novissime solis

Северный лагерь сопротивления

Сквозь приятную пелену сна доносится громкий звук, заставляя Киона приоткрыть глаза. Омега, прикрывая рот ладонью, зевает, переводя заплывший ото сна взгляд на наручные часы. До подъёма ещё несколько часов, однако надоедливый звук не прекращается, продолжая неприятно пищать. — Что? — растерянно тянет омега, поднимая голову вверх. Он удивлённо распахивает глаза. Сон испаряется в считанные секунды, когда до него доходит понимание, что он уснул в госпитале во время смены. Если Джин заметит, то ему точно влетит. Кион быстро вертит головой по светлой палате, пытаясь найти источник непрекращающегося звука. Взгляд падает на экран рядом с койкой спящего альфы, который мигает зелёным. Омега замирает, оторопев, и переводит неуверенный взгляд на альфу. Удивлённо замечая, что его глаза приоткрыты, а пальцы подрагивают. Кион подскакивает, быстро подлетая к койке. — О, боже! Т-ты, — мотает головой, быстро исправляясь. — Вы слышите меня? Альфа открывает глаза, моргая, чтобы прогнать мутную пелену. Поднимает голову с подушки, осматривая помещение. — Где я? — резко прерывает взволнованный голос парня альфа. Его голос грубый от долгого молчания, хрипит. Тёмные карие глаза хаотично бегают по светлому помещению в попытке узнать место. — Вы в безопасности. Всё в порядке! Не волнуйтесь, мы сделали всё необходимое, поэтому не о чём беспокоиться, — заверяет Кион, пытаясь улыбнуться, чтобы успокоить альфу. Темноволосый, не обращая внимания на слова медбрата, переводит взгляд на трубки капельниц, прикреплённые к его рукам, отмечая затянувшиеся прозрачной плёнкой побледневшие красно-оранжевые ожоги. Голова гудит, будто по ней прошлись арматурой. Перед глазами летают обрывки воспоминаний из пустыни, из которой альфа думал, что уже не выберется. На подкорке крутится приказ, сдавливая виски мощными ударами будто от дроби барабана. У него нет времени, чтобы здесь прохлаждаться. Нужно понять где он и как подать сигнал Каструму, что он жив. Нельзя заставлять Совет ждать. Альфа тянет руку к светлому фланелевому покрывалу, откидывая его в сторону, приподнимаясь. — Не вставайте, пожалуйста! Вы ещё очень слабы, — Кион тянет руки вверх, но замирает, не решаясь прикоснуться к альфе в попытке его остановить. — Что это за место? — грубо спрашивает темноволосый, устремляя пристальный взгляд на омегу. Кион замирает, сжимаясь под таким напором. Руки покрываются крупными мурашками, а дыхание замедляется. За несколько дней, что он ухаживал за этим альфой, Кион привык к нему. Находиться рядом уже не было так волнительно и не вызывало беспокойства, однако сейчас, под пристальным взглядом альфы, он чувствовал себя неуютно. — Это госпиталь, — негромко произносит Кион, отводя взгляд в сторону, не выдерживая зрительного контакта. — Я в лагере сопротивления? — приподнимает бровь Мотылёк, продолжая выжидающе смотреть на парня, который на его глазах как будто становился меньше. Стоящий напротив невысокий светловолосый омега, одетый в синий медицинский костюм, выглядит не старше шестнадцати. На его сонные, но большие глаза падают светлые пряди, напоминающие цвет песка, когда солнце находится в зените, обжигающе ярко освещая пустыню. На припухлых, из-за юного возраста, щеках виднеются следы от рук, которыми омега, видимо, подпирал голову, пока спал. Темноволосый пытливо осматривает его аккуратное словно кукольное лицо, замечая, как длинные ресницы подрагивают, а розовые губы плотно сжимаются. Не поднимая глаз на парня, Кион нерешительно кивает, прикусывая нижнюю губу изнутри. Сцепляет ладони в районе живота и перебирает худые пальцы, не чувствуя себя комфортно. Он ожидал, что альфа будет растерян и напуган, когда придёт в себя, ведь был без сознания, когда его нашли солдаты. Однако твёрдый и решительный голос парня сбил его с толку. Альфа на последок окидывает юношу с ног до головы тяжёлым взглядом и, нахмурившись, переводит внимание на экран рядом. Аппаратура сильно отличалась от того, что он видел в Каструме. Лет на двадцать. Тёмные глаза цепляются за практически соскобленные инициалы Каструма, из-за чего альфа приподнимает в усмешке бровь. Значит, собирают старьё, которое они выбрасывают. Не удивительно. — Наши солдаты нашли вас четыре дня назад в пустыне, — негромко начинает светловолосый, привлекая внимание альфы. — Вы были измождены и на ваших руках были солнечные ожоги. Мы сделали всё, что в наших силах, чтобы облегчить боль. Как вы сейчас себя чувствуете? — не спеша поднимая глаза на альфу, спрашивает Кион, осторожно рассматривая сосредоточенное лицо напротив. — Со мной всё в порядке, — отрезает темноволосый несмотря на головокружение. Сейчас не до своего состояния, все его мысли занимает приказ, который он обязан исполнить как можно скорее. Альфа решительно бегает взглядом по дверям за спиной светловолосого, пытаясь понять как попасть в место, откуда можно подать сигнал. — Я позову врача. Пожалуйста, не вставайте, — потупив взгляд, сообщает омега. Нерешительно, будто боясь оставить альфу одного, отступает назад, разворачиваясь. Громкий стук от его быстрых шагов раздаётся по ярко освещённому коридору. Омега быстро преодолевает длинные серые коридоры, притормаживая, делая финальный поворот перед кабинетом главного врача. После пробежки его дыхание сбилось. Кион, не привыкший к такому в отличие от своего старшего брата, шумно дышит и, не стучась, врывается в кабинет Джина. — Хён, тот альфа очнулся! Жадно хватая воздух, пытаясь выровнять дыхание, омега бегает глазами по сидящему за столом врачу. Сокджин удивлённо вскидывает голову, отрываясь от бумаг на столе. — Как он? — поднимается врач, подхватывая висящий на спинке стула халат, сразу понимая о ком идёт речь. Альфу, которого дозор нашёл в песках, он лично доверил молодому медбрату. — Что-нибудь сказал? — накидывая белую ткань на плечи, спрашивает темноволосый, ровняясь с младшим. — Хён, он говорит, что с ним всё в порядке… — быстро шепчет омега, будто боясь, что их могут услышать. Торопливо шагает, пытаясь идти вровень врачу. — Но ведь он только пришёл в себя после такого! — Не волнуйся. Сейчас со всем разберёмся, — Джин похлопывает омегу по аккуратному плечу, улыбаясь уголками пухлых губ. — Выглядишь сонным, — посмеивается, осматривая опухшее лицо Киона. — Наверное много воды выпил, — отмахивается младший смущённо, прикладывая ладони к щекам, прикрывая их. Под тихий смех старшего, очевидно понявшего всё, они быстро доходят до нужного помещения. Просторный отсек, с прозрачными стенами для удобства, был полностью выделен под койки для больных, однако сейчас в нём был лишь один пациент. — Вижу, вы уже чувствуйте себя лучше, — замечая сидящего на койке альфу, бодро произносит Джин, открывая стеклянную дверь в помещение. Альфа поднимает голову, устремляя взгляд карих глаз вверх, рассматривая вошедшего темноволосого парня. Врач спешно поправляет белый халат, подходя ближе. Омега — сразу понимает он, отмечая утончённые черты лица. Пухлые губы врача растягиваются в доброжелательной улыбке, когда он останавливается у койки. — Вас что-то беспокоит? Как долго вы были в пустыне? — доставая небольшой фонарик из кармана халата, спрашивает омега. — После пятого дня я потерял счёт, — хмурит брови альфа, следя за его действиями. Врач подносит фонарик к глазам альфы, проверяя его реакцию на свет, и одобрительно кивает. Осторожно касается его рук, осматривая солнечные ожоги, что уже выглядят не так плохо, как в тот день, когда альфу только занесли в госпиталь. Омега поднимает голову, внимательно анализируя информацию с датчиков на экране. — Вам очень повезло, что наши солдаты заметили вас. Вы отделались незначительными последствиями, ещё пара недель и не останется и следа. — Что вы делали в пустыне? Вы заблудились? — негромко спрашивает Кион за спиной темноволосого омеги. — На развалины, в которых я жил, набрели пустынники, поэтому мне пришлось бежать, — отвечает альфа заготовленную историю, переводя взгляд на него. — Песчаные ветры участились, поэтому я уже и не понимал куда иду. Не знаю в какой момент, перед моими глазами оказались только пески. — Ну теперь вам не о чём беспокоиться. Здесь вас никому не достать, — посмеивается врач, вновь поворачиваясь к альфе. — Как вас зовут? — Субин, — твёрдо произносит альфа, произнося своё имя впервые за долгое время. На самом деле альфа уже и не отзывался на него, забывая, что оно принадлежит ему. Позывные, которые они использовали с первого момента попадания в тренировочный центр, полностью заменяли им имена. Он не помнил ни родителей, что отдали его туда, чтобы стать солдатом, ни жизни вне башни Совета, покидая её только для вылетов дозора. — Слышал ваше имя означает волевого человека, — вспоминает старший омега. — Даже и не поспоришь. Я главный врач, Джин. Если вам нужна будет помощь, обращайтесь ко мне или к Киону, — ладонью указывает на притихшего омегу за спиной. — Не чувствуйте себя чужаком, здесь многие были в такой ситуации как вы. Врач проверяет трубки капельниц, настраивая скорость подачи растворов. — Я ещё зайду немного позже, — улыбаясь, произносит Джин, отходя от койки. — Отдыхайте и набирайтесь сил. — Вы должно быть голодны, — взволнованно озвучивает беспокойство Кион. — Я принесу вам поесть. От неловкости, витающей в помещении, светловолосому хотелось сбежать. Обычно он легко находил общий язык с другими, заводя непринуждённые разговоры, однако сейчас чувствовал себя совершенно не в своей тарелке. — Насчёт будущего места не беспокойтесь, как вернётся Тэхён, он решит всё, — остановившись у двери, сообщает Джин. — Тэхён — наш лидер, — добавляет омега, замечая непонимание в глазах альфы. Омеги в дверях о чём то говорят, но альфа больше не обращает на них внимания, теряя интерес. «Вот мы и встретимся», — сдерживает ухмылку Мотылёк, предвкушая момент, когда он увидит альфу, лидера сопротивления.

***

— Юнги-хён так занят, что его хрен вырвешь даже на обед. Ты как знаменитость — видим тебя раз в день, — смеётся Джэхо, когда главный технарь подходит к столу. — Только твоих дурацких шуток ещё не хватало до полного счастья, — опускаясь на прохладную скамью и закатывая глаза, тянет альфа. — Выглядишь как тухлый финик, — издевательски улыбается Хосок, оглядывая альфу. — Я тут работаю на благо сопротивления, а вместо восхвалений слышу это. Что с этим миром не так? — фыркает Юнги и тянется пальцами к тарелке Джэхо, забирая последнюю сосиску. — Не заслужил, — тыкая ей в альфу, ухмыляется на широко открытые от такой наглости глаза младшего. Прошла уже практически неделя с общего сбора, на котором технический отдел объявил, что на восстановление всех данных потребуется как минимум две недели. В тот момент альфа, конечно, предполагал, что подписывает себе абонемент на несколько бессонных недель, однако даже не мог представить насколько он устанет уже за первую. — Срок в тюряге, наверное, легче отбывать, — зевая, потирает уставшие глаза Юнги. — Хочешь в кутузке посидеть? — весело раздаётся сверху. Тэхён хлопает ладонями по широким плечам альфы и с силой нажимает на затёкшие мышцы, массируя их с садисткой улыбкой. — Я могу устроить. — Смотрю у кого-то хорошее настроение, — с набитым ртом говорит Хосок, впервые за долгое время видя омегу таким, получая в ответ смех младшего. Омега ещё раз хлопает Юнги по плечам и садиться рядом с капитаном. Он заинтересовано осматривает тарелки двух альф и, немного задумавшись, забирает сосиску из рук Юнги. — Эй! — возмущённо тянет альфа, удивлённо распахнув тёмные глаза. — Не заслужил, — повторяет его же слова Тэхён, победно улыбаясь. Джэхо начинает громко смеяться, едва успевая проглотить еду, чтобы не подавиться, и отбивает «пять» по вытянутой перед ним ладони омеги. Тэхён ярко улыбается, встречаясь взглядом с альфой. — Кого я вырастил? — обречённо стонет технарь и прикрывает лицо большой ладонью, качая головой. Другие посетители столовой проходят мимо стола командования и, улыбаясь, переглядываются. О делах штаба обычно не сообщали, однако сложно было не заметить как кипела его работа в последнее время, негласно обозначая обстановку вокруг. Видеть расслабленные улыбки этих четверых для простых жителей лагеря было лучше любого праздника. — Слышал новости? — спрашивает младший альфа Тэхёна. — Тот альфа, которого нашли в пустыне, пришёл в себя сегодня утром. — Серьёзно? — удивлённо поднимает брови светловолосый. — Это отлично! — облегчённо вздохнув, улыбается омега. — Смотреть как Кион измывается от волнения уже было невозможно. Он что-нибудь сказал? Хоть что-нибудь помнит? — Джин сказал, что он не очень многословен, — посмеивается Хосок. — Его зовут Субин. — Нужно будет зайти к нему, — кивает сам себе Тэхён. Альфы начинают обсуждать последние новости из отчётов дозорных, а из головы Тэхёна всё не пропадает образ солдата, которого он уже второй раз встретил в поезде. Прошло четыре дня с их встречи, но мысли о нём всё упорно продолжали возникать. Его ладонь замирает на остром колене, на котором под плотными военными штанами скрываются уже практически сошедшие синяки, ставшие коричневатыми пятнами. Уже не болят, но всё равно неприятно тянут. Тэхён простодушно улыбается, совершенно не вникая в то, что говорит Юнги, бурно жестикулируя, не желая, привлекать к себе лишнее внимание, задумавшись. Каждый человек, который встречается на пути, должен принести в вашу жизнь что-то. И эта крыса из Каструма не исключение. Но пока кроме двух попыток убить омегу альфа ничего не принёс в жизнь Тэхёна. Однако тот солдат сейчас единственное, что дало ему хоть какую-то мнимую связь с Каструмом. Нужно только понять, как её можно использовать, если он встретит его вновь. Тэхён хмыкает, ловя себя на таких мыслях. Снова встретить того альфу? Да, невозможно! Он много раз слышал, как его папа повторял: «Одна встреча — это случайность, две — совпадение, три — судьба». Однако омега никогда не придавал значения этим словам, считая, что это обычная поговорка, не имеющая особого смысла, ведь в Фидеме ты встречаешь каждого второго чуть ли не через день. Встретить того альфу в третий раз? Даже звучит смешно.

***

Каструм

В прохладном воздухе лаборатории витает настойчивый запах химии для дезинфекции помещений, неприятно пощипывая в носу сидящего за микроскопом красноволосого омеги. Он морщиться, почёсывая аккуратный нос о предплечье, не отвлекаясь от работы. Поочерёдно настраивает объективы, осторожно меняя расположение небольшого стёклышка с образцами крови нового испытуемого худыми пальцами. Впервые после нескольких дней вынужденного отдыха, Чонгук разблокировал его пропуск в лабораторию, позволяя заняться исследованиями. Работа для Ёнсу была чем то вроде призвания или отдушины, как он себе иногда говорил, посмеиваясь, которая никогда не была для него чем-то скучным. В отличие от других, он с неприличным рвением поднимался ранним утром, чтобы поскорее дойти до лаборатории, а по вечерам засиживался допоздна, оставаясь единственным человеком среди пустных холодных стен. Вместо привычных для омег из верхушки Каструма развлечений Ёнсу предпочитал оставаться в тени, не желая проводить время в «высшем обществе», которое он считал сборищем зазнавшихся глупцов, которые только и делают, что облизывают ноги Главы Совета в надежде, что им что-то перепадёт. Всё своё свободное время омега проводил за исследованиями или в библиотеке, в отделе архива, читая результаты работ прошлых лет, отмечая важные для себя вещи. В редкие моменты, когда Чонгук мог вытянуть омегу из работы, чтобы побыть вместе, они засиживались на смотровой площадке, на самой верхушке башни Совета, в темноте наблюдая за звёздами. И хоть альфа считал это занятие довольно скучным, ради младшего он закрывал на это глаза, слушая его рассказы про небесные объекты, периодически пропуская большую часть информации мимо ушей. На самом деле Ёнсу не понимал, почему он стал близок с этим альфой. После того, как, в то время ещё лейтенант, Чонгук спас его из пустыни, он небольшими шагами привыкал к новой жизни в стенах Каструма, так и не вспомнив ничего из прошлой. Помощь альфы с ознакомлением порядков города перешла в частые встречи, а после и в странную дружбу между уже новым Главой Совета и ещё совсем молодым омегой, не имеющим за своими плечами буквально ничего, кроме своего имени. Чонгук был весьма грубым и прямолинейным альфой, не привыкшим считаться с мнениями других, чем часто задевал по началу омегу. Однако со временем Ёнсу смирился с этим, просто не обращая внимания на эти черты, всё равно делая так, как он сам хочет, за что нередко получал. На удивление многих отношение Главы Совета к найденному омеге постепенно начало отличаться от других. Ёнсу он позволял в разы больше, чем всем другим людям в его окружении. Общение с ним было более открытым и дружелюбным, разбавленное колкими шутками, за которые другие уже давно бы лишились головы. Ёнсу сначала не знал чем ему заняться, а сидеть без дела, живя просто в своё удовольствие, как предлагал ему Чонгук, он не хотел. Однако за пару месяцев, проведённых в медицинском центре Каструма за время реабилитации, омега видел множество солдат и обычных людей, состояние которых с каждым новым днём ухудшалось с невероятной скоростью. Тогда он и узнал от медбратьев о вирусе. Наблюдать за мучением тех людей было невыносимо. Видеть как их отчаянно пытаются спасти ещё сильнее. Именно это осознание натолкнуло Ёнсу попросить Чонгука отвести его в лабораторию, как только он смог выйти за двери медицинского центра. У него не было ничего: ни семьи, ни даже воспоминаний, но появилась цель, которой он стал гореть изо дня в день, не угасая ни на минуту. — Ты закончил? — басит неприятный голос с хрипотцой немолодого темноволосого альфы. Вэйлор кончиками пальцев поправляет свои очки, удобнее фиксируя их на носу, замерев за спиной красноволосого омеги. — Мне осталось ещё немного. Дайте мне ещё полчаса, — не поворачиваясь, бросает Ёнсу. — Давай быстрее. Мне ещё отчёт «наверх» нести, — скрестив руки на груди, поторапливает главный учёный Каструма. Омега кивает, не желая отвечать. И только, когда слышит сигнал закрытия двери за спиной, расслабляется, опуская напряжённые плечи. Главный учёный имел не лучшую репутацию среди Совета. Его идеи всегда были подпитаны жестокими и, иногда чересчур, неоднозначными решениями, от которых кровь леденела в жилах. Ёнсу не поддерживал такие методы, но другого выбора у них просто не оставалось. Он был готов отдать всего себя, чтобы спасти других, однако кровь молодого омеги, не имела и ничтожной доли нужного гена. Единственное чем он мог помочь — найти тот самый нужный образец. — Я практически закончил, — клацая по экрану, сообщает красноволосый, когда слышит сигнал открытия двери. — Всё сидишь? — усмехается вошедший, заставляя омегу оторваться и поднять голову. — Снова пропускаешь обед, — прислонившись к столу, ловит взгляд Чонгук. Альфа бросает беглый взгляд по столу, заставленному стеклянными колбами с красной жидкостью внутри, и ухмыляется. Омега никогда не отличался аккуратностью, предпочитая в процессе работы не тратить время на организацию места вокруг себя. — Хён, у меня времени в обрез, а работы накопилась куча. Вэйлор и так меня торопит, — снова утыкаясь носом в экран, пыхтит Ёнсу. — Видел я этого старикана с утра, — щурится альфа, вспоминая встречу с учёным. — По одному твоему лицу видно, что он уже все соки из тебя выжал, — посмеивается брюнет, на что в ответ Ёнсу цокает, закатив глаза. — Ты невыносим. Омега перехватывает новую колбу, набирая пипеткой несколько капель красной жидкости. Подцепляет пальцами за грани небольшое стекло и наносит кровь на него, немного размазывая по поверхности, создавая тонкий слой. — До совещания осталось мало времени. Так что не отвлекай меня. Слушать нравоучения от Вэйлора что-то не тянет, — красноволосый добавляет прозрачную жидкость и закрывает всё сверху вторым стеклом, закрепляя на подсвеченных снизу креплениях микроскопа. Однако брюнет даже не пошевелился на его слова. Обречённо вздохнув, омега переводит светло-карие глаза на альфу. — Я зайду к тебе, когда освобожусь, хён, — уверяет Ёнсу, кивая в подтверждение своих слов, и вновь переводит внимание на линзу.

***

Чонгук уверенно шагает по застеклённому переходу, напоминающему мост, соединяющий противоположные стороны этажа. Под ногами альфы метров двадцать до следующего такого перехода, а до первого этажа ещё больше — под семьдесят. Вид, открывающийся отсюда, напоминал альфе муравейник — множество маленьких силуэтов людей, бегающих в спешке, чтобы как можно быстрее выполнить свою работу, забавлял его. Альфа не считал себя королём или кем-то вроде того, но не чувствовать разницу в статусе с другими было невозможно. Он собственными руками проложил свой путь наверх, поэтому нет смысла думать о том, достоин ли он всего того, что имеет, или нет. Он был тем, кто поднял этот город. И только он в праве здесь что-то решать. Чонгук останавливается, облокотившись на стеклянную перегородку. Чёрные глаза быстро бегают по раскинувшимся внизу этажам, наблюдая за сменой охраны. Посты сменяются только заступившими на смену альфами в чёрно-синих экипировках, на их поясах видны кобуры, в которые убраны пистолеты, чтобы не привлекать лишнее внимание. На головах шлемы, плотной чёрной сеткой закрывающие лица. Брюнет хмурится, вновь вспоминая омегу, которого встретил в старом покрытым ржавчиной поезде. Неожиданный знакомый всё не собирался покидать его голову, из раза в раз привлекая внимание альфы к себе. Чонгук не мог понять, что с тем омегой не так. Для чего он снова вернулся в заброшенный поезд, уже встретив там смертельную опасность в его лице? — Точно псих, — выдыхает Чонгук, криво усмехнувшись. Мысль, подкравшаяся после первой их встречи, всё чаще всплывала. Он встретил парня, может и не очень хорошо, но обученного борьбе и стрельбе, учитывая его винтовку. Однако он всё ещё оставался молодым, судя по голосу и глазам, омегой. Такие в одиночку не выживают. — На что смотришь? — зовёт альфу Намджун, останавливаясь рядом. — Да ни на что, — отмахивается Чонгук, не поворачиваясь к нему. — Заходил к лисе, его старикан напряг с работой. Только у меня появилось время, как он опять занят. Если бы не его характер, уже бы давно запер его подальше от лаборатории, — шипит брюнет раздражённо. — Посмотрел бы я на это, — ухмыляется полковник. Характер Ёнсу не был простым от слова совсем. Изначально робкий и даже пугливый омега менялся с каждым проведённым в стенах Каструма днём, приобретая всё новые качества. Отнюдь не всегда хорошие. Робость сменилась решимостью, вытолкнув страх и стеснение. Появившаяся дерзость, с которой омега, не боялся говорить с членами Совета иногда поражала их, и заставляла испытывать гордость Чонгука. Омега научился постоять за себя. Наверное, единственным человеком, с которым омега всё ещё чувствовал себя некомфортно, оставался главный учёный Каструма, Вэйлор. Присутствие альфы вызывало ощутимый дискомфорт, объяснений которому Ёнсу назвать Чонгуку не мог. Однако учёный не доставлял Главе проблем. Его решения были обоснованы, преданность он доказал сполна, поэтому снимать его с должности, на которой альфа был уже больше двадцати лет, не было смысла. — Ты стал чаще вылетать за пределы города, — начинает Намджун. — Нашёл что-нибудь интересное? — Есть одно место. Пока не уверен, надо ещё туда наведаться, — расплывчато отвечает темноволосый, задумавшись. Говорить про встречу с жителем пустынь не хотелось. Ещё рано было делать какие-либо выводы. Чонгук с равнодушным взглядом провожает снявшихся с поста охранников. — Есть какие-нибудь новости от дозора? — спустя несколько минут молчания произносит полковник, хмурясь. — Нет, — отрезает Чонгук, понимая что имеет ввиду альфа. Чон чувствует, как атмосфера вокруг становится мрачнее, воздух тяжелеет. Намджун тянет руку к внутреннему карману чёрного пиджака, вытягивая из него небольшую изумрудную зажигалку. Железный коробок украшали изящные завитки, напоминающие буйные морские волны, словно пойманные в момент шторма. Линии тонкие, сделанные настоящим мастером. Такой искусной работы Намджун больше не встречал. Альфа опирается локтями о стеклянную перегородку перехода, по привычке обводя большим пальцем узор. — Мне казалось, ты бросил, — хмыкает Чонгук, переводя взгляд на зажигалку. Полковник вновь обводит глазами аккуратные линии, высеченные на металле, и с силой сжимает коробок. — Бросил. — Его здесь нет, — напоминает Глава Совета, слыша тяжёлый вздох рядом. Будто Намджун когда-нибудь сможет принять этот факт. Полковник сильнее сжимает кулаки. — Можешь курить сколько хочешь. — Я свои обещания держу, — сжав плотно челюсть, отвечает Намджун. Он делает глубокий вдох через нос, чувствуя как вздуваются вены на шее. Убирает зажигалку обратно в карман и, развернувшись, направляется к лифтам. Чонгук понимающе провожает его отдаляющуюся фигуру взглядом. Обычно спокойный и рассудительный полковник терял голову без остатка, когда речь заходила про одного конкретного человека. Человека, которого в Каструме уже нет.

***

Гулкий стук от постукивания пальцев по тёмной лакированной поверхности стола раздаётся по кабинету. В замершем воздухе царит напряжение. Чонгук недовольно скользит глазами по экрану, с открытым на нём отчётом. Результаты исследований на этой неделе ещё хуже, чем на прошлой. — Вы хотите сказать, что из всех новых образцов, подошли только двое? — скептически поднимает бровь альфа. — Да, господин Чон, — главный учёный кивает, сталкиваясь с обжигающим взглядом чёрных глаз. — Сколько заболевших за эту неделю? — обращается Глава к врачу, сидящему по левую руку от него. Он откладывает железный экран на стол и, оперевшись локтями перед собой, кладёт подбородок на тыльные стороны ладоней, сжатых в крепкий кулак под своей головой. Чимин тяжело вздыхает, перекрестив руки на своей груди, обтянутой белым медицинским халатом. — Пятеро. Его тёмные пряди переливаются на холодном свету люминесцентных ламп, встроенных в потолок, когда он качает головой. Альфа тянет руку к ним, зарываясь ладонью. Последнюю неделю в медицинском центре творилось что-то сумасшедшее. Количество обращений увеличилось так резко, что мест в отделённом боксе уже не хватало, из-за чего им в спешке пришлось подготавливать обычные палаты. — Мы пытаемся замедлить действия вируса, но той сыворотки, которую вы дали в прошлый раз, — приподнимает подбородок врач, указывая на Вэйлора. — Ещё едва ли хватит на пару дней. Гнетущая тишина, разбавляемая лишь тяжёлым дыханием членов Совета, неприятно давила на всех присутствующих. Ситуация накалялась с каждым днём. До этого случаи заражения случались не часто: не больше десяти раз в месяц, однако уже за последние две недели их было больше двадцати, и это число только продолжало расти. Усиление охраны и увеличение количества машин с дезинфицирующим раствором, проезжающих по улицам Каструма, не могли сдержать наплыв новых заражённых. Сыворотки, которую учёные делали из крови, содержащей нужный для борьбы с вирусом ген, не хватало. Запасы, которые были в лаборатории, практически израсходовались, а создание новых экземпляров замедлялось отсутствием испытуемых. В детях, которых нашли в пустыне за последнее время, нужного гена было слишком мало. Унять слухи, постепенно поднимающиеся среди работников медицинского центра, было необходимо. Однако никто не понимал как. Единственное, что они сейчас могли сделать — запретить им покидать башню Совета во избежание утечки информации и поднятия паники. — Дозор поймал семь человек вчера в пустыне, среди них три ребёнка, — сообщает Намджун. — Мы возьмём образцы у них как можно скорее, — сжав челюсть, решительно кивает главный учёный. — Что по тому квадрату? — Чонгук откидывается на спинку чёрного кресла, нахмурившись, задумчиво смотря на полковника. — Мы снова поймали несколько коротких сигналов, — докладывает Намджун. Взгляд Главы Совета сменяется заинтересованностью, тёмные брови разглаживаются. — Значит, там точно что-то есть, — воодушевляется один из членов Совета. Альфа средних лет, отвечающий за работу инженерного отдела. — А ты не доверял моей интуиции, — криво усмехается Чонгук, прищурившись. — Говорил же, что это не могло быть совпадением, — брюнет устремляет заинтересованный взгляд к экрану и перелистывает на отчёт военного подразделения. Карта, которую полковник показывал в прошлый раз, значительно изменилась. Яркие зелёные метки, поставленные в нескольких местах, сразу привлекают чёрные глаза. Они раскиданы хаотично, но сложно не заметить, что не выходят за пределы образного квадрата. Сигналы неслучайны. — Полковник Ким, — вновь привлекает внимание альфы Чон. — Какие новости от Мотылька? Он смог связаться с вами? — Пока нет, но у него ещё есть три дня. Нужно немного подождать, уверен, что он нас не разочарует. — Сообщи мне сразу, как получишь от него ответ, — соглашается Глава Совета.

***

Северный лагерь сопротивления

— За весь вчерашний день я вытянул из него не больше нескольких предложений! — разочарованно стонет Джин, откидываясь на спинку стула. — Никогда не встречал таких молчаливых людей! — Может это последствия стресса, — шутит Тэхён, забавляясь с реакции врача. Со вчерашнего дня он только и слышал про найденного в песках альфу, поэтому, когда у него появилась возможность, зашёл в госпиталь, чтобы лично познакомиться с ним. Однако Тэхёну не повезло — альфа спал. — Он же на год младше Джэхо? — уточняет светловолосый, вспоминая, как Кион упоминал возраст альфы. — Думаю, они найдут общий язык. — Ты бы видел, как Джэхо обрадовался, когда узнал, что Субин младше. Светился прям, — смеётся Джин. — Может, вскоре он уже не будет в их компании младшим? — шутки от старших альф всегда были чем-то обязательным, когда дело касалось возраста. Ни Хосок, ни Юнги не настаивали на формальных обращениях, однако воспитание Джэхо не позволяло ему обращаться к ним по-другому, даже если разница между ними была не такой уж и большой. Старшие альфы воспринимали альфу как ровесника, хоть и не показывали ему этого, подшучивая, чтобы не зазнавался. Ум и смелость Джэхо не раз доказывали им, что альфа взрослее чем кажется. — Ты поговорил с Кионом? — спрашивает врач, получая кивок в ответ. — И как он отреагировал? — Удивился, совсем не ожидал такого. Я дал ему время обдумать всё. Думаю, он захочет сначала поговорить об этом с Джэхо, — Тэхён тяжело вздыхает, весёлый настрой сменяется задумчивостью и беспокойством. — Джэхо не понравилась эта идея. — Его можно понять, — скрещивает руки на груди темноволосый. — Он так вами дорожит. Отпустить даже одного из вас для него совсем непросто. Просто дай ему время, — врач поднимается, подходя к стоящему у стены длинному серому шкафу. Открывает поскрипывающую дверцу, доставая одной рукой термос, другой хватаясь за ручки железных кружек. Тэхён улыбается уголками губ, когда до него доносится приятный аромат чая. Самое то, чтобы разбавить напряжённую тему. — Я уверен, обдумав всё, он поймёт, почему ты хочешь, чтобы Кион уехал, — говорит Джин, ставя перед младшим кружку и возвращаясь обратно на своё место. Привычный запах медикаментов в воздухе уже практически не ощущается, травянной аромат чая перемешивается с ним, скрывая резкие нотки химии в себе. Тэхён подносит тёплый напиток ко рту, делая несколько глотков, и прикрывает глаза. — Сегодня крысы восемь раз были недалеко от наших границ, дозор с утра доложил, — потирает переносицу Тэхён, устало выдыхая. — Я понимаю, что там тоже небезопасно, каждый день читаю отчёты, но вы будете там не больше пары дней. Поможете посадить всех в поезд, и мы сразу же перевезём вас в Восточный лагерь. Там вы будете дальше всего от Каструма. — Чем дальше от этого города — тем безопаснее, — кивает врач. — Джин, — зовёт негромко омега и, поймав вопросительный взгляд старшего, продолжает. — Тебе совсем не страшно? Ты ведь не выходил из лагеря все эти годы. Врач ставит кружку на стол, но не выпускает её из рук. Тепло, исходящее от горячего чая внутри, приятно греет. — Меня не пугает то, что я могу увидеть в Южном лагере, то, что могу встретить в пустыне, — не спеша отзывается врач. — Меня не пугают раны, какими бы они ужасными не были. Не пугают пустынники. Самое страшное, с чем только мог столкнуться, я уже пережил, — закусывая губу, негромко произносит омега, отводя взгляд в сторону. Темноволосый гулко сглатывает ком, образовавшийся в горле, неприятно давя изнутри. — И навсегда оставил это в Каструме, — кривит губы нас последнем слове Джин. Даже произносить это название ему было противно. Омега прикрывает глаза, когда перед глазами начинают всплывать воспоминания, болезненно сдавливающие сердце. Тэхён единственный, кто знает настоящую его историю. Не ту, в которой омега был обычным жителем пустынь, получившим от пожилых омег знания о медицине и помогающим всем, кто к нему обратится. Эту легенду он придумал в тот же день, как очнулся в стенах госпиталя. Однако привыкший к предательствам омега в то время даже не мог подумать, что рядом с ним появится человек, открыться которому ему не будет страшно. Джин нелегко шёл на контакт, на все вопросы отмалчивался, на предложения, какими привлекательными они бы не были, предпочитал отказываться. Внешне он больше походил на белый лист, неокрашенный никакими эмоциями. Тэхёна, который по случайности оказался рядом с ним, когда его только привезли, такой подавленный настрой старшего не устраивал. Он не мог залезть в его голову, чтобы понять, что же его так беспокоит, но и без этого было понятно, что не из-за отсутствия памяти омега так убивается. Тэхён не хотел давить, поэтому просто оставался рядом, оказывая поддержку всякий раз, когда она только требовалась Джину. И со временем старший начал её принимать, а потом и сам начал открываться в ответ на откровения младшего. Он и не мог представить, что в голове такого юного и, казалось бы, беззаботного омеги, было столько переживаний. Рассказать правду о своём прошлом было слишком пугающе. Страх, не отпускающий его с момента, как он только попал в лагерь сопротивления, давил всё сильнее от мыслей, что этот искренний и добрый омега может отвернуться от него, когда узнает всю правду. Джин даже представить не мог, какую реакцию он встретит, когда признается, что он совсем не житель пустынь и никогда им не был. Встретить разочарование, а тем более презрение в глазах Тэхёна было страшно. На самом же деле впервые омега встретил жителей пустынь здесь, в Фидеме. Его дом не был развалинами, прикрытыми песками, и он даже не был в пустыне до того самого дня. Дня побега. Джин никогда ни в чём себе не отказывал и жил жизнью того, кем он является по крови. Сыном члена Совета. Он вырос в одних из лучших апартаментах той самой башни, возвышающейся над всеми остальными зданиями Каструма. Не знал, что такое голод, что такое нищета. Всё, что только можно было попросить, ему могли принести буквально по щелчку пальцев. Однако всё это не забрало мягкую и чуткую натуру омеги, он всегда оставался уважительным ко всем в независимости от их пола и возраста. Ценил всё, что получал, и искренне благодарил за это. Он не любил шумные тусовки, предпочитая заниматься учёбой, которую его отец сперва воспринял в штыки, говоря, что омеге нечего делать в медицине и пачкать руки в крови. Но позже всё же согласился, когда увидел как загорались глаза сына, когда он только начинал говорить об этом. Ему было шестнадцать, когда он встретил его. Альфу, который сильно отличался от всех, что до этого ему встречались. Он был молодым высоким парнем с крепким телосложением — солдатом, но в противоречие стереотипам был начитанным, с богатым словарным запасом. Разговоры с таким человеком вести было одно удовольствие. Джин никогда прежде не ощущал того, что происходило внутри него, когда альфа оказывался в поле его зрения. Тогда он понял, что попал. Новые чувства с головой охватили его, забирая без остатка. Джину казалось, что с каждым новым днём, с каждым новым поцелуем, он всё выше поднимался вверх. Но у каждого счастья есть пределы. Стены, казавшиеся нерушимыми, которые они выстраивали вокруг себя, чтобы оберегать своё счастье, начали с оглушающим звоном трескаться. Джин с бешенной скоростью полетел вниз, с небес на землю. Человек, которому он без единого сомнения доверял, предал его. Растоптав всё тепло, что было в сердце омеги, оставил голые руины с кровавыми ранами, зажить которые так и не смогли, покрывшись уродливыми шрамами. Понимание, что он всю жизнь прожил во лжи, с невыносимой болью обрушилось на него, не оставив и каплю желания оставаться в стенах удушающего города. В темноте, освещённой одними звёздами, Джин сбежал, оставив позади себя всех тех, кого он называл «своим счастьем».