одно большое «сложно».

      Рюджин видит щелчки фотокамер даже за широкими спинами вызванных для подкрепления офицеров. Они стоят плотным рядом, ограждая место преступления от особенно любопытных прохожих, но журналисты всегда преодолевали даже немыслимые пороги любопытства. Троих из них уже увезли на скорой с разбитыми носами, ещё пятеро ушли, отказавшись от госпитализации. Шин думает, что в другое время даже смогла бы их пожалеть, но сейчас ей хочется влепить каждому по обвинению в противостоянии расследованию и отправить в камеры на несколько дней.       Они там, за цепью копов, – монстры с остекленевшими глазами, слившиеся со своими фотоаппаратами, с мозгами, насквозь пропитанными желанием сенсации. Рюджин сравнивает их с охотничьими псами, которые, давясь слюной и лаем, бегут за кроликом. Вздох вырывается из её губ.       – Он сменил почерк, – замечает Черён, наклоняясь над телом. На этот раз жертва – мужчина. Чёрная лоскуты рубашки слиплись от крови. Грудь – красное месиво из ошмётков кожи, внутренних органов и мышц. – Джису, ты смогла поговорить с пострадавшей?       – Нет, она слишком травмирована, – Джису не выглядит растерянной или испуганной. Бросив ещё один презрительный взгляд на журналистов у входа в переулок, она наклоняется к телу. – На первый взгляд около шестидесяти ранений. Точное число назвать сложно, он буквально вскрыт этими ударами.       – Он напал на обычную девушку. Она отдыхала здесь с друзьями, вышла, чтобы поговорить со своим парнем по телефону. Через минуту охранники услышали крик, и один из них выбежал, чтобы помочь. Второй вызывал подмогу с другого конца клуба. Он клянётся, что задержался всего на пять минут, а, когда они пришли, он уже был мёртв.       – Они никого не видели?       – Нет.       Рюджин склоняется над телом. Взгляд скользит по следу крови до кирпичной стены. Там, очевидно, лежала девушка.       – Он в ярости. Это плохо, – бормочет Шин.       – Да, Шерлок, мы заметили.       – Дело не в количестве ножевых. Конечно, он разозлился, когда ему помешали убить девушку, но дело не только в этом. Он сменил почерк, напал не на проститутку.       – Может, перепутал?       – Или изначально шёл за другой целью.       Рюджин закрывает глаза, и картинка появляется в сознании, словно кадр киноленты. Субъект здесь, стоит, прислонившись к стене, наблюдает. Камера смотрит в другую сторону, и обычно он чувствует себя уверенно, но сейчас ярость разрывает его изнутри. Он зол, – слишком зол, чтобы мыслить разумно. Но чего он хочет?       – Если мы правы, он ищет внимания. Он взорвал петарду во рту у предыдущей жертвы, чтобы о нём наконец заговорили, и он думал, что получил это. Журналисты, блогеры, – все писали о нём, так? Наверняка субъект посчитал, что уже добился своей цели.       – Да, верно, – кивает Черён.       – Хван сказала, что он посредственность. Она поставила под сомнение его ум и способности, и субъект изменил почерк. Убийство обычной девушки не могло не привлечь внимание. Полиция не смогла бы спустить его на тормоза.       – Если бы его не поймали, субъект смог бы заявить о себе как о серьёзном преступнике.       – Лекция Йеджи не вышла за пределы студентов, которые были в аудитории, я проверила. Если субъект пришёл в ярость из-за её слов, то может ли быть так, что Йеджи авторитет для него?       – Да, мы отлично сузили круг поиска, – мрачнеет Черён. – Она самый молодой и популярный преподаватель университета. Все студенты хотят попасть на её предметы.       – Нам нужен тот, кто был на вчерашней лекции.       – Но их больше сотни, – возражает Джису.       Рюджин потирает пальцами переносицу. Конечно, на её лекции до сих пор приходят сотни студентов. Она популярна. Такая умная и талантливая девушка не может быть непопулярна. Даже если на самом деле она самый циничный, мерзкий и жестокий человек на свете.       – Теперь это дело и Хван тоже, – безапелляционно заявляет Черён. – Хочет она или нет, я заставлю её вмешаться.       – Дай мне поговорить с ней.       – Нет, Рюджин.       – Но…       – Нет. Я сама скажу ей всё, что нужно, и она не посмеет мне отказать.       – Ты назвала меня «трусихой», когда я сказала, что не хочу работать из-за Хван, а теперь, когда я хочу с ней встретиться, отказываешь. Серьёзно?       – Теперь ситуация другая. Хван неуправляема, считает, что лучше других, и я не собираюсь возвращать её в команду, потому что она не способна к сотрудничеству. Она станет источником данных, не более.       – Но, если мы увидимся…       – Нет!       – Не указывай мне!       – Достаточно! – Джису прерывает их мрачным взглядом. – На вчерашней лекции было около сотни студентов, но Йеджи всё равно могла кого-нибудь заметить. Особенно нервный или внимательный. Йеджи всегда замечает, когда кто-то смотрит слишком пристально.       – Никто не любит внимание больше этой девушки.       – Ладно, – отмахивает Черён. – Ты можешь пойти со мной. Но ты не будешь разговаривать с ней без меня. Я не позволю ей снова залезть в твою голову.

***

      Рюджин знает, что Йеджи заметила. Она смотрит на студентов, но уголки её губ поднимаются в подобии улыбки. В другом случае Шин сказала бы, что это хороший знак, но, когда дело касается Хван, все правила всегда отправляются к чёрту. Даже те, которые применяются при работе с социопатами.       – Госпожа Хван! – Одна из студенток поднимает руку. – Это правда, что благодаря вам Департаменту удалось задержать самую крупную в Корее банду наркоторговцев?       Улыбка Йеджи становится шире. Рюджин чувствует, как плечо начинает ныть. Хочется прикоснуться, но Хван заметит. Она всегда всё замечает. Почти пугающе, если забыть, что это – часть их работы. Возможно, самая главная часть.       – Да. Это было интересное дело.       – Вам было страшно?       – Я не чувствую таких вещей как страх, – её взгляд опускается прямо на Рюджин. По коже пробегают мурашки. Он такой же, как и полтора года, назад, – пристальный, полный уверенности и чего-то ещё. Чего-то, что Рюджин бессильно пыталась понять всё время, которое они провели вместе. – Работать под прикрытием было интересно. Я чувствовала себя актрисой.       – Это было опасно?       – Всё опасно. Но речь шла о деле. Ради успешного раскрытия дела можно рискнуть чем угодно.       – Сука… – шепчет Черён, с трудом скрывая злобу.       Как только лекция заканчивается, и студенты, вежливо попрощавшись, уходят, Йеджи спускается с кафедры. Её шаги такие же бесшумные, как и полгода назад. На ней бежевый свитер от «Шанель», дорогая на вид рубашка такого же цвета и узкие чёрные брюки. Ботинки с тупыми носами начищены до блеска. Идеально, как и всегда.       – Детективы, – улыбается она, чуть наклоняя голову. – Как новое дело? Рюджин.       – Не говори с ней, – отрезает Черён, закрывая Шин спиной.       – Хорошо, госпожа ручной пёсик. Ну, что парень из Янчонгу сделал на этот раз?       – Джису тебе рассказала?       – Сейчас весь город трубит только об одном деле, и его расследуете вы. Даже с твоими не самыми выдающимися мозгами, Ли, можно было понять, что вас сюда привело. Так… кого он убил?       – Охранника.       – Смена почерка, – кривит губы Йеджи. – Это плохо, но он наверняка оставил больше улик. Можете воспользоваться моими записями, если забыли, как вести дела.       – Он убил его из-за тебя. Из-за того, что ты сказала на лекции.       – Откуда вы знаете, что он её слушал?       – Он позвонил нам и проорал, что докажет, что не «обыденность». А потом напал на девушку у клуба. На обычную девушку.       – Ей не стоило выходить одной.       – О, так теперь ты винишь жертв? – Черён скрещивает руки на груди, явно стремясь выглядеть угрожающе, но Йеджи только насмешливо улыбается. – Что?       – Ты выглядишь глупо. В любом случае, вы думаете, что этот парень был на моей лекции только потому, что он позвонил вам и сказал «обыденность»? Даже если он и студент, не факт, что он один из моих учеников. Эти ребята болтливы, и они делятся конспектами с моих лекций.       – Джису проверила, и запись с этой лекции не появлялась в Сети.       – Она не может проверить всех студентов. Всегда есть друзья, знакомые, соседи по комнате, которые могут попросить записи. Не знаю, заметила ты или нет, но мои курсы здесь популярны, и на них записываются за два или три месяца до начала обучения. Конечно, найдётся куча желающих, которые захотят прочитать лекции, и они найдут возможность.       – Она права.       – Молчи, Рюджин.       – Теперь ты затыкаешь её? – Издевательский смешок Йеджи заставляет сердце Рюджин сжаться. – Тебе стоит лучше выбирать друзей, Рюджин. Эта ведёт себя слишком грубо. Да и интеллектом не отличается.       – Мне нужны записи вчерашней лекции.       – Все они у руководства университета. Иди и попроси.       Рюджин знает, что Йеджи всегда стоит в доминирующем положении. Это одно из тех положений, которые не меняются даже с течением времени. Она всегда первая. Преступники, копы, начальство, – она стоит выше, словно твёрдая скала, наблюдающая за бушующим океаном. Йеджи знает, что незаменима, и умеет этим пользоваться.       – Пойдём, Рюджин.       – Я хочу поговорить с госпожой Хван.       – Госпожой… называй меня так чаще, Рюджин.       – Заткнись! – Рычит Черён.       – Или что? Ударишь меня? Твоя подруга уже сделала это, и, судя по всему, едва не закончила очень плохо. Ты ведь пила, Рюджин? Я вижу, как трясутся твои пальцы. Выходить из запоя не так весело, как его начинать, верно?       – Я тебя арестую.       – Попробуй, и через час тебя вышвырнут из Департамента. Тебе нужны записи из аудитории, да? Это вроде как личные данные студентов. Дело важное, но никто не отдаст вам их без ордера. Знаешь, что мы можем сделать, чтобы ты этого избежала?       – Не пытайся делать вид, что хочешь помочь.       – О, я не хочу помогать, но хочу поболтать с Рюджин. Наедине. Оставь её здесь, и я напишу ректору, чтобы он дал тебе всё, что попросишь.       – Я могу и подождать.       – Тогда я напишу, что помимо ордера нужны согласия студентов.       – Ты мешаешь, Хван.       – Я знаю, – на её губах всё та же улыбка, что и раньше, но теперь она чуть обнажает зубы. Словно хищник, готовый схватить добычу. По спине Рюджин пробегают мурашки. Как в тот день… в тот момент, когда всё рухнуло. – Но мне плевать. Ты в любом случае получишь записи, но потратишь чуть больше времени, а его у тебя очень мало. Преступник в ярости, он сменил почерк. Скорее всего в ближайшие дни где-нибудь в подворотне снова найдут тело. Ну, или не найдут, если ты оставишь Рюджин со мной. Давай же, Ли, я безоружна, она тоже. По крайней мере, мы друг друга не убьём.       – Всё будет в порядке, Черён. Иди.       – Нет.       – Всё будет в порядке, – повторяет Рюджин. – Она ничего мне не сделает.       – Она-то как раз и сделает. Не доверяй социопатам.       Черён вступает в свой раздражающий защитный режим, почти полностью загораживая Рюджин. Шин ненавидит это. Она чёртов сержант полиции со списком раскрытых дел, профессионал. Она, блять, не нуждается в защите!       – Я справлюсь.       – Ты никогда не перестанешь быть идиоткой, Шин.       – Нет, она просто любит меня, – смеётся Йеджи. – Давай, не относись к ней как к ребёнку, Ли.       – Если хоть один волосок упадёт с её головы…       – Да-да, знаю.       С большим усилием Рюджин подавляет фыркающий звук. Йеджи провожает Черён уверенным взглядом победительницы и качает головой.       – Всё такая же упрямая.       – Чего ты хотела?       – Я? Ты же сказала, что хочешь пообщаться.       – Нужно было узнать, не заметила ли ты чего-нибудь странного на лекции.       – Там было больше сотни студентов, Рюджин. Я профи, но нельзя разгадать маньяка, просто увидев его в толпе. Может, если бы ты сказала, кого искать, я бы вспомнила.       – Скорее всего этот парень считает тебя авторитетом, поэтому пришёл в ярость от твоих слов. Был ли студент, который особенно сильно хотел сблизиться? Может, набивался в ассистенты или чаще других просил о помощи?       – Я думала, он женоненавистник.       – Скорее всего он не воспринимает тебя как женщину. Ну, или ты не попадаешь под тот типаж, который его триггерит. Он выглядит уверенным и злится, когда кто-то пытается его поправить или ставит его навыки под сомнение. И ещё…       – Ты перестала пользоваться бальзамом для губ.       – Что?       Терпение Рюджин почти опускается до отметки «ноль», когда Йеджи уверенно подходит ближе. Тëплые пальцы касаются подбородка, приподнимая голову так, чтобы они смотрели друг другу в глаза. Мир снова падает, и Шин забывает, как дышать.       – До нашей последней встречи ты пользовалась бальзамом. Он был вишнёвым, я помню. Ты наносила его каждое утро, потому что твои губы слишком трескались на холоде.       – Почему ты вообще говоришь об этом?       – Потому что хочу. И ты сменила парфюм. Вернее, думаю, это Черён вылила на тебя свой флакон. Ты пахнешь как она, и это отвратительно.       – Мы должны обсудить.       – Не должны.       – Хван…       – У меня есть имя. Хочешь говорить со мной, используй его.       – Я вообще не хочу говорить с тобой после того, что ты сделала.       – Нужно было раскрыть дело, так что перестань ныть.       – Отвали от меня.       – Как скажешь, – Йеджи делает шаг назад. – Я не знаю твоего парня. Не факт, что он мой студент. Помимо тех, кто на курсе, ко мне постоянно лезут те, которые не успели на него попасть. Они почему-то уверены, что талантливы.       – Черён права, этот парень умер из-за тебя.       – Этот парень умер, потому что полиция не смогла поймать убийцу раньше.       – Ты… ты чокнутая! Любой другой на твоём месте…       – А любой другой в двадцать семь смог бы вести лекции в лучшем университете Кореи? Любой другой получил бы три докторские степени? Любой другой арестовал бы банду наркоторговцев, которые держали Сеул в страхе двадцать лет? Ты можешь сделать это? А Черён? Конечно же, нет. Я – единственная в своём роде, и прежде, чем читать мне лекции о морали, вспомни об этом. И, чтобы ты окончательно разочаровалась, – она снова делает шаг вперёд, почти прижимаясь к Рюджин. Её шёпот обжигает ухо. – Плевать мне на этих проституток. Если проводишь ночи в тёмной подворотне, будь готова столкнуться с психами. Они могли бы подумать над этим, прежде чем пойти на работу. Особенно те, которых убили последними.

***

      – Двести пятьдесят человек, – обречённо заявляет Черён, бросая на стол массивную папку с именами. – Все, кто был на вчерашней лекции Хван.       – Ну, по крайней мере, теперь мы подозреваем не весь Сеул.       – Да, но нужно учитывать и тех, кому студенты могли рассказать о лекции. Друзья, соседи по комнате, просто любопытные, – Джису заглядывает в бумаги. – Придётся расширить список до всех студентов, которые знают о Йеджи. И их родственников и друзей, потому что с ними тоже часто делятся впечатлениями.       – Это всё ещё не весь Сеул.       – У нас не так много времени.       Черён кусает губы, чтобы удержать себя в руках. Хван права, преступник меняет привычную манеру поведения, и может напасть в любой момент. Полиция патрулирует улицы, но нельзя поставить по офицеру в каждую подворотню. Тем более, не то, чтобы полицейский значок остановит субъекта от убийства.       – Я уже попросила аналитический отдел поискать для нас сведения об их семьях, но это займёт время. Их биографии чисты, никаких приводов или проблем с законом, что усложнит поиск.       – Удивительно, что ничего нет. Учитывая профайл, он не мог не влезть в неприятности.       – Богатые родители? – Предполагает Рюджин. – Связи?       – Это лучший университет Кореи, там нет студентов без связей.       – Отлично, мы в ещё большей жопе.       – Рада, что вы это признаёте, – раздаётся голос Йеджи.       Она стоит в дверях, наблюдая за ними с улыбкой всезнающего Сфинкса. Щёки Черён краснеют от ярости.       – Убирайся, Хван!       – Не будь такой грубой, Ли, – она поднимает руку, показывая тёмно-жёлтый конверт. – Ваш парень прислал мне письмо.