Порочное кольцо

      Холодный металл дверной ручки отрезвляюще обжёг кожу — отлипать от двери Мелэйна пока не собиралась. Она неуверенно топталась на месте, осматривалась по сторонам, насколько это позволяло зрение в темноте, особое внимание уделяя стенам и потолку. На всякий случай тщательно отшлифовала взглядом дверь позади себя, непроизвольно сжав пальцы вокруг ручки чуть сильнее. Почему-то та ни в какую не собиралась участвовать в теплообмене и оставалась всё такой же ледяной; пальцы начинали неметь то ли от чересчур крепкой хватки, то ли от взаимодействия с этим трижды клятым металлом.       Девушка поджала губы и с замиранием сердца отняла ладонь с таким чувством, будто добровольно отказалась от одной из частей тела, от единственной защиты, которая эту часть тела могла сохранить. Даже если эта «защита» — какая-то несчастная дверь. Слизеринка нервно сглотнула, пару раз втянув носом разреженный воздух. То ли ей кажется, то ли он действительно стал тяжелее, — в таком случае она даже не знала, что лучше: первое или второе.       На ватных ногах Девлин наощупь дошла до стола — больно ударилась бедром о его выпирающий угол — и только тогда вспомнила о существовании волшебной палочки в кармане мантии. Вместе с этой мыслью девушка запрокинула голову назад и немигающе уставилась в потолок, не понимая, то ли хвалить себя за попытку решить проблему без артефакта, то ли, наоборот, начать сомневаться в своих умственных способностях. Последнее как-то ближе.       Взмах руки с выуженной палочкой — и комната озаряется сиянием двух свечей, делящих между собой гладкую поверхность стола. Не сказать, что в помещении стало так уж светло, но для того, чтобы различить очертания мебели в необъятном мраке, света оказалось достаточно. Вместе с огнём вернулась и былая уверенность, а за ней на плечи обрушилась и неподъёмная усталость. Богатый на эмоции, тяжёлый день дал о себе знать.       В глаза бросился тёмного, почти чёрного цвета полог, отрезающий кровать от остального пространства. Глаза сохли и слипались, на ногах Мелэйна держалась на чистом упрямстве, пока преодолевала расстояние до постели. Даже чемодан с вещами, лежащий в центре комнаты, обошла дугой, чётко обозначая свою позицию: сначала сон — потом всё остальное.       Но буквально в трёх шагах от кровати что-то заставило девушку замешкаться и через силу прислушаться к внутренним ощущениям. Организм напряжённо молчал, окутываемый потоками уже привычной магии Хогвартса.       «Показалось?.. — Мэл уже в открытую клевала носом, лениво размышляя. — Общение с Реддлом и правда плохо сказывается на мне».       Не оборачиваясь, та направила палочку в сторону свечей, подходя к кровати вплотную и одёргивая полог. Почти прошептала заклинание — концентрации на невербальную магию у неё бы просто не хватило — как вдруг резко шарахнулась в сторону, вытаращившись на облепившую почти всю постель чернь, бурлящую и змеёй извивающуюся в простынях. Каждое резкое движение существа оставляло заметный след на постельном белье, чем-то напоминающий грязь или сажу, притом специфического запаха не было никакого, что придавало ситуации некий сюрреализм. Выглядел живой сгусток настолько ненатурально, что Девлин до крови прикусила щёку изнутри, чтобы убедиться в том, что она всё ещё в реальности. Сон от увиденного как рукой сняло.       До треска стиснув пальцами древко, она направила кончик палочки в сторону субстанции и, взяв, наконец, себя в руки, сосредоточенно стала перебирать в голове всевозможные заклинания, которыми без последствий можно было бы вытравить это хотя бы из комнаты. Хотя бы в окно.       Однако для того, чтобы использовать магию на существах потусторонних — а эта тварь была именно потусторонней — нужно было хотя бы примерно знать, на что оно способно. Обычные духи и их отголоски не могли взаимодействовать физически с объектами этого мира — они отпадают сразу. Остаются только последствия Тёмного колдовства и высшая форма существ загробного мира.       Над последним девушка крепко задумалась. Понимание приходило постепенно, не спеша. Постоянная напряжённость, сковывающие ощущения, тяжёлый воздух, ситуация в поезде и скачки настроения — причина нерабочего состояния и большей части проблем сейчас находилась прямо перед глазами, неистово бурля и ворочаясь. Всё так же испепеляя взглядом сгусток, Мэл медленно, стараясь не провоцировать, опустила палочку и спрятала её в рукава мантии, чуть отступая назад. Лицо скривилось в отвращении, когда та боковым зрением уловила плавно скользнувшую по стене тень, зависшую аккурат над до сих пор не потухшими свечами. Забывшись на секунду, девушка резко выплёвывает:       — Убери это.       Воздух ощутимо завибрировал под тяжестью чужой и непривычной магии, натягиваясь вокруг слизеринки так, что, казалось, одно неверное движение — и эта тонкая материя просто разверзнется, утягивая за собой всё живое и неживое. Перепад настроения древнего существа ощущался как никогда остро — Мелэйна вовремя прикусила язык, чтобы на адреналине случайно не поделиться ещё парой-тройкой нелестных мыслей по этому поводу. Нечисть бы не оценила подобного.       — Следи за языком, caduca, — пророкотала тень, стремительно увеличиваясь в размерах и источая дикую, смертоносную ауру.       Мэл застыла на месте и вся сжалась, лихорадочно бегая глазами по округе в поисках чего-то, что могло бы хоть как-то помочь пережить буйство твари, но неизменно возвращаясь к живой субстанции на кровати и так и не разобранному чемодану с вещами на полу. В сторону тени девушка не смотрела принципиально: то ли взыграло чувство самосохранения, то ли наивная мысль о том, что если на проблему не обращать внимания, то она исчезнет сама по себе. С духами такое, может, и прокатило бы. Но явно не с созданиями, подобными ему.       Альтернативы простому молчанию Девлин не нашла: вряд ли многолетнему разумному существу с колоссальными магическими резервами и минимальной палитрой человеческих чувств присуща сентиментальность. Извинения в его случае будут явно лишними: воспримет за оскорбление, как и большинство жителей загробного мира до этого, с которыми волшебнице удалось переброситься парой слов, и разойдётся уже не на шутку. Сейчас Мелэйне остаётся только молча пожинать плоды собственной недальновидности и надеяться, что чужие эмоциональные всплески пройдут как можно быстрее и незаметнее.       Существо, однако, начинать экзекуцию не торопилось. Даже наоборот, слегка поубавило пыл, рассеивая скопившуюся вокруг него тяжёлую магию. Дышать стало в разы легче. Тварь заметно притихла, размеренно, даже как-то задумчиво покачивая распростёртыми вдоль стены тёмными лентами — единственным, что всё это время бросалось в глаза, кроме пары зловеще светящихся алым щёлок. Девушке даже задумываться не хотелось, какую природу эти тёмные отростки имеют и для чего именно предназначены.       Тень отчего-то дёрнулась, ныряя во мрак, юрко обогнула комнату по периметру, словно специально попадая в зону видимости слизеринки, и через секунду сконцентрировалась едва ли не прямо под её носом. Салазар знает, сколько сил девушке понадобилось, чтобы сохранить самообладание и не отшатнуться к противоположной стене. Она задрала голову, встречаясь с жуткими глазницами. Прибавивший в размерах, дымящийся и переливающийся всеми оттенками тьмы силуэт, своей длиной не пробивающий потолок по той лишь причине, что навис над волшебницей; на фоне её самой смотрелся очень внушительно, искусно манипулируя материей, окольцевавшей его. Девушка стояла с открытым ртом: подобной сущности она не видела ни разу. Ни у кого.       «Утоли…» — раздалось словно со всех сторон шипение, сопровождаемое таким колоссальным количеством помех и шумов, что Мэл невольно зажмурилась, теряя связь с реальностью. Тварь быстро смекнула что к чему и вылезла из чужого разума, насмешливо повторяя вслух, когда девушка соизволила открыть глаза и ошарашено уставиться перед собой:       — Утоли моё любопытство, peccatores, и тогда, быть может, я подумаю над воплощением в жизнь никчёмной просьбы и великодушно закрою глаза на твой lingua dolosa. Manifestum est?       — Plus quam, — нервно ответила Мелэйна, заворожённо наблюдая за тем, как деформировалась на существе ведомая им тьма в течение всей его речи. Сейчас его голову венчали массивные рога, усеянные шипами, плавно переходящими от иссиня-чёрного к ядовито-красному оттенку на концах.       Пламя свечей робко дрогнуло, словно живое и понимающее, в нерешительности прислушивалось к диалогу, исход которого предугадать было невозможно. Девлин понимала это и сама: существо, вёрткое и хитрое, вряд ли бы стало тратить своё время на пустые разглагольствования, а потому вопросы точно могли бы иметь второе дно. Однако…       — В предвкушении. Итак, с твоего позволения, — кровожадно оскалилась тварь, мерцая багрецом, — предпочту начать издалека. Испытываешь ли ты прямо сейчас желание сгинуть?       …первым же вопросом существо выбило девчонку из колеи.Она растерянно моргнула. Это какая-то проверка?       — Нет.       Тварь испытующе прищурилась, словно проверяя объект наблюдения на достоверность показаний. Мэл неотрывно смотрела в ответ, отсчитывая про себя вот уже двадцатую секунду.       — Да? — всё же огорчённо хмыкнул тот, и кончики шипов на рогах, вторя его настроению, уныло повисли. Однако в следующий же миг всё вернулось на свои места, и фигура приободрилась: — Невелика потеря. Так бездарно сдохнуть я бы тебе всё равно не позволил.       И задумчиво притих, выпрямившись — как только рогами не проткнул потолок? — и двинувшись к письменному столу. Чернь, вихрящаяся и с виду разумная, скользила по полу и воздуху вслед за ним. Казалось, диалог продолжать он был не намерен и узнал всё, что хотел. Однако Девлин казалось, что после её ответа, вопросов у него появилось только больше, как и у неё — после его. На его последнюю реплику она до сих пор не представляла, как реагировать, поэтому озвучила первое, что пришло на ум:       — Э-э… Спасибо?       Существо вынужденно вырвалось из своих мыслей и с недоверием глянуло на неё через плечо.       — «Спасибо»? — переспросило то и неожиданно расхохоталось. Смех его был поверхностным и натянутым, лающим и колким, и заставлял лишний раз невольно дёрнуться, когда раздавался совсем уж близко — настолько казался ненатуральным.: — Ego omnino ex animo, — расплылась в широком оскале тварь. Отчего-то донельзя довольная.       Пришёл черёд хмыкать уже волшебнице. Для неё подобные высказывания уже сродни комплиментам. И если уж он надумал так её задеть…       — Прошу прощения, — решила попытать удачу девушка, снова привлекая к себе внимание тени, только успевшей накинуть на себя маску набившей оскомину беспросветной скуки, — а вы…       — Ты, — неожиданно перебила тварь, неторопливо разворачиваясь к Мэл.       — Что?       — Обращайся ко мне на ты, — обманчиво приветливо подсказала тьма и с живым интересом склонила рогатую голову набок, кажется, предвосхищая вопрос.       — Ладно, — кривовато улыбнулась та, — зачем тебе знать, хочу ли я умереть?       Дымка вокруг существа возбуждённо дрогнула и слегка осела, что не осталось незамеченным волшебницей. Последняя напряглась, не понимая ни причины подобного веселья, ни то, каких последствий стоит ожидать от чужого задора.       — О, — издевательски осклабился тот. — Суть вопроса я уловил, но формулируешь ты его неправильно. В целях экономии нашего с тобой времени я отвечу на тот, которым ты, уверен, до этого момента не задавалась ни разу. Не беспокойся, — голос опустился до глубокого, пронизывающего шёпота, — информация будет стоить того. — И продолжил диалог уже привычными риторическими вопросами: — Надеюсь, возражений не имеется?       «Имеются. И ещё какие», — внутренне содрогнулась девушка, но на деле лишь хмуро сверлила в собеседнике дыру. Вряд ли эти возражения хоть сколько-то ему интересны. Да и она что-то сильно сомневается, что любые слова из его уст могут иметь какой-то вес — большая часть из них будет припорошена сверху тщательно отобранной ложью. Мэл не дура и на чужую снисходительность не обратить внимание попросту не может.       — Сам вопрос я озвучивать не буду. Если ты действительно та смекалистая девица, коей себя выдаёшь, — тварь презрительно фыркнула, — то и додуматься, по какой причине я это делаю, должна сама. Видишь ли, — с лёту перешла к сути та, переключаясь на деловой тон: — пока ты в течение этого дня придавалась ностальгии и всяким сантиментам, — не сдержавшись, скривилось существо, — я использовал этот твой недуг с пользой для себя. Догадаешься с трёх раз, как именно?       — Ты прощупывал меня? — наугад ткнула волшебница.       — Нет. — Тварь покрутилась вокруг своей оси, скучающе осматривая апартаменты и своим видом выражая максимальное презрение умственным способностям Мэл. Последняя незаметно закатила глаза, закипая. Выстраивать причинно-следственные цепочки в голове не то, в чём она нуждалась сейчас, но разве это не то, что она так отчаянно ищет? Ответы на вопросы, в поисках которых погрязла с конца лета. И вот, девушке предоставился шанс наконец прояснить ситуацию — не полностью, конечно, такими надеждами кормить себя она пока не берётся — а слизеринка просто отбрыкивается от него?..       Пока кочующая от стены к стене тварь не почувствовала её секундной заминки, Мелэйна крепко задумалась над прошедшим днём, в частности, над своими ощущениями. Утомлённость сказывалась на течении мысли, постоянно сбивала концентрацию и заставляла заострять внимание на каких-то мелочах в комнате: поблёскивающий канделябр, живые тени, чемодан…       До слуха донёсся глухой смешок. Девушка вздрогнула и перевела удивлённый взгляд на его источник. Точно. Она же здесь не одна.       Тень, остановившись прямо перед Девлин, подняла оформившуюся когтистую лапу и склонила голову набок, указывая на висок, не переставая ухмыляться. Словно намекала на…       В голове внезапно щёлкнуло.       — Ты… рылся в моих воспоминаниях?..       Тени на стенах одобрительно зароптали, ухмылка стала широким оскалом.       — Можешь же, когда хочешь. Грубо говоря, ты права, но я бы кое-что прояснил: намеренно я нигде не «рылся». Я не зря сделал акцент именно на людских слабостях. Человеческие воспоминания питаются образами, девчонка. Сравнения, сопоставления, параллели — если бы их не существовало, ваши воспоминания стирались бы спустя полмесяца. И необязательно, — он ловко пресёк попытку возразить, — вытаскивать из себя воспоминания намеренно, чаще всего этот процесс ты не контролируешь вовсе. Так что они сами всплывали в твоей голове и для меня являлись всё равно что живым представлением. Что? Удивлена? — Заметило растерянное выражение лица девушки существо и неожиданно сощурилось, отстраняясь. — Я сейчас в хорошем расположении духа — спрашивай, что хочешь, и я, быть может, отвечу на вопрос, если он не покажется мне бесполезным.       — Откуда тебе об этом известно?..       Слизеринка проигнорировала последние слова нечисти, предпочитая в упор не замечать тех скепсиса и сомнений, что повисли в комнате после необдуманного вопроса. Фигура разочарованно пробормотала:       — Ты уверена, что это именно тот вопрос, ответ на который ты хочешь знать?       Мелэйна осеклась, мысленно хлопнув себя по лбу. Ей пора бы перестать импульсивно озвучивать все мысли, приходящие в голову. Вряд ли такая индукция позволила бы студентке не растеряться при поднятии более важных тем на данный момент. Потому она, немного помедлив и окончательно убедившись в том, что подобрала нужный тон, отчеканила:       — Что ты такое?       Тварь медленно сощурилась, не отрывая от Мэл цепкого, липкого взгляда, от которого захотелось тотчас же спрятаться куда подальше и больше никогда не ощущать его кожей. Заговорило существо без прежнего энтузиазма, неохотно, с шумом и шипением — так, что слова, изрекаемые им, поступали в мозг единым потоком и еле рассыпались в связные предложения:       — В узких кругах я прослыл «освободителем». Тем, кто добровольно лёг на плаху во имя «справедливости» ради тех, кто поклялся всем, что у них было, в верности мне. Такие же смертные грешники и грешницы вроде тебя, оступившиеся раз и впредь не прощённые. Искупление для них вовсе не воздаяние и избавление, а плёнка, которой можно прикрыться в любой удобный момент. Я тот, кто был порождён верой своих последователей, ею и преданный, заключённый на долгие тысячелетия в безвременье. В нигде. Впоследствии меня нарекли Аджифалом, карателем, redemptor et dator. Однако, выражаясь современными терминами, для вас, людей, теперь я просто демон, — буквально выплюнул он, и глаза его опасно вспыхнули. Мелэйна с содроганием сердца наблюдала, как тварь начала рассеиваться в темноте, забирая с собой все иллюзии и ставя точку в разговоре ёмким: — Но даже так — не советую тебе играть со мной. Результатов не принесёт, а обойдётся небольшая шалость очень, очень дорого. Как и им.       Она осталась одна. Чувствовала это. Растерянная, девушка не сразу осознала, во что именно вляпалась на этот раз.       Ошалелый взгляд ненароком скользнул по кровати: абсолютно чистая и никем не тронутая.       

***

      — И что… всё? — Розье с недоверием посмотрел на полупустую чашку с чаем и отставил её в сторону.       — Ну да… Погоди, а ты чего ожидал, я не пойму? Кровь на стенах, пляски на костях и ковры из трупов?       — Да как минимум. — Парень широко зевнул, откинулся на подушки, блаженно вздыхая, и внезапно с таким укором воззрился на подругу, что та аж поперхнулась горячим напитком от неожиданности. Тот, хмыкнув, пустился в возмущения: — Ты бы перечитала то, что в письме мне набросала, дурочка. Я когда прочитал, подумал, при смерти тебя в шкафу найду, заботливо завёрнутой в коврик. Ты меня до чёртиков перепугала: нёсся через все проёмы и ступеньки (на одной из них едва не навернулся, кстати) чуть на Тома у вас в гостиной не налетел, еле твою дверь отыскал, а ты тут сидишь и чай преспокойно плескаешь…       — Погоди-погоди, — тут же насторожилась девушка и поморщилась: язык случайно задел прокусанную щёку, что отдалось тупой ноющей болью, — на Тома чуть не налетел?       — Ну, не только на него, — пожал плечами Морфран и демонстративно поднял пятерню, по очереди загибая пальцы. — Там был и Малфой, и Блэк, и Эйвер…       — Кончай паясничать, Розье! — Мелэйна шлёпнула его по руке, на что слизеринец что-то недовольно пробурчал, пряча руку в простынях. — Их здесь вообще быть не должно.       — Как и меня. — Он в очередной раз пожал плечами. — Но вот я тут, а они там. И мы даже не пересеклись.       — Каким образом? — устало отозвалась девушка, понимая, что серьёзного отношения к ситуации сегодня от друга уже не добьётся, поставила свою чашку на тумбочку и плюхнулась подле него.       — М-м-м…       Мелэйна покосилась на отчего-то замявшегося Морфрана. Тот едва заметно нахмурился, словно силился припомнить обрывки воспоминаний, не имевших до сего момента для него особой ценности. Несколько раз моргнул, неотрывно глядя в потолок, фыркнул и, наконец, с чувством собственного достоинства прикрыл глаза, заключая:       — Да как-то получилось. Не помню уже.       У Мэл ощутимо дёрнулось веко — парня захотелось огреть чем-то не просто тяжёлым, а желательно, с продолжительным постэффектом в качестве напоминания о том, что врать — плохо. Утаивать и недоговаривать — тем более.       Не ей учить человека, который сам отстаивает подобную политику.       Да и насущную проблему стоит искать вовсе не в его ослином упрямстве, а в ней самой. Насчёт случившегося хотелось бы услышать полноценное мнение от людей, способных взглянуть на вырожденную картину со стороны — трезво и объективно. Но единственное, что выдаёт это чудо, распластавшееся подле слизеринки, это:       — Бога ради, Мэл, прекрати так громко думать! Я сейчас не в том расположении духа, чтобы раздавать советы — и ты, кстати, тоже — и давать стопроцентные гарантии на то, что они не разрушат тебе жизнь следующим же утром. — Морфран, развеивая сомнамбулическое состояние, приподнялся на локтях и взглянул на подругу, слабо, но ободрительно улыбаясь. — Не торопи события: вымотаешься раньше времени и в конечном счёте останешься ни с чем. Вот толку будет от твоей кислой мины на уроках и дежурстве?.. — Внезапно он запнулся, словно задумавшись, и в следующую секунду лицо его приняло удивительно уязвлённый вид. Мелэйна даже рот от удивления приоткрыла: эта эмоция парня навещала в принципе нечасто, а застать его в таком состоянии… Да Рафаэль с Ури немало галлеонов бы за такую возможность отвалили! Растерянность заняла лишь какой-то миг — дальше появились закономерные вопросы, на которые Розье дал ответ и без всяких расшаркиваний: — Староста… — скептически протянул тот, лениво перекатывая слоги на языке. — Подумать только. И ты предпочла умолчать об этом?       — Смеёшься? И в каком бы контексте я, по-твоему, об этом сообщила? — Она прокашлялась. — «Ах да, помимо всего прочего, предоставляю не менее увлекательную информацию: с нового учебного года я являюсь старостой нашего факультета», — язвительно выплюнула Девлин. — Ну да, соглашусь, повесомее новость будет.       Морфран недоумённо покосился на подругу, совершенно её не узнавая. Он как-то заторможенно приподнял руки в примирительном жесте, вероятно всё ещё находясь на стадии принятия.       — Мэл, спокойствие. Я просто вопрос задал. Чего ты так завелась-то?       — Не знаю. Устала, — прохладно ответила та и замолкла, поджав губы.       Парень с жалостью глянул на неё, после чего озвучил мысль, крутящуюся у него в голове с самого прихода:       — Может, на боковую тогда? — Он со стоном потёр подёрнутые жгучей плёнкой веки и рывком сел, подавляя отчаянный зевок. — В таком состоянии мы вряд ли хоть что-то дельное сообразим. Отложим до завтра, за ночь ничего не произойдёт, Мэл, — почти взмолился слизеринец.       — Ладно-ладно, твоя взяла, — уступила девушка, видя, через какие пытки тот сам себя проводит. — Тут прилечь не хочешь? Тебе ведь ещё до подземелий идти…       Морфран громко цокнул и поднялся с мягкой нагретой постели, с сожалением вздыхая и подходя к зеркалу — оценить внешний вид.       — У «соседок» будет много вопросов. Да и к тому же, — парень аккуратно пригладил свои всклокоченные вихры и придирчиво оглядел помятую мантию, — скрытые ходы пока никто не перекрывал.       — Да красивый, красивый, — отстранённо наблюдая за действиями друга, заверила та. — Топать всё равно прилично. И погоди, — девушка нахмурилась, трогая чужую фигуру непонимающим взглядом в поисках ответов, — ты не говорил, что сюда тоже ведут эти ходы.       Морфран оглушительно цокнул. В очередной раз.       — И ни капли не жалею об этом: сюда ни один ход не ведёт.       — Но как…       — Всё-всё-всё, закончили с этими бессмысленными вопросами. Лучше отдыхай пока, завтра вернёмся к этому разговору, идёт?       — Идёт, — слабо кивнула девушка и с облегчением прикрыла глаза, когда дверь с той стороны тихонько прикрыли. Не меняя позы, не допуская и мысли о том, что в кровать она забралась не переодевшись, и даже не туша свечи, провалилась в небытие.