Проклятый

То открытие пережить Сюэ Яну оказалось труднее всего. Приютить (насильно) под своим сердцем отторгаемое всей его душой семя, выросшее в ребенка, а потом узнать, что этот же ребенок оказался еще более враждебен не только его душе, но и его «природе». Сюэ Ян не позволял себе думать о мальчике вообще, а не просто хоть как-либо, но и в его голову порой закрадывались мысли о его поле. И почему-то с самого начала он нисколько не отягощал себя надеждой, что это может быть омега. Он еще не осознавал истины, но уже предчувствовал её. А когда всё стало настолько явным, что в отличии от мыслей, от этой яви оказалось невозможно спрятаться… мечь, столь долго висевший над сердцем, ударил больнее всего, и жажда умертвить это дитя вновь завладела им. Он ни разу не пытался. Из-за того же страха. Думал об этом, бредил… но к попыткам всё так и не дошло. Кто знал, может причина была в бдительном присмотре Синчэня, а может лишь в страхе, что он испытывал к этому несчастному мальчику. Как же Сяо Баю не повезло… мало того, что плод насилия, так еще и рожденный в не менее страшных проклятиях и вечных пожеланиях быстрой смерти. Нелюбимый и отторгаемый своим родителем, мальчик подсознательно ощущал это отчаяние уже в нежном возрасте, иногда уходя в себя так, когда глаза замирали в пространстве, а тело замирало. Чувства, которые одолевали его в тот момент… были горькими, тревожными… с холодной, почти душащей дрожью. Он вспоминал взгляд Сюэ Яна в их первую встречу, этот ледяной, полный затаенной ненависти и злобы взгляд, ненавистный, уничтожающий… проклинающий. Мальчик уже был проклят, Сюэ Ян сам проклял его, чем намертво связал их судьбы даже сильнее, чем узы родителя и дитя, потому что… на узы жизни он наложил узы смерти, и лишь время покажет, кто первым падёт под действиями этого проклятия, ибо родительское проклятие самое страшное… и самое сильное. Узнав, что мальчик альфа, Сюэ Ян заметался в отчаянном бреду. Он перестал спать, почти не ел, долгий месяц не приходил домой ночевать. Он страшился оставаться наедине даже с призрачным присутствием запаха Сяо Бая, тени его боялся, голоса его страшился. Бредил, как убьет его, как сбежит после этого… и всё забудет: этот дом, мальчика… и даже Сяо Синчэня. Мечтал вырвать их из себя как срывают старую кожу, а потом бежать, бежать, пока легкие не схватят за горло, пока ослабевшие ноги не запутаются, пока тело не столкнётся с землей. Бежать, бежать… оставив за спиной уничтоженное Всё. Сяо Синчэнь не зря тогда опасался последствий, но вынужденно переключал свое внимание на Сяо Бая. Неизвестно, что это было конкретно, ведь в таком возрасте еще не могло быть связано с половым созреванием, но пережил «это» Сяо Бай тяжко. Он долго горел в своей горячке, его слюна пенилась, а в моче была кровь. Казалось, словно что-то сжигает его изнутри, словно выжигает какое-то клеймо… возможно, так оно и было, у дефективных, и то, что было заложено вместе с кровью, росло вместе с подрастающим телом. Вспоминая те дни, Сяо Синчэнь спешил домой. Он уже не помнил, как всё улеглось и улеглось ли вообще. Как-то… забылось оно, растворилось в потоке событий. Помнил только, что Сюэ Ян не стал пережидать свою течку, этот мучавший его цикл, и всё-таки вернулся домой. Тяжко было его брать, он постоянно плакал, а после того, как всё закончилось, снова исчез, точно тигрица после весеннего зова, когда наступал момент беременности. Но Сяо Синчэнь следил, чтобы до такого не дошло… пока ничего ему не мешало это делать. Подходя к двери, он старался выбросить всё из головы и сосредоточиться… да на чём угодно, но когда вошел в дом и повернулся, чтобы прикрыть дверь, вдруг остановился. Он простоял неподвижно добрые полминуты, прежде чем вместе того, чтобы прикрыть дверь, отчего-то захлопнул её и… повернул засов, закрывающий дверь изнутри. — Надо же… — голос, лившийся из пространства, не мог быть иллюзией в его голове, — как храбримся. Даже засов повернул… а утром чего тогда так кричал? Потому что дверь была открыта, и ты мог в любую минуту сбежать? Сяо Синчэнь не оборачивался. Радость, вперемешку со страхом, просочились в него и пустились вскачь по его пульсирующим венам, толкаясь в спешно бьющееся сердце, ускоряющее и без того дикую пляску его глубокого трепета. Это был Сюэ Ян. Он стоял внутри, возле накрытого стола, и смотрел на него заинтересованным взглядом, хотя куда больше интереса удостаивало собственное удивление тому, что же он здесь делает. — Я польщен, — он говорил о столе, — столько всего… и всё мое любимое. Не возражаешь? И, не дожидаясь ответа, взял жареных на костре перепелов и со вкусом откусил большой кусок, не слишком усердно пережевывая откушенное, а скорее глотая плотной и почти целой массой, точно от сильного голода. Сюэ Яну нравилось, как Синчэнь готовил, это было вкусно… и много, потому что заклинатель всегда готовил впрок, словно бы предугадывал, что одному жадному желудку всё равно будет мало. Ну, или языку. Сяо Синчэнь повернулся. Трепет, охвативший его, слишком возбудил сердце. — Сюэ Ян, — поздоровался он, пока Сюэ Ян, стоя к нему чуть боком, жевал мясо птицы. — Ты вернулся. — А я бы и не уходил, — чуть оскалился он, — точнее, этого не планировал. Но ты так кричал… — и посмотрел на него, слегка выдохнув: — Знаешь, я немного в замешательстве… Сяо Синчэнь. — Я прошу прощения за то, что было, — быстро проговорил Сяо Синчэнь, сжав пальцы на задвижке. Глаза Сюэ Яна сверкнули. — Да? — он слегка дернул бровью, и вдруг с его уст слетело совершенно неожиданное: — Докажи. Контраст их разговора и так был несколько… непривычен, так скажем, их обычному бодрствованию друг с другом, а подобные заявления слишком резко и одновременно сильно выбивали из колеи. Сяо Синчэнь чувствовал, что из всех вариантов развития событий, даже из самого непредсказуемого, подобных слов он не предугадывал. Да и с чего бы? Сюэ Ян был человеком обидчивым, потому что имел мягкое и слишком эмоциональное нутро, так что надеяться, что когда не он что-то там выкинул, а ты реально перед ним просчитался (тут другое слово напрашивалось, матерное:), то шансы на пережить эту беду уменьшались к… нулю? Сюэ Яна можно было обидеть, даже сказать серьезно (особенно для собственной жизни) задеть, что Сяо Синчэнь, собственно, и сделал. Однако из всех реакций такую он никак не ожидал и не был к ней готов. Потому что… не понимал её и шел домой с теми мыслями, что придется в который раз выживать, делать всё, чтобы остаться в живых. — Ну, чего застыл? — Сюэ Ян, казалось, отошел от стола. — Доказывай. Сяо Синчэнь был растерян. Что и как ему доказывать он не понимал, в смысле… как доказывать, какими методами? Словами? Сюэ Ян был падок на красивые слова, не зря ведь стихи читал. Действиями? Ужин, плюс покорно опущенная голова уже были немалым даром этому чувствительному тирану. Отсутствие ребенка? Сяо Синчэнь немного пожевал губы и все-таки принял решение подойти к столу. Уголок губ Сюэ Ян слегка поднялся, но это мало было похоже на улыбку, скорее на ленивую бесстрастную ухмылку. — Что я должен делать? — с готовностью спросил Синчэнь, но к своему удивлению наткнулся на вопрос. — Почему ты так кричал? Сяо Синчэнь завис. Во рту неожиданно стало сухо. — Кричал? — он расплывчато помнил свое поведение, знал только, что оно было ужасным. Сюэ Ян замолчал. — Уж так ли сильно я обидел тебя тем, что на короткий миг мы поменялись ролями… — Это не так! — Сяо Синчэнь был взволнован. — Я сам не знаю, я… — Утратил себя, — одновременно с ним заговорил Сюэ Ян, и его было опущенные в пол глаза, смотрящие, казалось, сквозь него, вновь метнулись вверх. Сяо Синчэнь молчал, слегка отвернув лицо. Он был пристыжен… и огорчен. Уголок губ Сюэ Яна вновь дернулся. — Ублюдок… — шипящим шепотом слетело с его губ, и вдруг громогласно разнеслось: — Ублюдок! Сяо Синчэнь не ощутил, что это был удар по нему, хотя по сути вроде как ему и предназначалось. Но крики Сюэ Яна имели удивительное свойство пробиваться через ауру, достигая такого эффекта, словно что-то и правда ударило тебя в грудь. Но этот крик…не ударил. Он разлился, как лава вокруг островка, скользнул по коже жаром, даже толком не коснувшись её собой, а лишь веянием своего жара. Сюэ Ян, смотрящий на Сяо Синчэня несколько критично долгих минут, вдруг сделал шаг и… впился в его губы своими, слишком сильно схватив пальцами за лицо. Сяо Синчэнь одеревенел. Он не испугался, его сердце забилось быстрее далеко не от ужаса. Но он отстранился, придержав его за плечи. И сделал шаг назад. Сюэ Ян смотрел на него слегка влажными сверкающими глазами. Зрачки были расширены, выражение лица походило на лик, окутанный слабым дурманом, который тайно вился в легкие, дабы затем проникнуть в самую гущу крови. Сюэ Ян снова сделал шаг и снова впился в его губы, в этот раз крепко схватив, сильно вжавшись в его губы своими. Сяо Синчэнь снова его отстранил и сделал уже более пугливые шаги назад. Сюэ Ян облизнулся. Он ничего не говорил, и Сяо Синчэнь, к удивлению, тоже молчал. Он слышал шаги Сюэ Яна, видел его «очертания» в своей тьме. Сюэ Ян медленно подступал к нему. Сяо Синчэнь, не ведая ни что делает, ни почему это делает, ни что вообще чувствует, так же медленно отступал. Они уже обошли половину стола. Сюэ Ян вдруг метнулся, и Сяо Синчэнь снова зашагал спиной быстрее. Он не чувствовал, что убегает или избегает, просто… его словно что-то держало в этом магнитном поле и он повторял чей-то задум, походя скорее на послушную тень, нежели на то, что её отбрасывает. В данном случае это мог быть только Сюэ Ян, и тень эта могла быть только отражением его внутренних желаний, зов которых… и уловил Сяо Синчэнь. Он отступал, потому что… Сюэ Ян так хотел. Но чего тот добивался? Стол остался позади. Сяо Синчэнь даже и не думал двигаться к спасительной двери, не думал защищаться. Он отступал, а Сюэ Ян наступал. Его часть комнаты была всё ближе, и Сяо Синчэнь не мог этого не понимать. Вдруг выражение лица Сюэ Яна переменилось, и он с какой-то тоской смотрел на Синчэня, при этом остановившись. Но затем, спустя несколько секунд, вновь пошел, но уже не вкрадчиво, как раньше, словно хищник шел за добычей, а прямо как… человек, который идет к другому человеку. И Синчэнь… больше не отступал. Теперь уже нет. Ладони Сюэ Яна вновь оказались на его лице. Всё то же грустное выражение, всё тот же глубокий блеск в его больших черных глазах. Его губы снова оказались на других, снова коснулись, так же невинно и неумело, как и в прежние разы. Их губы даже не размыкались, просто касались. И в какой-то момент Сяо Синчэнь почувствовал, что больше не может опираться притяжению той планеты, которая так критично близко подобралась к нему, и не может опираться не потому что не хотел, а потому что как раз хотел… сдаться силе этого притяжения. Его голова наклонилась, а губы разомкнулись. Сюэ Ян, не открывая глаз, разомкнул свои. Они стали целоваться, и импульс движения Сюэ Яна толкал Сяо Синчэня куда-то. Его руки обхватили крепкую талию Сюэ Яна, а тот ласкал пальцами кожу его головы, путая их кончики в темных волосах Синчэня. Когда их ход достиг кровати, Сюэ Ян, оторвавшись от его губ, достаточно грубо пихнул Синчэня на неё. Тот повиновался, взаправду упав, словно ослабевший и плохо соображающий. Сюэ Ян не дал ему даже опереться на локти, склонился над ним, одно колено поставив между его ног, а второе возле бедра. Его ладонь оказалась у него на щеке, и смотря на белую повязку немигающим взглядом, лишь шевеля глазами, он гладил его едва ощутимо, скорее уж перебивая свое тепло на его кожу, нежели лаская. Сяо Синчэнь лежал, полностью распростершись на кровати. Сюэ Ян был так низко над ним склонен, что выдохи, смешавшись, стали воздухом для другого. Они выдыхали и вдыхали выдох другого. И стали задыхаться. Сюэ Ян ничего не делал, и Сяо Синчэнь, словно бы отпустив всякое сопротивление любой из мыслей, снова склонил голову и приподнял её, целуя губы Сюэ Яна. Его глаза чуть расширились, но он принял поцелуй, который по какой-то причине вдруг стал перетекать в жажду, из-за которой воздух между ними вдруг страшно накалился. Не сговариваясь, они потянулись руками к одежде друг друга. Сюэ Ян разматывал его пояс так же агрессивно, как и нетерпеливо Сяо Синчэнь задирал подол его халата. Заклинатель ничего не понимал, даже не старался, словно запретил себе… думать. И просто «был» в моменте. Такая редкость для людей его нрава, любящих предугадывать всё, что их может ждать… чтобы быть готовыми принять то, что придется принять. Ягодицы Сюэ Яна обнажились. Он перекинул ногу, и теперь упирался нижней частью тела между бедрами Сяо Синчэня. Когда его ягодицы обнажились, он, чуть сильнее навалившись на грудь заклинателя, сам полез руками вниз, при этом не отрываясь от поцелуя. И когда набухший член Сяо Синчэня оказался в его ладони, сам спешно направил его, чувствуя влагу, которая облегчала проникновение. Он даже этого не понял… что сам повлажнел. Сам. И когда головка, а за ней и плоть, скользнули в его сжатое от напряжения нутро, Сюэ Ян только тогда и прервал поцелуй, не то выстонав, не то выдохнув Сяо Синчэню в губы. Тот был напряжен. Сюэ Ян принял его в себя и всё еще лежал у него на груди. Сяо Синчэню пришлось податься бедрами вперед, приподнимая ягодицы, чтобы начать движение. Сюэ Ян не двигался, просто лежал на нем. Но сердце его заполошно билось. Ладони, что он чувствовал на своих бедрах, не жгли кожу, но ему было приятно просто понимать, что они там. И когда движение началось… он, не отрываясь от его груди, стал напрягать мышцы, не то приноравливаясь, не то прислушиваясь к ощущениям. Сяо Синчэнь обнял его, и руки Сюэ Яна разошлись по обе стороны его тела. Последующий выдох был очень глубоким, с тонкой прорезью голоса, и покрасневшее лицо, вместе с до одури потемневшими глазами, поднялось над телом заклинателя, а вместе с ним и его тело. Сюэ Ян уселся на плоть, которую принял, и его пальцы вжались в грудь Синчэня. Но затем прилив жара, способный вызывать бурю, спал, и Сюэ Ян снова наклонился к этому лицу. Он смотрел, а потом его пальцы коснулись повязки. — Нет… — Синчэнь так мягко обхватил его пальцы, что это почему-то ранило… душу. — Не надо, не смотри… — А я хочу, — шёпот Сюэ Яна источал влагу и жар. — Отдай мне его. — Нет. — Я не стану забирать силой, — прошептал Сюэ Ян, — но и ты знай: в том, что доставляет тебе такую боль (здесь речь о том, когда смотрят), я нахожу… себя. Сяо Синчэнь почти замер. — И смотреть в эту пропасть мне так охота, потому что… только там я свою душу нахожу, только там в неведомом мне покое с ней пересекаюсь… и смотрю, как в отражение. Твои раны… отзеркаливают мои. Твоя пропасть смотрит в мою. Брови Синчэня болезненно нахмурились. Сюэ Ян мягко, так мягко стянул его повязку, потому что ему позволили это сделать. — Открой её для меня, — снова шептал он. Сяо Синчэнь, которого уже трясло от приступа слез, болезненно помотал головой. — Открой, открой её для меня! Посмотри на меня, только я увижу, я… Разозлился, снова сжал пальцы на его лице… и замер. Поднявшиеся веки обнажили… две души сразу. Живая боль, отпугнувшая бы любого, произвела на Сюэ Яна эффект, когда созерцали… собственную душу. Он смотрел в пропасти собственной души, и сила духа и воли вливалась в каждую клетку его тела. Он приблизился к трясущемуся телу, и когда веки опустились, поцеловал их, поцеловал так, как не касались бы губами и к Граалю. Его губы в этот момент ощущались дуновением вечного лета, раскинувшегося над полями зеленой травы под иссиня-синим небом, в котором ни туч, ни солнца… только ветер, летящий между небом и землей.