одно большое «сложно».

      Юна издаёт негромкий вздох раздражения, когда знакомая фигура входит в полицейский участок. Она выглядит так же, как и в тот день, когда они попрощались, как Юна надеялась, навсегда, – узкие плечи и бёдра, длинная, тощая шея с выступающим кадыком и впалые щёки. Кожа слишком бледная, под глазами мешки. Взгляд больших чёрных глаз впивается в её лицо, словно исследуя, и улыбка появляется на ссохшихся до тонкой корочки губах.       – Юна, – бормочет она, на секунду отстраняясь от госпожи Со – матери пропавшей девочки.       – Привет, мам.       На лице Джису на секунду появляется недоумение. Она подходит чуть ближе, касается руки, указательным пальцем поглаживая по внутренней стороне запястья, и сердце пропускает удар. Шин ненавидит этот город. При виде этих улиц, – пустых и чистых, – тошнота сама по себе подступает к горлу, а желчь тягучей желтоватой жидкостью наполняет желудок.       Тут убили отца…       Тут закончилось её детство…       Тут она совершила одну из самых больших ошибок в жизни, в итоге оставшись наедине с постоянным страхом разоблачения.       Может Юджин была права, и ей стоило просто послать всё к чёрту и уйти в какую-нибудь IT-компанию? Тогда не пришлось бы бояться, прятаться, дрожать от паники при одной лишь мысли о том, что кто-нибудь рано или поздно зайдёт чуть дальше, чем позволяет официальное досье и узнает правду. Она смогла бы найти хорошую квартиру в Каннаме, сойтись с девушкой, – непременно моделью. Это ли не счастье?       «Не раньше, чем вернёшь долг», – шипит внутренний голос, и взгляд опускается на фотографию отца на стене. Чёрная лента закрывает угол. Мемориальная табличка от благодарных жителей поблёскивает в ярком свете потолочных ламп. Ком встаёт поперёк гортани, пока рот наполняется неприятной горечью.       «Ты бы, наверное, меня возненавидел», – думает Юна, кривя губы в ухмылке – «Ты герой, а я… мне жаль, пап, но… не знаю, всё как-то сразу пошло не так».       – Мы здесь, чтобы помочь вам, – Джису пожимает родителям пропавшей руки и приглашает на мягкий диван в тихом углу небольшого зала. Йеджи устраивается рядом с ними, – прислоняется плечом к стене, сжимая в одно руке картонный стакан с кофе, и подмигивает Рюджин, щёки которой мгновенно становятся пунцовыми. – Меня зовут Чхве Джису, я профайлер и одновременно с этим исполняю роль пресс-секретаря. Это доктор Хван Йеджи, лейтенанты Ли Черён и Шин Рюджин. Полагаю, с нашим техническим аналитиком вы уже знакомы. Можно задать вам несколько вопросов?       – Я не понимаю, для чего это, – начинает господин Со. – Наша дочь похищена, и вы должны…       – Сэр, – прерывает его Чхве. – Я понимаю, вы волнуетесь, но давайте попробуем рассуждать здраво. Судя по тому, что похитителя пока не поймали, он не выезжал из города, а значит и он, и ваша дочь сейчас где-то в его тайном месте. Если мы узнаем чуть больше о вашей дочери, то сможем составить профиль преступника и с его помощью выйти на место, где он прячется.       – Мои ребята уже прочёсывают все фермы в радиусе трёхсот километров. Ублюдок не уйдёт.       Йеджи закатывает глаза, но молчит.       – Расскажите о вашей дочери, пожалуйста.       Юна хочет присоединиться к анализу, но мама мягко касается руки и тянет за собой в сторону кофемашины. Хочется сбежать, но… чёрт, все смотрят, и, если она сделает что-то не так, уже на следующий день пустынные улочки Намдонг-Ри наполнятся болтовнёй о том, что дочь капитана Шина повела себя как последняя сволочь. Конечно, Юне будет плевать, но отец заслужил нечто гораздо большее, чем упоминание в болтовне заскучавших дамочек за сорок.       – Ты не говорила, что устроилась в Отдел Поведенческого Анализа, – она скрещивает руки на груди.       – Не думала, что это важно, – отвечает Юна.       – «Важно»? Для меня важно всё, что связано с тобой.       «Ага, конечно», – пробегает в голове мысль. – «За эти пять лет ты позвонила мне всего раз десять».       – Слушай, это произошло как-то само собой, а потом просто времени не нашлось. Переезд, дела, надо было как-то устраиваться в Сеуле.       – Хочешь сказать, у тебя не нашлось времени на собственную мать?       – Ты могла бы сама позвонить мне, если захотела.       – Ты могла бы хоть раз приехать.       – Я работала. Если ты думаешь, что все полицейские участки оснащены лучшей техникой, то это не так, и иногда приходится проводить за экраном сутки, чтобы выяснить хотя бы что-то. Очевидно, что в таких условиях личного времени почти не остаётся.       – Ты могла бы просто вернуться домой. Тут есть все условия…       – Нет.       – Но…       – Я сказала «нет», мама, – Юна прикусывает нижнюю губы, выпрямляя спину, чтобы казаться ещё выше. Мать опускает взгляд в пол. – Меня устраивает то, как я живу сейчас, и я не хочу ничего менять. Давай закончим разговор? Мне нужно возвращаться к работе.       – Мы ещё обсудим это.       «Нет», – мысленно отвечает Шин, разворачиваясь, чтобы подойти к столу, у которого собрались её коллеги.       – Итак, – начинает доктор Хван. – В целом всё, что ты сказала, подтверждается. Тихая девушка, любила одиночество. Часто рисовала в тихом месте на берегу. Там же, очевидно, и пропала. Родители хватились её в районе восьми, когда поняли, что она не вернулась к ужину, но поиски начали в десять. Итог – у похитителя было два часа.       Джису кивает.       – Если говорить о профиле, то пока твои предположения подтверждаются. Он привязан не к полу или возрасту жертвы, а к её одиночеству.       – Выбирает тех, кого проще всего похитить, – пожимает плечами Йеджи. – В целом, ничего нового. Парней мог заманить работой, девушек предложением секса за деньги, а мальчик и старушка… не думаю, что они могли бы оказать какое-либо серьёзное сопротивление.       – Значит, можно предположить, что субъект – мужчина?       – Скорее всего. Конечно, всегда остаётся вероятность того, что это женщина, но в таком случае не думаю, что другие девушки согласились бы с ней пойти. Судя по их личным делам, все занимались проституцией, а такие скорее пойдут за мужчиной. Пока это всё.       Брови Черён сходятся в одну линию.       – Только пол?       – Он выбирает самый доступных жертв из возможных, и это делает почти невозможным определение причин похищений. Он может насиловать их или продавать на органы, ставить эксперименты и просто издеваться, избивать или есть. Целый список возможных мотивов. Если бы это были только женщины, я бы сказала, что дело в сексуализированном насилии и желании доминировать, но здесь нет ничего.       – Он же похищал только тех, кто относится к низшей категории. Проститутки, приезжие рабочие…       – И девушка из хорошей семьи, – доктор Хван качает головой. – Приди в себя, Ли. Судя по тому, что мы выяснили, похититель ориентируется здесь, потому что знает, как прятаться от властей, а значит с вероятностью девяносто процентов он местный. Думаешь, местный не знает, что похищает дочь учительницы и владельца самого крупного в городе магазина? Нет, это не «чистильщик», он похищает не для того, чтобы очистить город от тех, кого считает плохими. Он выбирает лёгкие цели, а причин для этого может быть слишком много.       – Ясно, значит, в этот раз будем заниматься настоящей полицейской работой. Юна, сможешь получить доступ к камерам?       – К каким именно?       – Ко всем.       – Он на них не попадёт, – подаёт голос Йеджи.       – Я тебя не спрашивала, – отвечает Черён. – Конечно, мы отправим официальные запросы ко всем, но сейчас времени на это нет, так что придётся немного нарушить закон.       – Дайте мне минут десять.       Доктор Хван опускает руку на плечо Рюджин, утягиваю ту за собой.       – Поедем на место, где любила проводить время последняя похищенная. Там наверняка найдётся что-нибудь интересное.

***

      Когда они добираются до берега, белый, – с серыми точками, – диск Луны уже висит почти в самом центре неба. Здесь холодно, – полный ароматов водорослей и соли ветер бьёт прямо в лицо, развевая короткие серые волосы Рюджин. Ругнувшись, она кутается в кожаную куртку, и Йеджи не может не улыбнуться.       – Что? – Хмурится Шин.       – Я куплю тебе хорошую одежду, когда мы вернёмся в Сеул.       – Мне это не нужно.       – Да, но я делаю это, потому что хочу, и ты будешь её носить.       – Выброшу сразу же, как ты её принесёшь.       – Шин Рюджин, – мурлычет она, подходя настолько близко, что стоящие рядом офицеры смущённо отводят взгляды. Полковник закатывает глаза, но Йеджи обещает себе, что разберётся с ним позже, – у неё уже достаточно фактов для инициирования служебной проверки, и опыт подсказывает, что закончится она плохо. Ни один сравнительно «хороший» коп не проигнорирует столько исчезновений на своей территории. – Перестань вести себя так, будто тебе на меня плевать. Это не так, и мы обе это знаем.       – Да я терпеть тебя не могу.       – Можешь и вполне себе терпишь. Давай, – она касается плеча Рюджин, чтобы подтолкнуть к краю пляжа. Часть команды включает фонарики, освещая песчаный берег десяткой маленьких лампочек. – Будь ты похитителем, как бы себя повела?       – Каким именно похитителем?       – Данных нет. Используй воображение.       – Ладно, – Рюджин закрывает глаза, вдыхая полной грудью солёный воздух. – Я её не бил. Крови нет, следов волочения тоже, значит, она пошла со мной добровольно. Выходит, я либо её знакомый…       – Либо выгляжу достаточно плохо, чтобы она решила, что должна мне помочь.       – Снова ничего конкретного.       Йеджи расправляет плечи, словно пытается смахнуть усталость, и пристальнее вглядывается в горизонт, уже подёрнутый почти прозрачной дымкой наступающего тумана. Её взгляд скользит по тёмным волнам, пока среди сумрака не проступает пара ярких огоньков. Сперва жёлтый, затем красный и наконец оба одновременно.       – Чей это корабль, майор? Я думала, вы перекрыли порт.       – Это судно Яна Джэбома, местного алкоголика. Мы проверили его сразу же после того, как начали поиски, но ничего не нашли. Он бывший военный и обанкротился несколько лет назад, так что всё это время жил на лодке. У него там что-то вроде штаба.       – Штаба?       – Да, он… он организовал здесь нечто вроде отряда экологов или типа того. Официально они защищают город и море от браконьеров, а на деле просто гоняют приезжих, потому что считают, что те занимают рабочие места.       – Вы опросили его?       – Он не говорит с полицией.       – Ну, со мной заговорит.       Судя по ухмылке полковника, он едва ли в это верит, но Йеджи не собирается заострять на этом внимание. Она достаточно умна, чтобы понять, что такие консервативные ублюдков, как Мо и ему подобные, никогда не поднимутся до её уровня. Поэтому они ведут себя так. Понимают, что даже спустя столько лет работы на Полицейский Департамент не смогли добиться того же, чего она достигла меньше, чем за десять лет.       – Я поеду с тобой, – Рюджин делает шаг вперёд.       – Нет, не нужно.       – Я не пущу тебя на корабль к человеку, у которого наверняка есть оружие, в одиночестве.       – Хочешь предоставить ему выбор? Как мило с твоей стороны.       – Ты либо едешь со мной, либо вообще не едешь.       Йеджи скрещивает руки на груди. Дыхание слегка перехватывает. Последний раз она видела Рюджин такой ещё до того, как им поручили дело наркоторговцев, в то время, которое другие, – «нормальные», – люди наверняка назвали бы счастливым. Случались мгновения, когда привычная податливость Шин исчезала, сменяясь на непробиваемую сталь, которой Хван не могла не любоваться.       Тогда она видела совсем другую Рюджин, – жестокую, жёсткую, полную жажды крови, которую та с нетерпением ждала возможности утолить. И тогда Шин взрывалась. Её ярость выливалась на мир огненной стеной, испепеляющей всё на своём пути, и Хван с восторгом во взгляде наблюдала за тем, как мир превращался в лишённую жизни выжженную пустыню.       – Как я могу отказать, когда такая горячая девушка настаивает?       – Заткнись.       – Заткни меня.       Их прерывает кашель полковника.       – Я достал для вас моторную лодку. Хотите, чтобы кто-нибудь из моих людей поехал с вами?       – Нет, Рюджин будет вполне достаточно. Просто ждите нас здесь.

***

      Увидев, что они подплывают, человек на палубе сбрасывает с ограждений верёвочную лестницу, и позволяет привязать лодку. Он не боится и демонстрирует превосходство, то и дело поворачиваясь к ним с Рюджин так, чтобы было видно оружие, – какой-то револьвер с меткой на деревянной ручке. Нелепо, если хотите знать мнение Йеджи, но она легко сдерживает улыбку. Пусть идиот почувствует себя крутым.       Дверь в каюту открывается со скрипом, и отвратительный аромат перегара почти сразу бьёт прямо в лицо. Вокруг стола, заставленного выпивкой, сидят пятеро мужчин в возрасте около тридцати. Шестой, – очевидно, тот самый Ян Джэбом, – стоит у прикрученного к полу шкафа со стеклянными дверцами, заставленного оружием. В правой руке такой же револьвер, как и у парня на палубе.       – Вы из полиции?       – Отдел Поведенческого Анализа.       – Мне плевать, кто вы. Я уже сказал тем ублюдкам, которые были здесь до вас, что не собираюсь болтать с сучками правительства. Даже удивительно, что у вас хватило смелости соваться ко мне с такими пукалками.       Он кивает на кобуру на поясе Рюджин.       – Это «Беретта 92», классика.       – «Смит&Вессон», – Джэбом поднимает револьвер. – Вот, что такое настоящая классика.       – Вы служили в военной полиции?       – Откуда…       Рюджин пожимает плечами.       – Такая модель «Смита» выдаётся только офицерам военной полиции. Она 2-дюймовая, с особенной формой носа, и подходит только под пули определённой модели. У моей хорошей подруги тоже такой есть. Она была в должности капитана, пока не перешла на службу в полицию.       Мужчина уважительно кивает и подзывает её чуть ближе.       – Хобби?       – Если бы, – Шин качает головой. – Снайпер.       – Ого!       Парни за столом многозначительно переглядываются. Когда Рюджин подходит к шкафу, Джэбом кивает на верхнюю полку, где друг над другом висят винтовки. Они разного возраста, – от тех, что остались с Первой Мировой, до самых современных, с улучшенным прицелом и облегчённой модификацией.       – Какую бы ты выбрала?       – AWSM.       – Ребят, – Джэбом поворачивается к парням за столом. – Выйдите, нам с копами нужно немного поболтать. Если я ещё не потерял память, то в корейской армии была всего одна группа, которая пользовалась такими винтовками. Из «Жнецов»?       – Слышали о них?       – Лучшие из лучших, – мужчина кивает. – Я ушёл до того, как случился тот скандал с вертолётом, но до меня доходили слухи. Кажется, сейчас всё уже закончилось.       – К счастью.       – Я не говорю с копами, но ты, очевидно, исключение, так что спрашивай.       Йеджи почти готова улыбнуться, когда Рюджин гордо выпрямляет плечи. Образ уверенной в себе девушки идёт ей куда больше, чем та маска молчаливого депрессивного придурка, которую она носила с тех пор, как вернулась на работу.       – Около четырёх часов назад пропала девочка-подросток. Она любила сидеть на пляже. Художница.       – Да, помню её. Кажется, дочка учительницы.       – Видел её сегодня?       – Не лично, но кто-то из моих ребят сообщил, что она рисовала наш корабль. На самом деле она часто этим занимается, так что я не обращал внимания, но сегодня… не знаю, в какой-то момент тут стало слишком душно, и я поднялся на палубу, чтобы немного покурить и подышать свежим воздухом.       – Она была на берегу?       – Нет, но я видел какого-то парня.       – Во сколько?       – Около восьми.       – Знаешь его?       – Даже если бы и знал, отсюда слишком далеко до берега, чтобы говорить с уверенностью. Из того, что могу сказать, – он высокий, толстый, одежда рваная, а волосы… я даже не уверен, были ли это волосы, или он просто намазал на голову грязь. Я хотел отправить кого-нибудь из ребят на берег, чтобы потолковать с ним, но он ушёл ещё до того, как я докурил.       – Может кто-то из твоих людей что-то видел?       – Они сидели со мной. Я отправил Чонвона на палубу только после того, как в иллюминатор увидел, что на берегу снова собираются копы.       – Ну, ты в любом случае помог. Спасибо.       Рюджин протягивает ему руку, которую Джэбом с готовностью пожимает.       – Рад помочь бывшей коллеге.

***

      Рюджин закатывает глаза, когда Йеджи подсаживается настолько близко, что едва не падает ей на колени. Её взгляд полон чего-то игривого, и дрожь пробегает по коже, словно пресловутое «паучье чутьё», заставляя мозг вопить от предвкушения чего-то ужасного. Хотя когда отношения с таким человеком, как Хван, не заканчивались чем-то ужасным?       – Что тебе нужно?       – Просто любопытно.       – Что именно?       – Тебе никогда не хотелось вернуться в армию?       – Нет.       – Почему? С тебя сняли обвинения в воровстве, и ты этому училась. Уверена, у тебя был бы шанс сделать отличную карьеру.       – К чёрту карьеру. Я просто… я терпеть не могу оружие, Хван. Просто, блять, ненавижу его.       Шин замечает копошение на берегу издалека. Когда они подъезжают, большинство полицейских уже сидит в машинах, а полковник на повышенных тонах разговаривает с кем-то по телефону.       – Что случилось?       Полковник убирает мобильный в сторону.       – Только что была ограблена аптека на окраине города. Мы едем туда.