Ангел по вызову

Балкон особняка Гоэтии покрывала ледяная корка, но Октавия облокачивалась о перила, не ощущая холода. И дрожала она не от температуры, а от бессильного гнева на отца. — Мирдал, — она повернулась к вызванному по своему приказу ангелу, — почему ты мне не сказал, что Столас специально, по своей воле лишил себя силы ради жизни с бесом? Мирдал не мог не заметить, как Октавия поменялась после встречи с отцом. Не мог не понять, что почти все его предсказания сбылись — только ссора и недоверия оказались сильнее, чем он ожидал. Он гадал на Столаса — но у Октавии была своя воля. Столас готов был впустить дочь в свой новый счастливый мир, Октавия не собиралась туда входить. Ей лёд дома Андреальфуса сейчас шёл больше, чем Андреальфусу самому. — Он лишал себя силы ради жизни с бесом и тобой, если ты понимаешь разницу, — Мирдал облокотился спиной о перила но быстро встал обратно, слишком уж драл этот холод. — Ты такой же идиот, каким была и я, если действительно ему поверил в этом, — Октавия вытащила из кармана антидепрессанты с логотипом Бельфегор. — Он пил это пачками из-за жизни со мной, настолько я и мама ему противны. Будь его воля, он бы меня не зачинал вообще, педик дешёвый… Он может сколько угодно рассказывать про свою любовь ко мне, он умеет красиво врать, но кому как не мне чувствовать… его настоящего. Октавия крепко сжала банку и пустила на ресницы крупную слезу, что замёрзла быстрее, чем должна была — даже не успела упасть. — Он пил это пачками, настолько тебя любя, чтобы не порвать со Стеллой раньше, — Мирдал переступал с ноги на ногу, чтобы успевать отогреваться. К Октавии лезть с объятиями не решался, зная, как она сейчас бы отреагировала на подобные способы утешить. — Когда Блиц ему показал другую жизнь, Столас захотел взять тебя туда с собой и завязать с таблетками за ненадобностью. Мгновение Октавия глядела на банку по-новому, будто только нашла их, но помотала головой и уныло пробормотала: — Мне не нужна другая жизнь, мне нужна хотя бы частица той, что была… Мирдал думал очень долго, как ответить правильно. Но через минуту не сдержался и закричал: — А что поменялось? Стелла гогочет по телефону, унижает всех вокруг, отобрала у тебя уже второй телефон. Столас спит с Блицем, пьёт таблеточки и плачет о том, что у него не получилось сделать тебя счастливой. А ты… Октавия рыкнула совсем не по-птичьи и махнула в сторону Мирдала, ударяя по его бело-полупрозрачному щиту кислотно-чёрно энергией. — А ты сама на ненависть скорее, чем на ответную любовь, — Мирдал цедил через оскал всё время, пока держал ту злость, что из демоницы выплёскивалась. — Не говори, что отец тебя перестал любить, когда в парк аттракционов с Блицем водил, когда искал тебя по людскому миру с Блицем. Будь ему наплевать, он бы свой зад с пениса и не поднимал! Октавия, обессилев, рухнула на колении, оборвав свою магию. Мирдал развоплотил щит, но словами атаковать продолжил: — И не ври себе, что тебе на отца наплевать после сегодня. Твой папа тоже через это чувство прошёл. — Он меня спасал только потому, — Октавия подняла на Мирдала зарёванные глаза со жгучими зрачками, растопившими слёзы, — чтобы во второй раз хер в пизду не совать ради наследника! — Плевать ему на наследников, раз он отказался от титула. А на тебя не наплевать, сегодня пошёл тебя спасать от абьюза, — махнул Мирдал хвостом в сторону прохладных комнат особняка. — И ты его тоже спасла. А потом морально ударила больнее своего дяди. Ничего от старой жизни не поменялось, кроме одежды Столаса. Октавия обхватила руками плечи и застыла, опустив голову. — Ругаюсь не на тебя, а на Стеллу, если вдруг это тебя успокоит, — Мирдал брякнул правду, но явно не ту, что сейчас была бы уместна. — Она вас со Столасом такими и сделала. — Охуеть ты мудрый… — скребла Октавия снег на полу балкона. — Всё-то ты знаешь… Кто тебя вообще просил в наши отношения лезть?.. — Сегодня — никто, только приказывали. Гулял себе по заснеженной Канаде с девочкой, и тут меня дёргают в портал, — Мирдал сгрёб лапой снежинки с сигилла, нацарапанного в ледяной корке на балконе. — Ты где ангельскую печать нашла? — На закладке в отцовском гримуаре, — зардела Октавия, почувствовав себя ещё более глупо. — Ого, Столас, значит, телефону не целиком доверял… Оно и понятно, вы их если не разбиваете, то спираете друг у друга, — Мирдал усмехнулся для вида. Взбодрить Октавию не помогло: — Ты и на меня ругаешься. Я и мама похожи: хотим к себе всей любви, а не огрызка. Разве это плохо? И разве я не права, что… папа… поступил плохо и МОГ иначе? — Права, — кивнул ангел. — Но кто его научит этому, кроме тебя? — Ты, — Октавия отвернулась. — Я с тобой мало знакома, но у тебя… и терпение, и желание копаться в чужом дерьме. А я и своим сыта по горло. — Даже разрешаешь? Тогда хорошо, — Мирдал растёр руки, а потом наклонился и начал чертить на льду когтем другой знак — Октавия узнала сигилл Столаса. — Не надо его сюда звать… — схватила совушка ангела за руку. — Хватит с меня него. — Хочу, чтобы он извинился перед тобой, — Мирдал остановился, поглядел на Октавию с надеждой на адекватность, что победит злые эмоции. — Что не умеет разговаривать по-нормальному и думать весли не прежде, то во время того, как действует. Он не извинился перед тобой за Блица — это его главная ошибка, что вам всё испортила. — Он и не извинится, поверь, — Октавия встала и скрестила руки. — Он бы… — она выдохнула со вздохом облачко пара, — он бы тогда пришёл сам во второй раз, если бы хотел извиниться. Кричал бы об этом через лёд. Ради меня отец готов набить рожу дяде, но не своей гордости и не своему эгоизму. Вот его главная ошибка. Если он извинится по твоему приказу, это не поменяет в нём ничего. — Ради отца ты готова набить рожу дяде, — Мирдал отзеркалил, продолжа чертить сигилл призыва Столаса, — но не своей гордости и не своему эгоизму. Папа подстраивался под твои вкусы, когда понимал, чем ты интересуешься, ну а ты пока что папиных вкусов выше, — осознав это, Мирдал прервал работу. — Сама дочертишь, когда Столас тебе понадобится, если тебе вообще понадобится когда-нибудь этот нищий деньгами и духом. Ты лучше отца, но если водиться лишь с теми, кто лучше, однажды не останется никого. — Я демон, а не ангел, — утёрла Октавия слёзы рукавом и сделала строгое личико. — Меня это устраивает. Мирдал распахнул крылья и обнял Октавию. Она ответила, зарывая клюв в тёплый мех на его шее. После этого поняла, что проиграла морально… раз даёт ангелу себя утешать, раз даже ангел её понимает — и принимает вопреки тому, что не считает правой. Ей бы так… — Я дочерчу… потом, — она всхлипнула. — Или нет… не буду врать себе. — Это не враньё, — погладил Мирдал носом её шапку, — ты сама не знаешь пока что.