одно большое «сложно».

      Черён не задаёт лишних вопросов, когда Рюджин набрасывается на бумаги, взглядом пробегая по печатным строчкам. У Йеджи даже меньше двенадцати часов. Судя по записям дежурных врачей, первые симптомы заболевания начинают проявляться уже через три часа. Всё начинается с чёрных язв, расползающихся по телу, затем приступы удушливого кашля, кровохарканье, общая слабость организма с повышением температуры до сорока градусов и наконец отказ лёгких. Шин хочется биться головой о стену, но голос Йеджи звучит в ушах.       Она справится. Это – часть работы, с которой Рюджин умеет справляться. Нужно просто закрыть глаза и подумать.       – Почему университет? – Бормочет она.       Черён пожимает плечами.       – Там много людей.       – Не так много, если он хотел устроить теракт. Эти люди… они просто студенты. Если бы он пытаелся сделать из этого политический лозунг, то почему бы не выбрать место посимволичнее? В Пусане полно мест, которые куда многолюднее, и ехать до него не так долго. Ты уже получила списки всех отчисленных студентов?       – Ты просили списки за пять лет.       – И?       – Пока нет.       – Скажи парню, который заменяет Юну, чтобы поторопился.       – Ты слишком его нагружаешь.       Рюджин плотнее сжимает челюсти, стараясь не смотреть на Черён.       – Если мы потеряем хотя бы одного…       «Если мы потеряем её», – проскальзывает в мыслях.       – То я лично затолкаю конверт с сибирской язвой ему в глотку. Можешь так и передать.       – Рюджин…       – Либо помоги мне, либо не мешай.       Когда дверь за Ли закрывается, Рюджин выуживает из кармана мобильный. Это определённо не слишком законно, но сейчас для неё не имеет значения, какие вещи правильные, а какие – нет. Йеджи там, – в том чёртовом доме, – с сибирской язвой в организме и примерно десятью часами в запасе, и у неё нет времени на глупые философские размышления о том, что такое хорошо, а что такое плохо. С совестью они могут разобраться и позже.       – Да? – Юджин отвечает быстро.       – Нужна помощь.       – Рюджин?       – Собственной персоной. Парень, который заменяет Юну, туп как пробка, а мне нужен кто-то, кто может работать быстро.       – Значит, планируешь что-то не очень законное. Я…       – Это важно.       – Обратись к кому-нибудь из своего отдела.       – Я могу заплатить.       – Нет.       – Пожалуйста. Я… если ты попадёшься, я возьму всю вину на себя, клянусь.       – О, Боже… – выдыхает Юджин. – Все девушки с фамилией «Шин» так любят втягивать людей в неприятности? Или Юна просто тебя заразила?       – Ты поможешь?       – Говори, что нужно делать.       С вмешательством Юджин дело начинает идти быстрее. Ей требуется около десяти минут, чтобы взломать базу данных университета и отправить Рюджин список всех отчисленных или ушедших в академический отпуск студентов. Химиков среди них не так много, но взгляд не цепляется ни за одну знакомую фамилию.       – Что-то ещё?       – У меня есть имена троих человек. Они умерли примерно сутки назад, причина смерти – отказ лёгких.       – Менингит?       – Считай, что так.       – Во что ты меня втянула? – Выдыхает Юджин. – Ладно, плевать. Что дальше?       – Нужно узнать, где они могли пересечься. Начни с того, где они были двенадцать часов назад. Лучше проверить кредитки.       – Я в курсе, детектив.       – Тогда не заставляй меня говорить лишнее.       Пока Юджин взламывает банковские счета первых жертв, Рюджин изучает их истории болезни. Всё проходило так же, как у остальных, – все трое поступили в больницу с жалобами на кашель с кровью, но никто и не думал проверять их на сибирскую язву, а чёрные волдыри появились на теле в тех местах, где их не получилось заметить достаточно быстро. Умерли они в один час, из чего следовало, что и заражение произошло примерно в одно время. Но где?       – Ты на связи? – Подаёт голос Юджин.       – Нашла что-нибудь?       – Второй из трупов расплачивался картой за книгу в магазине рядом с университетом, а первый им владел. Насчёт третьего не уверена, но, судя по гео-тегам на его фотографиях он часто пил кофе в кофейне рядом с этим местом. Мог заглянуть.       – Сможешь достать списки уволенных работников?       – Ты издеваешься?       – Нет, но могу начать.       – Дай мне хотя бы полчаса.       – Двадцать минут.       – Не наглей, – бросает Юджин. – Но я постараюсь.       Едва она кладёт трубку, как Рюджин встаёт и проходит по комнате. Сердце колотится. Узнав о Йеджи, Джису вызвалась поехать в лабораторию, чтобы помочь, и пообещала звонить, если что-то пойдёт не так, но что, если она тоже заразится? Что, если Йеджи отберёт у неё телефон? Всё, что её волнует, – раскрытие дела, а такие нелепые вещи, как чувства, лишь мешают, отвлекают от самого важного.       Шин хочет на время забыть о волнении, которое разрывает грудь на миллионы кусочков, просто сесть за стол и заняться работой, как Йеджи, но боль во всём теле мешает даже дышать. Если бы она пошла раньше… если бы она не оставила Хван одну.       «Твоя вина», – пульсирует в голове. – «Только твоя вина».       – Сосредоточься, – Рюджин почти рычит. – Ты найдёшь его. Нужно… нужно только поставить себя на место того, кто это сделал.       Накатывающий приступ паники снова прерывает звонок.       – Одно совпадение.       – Кто?       – Бан Сокджин, тридцать лет. Студент-социолог. Отчислен год назад после провала итоговой диссертации. Тема – «Угроза биологического терроризма». Сама диссертация была написана идеально, но парень нарушил все правила, когда накинулся на учителя после вопроса о том, а так ли эта угроза актуальна.       – Почему власти им не заинтересовались?       – О, они интересовались. Он пытался устроиться в правительственную лабораторию неподалёку от города, но провалился. Не ответил на нужный вопрос.       – Какой?       – «Считаете ли вы, что этически допустимо пожертвовать сотней людей ради спасения тысячи?».       – Ответил «да»?       – Очевидно.       – Сможешь его засечь?       – Мобильный выключен, – Рюджин почти готова бросить телефон о стену. – Но около пятнадцати минут назад он оплатил несколько галлонов бензина на заправке на северном выезде из города.       – Эта дорога ведёт в лабораторию?       – Да. Стой, ты же не собираешься…       – Спасибо, Юджин.

***

      Несколько водителей недовольно сигналят вслед, когда Рюджин, игнорируя все правила дорожного движения, несётся за Сокджином в сторону лаборатории. Юджин наверняка уже позвонила Джису или Черён, и они начали собирать спецназ, попутно матеря Шин за глупую выходку, но это не имеет для неё значения. У этого парня есть антидот, а у Йеджи остаётся чуть более двух часов до первых симптомов, и Рюджин не может позволить себе ждать и прятаться за спинами парней в бронежилетах.       Хван права – Сокджин трус. Он не принимает отказы, потому что боится сталкиваться с правдой о себе. Он боится, что однажды, проснувшись, посмотрит в зеркало и наконец поймёт, каким неудачником является. И, – что самое страшное, – до него дойдёт, что в том, что он загнал себя в эту яму, виноват лишь один человек – он сам.       Он набросился на преподавателя на защите диссертации.       Он возомнил себя Богом и дал на очевидный вопрос неправильный ответ.       Он убил нескольких человек лишь из-за того, что не смог смириться со словом «нет».       Рюджин замечает его машину в трёх километрах от лаборатории и подрезает, заставляя прижаться к обочине. Сквозь треснутое лобовое стекло она видит водителя; он коренастый и тощий, с редкими усиками, которые больше напоминают щупальца кальмара, и маленькими крысиными глазками, спрятанными за выпуклыми стёклами очков. Рука тянется к чему-то на переднем пассажирском, но замирает, когда Шин достаёт пистолет. Наверняка тянулся к оружиям или конвертам с порошком.       Дурак…       – Если… если вы подойдёте…       Она не даёт ему договорить.       Пуля прошибает лобовой стекло и врезается в плечо, пробивая его насквозь, а затем застревает в водительском сидении. Не давая Сокджину упасть на асфальт, Рюджин правой рукой хватает его за воротник, чтобы прижать грудью к капоту его грязно-серого седана и давит на рану.       – Вы обязаны были сделать предупредительный выстрел! Я буду жаловаться!       Подняв его, Шин ставит пистолет рядом с его ухом и нажимает на курок. Громкий звук бьёт по барабанным перепонкам, и мужчина вопит то ли от боли, то ли от страха, едва не падая в приступе истерики.       – Третий будет тебе в башку, – шипит Рюджин.       – Я ничего не сделал!       – Я даже отсюда вижу, что твоя ёбаная тачка набита порошком, идиот. На тебе три трупа, и это уже смертная казнь, но я могу спасти твою задницу. Хочешь жить?       – Я ничего не делал.       – Значит, не хочешь.       Запустив пальцы в сальные чёрные пряди, Рюджин два или три раза с силой вжимает лицо Сокджина в капот автомобиля. Нос ломается с хрустом. Из лопнувшей губы стекает по подбородку ручеёк крови, и Шин хочется бить его снова и снова, пока кости не начнут ломаться под её ударами. Она видит Йеджи за стеклянной стеной, видит кровь, которая выливается из её рта и красные пятна на всегда идеальной одежде, и жар наполняет каждую частичку тела, вытесняя всё милосердие.       – Где формула вакцины?       – Я ничего не знаю.       Новый удар. Он шипит, снова кусая губы, но вскоре умолкает.       – Я превращу твою жизнь в ад, ублюдок. Я не дам тебе умереть. Ты окажешься в камере с парнем, который каждое утро будет стягивать с тебя штаны и по кусочку откусывать от твоего и так не слишком впечатляющего отростка, а потом он будет переворачивать тебя и иметь по два часа подряд. Он будет использовать тебя как свою куклу день и ночь, и никто… слышишь меня, Джинни? Ни один, блять, охранник не придёт к тебе на помощь, потому что я им не позволю. Ты не сможешь даже убить себя, потому что у тебя в камере не будет ничего, кроме кровати и этого парня. Ты этого хочешь? Я сделаю… я сделаю это, Сокджин.       Ругань вырывает из груди Рюджин, когда до слуха доносится вой полицейских сирен. Черён оттаскивает её. Нет, не так. Ей приходится буквально вырвать подозреваемого из её рук, а затем забрать пистолет, потому что Шин продолжает выглядеть так, будто всерьёз планирует пустить в лоб парня пулю. Она трясёт её, пару раз даже бьёт по щекам, но Рюджин не отвечает.       – Ты в него выстрелила?!       – Он мне угрожал.       – Рюджин…       – Как Йеджи?       – В порядке.       Ложь…       – Где она?       – Рюджин…       Шин хватает её за грудки.       – Где, блять, Йеджи?!       – В больнице, – выдыхает Черён. – Штамм оказался опаснее, чем мы думали. У неё уже начались проблемы с дыханием.       – Пусти меня к нему.       – Нет.       – Он всё мне расскажет.       – Ты его убьёшь.       – Не раньше, чем получу формулу.       – Ты сходишь с ума, Шин.       – И что? Дай мне с ним поговорить.       Очередная пощёчина приводит в чувства. Что-то внутри ломается, трескается на сотни осколков, которые рассыпаются в её душе, создавая странную картину. Будь они реальны, она бы прошлась по ним босыми ногами, воткнула в себя, чтобы избавиться от осознания собственной слабости, но не выйдет, и ей остаётся только кусать губы и дышать через раз. Черён не позволит ей зайти дальше, но это необходимо, если они хотят получить вакцину.       – Люди могут умереть, Черён.       – Тебе на них плевать.       – То, что я думаю о Йеджи…       – Возвращайся в участок и не попадайся мне на глаза. Тебе очень повезёт, если об этом случае никто не узнает.

***

      Джису вздрагивает, когда Рюджин врывается в лабораторию и бежит к столу Джэбома. На ней костюм химической защиты, на белом фоне которого голубые перчатки кажутся слишком яркими и маска со сменным фильтром, и в другое время Шин бы бросила что-нибудь о том, что ей стоит устроить из этого ролевую игру, но сейчас её интересуют лишь предметы на столе. Не обращая внимания на порошок, она отбрасывает в сторону органайзер и лампу, вытаскивает ящики и многочисленные бумаги, книги. Вскоре вся её одежда покрывается белым налётом.       – Что ты делаешь? – Чхве даже не пытается её оттащить. Очевидно, что Рюджин сильнее и при желании может просто отбросить её на несколько метров.       – Ищу.       – Ты заразишься, Рюджин.       – Уже заразилась.       – Рюджин…       – Черён не даёт мне поговорить с ублюдком, а её допрос всегда занимает несколько часов. Если мы хотим успеть, то должны работать вместе.       – На тебе даже костюма нет.       – И?       – Я настаиваю на том, чтобы ты надела костюм.       – А я настаиваю на том, чтобы отвалила от меня и проверила стол Сокджина. И быстрее.       – Ты мне указываешь?       – Да, – бросает Рюджин холодный тоном. – Займись делом.       Скинув со стола ещё несколько вещей, Шин наконец успокаивается и закрывает глаза. Йеджи говорит, что для таких, как она, это – лучший способ влезть в шкуру другого человека. Нужно отпустить мысли, расслабиться, почувствовать своё тело до кончиков пальцев. Так же говорил и её учитель по стрельбе в военном училище.       Расслабься…       Задержи дыхание…       Стреляй!       – Мой стол в идеальном порядке. Всё в моей жизни в идеальном порядке.       Джису хмурится, но молчит.       – Я параноик и явно не доверяю никому, включая своего ученика, так что буду прятать вакцину так близко, как только могу. Но где? Что выглядит достаточно обыденно, чтобы не привлекать внимания?       – Рюджин, это не сработает…       – Не мешай.       Взгляд скользит по поверхности стола. Идеально чист, если не считать порошка, упаковка таблеток в открытом шкафчике… стоп, таблетки?       – От чего нужен «Монгелар»?       – Это антилейкотриеновые. Помогает при астме.       – Вот оно!       Рюджин берёт в руки ингалятор, надламывая рядом с трубочкой для дыхания. Свернутый кусок бумаги падает на стол.       – Ты её нашла… – выдыхает Джису.       – Отвези меня в больницу.

***

      Приборы пищат, когда Йеджи открывает глаза. Аппарат ИВЛ шумит, закачивая в её лёгкие воздух, а подключённые к груди датчики транслируют на экран показатели сердцебиения. Пахнет хлором. Мерзко. Она поворачивает голову, и улыбка сама по себе всего на секунду скользит по губам, потому что взгляд натыкается на Рюджин. Её куртка валяется под стулом, как и грязные кеды, а она сама, свернувшись в калачик, спит.       – Кто бы сомневался, что ты меня вытащишь.       – Очнулась? – Второй голос звучит слишком громко.       Черён стоит в дверях, скрестив руки на груди.       – Я что, в аду?       – Если бы. Она, – кивает на Рюджин. – Достала вакцину.       – Почему её куртка в крови?       – Это не её кровь.       – И что? Ты за ней не следила?       – Я работала.       – Как? Лекарство принесла Рюджин, так что и те двадцать человек, и я выжили благодаря ей. А ты даже помочь ей не смогла?       – Она чуть не убила подозреваемого.       – У него есть претензии? Если да, то я вызову для Рюджин своего юриста, и парень обо всём забудет.       – Ты в самом деле не представляешь, какое дерьмо она натворила? Хван, она… эта дура поехала за подозреваемым, машина которого была набита порошком сибирской язвы, а потом ворвалась в лабораторию без костюма химической защиты. Она заразилась, но отказывалась колоть вакцину, пока не убедилась, что её поставили тебе.       – Какой романтик, – слабо смеётся Йеджи.       – Ты…       – Просто смирись с очевидным, Ли. Она любит меня. Любит больше, чем себя, тебя и кого бы то ни было в её жизни. Если ты считаешь её другом, то тебе стоит меня поберечь, потому что мы обе знаем, что, если я умру, Рюджин отправится следом.       – Если ты умрёшь, я её вытащу.       – Сегодня не смогла. Как и год назад. Ты дважды едва её не потеряла. Может, стоит принять, что у тебя не выходит?       – Я тебя убью, – шипит Черён.       – И тебе хорошего дня, Ли. Занюхни белого порошка для настроения.