Однажды на том свете

      Умирать было больно… Но что такое это «умереть»? Это когда каждая клеточка борется за жизнь, а сердце бешено бьётся в груди, дабы сохранить кровь? А может, это когда ты понимаешь, что покинешь этот мир, но ничего не можешь сделать? Но… тогда, если тебя ломают морально, обрекая на то, чтобы убиваться в страхе, доводя до отчаянья и заставляя спускаться до инстинктов… это тоже означает «погибнуть»?       Точного ответа ждать не от кого. Ведь мужчина, на вид лет тридцати, был совершенно один. Красивые жёлтые глаза, короткие светло-русые волосы и за спиной золотистые крылья. Речь Посполитая только что проснулся невесть где.       Это не назвать комнатой, как не назвать и залом. Это была пустота. Буквально. Вокруг польского гусара не было абсолютно ничего.       Но он явно на чём-то лежал.       «Я же… умер? Это рай? Или… чистилище?» — Речь Посполитая попытался встать, но голова страшно болела. Но по правде… словно прижали раскалённые угли к телу, и всё, начиная от макушки и кончиков крыльев и заканчивая пятками, болело.       Он же… мёртв? Не должно быть больше больно…       Он начал аккуратно приподниматься, опираясь на крылья. Он пришёл к поразительным выводам: в пустоте есть пол. После этого Посполитый уж не знал, во что ему верить. Опершись на крылья, он попытался встать, но руки задрожали, и он упал. Боль потихоньку уходила. Он предпринял вторую попытку подняться, но и та с треском провалилась.       — Witaj, Rzeczpospolita, — послышался голос. Голос был ему незнаком, и Речь, до этого лежавший на полу, быстро вскочил. Не хотелось показывать потенциальному врагу слабость. Боль, только не давно отступившая, вновь заплела ноги, и воплощение бы упало, если бы его не придержали. — Rozumiesz rosyjski?       — Д-да. Вы… кто? — Речь Посполитая был уж совсем сбит с толку. Слабость отпустила, и его поставили на ноги.       Теперь ту страну, что стояла перед ним, можно разглядеть. У него синие волосы и странные жёлтые глаза, не такие как у Речи Посполитой. Одет он был в русский народный костюм.       — Я Киевская Русь, — он отряхнул свой костюм. — Отвечая на твой следующий вопрос: ты в мире мёртвых.       — Вы… Русь? — нет, Посполитый… всё-таки ещё мог чему-то удивляться. Он много слышал о воплощении Руси, но… никогда не видел его вживую. Посполитый был рождён после смерти Руси. — Я… где?       — Сборище всех мёртвых государств и городов. Но пойдём, — Русь подал Речи руку, и тот послушано за ним пошёл. — Эта комната, в которой вы появляетесь. Я иногда забираю новеньких, чтобы они не мучались. Мне в своё время повезло. Меня встретила Троя.       Когда Речь Посполитая только проснулся, он думал, что выхода из Пустоты нет. Но, как оказалась, вполне есть. Русь провёл его и нащупал невидимую лестницу. Речи только и оставалась, что удивлённо хлопать глазами.       Они вышли на открытое пространство. Ну… вернее, они встали на облако. Посполитый рефлекторно подлетел, на что Русь лишь хмыкнул.       — Расслабься. Я живу здесь даже с тех пор, когда тебя ещё не было, и не разу не упал, — Крылатый всё равно с опаской отнёсся к облачкам. — Хочешь посмотреть на то, что происходит в мире?       — А… так можно? — Речь Посполитая уже даже не удивился и спросил это… просто чтобы подтвердить своё.       — Да, — Киевская Русь раздвинул руками облако, у Речи опять отвисла челюсть, и он начал наблюдать такую картину.

***

      В большом круглом зале стояли пять воплощений. Российская Империя был нелюдим, и в целом не было похоже, что в его жизни происходит хоть что-то примечательное. Пруссия, напротив, был довольно счастлив. А с чего бы и не быть? У него новые территории, в конце-то концов. По лицу Австрии невозможно было прочитать ни одной эмоции. Казалось, что он абсолютно апатичен. Они быстро переговаривались на немецком.       Рядом с ними стояли ещё два воплощения. Первое воплощение, явно уже взрослое, имело каштановые волосы и карие глаза. Варшава (так звали это воплощение) держал за руку подростка. У него были мягкие, пшеничные волосы и небесно-голубые глаза, которые смотрели непонимающе и со страхом. Наследник Речи Посполитой. Или, проще говоря, Польша.       Три страны обсуждали своё, а Варшава благословил свою страну. Речь Посполитая заставил того выучить немецкий, и Варшава отдал тому должное. Пригодилось.       Польша пытался что-то сказать, но Варшава приподнял руку, показывая универсальный жест. Пшек смекнул и не стал докучать Варшаве. Столица знал, что его страна мёртв. Это чувствовали все города, но особенно ясно это ощущал столица. Он слушал разговор. Они резко замолчали. Выводы были неутешительными. Пруссия планировал забрать Варшаву себе. Но боялся столица вовсе не за себя, а за наследника.       — Польша, — поляк восхвалил небо, что никто из стран польского не понимал.       — Что происходит?! — воплощение непонимающее дёрнуло крыльями и попыталось освободить руку.       — Речь Посполитая мёртв, — это известие заставило пшека медленно опуститься на пол. Он бы упал, но Варшава успел подхватить того. — Польша!       — Дедушка… он… — из глаз наследника Речи полились слёзы, хрусталиками падая на пол.       За этим диалогом наблюдали страны в мёртвой тишине.       Варшава большим пальцем вытирал слёзы на щеках Польши, обнимал. Он понимал, что он ошибся. Сообщил прямо, никак не смягчив, это маленькому напуганному ребёнку.       Потом Пруссия сказал Варшаве пару слов. Он понимал… что если не уйдёт сейчас, то будет хуже… но… Он наблюдал за тем, как Польшу Российская Империя берёт за руку. Как пшек кричит, из-за всех сил пытается выпутать из захвата руку, бьётся в попытке ударить крылом. Слёзы текут по щеке. Но Империя сильнее и силой уводит Польшу.

***

      — Речь Посполитая, ты ничего не сделаешь. Речь! — кричал Русь в попытке успокоить Посполитого. Кем-кем, а своим внуком Речь дорожил. — Ты ничем не поможешь!       Посполитый замирает и грустно наблюдает за страданиями будущей страны.

***

      Сто двадцать три года Польша не появлялся не карте. Мало кто знал, что у Речи Посполитой остался наследник. А те, кто знали, не знали ничего о нём самом.       Но вот она, отвоёванная… свобода.       Уже взрослое воплощение Польши легко взлетает на белоснежных крыльях. Он пережил. Теперь… всё точно будет хорошо.