спаниеля или лабрадора? Лучше спаниеля, лабрадор огромный, а у спаниеля красивые длинные уши, и его можно взять на руки. Еще хочу на море, в последний раз я там был, наверное, года четыре назад. Я достал из портфеля тетрадь, которая служила моим личным дневником. Последняя запись была о том, как я мечтаю оказаться на необитаемом острове и жить там в свое удовольствие. Нарисовав собаку, рядом я добавил надпись: «Победим захватчиков и исполним все мечты». Но в душу закрадывались мысли, что это полная ерунда. Урок уже закончился, и я спрятал дневник, чтобы никто не заметил. Выйдя из кабинета, я увидел отца и радостно подбежал к нему: — Папа! Наконец-то ты пришел! — Привет сынок, — радостно сказал отец, но при этом он выглядел уставшим. — Как у тебя дела? — У меня нормально, как мама? — Мы сейчас к ней в больницу поедем и проведаем, — подхватив меня на руки, сказал отец. У школы нас ждал Вальдемар, и мы сели на приехавший автобус. Я мигом занял нам удобные места, а сам уже готовился к встрече с мамой, хоть я не видел ее всего лишь несколько часов.