novissime solis

3075 год Северный лагерь сопротивления

— Доложите, лейтенант, — раздаётся громкий голос капитана Чон Хосока, эхом разлетаясь по просторной комнате. Серые железные стены, обставленные техникой прошлых годов, что им с трудом удалось раздобыть, освещаются холодным светом. Комната так пропахла затхлостью, что даже постоянный поток воздуха из вентиляции не справляется с отсутствием окон. Непрекращающиеся тихое жужжание аккумуляторов и клацанье энергосберегающих ламп — ежедневная мелодия этого скрытого от чужих глаз места. — Есть, сэр! — отдаёт честь прибывший лейтенант. — Наши датчики снова засекли движение недалеко от Южного лагеря, — нажимая на кнопку графондера, докладывает солдат. Над широким столом в центре комнаты высвечивается голограмма карты Южного лагеря с несколькими движущимися красными точками. — Несколько истребителей, совсем рядом с границей. — Они что-то заметили? — приближаясь к трёхмерной картинке, хмурится Леон. Темноволосый альфа с прядками седины, что когда-то был резвым сорванцом, всегда готовый бежать в бой, поправляет потёртые очки и тянет здоровую руку по привычке к протезу. Его единственная выжившая рука и шея покрыты длинными выпуклыми бледно-розовыми шрамами, что уже не один десяток с ним. Никого не пощадила война. И капитан Хан не исключение. — Не думаю, — рассматривая карту, отвечает Хосок. Задумавшись, он поправляет свои каштановые волосы. Чёрная застиранная футболка крепко обхватывает накаченное тело альфы, намекая чем обычно занимается её хозяин. Карие глаза, сосредоточенно следящие за красными точками на карте, на мгновение закрываются, в желании прогнать сон, что так и норовит забрать альфу к себе после бессонной ночи в штабе. — Скорее похоже на обычный дозор. Летели без траектории. Когда мир пал после взрыва, превратившего Землю в пустую засушливую пустыню, прошли десятки лет, прежде чем люди смогли перестать бояться выйти наверх из подземного лабиринта метро и канализаций. Люди, убитые страхом и горем, объединились, чтобы построить город, который смог бы обеспечить своих жителей безопасностью. Они пообещали себе, что смогут возродить привычную цивилизацию. Казалось, что люди наконец смогут обрести покой, благодаря Каструму. Но мечты о мире столкнулись с алчностью и корыстью тех, кто не хотел менять свою жизнь и делить место в тепле и комфорте с рабочими и бедняками. Сговорившись, они объединились в Совет, обещая людям справедливо управлять Каструмом, но получив власть, выставили неугодных из города, возведя стены, что теперь скрывали страдания брошенных на произвол судьбы людей. Люди погибали. Потерявшие надежду на спокойную жизнь, им снова пришлось спуститься под землю. Но не все упали духом. Нашлись те, кто не был готов мириться с предательством Совета. По кусочкам собирая готовых сражаться людей, появилось сопротивление. Фидéм — место спасения для всех, кто не готов мириться с чудовищной системой Каструма. — В последнее время они стали активнее, — задумчиво тянет Сокджин, складывая руки на груди, прикрытой белым халатом. На его ладонях виднеются мозоли и небольшие свежие царапины — последствия работы в госпитале. Тёмные волосы примяты после долгого ношения медицинского костюма, а на носу виднеется след от защитных очков. — Ты прав, — кивает, соглашаясь с доктором, капитан Чон. — И это наводит на определённые мысли. — Что вы предлагаете, капитан? — твёрдо произносит Леон. — Устройте вылет, — повернувшись в сторону лейтенанта, даёт приказ брюнет. — Облетите все границы. Проверьте нет ли чего подозрительного. Не просто так эти крысы здесь разнюхивают. — Есть, капитан Чон. — Не нравится мне всё это, — мотая головой из стороны в сторону, говорит Хосок, внимательно смотря на карту, рассматривая, когда в комнате они остаются одни. Его брови сдвигаются к переносице, образуя морщину, не привычную для его молодого лица. — Как долго новоприбывшие уже в Южном лагере? — мягкий, с нотками усталости, голос врача прерывает тишину. — Пора их перебросить подальше от границ Каструма, — с горечью вздыхает омега. — Идёт третий месяц, — отвечает Леон. — Мы привели больше пятидесяти детей. — И чего мы ждём? — поворачивая голову к капитану Чону, с не понимаем спрашивает Сокджин, вопросительно поднимая брови. Главный врач был не частым гостем в главном штабе, предпочитая оставаться в госпитале, подальше от мыслей о Каструме. От одного упоминания этого города, всё его тело покрывалось неприятными мурашками. — Нашего лидера, — с доброй усмешкой, произносит Хосок, откидываясь на спинку скрипучего стула. — Ты же знаешь Тэхёна, он не отдаст приказ, пока сам лично не убедится, что с дорогами всё в порядке.

***

— Эй, лови, хён, — раздаётся сверху. Молодой высокий темноволосый альфа, кидает теклодер, держась за конец потёртого ржавого железного шнура. — Это вроде всё. Ежедневные проверки станций электропередач, что были расположены по всей длине железной дороги, за месяц стали привычной работой. Тэхён был тем самым человеком, кто не ленился сам залезть на каждый столб и проверить, нет ли замыканий. И если это и казалось муторным и необязательным занятием, потому что техники проверяли их по несколько раз в год, то в этот раз вероятность ошибки имела слишком высокую цену. Сопротивление больше трёх месяцев собирало семьи с детьми, чтобы перебросить их подальше от границ адского города. На поиски и на проверки этих людей ушло немало сил, сотни солдат и врачей были отправлены ближе к границам Каструма. Тэхён не мог так рисковать. Вытворив простых людей за стены Каструма, Совет принялся искать лекарство, способное остановить распространение вируса, приносимого ветром и скрывающегося в песках. Ответ пытались найти во всём. Все знали, что за лекарство придётся заплатить немалую цену. Но никто не мог ожидать, что ответ будет крыться в невинных жизнях. Новое поколение, рождённое в пустынных землях, получило ген, способный противостоять неизвестному вирусу. Цена была слишком высока, но не для Совета. Солдаты Совета вернулись под землю, чтобы забрать тех, кого сами же и выгнали. И когда казалось, что игра окончена, всё провалилось. Не каждый ребёнок имел нужный ген, не каждой жизни ребёнка хватило бы и на долю злосчастного лекарства. Но уже пролив кровь сотни, Совет было не остановить. Приказав забрать всех детей, начались облавы. Те, кого сломали, должны были заново встать и бежать. Вынужденная сила привела их в сопротивление. — Держу, — перехватывая маленькую чёрную коробочку, говорит брюнет, немного оттягивая тёмный платок от губ, чтобы его было лучше слышно. — Пора возвращаться, слезайте, — кидает наверх Юнги, готовясь перенести в портативный системный блок данные. На сегодня это последний столб электростанции, что им нужно было проверить. Ржавая конструкция посередине пустыни, находящаяся недалеко от железных путей и не внушающая доверия, возвышалась на несколько метров вверх. Единственными источниками света которого были ручные фонари, что солдаты принесли с собой. Видимость никакая, но это самый безопасный способ, который только можно придумать для работы вне лагеря. Периодически летающие истребители Каструма сильно напрягали, грозясь раскрыть скрывающихся в песках людей, поэтому солдатам Фидема было просто необходимо быть всегда готовыми к незамедлительной реакции на приближающийся шум. — Отсюда вся железка видна, — кричит Джэхо вниз. — Все дороги как на ладоне, хён. — Посмотри туда, — хлопает Тэхён по плечу альфы, чтобы привлечь внимание, и указывает рукой вдаль. — Удивительно, — на выдохе раздаётся от светловолосого омеги. — Это огни Каструма отражаются в небе? — завороженно спрашивает альфа. Яркие светлые огни переливались по тёмно-серому вечереющему небу. Жители Каструма никогда не отказывали себе в комфорте, используя источники энергии на полную. Не удивительно, что и с такого расстояния можно было определить в какой стороне город за стеной. — Что вы там забыли? — кричит Юнги. — Уже темнеет, а мы ещё даже не вышли к дороге! — собирая технику в обшарпанный пыльный от песка чёрный рюкзак, ворчливо ругается главный технарь. — Пора возвращаться, Тэхён. Не заставляй меня как в детстве за тобой лезть, — слышится снизу. — Даже страшно задуматься, в нескольких десятков километров творят такое бесчеловечие, а мы можем лишь наблюдать, — прикрыв глаза, с сожалением говорит Джэхо, не обращая внимания на ворчание Юнги. Тэхён переводит взгляд на Джэхо. Его отросшая чёлка чёрными кудрями падает вниз, неприятно попадая в глаза, из-за чего тот морщит нос. И вроде бы такая смешная мелочь, но юный омега не может заставить себя улыбнуться. Все его мысли о тех душах, что находятся сейчас за той стеной, в том городе. Не по своей воле. Тэхён протягивает руку и неторопливо убирает мешающие прядки от глаз альфы, шумно выдыхая. — Осталось совсем немного, хён, — пытаясь держать голос как можно увереннее, отвечает омега, рассматривая лицо напротив. — Наши солдаты практически готовы, осталось несколько шагов, и мы доберёмся до этих Каструмских крыс. Ещё совсем немного. Мы сделаем всё, чтобы завершить эту войну, но сейчас несколько десятков человек ждут нашей помощи. Как только перевезём их в более безопасное место, мы придумаем как остановить Совет. — Тэхён, ты же знаешь, — открывая глаза и устремляя горящий взгляд, произносит черноволосый. — Я не позволю Каструму забрать кого-либо ещё. Огни Каструма, как будто в ответ смеясь, меняются на красный. Начало комендантского часа. Всем крысам пора по своим норам. — Тэхён, — начинает альфа и берёт его ладонь, заглядывая в янтарные блестящие от света фонаря глаза. Джэхо скользит взглядом по лицу омеги, скрытое под чёрным крепко облегающим его нижнюю часть лица и шею платком, однако альфа видит его даже под этой маской. Он мягко поглаживает тыльную сторону ладони большим пальцем, замечая лёгкую дрожь. От холода ли? — Пока ты и Кион всё ещё в зоне риска, я не смогу спокойно вздохнуть. Вы — моё всё, ты же знаешь. Я воюю за каждого ребёнка Фидема, — говорит Джэхо, мысленно борясь с самим собой. Он не привык показывать слабость. Тем более, когда рядом командование. Тем более, когда это Тэхён. — Но я не могу трезво мыслить, когда дело касается вас. Кион и ты, — альфа с сожалением смотрит в глаза омеги. — Я не смогу без вас. Быстрый пустынный ветер начинает становиться холоднее, пробирается под одежду, намекая двум солдатам, что пора собираться в путь. — Я знаю, хён. Я, — обрезается на полуслове лидер сопротивления, исправляя себя. — Мы. Мы все приложим все свои силы, чтобы прекратить этот ад, который Совет Каструма устроил каждому из нас. Ещё совсем немного, и больше никто не сможет отбирать жизни ни в чём неповинных людей. Мы вернём мир, который Земля утратила десятки лет назад. Я обещаю, хён, — крепче обхватывая тёплые руки альфы, говорит Тэхён. — Я сделаю всё, что зависит от меня, чтобы этот мир вернулся как можно скорее. Мелькающие вдали красные огни ещё никогда не были так близко. Молодых людей до этого не отпускали к Каструму, уверяя, что им хватит и знаний, которые приносит дозор. Но Тэхён горел этой мыслью, он ждал того часа, когда сможет приблизиться к стенам Каструма и отомстить Совету за все жизни, которые они потеряли от их рук. Он обещал себе, что не позволит Главе и членам Совета продолжать жить безнаказанно. Нужно ещё немного подождать. — Ты хороший лидер, Тэхён. Не было и минуты, чтобы я сомневался в тебе, — отворачивается альфа, вновь переводя взгляд на огни далёкого города. Красное небо опасной пеленой отражается в тёмных глазах альфы. — Но волнение за вас, что разрывает моё сердце каждый день, я унять не могу, — признаётся солдат. — С того самого дня, как обещал твоему отцу, что позабочусь о тебе, не дам тебе ошибиться, я не могу найти покой. Я продолжаю думать о том времени, когда ты был ещё совсем маленьким омегой, — тёплая улыбка появляется на его беспокойном лице. — В то время я дал твоему отцу совсем другое обещание. Кто же знал, что всё превратиться в это, — альфа с горечью вздыхает, качая головой. — Иногда я думаю, что лучше бы лидером стал Хосок, — подхватывая откровения старшего, выдыхает омега. Они с самого детства были близки, всегда были теми, кто не мог быть без друг друга. Единственное в чём они не могли быть честны — в своих переживаниях. Сын бывшего лидера сопротивления считал, что его долг наконец закончить эту войну, не боясь ставить на кон свою жизнь. В то время как Джэхо верил, что он должен сделать всё, чтобы защитить дорогих сердцу омег. И будь его воля, то навсегда бы отдалил, спрятал этого, ещё совсем молодого, омегу от командования сопротивлением. Не дал бы ему рисковать собой. Сам бы пошёл под пули, но уберёг бы невинных для такой жизни омег. — Он старше и опытнее. Всегда знает, как поступить. Но его вера и вера всего Фидема вселяют в меня надежду, что мой отец не ошибся, выбрав меня на эту роль. — Тэхён, — начал было Джэхо, но недовольный крик главного технаря сопротивления прервал его. — Вы оба совсем с ума сошли?! Я на этой холодине зад морожу, а вы романтику устроили! Быстро спускайтесь, не хватало нам ещё на пустынников наткнуться! Совсем совесть потеряли! — швыряя ботинком камни по засыпанному песком полу, злиться капитан Мин. — Эти сопляки... — продолжает себе под нос темноволосый, качая головой из стороны в сторону, смотря как двое парней по очереди начинают спускаться по ржавым ступеням лестницы.

***

— Хён, ты продолжаешь ворчать, что мы молодые и неуправляемые, хотя я младше тебя всего лишь на пять лет, — смеётся Джэхо, и у его рта появляются маленькие ямочки. — Раньше времени себя в старики записываешь. — Это жизнь, — отвешивая подзатыльник альфе, говорит главный технарь, расправляя широкие плечи.— Опыт, а не возраст. Ты дальше своего носа не смотришь, вот и не понимаешь меня. Хотя, о чём это я? — начинает посмеиваться Юнги, переводя взгляд на впереди идущего Тэхёна. — Не только на свой нос смотришь, но и на Тэхёна поглядываешь. Омега, уверенно идущий в нескольких метрах, не обращая внимания на альф, рассматривает обломки в песке. Его пшеничные волосы развеваются на ветру, что едва заметно благодаря свету ручных фонарей, которыми они освещают тёмные пустынные дороги. Пыльная от песка тёмно-синяя ветровка, не особо защищающая от холода, плотно обхватывает высокое стройное тело при каждом порыве ветра. Тэхён едва заметно замедляется, чтобы поправить старую винтовку, висящую у него на плече. Выходить за пределы лагеря — опасно. Без оружия — равноценно смерти. С самого детства отец учил Тэхёна стрелять, говоря, что только это сможет спасти омегу. Против обычного альфы в рукопашном бою Тэхён сможет справится, ведь навыки борьбы, полученные от Хосока он не раз проверял, но если перед ним будет профессиональный солдат Каструма, исход может быть плачевным. Огнестрельное оружие — вот шанс любого омеги на войне. Светловолосый на мгновение останавливается, направляя свет вперёд, немного приподнимая плечи и крутя головой, чтобы лучше рассмотреть. «Должно быть, увидел что-то интересное», — посмеивается Юнги, поворачивая голову к Джэхо. Высокий черноволосый альфа красив и силён, многие омеги на него засматриваются, альфы берут в пример, — идеальная пара для лидера сопротивления. Невозможно отрицать. Джэхо всегда отличался преданностью к своей работе и к тем, кого любит. До своей смерти полковник Ким нередко упоминал, что такой парень как Джэхо, будет хорошим сторонником. Честный, надёжный и всегда так вовремя протягивающий руку помощи — каждый омега о таком мечтает. Чтобы и защитил и спрятал от всех проблем. Юнги переводит взгляд с альфы на идущего впереди омегу и не может отпустить мысль, что Джэхо ошибается. Технарь с детства присматривает за этими двумя, знает о них всё: их сильные и слабые стороны. Тэхён не так слаб, каким может казаться. Когда полковник Ким впервые упомянул, что в случае, если с ним что-то случиться, пост лидера сопротивления должен будет занять его сын — омега, Юнги не сомневался: это правильное решение. Тэхён с самого детства был умён, чувствителен к справедливости и не мог оставаться равнодушным, когда дело касалось неравенства. Он не боялся брать на себя ответственность за совершённые поступки, никогда не скрываясь за спиной Джэхо, что всегда пытался его прикрыть. Этот хрупкий, на первый взгляд, омега — истинный сын своего отца, сын семьи, что не боялась трудностей, всегда находя подходящее решение. Джэхо ещё слишком глуп, чтобы понять истинную натуру Тэхёна, продолжая видеть в нём всё того же маленького омегу, которого защищал в детстве. Но омега уже давно вырос, и альфе придётся это принять. — Нет, о чём ты, хён! — начинает темноволосый. Его глаза в ужасе перебегают на омегу, проверяя, не услышал ли их тот. Но Тэхён, в своих любимых развалинах, может замечать лишь их, не отвлекаясь на разговоры альф. — А если бы Тэхён услышал! Повернув голову к Юнги, Джэхо хватает его за руку, пытаясь замедлить их ход, отставая от омеги. — Чего возмущаешься, у всех есть глаза. Это только Тэхён не замечает, всё ещё видит в тебе «брата», — лёгкая улыбка касается краешка его губ. Тэхён может заметить всё, когда дело касается командования или проблем Фидема, но совсем слеп, когда это доходит до чувств Джэхо. — Почему не признаешься ему? Долго будешь мучать себя? — Ты с ума сошёл? В такой момент? — удивляется темноволосый. Сколько себя помнил, он не мог перестать думать об этом омеге. Когда это началось? Когда он увидел его в закрытом секторе? Или раньше? На своём первом заседании штаба, куда привёл его отец, майор Хон? Джэхо не мог ответить на этот вопрос. Молодой омега привлёк его внимание с того самого момента, как он впервые поймал его взгляд, такой чистый, с огоньками веселья, навсегда пленив его, невидимыми цепями приковывая к себе. Джэхо не мог объяснить интерес, что неожиданно проснулся в нём. Его тянуло к этому мальчишке. С каждым днём альфа всё чаще просился с отцом в штаб, надеясь хоть на секунду увидеть Тэхёна. Желание подружиться с несидящем на одном месте и вечно попадающим в неприятности омегой стремительно переросло в желание защищать и быть ближе. И уже совсем не как друг. — А почему нет? — отвечая вопросом на вопрос, невесело выдыхает Юнги. — Кто знает, что завтра будет? А ты ломаешься, — поддерживающе хлопая по плечу, ведёт брюнет. — Да не ломаюсь я, о нём же забочусь. Ещё слишком рано. — Хосок тоже говорил, что рано, — вздохнул альфа, отводя наполнившейся печалью взгляд в сторону. — И ты знаешь, к чему это привело. Не было и дня, чтобы он не сожалел о всём том, что он не успел сделать. Это только твой выбор, я не давлю, — кивнув Джэхо, он ускорил шаг. — Главное не пожалеть потом. — До нашего истребителя ещё миля, — кричит Тэхён идущим сзади альфам, останавливаясь. Сняв с плеча оружие, он опускает его на песок, следом снимая увесистый рюкзак, отряхивая его ладонью от уже успевшего образоваться сверху слоя пыли и песка. Поравнявшись с омегой, альфы переглянулись. Разговор придётся отложить. Многое нужно обдумать. — Рация сегодня молчит, — замечает Тэхён, проверяя антенны. — Чувствую штаб занят. Не радует меня это. Одни проблемы от этих Каструмских крыс. Отойдя в сторону на несколько метров, Джэхо неожиданно останавливается, заставляя отвлечься Тэхёна с Юнги от копошения с картой. — Что это? — резко произносит Джэхо, переводя свет фонаря в сторону песчаных скал. В этой местности они не частые гости, здесь для них всё незнакомо. Между песчаными, застывшими за много лет, скалами протянулся поезд. Недалеко видны обломки старой железной дороги, скрываемой песками, ведущий вниз, к застрявшей между скал железяке. Ржавый металл виднеется из-под облезшей за столько времени белой краски, которая уже больше похожа на пожелтевший лист. Присыпанные песком и пылью разбитые стёкла. Привычная картина. — 2986, — зачитывает год, написанный крупными красными потёртыми цифрами на поезде, Тэхён. Перехватив оружие поудобнее, омега взглянул на старшего альфу, и не дожидаясь его ответа, двинулся в сторону поезда. — Нет, Тэхён, — тянет обречённо Юнги, застёгивая молнию рюкзака. — Только не говори, что хочешь туда залезть. — Но мы ещё не были там! Вдруг найдём что-то интересное, — на энтузиазме проговаривает Тэхён, и в его голосе больше не слышно былой усталости, словно та пропала в тот же момент, как он увидел что-то новое, неизведанное. Новые места всегда были слабостью любопытства лидера сопротивления. Юнги переводит взгляд на время, — Тэхён! — кричит он. — Уже пора, у нас нет на это времени. Ты хочешь, чтобы Кион снова волновался, что мы возвращаемся после комендантского часа? Упоминание младшего омеги — нечестная игра. Светловолосый останавливается недалеко от обрыва, тяжело вздыхая, переводит взгляд вдаль, к поезду. Спокойствие Киона всегда перевешивало все желания Тэхёна. Подняв камень с песка, омега замахивается и устремляет его с обрыва вниз, считая секунды до характерного звука приземления. Придётся вернуться сюда позже. Кион всегда был мягок, он совершенно не вписывался в привычную картину этого мира. С самого детства соседский омега не отходил от Тэхёна, хвостиком привязавшись к старшему. Такой боязливый, принимающий всё близко к сердцу и совсем не умеющий постоять за себя омега стал второй тенью бесстрашного и любящего неприятности Тэхёна. Их семьи жили в соседних отсеках, отцы служили в командовании штаба, а папы в госпитале. Они быстро прикипели к друг другу. Их дружба была больше похожа на семью, словно они братья. И несмотря на то, что Тэхён был старше на три года, они уже давно вышли за рамки формального языка, воспринимая друг друга как равных. Кион не был глупым, он прекрасно разбирался во многих сферах, был начитанным и очень проницательным, однако детская наивность в силу его ещё молодого возраста иногда рисовала слишком трудные для исполнения желания и мечты. Но объяснить юному омеге, в котором есть надежда на возрождение той жизни, лет сто назад, о которой он постоянно читает, слишком мала. И нет, дело не в Каструме и его системе, а в людях, точнее том, что от них осталось. Пустынники становились проблемой поопаснее солдат. Сознание, охватанное вирусом, затемнялось, а после исчезало насовсем. Люди становились неуправляемыми. У них появлялось единственное желание — жажда человеческой крови.

***

— Наконец-то, Тэхён! — налетая на лидера сопротивления, кричит обеспокоенно Кион, отвлекая штаб от обсуждения карт. Должно быть он только со смены в госпитале. Светлые волосы растрёпаны из-за постоянно мешающей маски, на округлых щеках красные следы от защитных очков, что так неудобно сдавливали лицо. Кион постоянно на это жалуется. — Ты снова опаздываешь! — посильнее ухватившись за шею Тэхёна, ноет Кион, сжимая в своих объятиях. — Ты же знаешь: я переживаю. Почему так сложно всё сделать вовремя, — злится омега, заглядывая в родные глаза, которые не теряют искорки веселья. Этот юный омега всегда поднимает настроение Тэхёну, что в детстве, что сейчас. — Извини, — пытаясь скрыть улыбку и звучать виновато, произносит Тэхён. — Вид со станции был удивительным, не смогли удержаться, чтобы не посмотреть, — оправдывается омега, приглаживая ладонью волосы парня напротив. — Ещё мы нашли поезд, — сообщает командованию зашедший следом Юнги. — Вы же знаете чего мне стоило удержать этого омегу от него, — наигранно хмурится главный технарь, подходя ближе к центральному столу штаба и пожимая руку капитану Чону. Хмурое лицо Хосока начинает осветлять тёплая улыбка. Здесь все знакомы чуть ли не с рождения. Выросшие в одном лагере, принявшие посты от своих родителей, они никогда не подвергали сомнениям, что могут справиться со всеми людьми, кому когда-то было обещано оказывать защиту и поддержку. Командование штаба отличалась чуткостью и готовностью выслушать предложения любого, если оно могло бы им хоть как-то помочь, в отличие от Совета, который не подпускал ни одну новую душу в свой тесный круг. Отец Тэхёна был первым избранным лидером после того, как их покинул предыдущий. Он отличался своим умом, способный видеть всё на несколько шагов вперёд. Настоящий стратег. Тэхёну пришлось быстро повзрослеть после того, как несколько лет назад истребитель его отца и отца Киона разбился недалеко от границ Каструма. Никто так и не смог понять, как Каструмские крысы смогли засечь их. Рации были отключены, все сигналы, исходящие от корабля, блокировались щитом, не позволяющим дать хоть малейший намёк на их местонахождения. В тот же день двое омег потеряли и родителей — омег, что остались погребены в завалах домов, около которых они помогали найденным дозором детям, взорвавшегося от попадания снаряда, который неожиданно принесли бомбардировщики Каструма. С тех пор Тэхёну пришлось не только взять на себя полную заботу над Кионом, но и стать лидером для тысячи людей, скрывающихся под землёй. Но Тэхён никогда не был один. Оправившийся от ранения капитан Леон, альфа лет сорока, помог освоиться молодому омеге со всеми сложностями. Уверенный в правоте выбора друга, Леон обещал себе, что поможет справиться Тэхёну с тяжёлой ношей, что легла на его плечи. Рядом были и Хосок с Юнги, временно взявшие управление в свои руки, пока молодой лидер, знакомился с делами штаба. Тэхён не верил, что сможет справиться со всем этим, и только вера самих членов штаба вселяла в него уверенность. Все верили в сына бывшего лидера. — Недалеко от тридцать первого столба электропередач, — показывая на карту, говорит Юнги. — Ничего необычного на первый взгляд. Поезд как поезд. Снимая маску и отряхивая её от песка, альфа разваливается на стуле, растирая затёкшую шею. Наконец-то можно нормально вздохнуть. — Вы сегодня молчали, — с подозрением произносит Джэхо, обхватив за хрупкие плечи Киона, что так тепло прижался к альфе, пряча своё лицо в его груди. — Крысы Каструма снова что-то выкинули? — кидает предположение Юнги, внимательно смотря на капитана Чона, что облокотился на спинку стула за Тэхёном. Альфа тяжело вздыхает и поправляет свои каштановые пряди, открывая карту, которую доставил им лейтенант. — Они снова что-то разнюхивали недалеко от границ Южного лагеря. Не думаю, что знают что-то определённое, но не просто так они уже неделю туда летают. Я отправлю дозор на вылет завтра, посмотрим, что они скажут, — капитан не спеша подходит к стеклянной стене, которая позволяла видеть работу штаба на этаж ниже. Все носились из стороны в сторону, проверяя каждый отсек безопасности Северного лагеря. — Капитан Хан приказал проверить всё, — объясняет Чон. Чуйка старого лётчика никогда не подводила его. — Мы разберёмся со всем завтра, как вернётся дозор, — вдруг устало говорит Хосок, осматривая пыльных после песков парней. — Вам бы помыться и отдохнуть уже. Целый день снаружи провели.

— Жители Каструма и те, кто ещё может ими стать, — звучит твёрдый голос Главы Совета с экрана. — Ваш шанс на спасение всё ещё жив. Сдайтесь нашим солдатам, нет нужды проливать кровь за будущее, которого вам никогда не достичь. Не будьте глупцами, идущими за сопротивлением. Они только и могут давать вам пустые обещания. Но никогда не смогут добиться того, о чём слепо мечтают.

Тэхён даже не поворачивает голову к экрану. Изображение никогда не меняется. Он видел его каждый день на протяжении четырёх лет, как только новый Глава взошел на свою должность. С того самого дня пропаганда лилась с каждой радиоволны Каструма. Брюнет в маске, Глава Совета, каждый день призывает сдаться тех, кто ещё не пополнил ряды жителей города за стеной. Те, кто не находят в себе силы бороться, в конечном итоге ломаются, начиная верить, что Совет изменился и искренне хочет помочь всем, кто нуждается в укрытии и защите. Нелепица какая. Лидер встаёт, подхватывая рюкзак и перекидывая оружие через плечо, что клацает тяжёлым звоном. Кивает командованию и взглядом зовёт Киона. Он устал каждый день слышать эти бессмысленные слова, захватывающие мысли простых людей, в которых ещё живёт надежда на спокойную жизнь. Тэхён обещал закончить эту войну. И ни одна живая душа не в силах его остановить.