одно большое «сложно».

      Джису надеется, что её квартира не выглядит слишком неопрятной. С того дня, как они преступили к делу, она почти не появлялась здесь, если не считать пары часов, которые Черён дала, чтобы забрать необходимые для расследования вещи и технику. Её шкаф всё ещё открыт, и пара платьев валяется на полу, но всё остальное в идеальном порядке.       «Почти больничная палата», – думает Чхве, опускаясь на диван.       Юна расставляет по кофейному столику еду, – кое-что из китайской кухни, вишнёвая газировка и бутылка дорогого вина. Не лучшая идея, учитывая, что их в любой момент могут вызвать на работу, но сейчас Джису плевать. Она просто хочет провести время со своей девушкой.       – Я всё ещё очень сожалею о том, что влезла в твою частную жизнь.       – Тебе не стоило, – кивает Джису. – Но я понимаю, почему ты это сделала. Наша работа предполагает некоторую склонность к паранойе. Зная, с кем мы сталкиваемся, начинаешь подозревать каждого. Думаешь – может тот милый сосед на самом деле психопат, который увидел в тебе проекцию объекта своей ненависти и всё в этом духе.       – Это плохо?       – Бояться всех и каждого?       – Не сказала бы, что кто-то из нас боится.       Джису пожимает плечами, не сводя с Юны глаз.       – Мне кажется, боятся все, кроме Йеджи. При социопатии страх как эмоция отсутствует. Она знает, что есть места, в которые лучше не ходить, но это мало её волнует.       – Я всё ещё удивлена тому, что социопату разрешили работать в полиции.       – Это долгая история.       – Расскажешь?       Юна устраивается рядом, касаясь её плеча своим. Джису чувствует, как нечто тёплое расплывается в груди, и улыбка сама собой появляется на губах. Ей нравится быть с ней, чувствовать на себе прикосновения и ощущать в лёгких приятных аромат духов. Можно не думать об отце и брате, проблемах. Есть только Шин, – девушка, которую она любит.       – Я плохо знаю, с чего именно всё началось. Её отец был врачом, – ну, ты знаешь, – занимался психиатрией, писал книги. Йеджи говорит, что он был дураком, но для неё все, кроме меня и Джимин, такие, так что не уверена, что можно доверять ей в полной мере.       – Я читала его работы. Просто куча воды.       – Ну, пусть так. Когда Йеджи было пятнадцать, в Сеуле объявился маньяк. Нескольких девушек похитили и изнасиловали, оставив на месте преступления знаки, – что-то, связанное с оккультизмом, – и полиция потратила полгода на это дело, но так никого и не нашла. Тогда отец Йеджи выпустил статью с полным профилем преступника. Ему доверились и были правы, – парень, которого они поймали, полностью соответствовал профилю и признался. С тех пор господина Хвана привлекали к расследованию каждого серийного убийства.       – Он создал группу?       – Нет. Он умер, когда Йеджи было восемнадцать, прямо в середине работы над делом об убийствах в Ичхоне, и на время следствие встало.       – Но Йеджи взяла всё в свои руки?       – Сперва ей никто не верил. Конечно, ей восемнадцать, она социопатка, что такая может сказать? Она воспользовалась влиянием одного из профессоров, у которого училась, чтобы получить доступ и действительно помогла. То, над чем её отец бился ни один месяц, она решила всего за несколько дней. Ей заплатили за это крупную сумму.       «Часть которой пошла на оплату твоей учёбы», – ехидно напоминает внутренний голос, но Джису затыкает его глотком вина.       – К ней часто обращались?       – Несколько раз в год. Не всегда по серийным убийствам или маньякам, чаще просто по тем делам, которые слишком долго лежали на полках. Она была кем-то вроде Шерлока Холмса. Через пару лет после того, как мы закончили учёбу, Полицейский Департамент решил организовать Отдел по борьбе с Серийными Преступлениями.       – Какое дурацкое название, – качает головой Юна.       – Согласна. Рада, что нас переименовали.       – Вас с Йеджи позвали первыми?       – Йеджи позвали. Она взяла меня с собой как человека, который может помочь при общении с прессой или родственниками погибших.       Джису вспоминает тот день с лёгкой дрожью. С отличием окончив университет, она получила работу на кафедре, неплохую зарплату и даже возможность преподавать. Что ещё нужно? Она чувствовала себя полезной, пока в один из дней Йеджи не взяла её с собой в полицейский участок. Хван не говорила о своих планах, том, куда они едут, просто почти легкомысленно, – будто впроброс, – кинула фразу о том, что пришло время поработать по-настоящему. Только глядя на фотографии истерзанных тел Чхве поняла, что значило это «по-настоящему».       – Ну, она не ошиблась, – улыбается Юна. – Ты хороша в этом.       – Я просто быстро поняла, что делать.       «Это было тяжело», – думает Джису, но не позволяет себе сказать ни слова. Юне не нужно знать, сколько ночей она провела, оплакивая жертв, сколько тонального крема потратила, чтобы скрыть следы недосыпа, и как долго видела в кошмарах склонившееся над собой лицо демона, чувствовала на шее его руки. Всё в прошлом. Теперь она профайлер, – эксперт в своём деле, который не имеет права показывать страх. Даже своей девушке.       – Я рада, что работаю с тобой, – Шин целует её в волосы, скользя кончиками пальцев по нежной коже на щеках. – Я люблю тебя.       – Я тоже тебя люблю.       Она тянется, чтобы поцеловать Джису, но телефон на столе неожиданно подаёт признаки жизни.       – Чёрт… – выдыхает Чхве. – Черён. У нас новое дело.

***

      Когда они приезжает в Хвасон, небо над городом тёмное, затянутое грязно-серыми тучами, словно ватным одеялом. Холодый ветер треплет волосы, влезает под одежду, будто надеется сорвать её, и Черён ругается матом, плотнее кутаясь в лёгкий тканевый плащ. Йеджи лишь качает головой и довольно поглаживает своё тёплое пальто. Рюджин кидает Ли шарф.       – Зачем мы здесь? – Она выглядит уставшей, – мешки под глазами, взлохмаченные волосы, кожа слишком бледная для здорового человека, и Джису хочет коснуться её руки, но что-то останавливает. Если Рюджин плохо, она никогда об этом не скажет. Чхве знает по собственному опыту.       – За последние два года произошло пять убийств. У нас есть шанс предотвратить шестое. Ли, машина уже здесь?       – Две. Юна поедет в местный полицейский участок, подготовит оборудование, а мы к Мунам.       – Хорошо, – Йеджи кивает.       Сквозь чистые окна Джису разглядывает тёмные здания. Город спит, и кажется, что ничего не может разрушить его покой, но она точно знает, – где-то там, на другом конце их маршрута, – сидит кто-то, кто точно не сможет уснуть. Он боится и волнуется, плачет и надеется на них. Понимать это – всегда самая тяжёлая часть.       – На протяжении последних двух лет в окрестностях города, – начинает Йеджи. – Находили тела девушек со следами изнасилований. Их объединяла только поза, – ноги раздвинуты и согнуты в коленях, чтобы те, кто их нашёл, сразу же посмотрел на половые органы. Глаза всегда открыты.       – Так…       – С прошлого раза они стали присылать родителям жертв видео с издевательствами над ними. Три часа назад такое видео получила семья Мун. Их дочь Ынче пропала три дня назад. Предыдущую жертву убили спустя 48 часов после получения видео. Если в этот раз они будут действовать так же, то у нас есть всего 45 часов на то, чтобы их найти.       – Нам следует отправить видео Юне, – говорит Джису.       – Полицейские уже оцифровали запись, она получит её, когда окажется на месте. Наша задача – пообщаться с родными и провести первичный анализ.       – Они под подозрением?       – Как и всегда, – пожимает плечами Йеджи.

***

      Опрос не даёт ничего, кроме портрета жертвы. Трудолюбивая и доброжелательная, милая ко всем, – так же описывали и прошлых убитых, и Йеджи с равнодушием замечает, что таких легче всего поймать. Убийца спрашивает дорогу, девушка отворачивается, и он уже наваливается сзади, прижимая к носу пропитанную хлоформом тряпку.       – Вы уверены, что должны смотреть? – Спрашивает полицейский, слегка поёживаясь от воспоминаний.       – Это для дела, – отмахивается Йеджи. – Можете выйти, если хотите.       – Я просто…       – Выйдите, – кивает Черён.       Хван с ухмылкой замечает, как бледнеют Черён и Джису после первой части видео. Это сравнительно безобидный момент, – девушка ещё в белье, но мужчина в маске уже скручивает её руки за спиной и прижимает грудью к столу, задирая голову так, чтобы жертва смотрела в камеру. Его пальцы, – короткие и толстые, лишённые всякого изящества, – грубо цепляют её за волосы, тянут на себя. Она дрожит и плачет, но насильнику это явно нравится. Его губы шевелятся.       – Юна сказала, что музыка не наложена. Ей придётся потратить время, чтобы отделить её от других звуков.       – Сколько? – Хмурится Йеджи.       – Как минимум три часа.       – Слишком много, – она качает головой, рукой сжимая плечо Рюджин. – Что думаешь?       – Очевидно, он не один.       – Верно. Ещё? Помнишь, что я говорила о преступниках, которые работают в паре?       – Чаще всего это люди, которые выросли вместе, иногда родственники или соседи по камере. Есть тот, кто доминирует, – более умный партнёр, который знает, как сдерживать порывы своего напарника. Второй обычно тупее, легко поддаётся влиянию, поэтому чаще допускает ошибки.       – Верно, – Йеджи касается пальцами её волос, накручивает, чтобы потянуть на себя, наклоняется к уху. – Что указывает, что в этом случае преступник не один?       – Тот, что на экране, явно старается причинить жертве как можно больше боли, постоянно смотрит куда-то за камеру. Это не только для того, чтобы помучать тех, кто будет смотреть. Он хочет произвести впечатление.       – Верно, детка.       – Ты, блять, серьёзно?!       Йеджи подавляет разочарованный вздох, когда Черён оттаскивает её в сторону. Злобный взгляд тёмных глаз впивается в лицо. Хван хочется смеяться, – эти глупые попытки защитить Рюджин больше напоминают лай старого цепного пса, который уже потерял все зубы, но всё ещё пытается кусаться. Так жалко…       – Ты делаешь это, пока мы смотрим, как насилуют девушку?       – Я провожу расследование, пока вы строите кислые лица и отворачиваетесь, – Йеджи скрещивает руки на груди. – Рюджин права, их двое. Доминирующий и подчинённый, помешаны на сексе.       – Доминирует тот, кто насилует?       – Сложно сказать только по одной записи. Если доминирующий импотент, то он вполне может стоять за камерой. Желание произвести впечатление может иметь разные мотивы: если это доминирующий, то укрепление собственной репутации перед подчинённым, а если подчинённый, то потребность в одобрении.       – Значит, пока у нас есть только тот факт, что их двое?       – Времени достаточно, мы найдём что-нибудь ещё. Это их шестая жертва, и они привыкли к ритму, так что вряд ли в этот раз пойдут против системы.       – Если их ничего не напугает, – возражает Рюджин. – Или не триггернёт.       Йеджи снова переводит взгляд на экран, на девушку, с которой грубо срывают лифчик.       – Передайте родным и полицейским, чтобы ни слова не говорили прессе. Если появится хоть одна статья, хотя бы одно маленькое словечко по ТВ, я уволю всех и каждого. Так им и скажите. А, и ещё, – добавьте, что я узнаю, кто слил информацию, и посажу его так надолго, что он уже не выйдет.       – Но мы должны дать им хотя бы что-то, – возражает Джису. – Сказать, что насильники – двое мужчин?       – Нет, – взгляд скользит по обнажённому телу.       – Ты ведь не думаешь…       – После нашего прошлого дела я не собираюсь делать поспешных выводов.       – Да, но Наын убивала тех, кого считала абьюзерами. Здесь же речь идёт об изнасиловании. Ты же не думаешь, что женщина могла просто смотреть, как её близкий так издевается над другой женщиной?       – Всякое бывает, – пожимает плечами Йеджи. – Некоторые женщины наблюдают, как их мужья избивают их детей, и молчат. Если партнёр – женщина, мы столкнёмся с одним из самых интересных кейсов за всю историю.       – Кейсов?! Девушка в опасности, Хван!       – Так перестань читать мне мораль, Ли, и сделай что-нибудь для неё. Найди другие записи, результаты вскрытий прошлых жертв. Дополни профиль, а не пытайся выставить меня бесчувственной социопаткой. Все в этой комнате и без тебя это знают. Джису, помоги ей, – когда они выходят за дверь, Хван устало закатывает глаза и опускается на стул рядом с Рюджин. – Эта вечная болтовня о том, что правильно, а что нет так меня утомила. На чём мы остановились, детка?       – Не называй меня так.       – Хорошо, котёнок.       Рюджин вскакивает, но Йеджи оказывается быстрее и на секунду прижимает её губы к своим.       – Вот так ты будешь спокойнее, – шепчет она. – Считаешь себя хорошей девочкой? Так побудь ей и сосредоточься на деле. Найди среди полумиллиона жителей тех двоих, которые уже два года занимаются тем, что убивают женщин на улицах. Сделай свою работу, Шин. Иногда это хорошо у тебя получается.