Однажды на том свете

21 сентября 1939 года…

      Большую часть своей жизни Польша провёл даже не как воплощение страны. Скорее как… страна без своих территорий, обречённая или умереть, или всё-таки заполучить свои территории. Сколько времени утекло, сколько крови пролилось, сколько людей погибло, а поляк, словно по велению судьбы, всегда выживал. Словно… судьба ждала, хотела и проводила его по своему сложному пути…       И будто в награду за тот путь и дали Польше территории. Мог ли знать он, что меньше чем через полувек территории эти будут делить. Не знал и знать не мог, за что винить его никто не смеет.       Польша понимает, что обречён, понимает, что скоро умрёт. Без воплощения страну не выстроишь, а у поляка наследника нет. Если его сейчас убьют, то ни страны, ни независимости… не будет ничего.       Понимает и… ждёт. Деваться всё равно некуда. Из огня, да в полымя…       Да, волновался он, но даже не за себя… За народ и города. Сколько тысяч беззащитного населения перейдёт в руки захватчикам? Сколько придётся городам, которые (а Польша в этом не сомневается) останутся верны ему, получать пыток, кровоточащих ран и унижений? Сколько тысяч людей расстреляют? Сколько сотен городов разрушат?       И всё это из-за элементарной жадности. Жадности до территории, до денег, до власти…       Сколько времени пройдёт перед тем, как начнут штурмовать Варшаву? День, а может два?       Бессильные слёзы катятся по щекам, падая на рубашку… но… нужно идти… Оставить последний след в своей истории….       Польша легко спрыгивает с крыши, на которой сидел, и расправляет белоснежные крылья…

***

      Речь Посполитая молчит. Он уже вернулся к своему месту и ловил на себе заинтересованные взгляды. Никогда прежде Российская Империя не видел, чтобы поляк плакал. При собственных разделах Речь эмоций боли почти не проявлял. После подписи… о собственной смерти он… Смотрел с ненавистью, почти без боли. Взгляд золотых глаз остался таким… даже когда Российская Империя поднял оружие. Лишь в один момент взгляд исказился ненавистью. И всё… ни отчаяния, ни боли, лишь одна ненависть и… что-то сравни уверенности?       Посполитый наблюдал. Наблюдал, потом провожал новеньких в мире мёртвых… Истинный ангел смерти. Наблюдал за всеми, но не ждал своего наследника тут настолько быстро. Не должно было так.       — Сударь, как там у Союза дела? — решает завести русский диалог. Делать всё равно нечего…       — Мне почём знать? — раздражённо отвечает гусар.       — Вы сидите тут день и ночь, кому как не вам не знать? — риторический вопрос.       — Хочешь знать — посмотри сам! — почти шипит Посполитый, встаёт, раскрывает золотые крылья во весь их размах и отлетает, давая посмотреть на происходящее…

***

      «Где наша не пропадала?» — мрачно думает Польша, перелетая с крыши на крышу. Нет, вы не подумайте, поляк просто разведает. Ему гораздо проще получить и передать информацию.       Во-первых, Польша может летать, что сильно облегчит задачу. Во-вторых, у воплощения страны регенерация всяко лучше, чем у человека. А в-третьих, а куда деваться-то? Если их захватят… то всё. Воплощение страны, оставшиеся без своих территорий, убьют.       Вообще, Польша понимал, что они проиграют… просто… тянет время. Никто не хочет умирать.       Осторожно пролетая, Польша заметил что-то странное. Мать твою, что это?!       Он замер в попытки понять и… грохот выстрела.       — Kurwa… — Польша оторопел. Пуля пробила крыло. Струйка крови стала течь, окрашивая перья в алый. Жгучая боль, порыв ветра. Что происходит?! Его заметили? Что…       Последнее, что почувствовал воплощение, — удар об твёрдую землю. Кости, казалось, были переломаны, в глазах потемнело, всё плыло, двоилось, затуманивая взор… и он потерял сознание…

***

      Сегодня столица Польши разбирался с городами, и на территории боевых действий Варшавы не было.       Город вернулся под закат. Стал искать страну…       Когда он обошёл все места, в которых Польша в теории мог быть, столица занервничал.       Куда мог подеваться поляк?       — Ты не знаешь, где Польша? — спрашивал столица у городов, но… всегда получал один ответ.       — Его не видели с самого утра…       Варшава не знал, что делать.