одно большое «сложно».

      Когда Рюджин открывает глаза, зимнее солнце только-только встаёт из-за горизонта, окрашивая маленькую серую комнату в бледно-розовый. Свет цветными волнами стекает по стенам, тени удлиняются, а фонари за небольшим окном гаснут с глухими ударами.       Скоро улица наполнится шумом машин, шагов, её соседи проснутся, чтобы заняться своими чрезвычайно важными делами. Жизнь продолжится. И только она останется здесь, – в маленькой квартирке под самой крышей, насквозь пропахшей сигаретами и алкоголем.       Лучи доползают до пятна на стене. Кажется, ему уже месяц или больше. Рюджин пролила виски, когда была слишком пьяна. Возможно, это было четыре месяца назад… Или…       «Пять», – думает Рюджин, разглядывая покрытый трещинами потолок. – «Я позвонила ей в тот день… идиотка…».       Она знает, что должна встать, пойти в ванную, почистить зубы, - сделать всё то, с чего нормальный человек начинает свой день, но… кажется, у неё просто нет сил.       Рюджин тянется за бутылкой пива, делая жадные глотки. Горькое дешёвое пойло стекает по губам ниже, на шею, футболку, пропитывая тонкую ткань. От неё воняет потом, табаком и алкоголем, но Шин плевать. Теперь нет причин следить за своей внешностью. Ей не нужно никуда идти. Её нигде и никто не ждёт.       Она закрывает глаза, пытаясь уснуть, но тишину квартиры прорезает звонок. Затем кто-то с силой ударяет в дверь. Сквозь пелену в ушах Рюджин слышит знакомый голос:       – Шин, блять! Поднимай свою тощую задницу! Рюджин! Если ты не откроешь мне прямо сейчас…       – Заткнись, блять! – Кричит кто-то снаружи.       – Полицейский Департамент Сеула, лейтенант Ли. Ещё одно слово, и я задержу вас за оскорбление сотрудника полиции при исполнении.       Недовольные голоса стихают, и Черён сильнее вжимает пальцы в дверной звонок. Неприятная, визгливая трель бьёт по ушам, и Рюджин кажется, что ещё немного, и из них потечёт кровь.       – Надо было его отключить…       Рюджин не видела свою подругу и бывшего босса около месяца, но Ли Черён не из тех, кто меняется. На ней привычный чёрный костюм с белой рубашкой и тёмно-синим галстуком, начищенные до блеска ботинки. Пистолет там же, где и всегда, – на ремне, под расстёгнутым пиджаком, – но теперь рядом с ним ещё и ножны. Видимо, ситуация действительно ухудшилась, раз кто-то типа Ли Черён начал думать о безопасности.       – Дерьмово выглядишь, – говорит Ли, пропуская приветствие. – Ты пила?       – Да, последние полгода, если ты не заметила. Что-то нужно? Я сдала значок и оружие три месяца назад, и… эй, куда ты? Я не… о, ладно, конечно, входи, я ведь рада тебя видеть…       Рюджин морщится, когда Черён уверенным взглядом копа начинает изучать её маленькую кухню. В ней нет ничего особенного, – серые стены, пыль повсюду, пустые шкафчики и холодильник. То, что ожидаешь увидеть в доме безработного бывшего полицейского, верно? Что она хочет найти? Труп?       – Что ты делаешь? – Хмурится Ли, когда Рюджин достаёт из шкафа почти пустую бутылку.       – О, собираюсь заняться йогой.       – Тебе лучше перестать пить, Шин.       – Не читай мне нотации, – хмурится Рюджин, наливая виски в бокал. – Это моя квартира, в которую я, кстати, не разрешала входить, и мой блядский алкоголь. Не нравится, что я пью? Круто, выметайся.       – Я не хочу ссориться с тобой. Особенно сейчас. Смотришь новости?       – У меня нет телевизора. Что, теперь ты работаешь на айдолов? Или про кого там сейчас новости?       Черён качает головой. Рюджин знает, что ей не нравится быть здесь, видеть её такой, но… чёрт, она не приглашала Ли войти! Эта девчонка могла бы держаться подальше от неё и её квартиры и не вести себя так, словно пришла на помойку. Может засунуть ожидания себе в задницу и свалить в свой чистенький пентхаус.       – В Янчонгу проблемы.       – Там всегда проблемы.       – В этот раз всё серьёзнее. Меня привлекли только пару дней назад, но даже при первом взгляде очевидно, что это серийный убийца. Джинён в панике, на него давят сверху, и он готов даже на контракт с Дьяволом, лишь бы поймать этого парня.       – С Дьяволом, да? Снова пригласил Хван? В любом случае, мне неинтересно. Меня уволили, помнишь?       – Он изменил это на «отстранили», написал в бумагах, что дал тебе отпуск в силу развившегося ПТСР.       – Ясно, прикрывает задницу, – пожимает плечами Рюджин, делая первый глоток. Огненная жидкость проходит по горлу, заставляя морщиться. Ей стоило выбрать что-то подороже…       – Парень из Янчонгу работает уже около трёх месяцев. Убивает проституток, новая жертва каждую пятницу. Находит места без камер. Насчёт сексуального подтекста не уверена, всё-таки мы имеем дело с девушками, которые зарабатывают сексом, и нельзя быть уверенной, спала ли она с убийцей или с кем-то до него.       – Сколько жертв?       – Двенадцать.       – Чёрт… много для трёх месяцев… почему его не поймали?       – Честно? Потому что он убивал проституток. Мне отдали дело только после того, как местные газеты подняли шум. В прошлую пятницу он был… особенно жесток.       – Что он делает обычно?       – Пользуется ножом. Три удара в живот, четвёртый в горло, тела прячет в мусоре.       – Пытается показать, что считает, что такие женщины тоже мусор?       – Скорее всего. На трёх местах преступлений не было мусорных баков, и он донёс девушек до ближайшей помойки. К последней жертве он сам принёс мусор. Он… ударов было больше. Намного больше. Я видела её тело, и он искромсал его, Рюджин, а затем всунул ей в рот петарду и взорвал.       – Хотел привлечь внимание, вышел из себя…       Рюджин догадывается, что местные СМИ пишут о работе полиции. Если они знают, сколько этот парень работает и как много убил, то не пройдёт и суток, как весь Департамент обольют грязью. Это всегда приносит проблемы. Найдётся неравнодушный политик, который хочет пойти на ещё один срок, или какой-нибудь популярный бизнесмен, который планирует начать политическую карьеру. Конечно, они встанут на сторону СМИ, будут вопить, что полиция ничего не делает, и, будь он у власти, всё шло бы по-другому. Да, проходили.       – Я сказала об этом Джинёну. Он напуган. Скоро выборы, и его боссы не хотят потерять свои места, а убийства никому не поднимут репутацию. Полагаю, ему намекнули, что ещё немного, и он потеряет погоны. После этого он кому угодно вернёт значок. Это шанс, Рюджин.       – Это ведь громкое дело?       – Теперь – да.       – Хван его не пропустит.       – Плевать на Хван…       – У нас не получается работать вместе. Я уважаю тебя, Че, и благодарна за шанс, но мне лучше держаться подальше от этой стервы. Ты раскроешь дело.       – Серьёзно, Рюджин? – Ли скрещивает руки на груди. Её губы подрагивают от ярости. – Ты провела последние несколько месяцев, заливаясь алкоголем из-за того, что тебя уволили. Ты умоляла вернуть тебя работу, а сейчас, когда я делаю это, ты говоришь «нет»? Серьёзно? И из-за кого… Ты трусиха, Рюджин!       Шин чувствует, как злоба захватывает её, наполняя тело жгучей лавой. Рука сама собой сжимает стакан до хруста. Ли может называть её неудачницей, сукой, идиоткой, и она не скажет ни слова, потому что это правда, но трусихой… нет, Рюджин никогда не была трусихой! Именно поэтому её, блять, и отстранили!       – Ты, блять, понятия не имеешь…       – Я не имею?! Я знаю, что произошло! Я видела это! Ты была хорошим копом, Рю. Чёрт, ты всё ещё хороший коп! Ты делала то, на что у других никогда не хватило бы смелости, помогала людям, а сейчас просто пьёшь здесь как ёбаный алкоголик и убегаешь от проблем! Хван сделала тебе больно, я понимаю, но… речь сейчас не о ней! Речь о женщинах, которые могут погибнуть, если мы не поймаем ублюдка! Речь о том, чтобы отнестись по-человечески к тем, кого считают мусором! Разве убитые девушки не заслужили справедливости, Рюджин?!       – Я этого не говорила…       – О, нет, как раз-таки сказала! Ты сказала, что ставишь их ниже своей обиды на Хван, когда не согласилась вернуться! Я не собираюсь тебя уговаривать. Можешь спиться, мне плевать.       Звук входной двери напоминает выстрел, и Рюджин морщится от резкой боли в плече. Это неприятно. Это неправильно. Она точно знает, что с её плечом всё в порядке. Врач сказал, что оно восстановилось на сто процентов, но почему тогда боль пульсирует где-то в районе кости?       Что-то не так?       Почему что-то не так?       – Сука… Сука!       Бутылка разбивается о стену в паре метров, и капли виски стекают на пол, поблёскивая в рассветных лучах.       – Это шанс… – бормочет Рюджин. – Я не могу его потерять. Не снова.

***

      К двенадцати дня библиотека наполняется привычным для университета шумом: болтовнёй студентов, шорохом страниц, звуком открываемых сладостей. Парни и девушки занимают удобные места, открывают ноутбуки, и Йеджи отмечает пару знакомых лиц. Она хотела бы сказать, что видит в них потенциал, но на самом деле они чуть выше среднего. Может, станут коронерами где-нибудь в Каннаме или другом популярном районе, но ничего большего. Набранные в этом году слишком слабые, неразвитые, похожие на новорожденных котят, которые утыкаются в Йеджи, надеясь, что она им поможет.       Что ж, один популярный исторический миф гласит, что спартанцы сбрасывали слабых детей со скалы, чтобы избавить их от страданий. Хван думает, что могла бы сделать то же самое. Жизнь всё равно вскоре покажет этим идиотам, что они никогда ничего не добьются.       – Йеджи! – Вечная энергия Джису немного действует на нервы, но у Йеджи было достаточно времени, чтобы привыкнуть. Она чуть кивает, чтобы поздороваться, и снова утыкается в научную работу. – Даже не посмотришь на меня?       – Что тебе нужно?       – У меня есть для тебя кое-что интересное.       – У меня нет времени на игры. Говори или уходи.       – Слышала об убийце из Янчонгу?       – Тот, который убивает шлюх? Да. Скучное дело.       – Серьёзно?       Йеджи кивает, не отрываясь от научной работы. Идея «сверхчеловека» Ницше в разы интереснее жалкой копии Джека Потрошителя.       – У меня было больше двадцати таких дел. Парень считает себя «санитаром леса», убивает тех, кто, по его мнению, грязен, поэтому и кидает их в мусор. Банальный способ показать, как он относится к таким девушкам. Женоненавистник, так что вырос либо с доминирующим отцом, либо с жестокой матерью. Скорее второе, потому что он агрессивен. Если бы отец на его глазах унижал мать, он был бы более уверен в себе как в мужчине. Это немного изменило бы почерк.       – В прошлый раз он взорвал петарду во рту женщины. Вот, смотри, у меня есть снимки.       Йеджи признаёт, что такая картинка не может не ужаснуть тех, кто никогда не сталкивался с маньяками. От лица не осталось ничего, кроме полоски кожи у линии волос. Нижняя челюсть слишком низко, очевидно, оторвана взрывом, а лицо похоже на огромный ожог. Вместе глаз и носа белое пятно запёкшегося жира.       – То, как и должен выглядеть человек, во рту которого взорвалась петарда. Субъект хотел привлечь внимание и сделал это. Думаю, он считает, что его мать увидит это и поймёт, что она виновата. Конечно, этого не произойдёт, но он этого ещё не понял. И никогда не поймёт. Как я и сказала, скучно.       – Нам предложили поработать над ним.       – Работай, – равнодушно отвечает Йеджи. – Всё, что меня интересует, – тупость полиции. У них двенадцать шансов, и они упустили каждый. Как? СМИ могут называть их идиотами, потому что это правда.       – Дело в жертвах. Детектив, которому досталось это дело говорил, что не мог их связать.       – Врал, – отрезает Йеджи. – Вряд ли на его участке часто перерезают шлюхам горло и бросают их в мусор. Он знал, что это серийник, но не хотел его ловить. Это ведь просто шлюхи, верно? Кого волнует, что их убили?       – Мы не можем просто оставить это дело.       – Я могу. Вот, – она возвращает Джису фотографии и снова переводит взгляд на бумаги перед собой. – Я занимаюсь своей научной работой, а не разбираю мусор в поисках улик, которые тупые копы могли упустить из-за своей брезгливости. Видишь, дело оставлено.       – Тебе вообще не жаль этих девушек?       Йеджи кривит губы в ухмылке. Жаль? О, совсем нет. Ей плевать на них. Этот парень может убить ещё столько же шлюх, и она даже бровью не поведёт. Их потеря никак не повлияет на город или её жизнь. На место одних придут другие. Таков закон природы и уличной жизни Сеула.       – Нет. Если ты занимаешься сексом за деньги, и никто тебя не охраняет, то рано или поздно ты наткнёшься на психа. Это неизбежно.       – Это… жестоко.       – Ты говоришь о ситуации или обо мне?       – И о том, и у другом.       – Если бы полиция воспользовалась моими записями или отнеслась бы к делу серьёзнее, он бы уже сидел. То, что они убиты, не моя вина. То, что он на свободе, тоже. Так почему я должна жалеть?       Джису садится рядом, заглядывая в исписанные бумаги. Это работа по философии Ницще, – основание для получения четвёртого диплома об образовании, – и одно из хобби Йеджи. Кажется, она всегда интересовалась идеей «сверхчеловека». Что ж, неудивительно.       – Если раскроешь это дело, получишь внимание прессы.       – Меня не волнует внимание нескольких жалких жёлтых газетёнок, так что не пытайся манипулировать мной. Я не собираюсь работать с Ли или другими придурками, которым поручили это дело.       – Вообще-то я слышала, что Рюджин вернули.       Этого оказывается достаточно, чтобы Йеджи отвлеклась от Ницше. В голове всплывает её образ: невысокая, но крепкая. Хван видит, какие крепкие у неё мышцы даже сквозь нелепую рубашку сержанта Полицейского Департамента. Каре, – уже выцветшее, цветом ближе к серому, – в беспорядке, но ей идёт. По крайней мере, эстетически она определённо гармонична. Рюджин поворачивает голову, и Йеджи ловит на себе горящий интересом взгляд. Наверное, в тот момент всё и рухнуло. По крайней мере, для Рюджин.       – Полицейский Департамент хочет увидеть вторую часть нашего шоу? Разве им было недостаточно первой?       – Мне не нравится твоя улыбочка, – хмурится Джису, но Хван игнорирует её недовольство.       – Рюджин, – повторяет она, проводя языком по нижней губе. Где-то в глубине горла появляется знакомый привкус вишни. – Я подумаю над этим предложением, но не буду ничего обещать.       – Этого уже достаточно.       – А теперь не отвлекай меня от работы. Мне ещё нужно подготовиться к лекции.       – Да-да, извини. Я больше не буду мешать.       – Будь так любезна.

***

      Йеджи прочищается горло, вглядываясь в бледные лица сотни студентов, рассевшихся на первых четырёх рядах. Лица остальных размываются из-за яркого света проектора, но Хван не сомневается, что они выглядят такими же уставшими. Наверное, думали, что работа криминалиста похожа на сериальную, – опыты, белые халаты, симпатичные ассистентки. Разочаровывать их даже весело.       Секунду Йеджи забавляет себя, гадая, кого стошнит первым, а затем включает презентацию.       – Итак, меня зовут Хван Йеджи, я консультант Полицейского Департамента по делам, связанным с серийными преступлениями, и особенно жестоким делам. Вы будущие полицейские, верно? Тогда слушайте внимательно. Вам придётся столкнуться с большим количеством проблем.       Фотографии на слайдах не так уж и ужасны. По крайней мере, на них почти нет крови. На этом настояла Джису. Милая (слишком милая) девочка была уверена, что им стоит немного подготовить первокурсников, прежде чем пугать их отрубленными конечностями и вынутыми органами.       «Слабаки», – думает Йеджи, продолжая рассказывать об организованных и неорганизованных преступниках.       Полтора часа проходят в обычном режиме. Фотографии с мест преступлений мелькают за её спиной как напоминание, каким жестоким на самом деле может быть человек. Йеджи помнит дело, – Рюджин рассказывала о нём, – три семьи, убитые одним чокнутым психологом. Они застрелили его при задержании, но он успел ранить девочку. Её семья была уже мертва, а она сама плакала, истекая кровью, и цеплялась за Шин как за единственную надежду.       Грустная, конечно, история, но зато какое интересное дело. Маньяки, убивающие целые семьи, встречались не так часто. Иногда Йеджи становилось досадно из-за того, что они не успели пообщаться.       К концу лекции рука одного из студентов робко поднимается вверх.       – Да?       – А что вы думаете о случае в Янчонгу? Журналисты уверены, что это серийный убийца, и полиция недавно сделала заявление.       – Да, это, безусловно, серийный убийца, но в нём нет ничего интересного. Это стандартный тип. Он хочет контроля, но, если смотреть правде в глаза, можно понять, что он ничего не контролирует. Все его жертвы случайные, и он ещё не попался не из-за своего ума, а из-за того, что полиция бездействовала. Если бы серийным убийцам выставляли оценки, я бы поставила единицу и выставила вон. Он всего лишь один из, посредственность. Не пройдёт и недели после его ареста, как все о нём забудут. Как только лекция заканчивается, Йеджи ныряет со сцены в небольшую комнату за аудиторией. Конечно, студенты хотят поговорить с ней, но она слишком раздражена, чтобы терпеть их компанию. Они глупы, – гораздо глупее, чем все те, кого университет принимал раньше, – и это не может не настораживать. Хван невысокого мнения о полиции, а такие офицеры и эксперты опустят его на самое дно.       «Значит, они вернули старую группу?» – Думает Йеджи. – «Умное решение. Ли, хоть и неприятная, но знает, что делает, а у Рюджин есть зачатки интеллекта. Если Джису не даст волю эмоциям, всё может получиться».       – Госпожа Хван! – Зовёт знакомый голос. Капитан полицейского участка Пак неловко переминается с ноги на ноги в паре метров от двери в коридор. Его фуражка в руках, а воротник рубашки мятый и грязный. Должно быть, убийца из Янчонгу принёс Департаменту много проблем. Впрочем, ничего удивительного. Они добились бы большего, если бы наняли хорошего пресс-секретаря. – Я не знал, куда именно вы пойдёте, но госпожа Чхве сказала, что недавно вы начали пользоваться запасным выходом.       «Конечно, госпожа Чхве сказала вам это», – Йеджи с трудом подавляет желание закатить глаза. – «Никакого представления о личном пространстве».       – У меня не так много времени.       – Да-да, конечно, – Хван понимает, что он в панике, когда замечает бусинки пота на лбу и висках, пятна на рубашке, дрожь в руках. Ей нравится наблюдать за тем, как ужас от происходящего захватывает его сознание. Никому не хочется потерять выгодное место начальника полицейского участка, да ещё и после обвинений в бездействии, после двенадцати нераскрытых дел. Это будет худший конец карьеры в истории Сеульской полиции. – Госпожа Чхве сказала, что сообщила вам о вакансии, и вы пообещали подумать.       – Это было неразумное решение, – пожимает плечами Йеджи, с удовольствием ловя момент, когда надежда в его глазах тускнеет. Конечно, с Ли и остальными у Департаменты отличные шансы, но Хван Йеджи – профайлер, за которым охотится каждый полицейский участок. – Уверена, остальные справятся и без меня. Дело банальное.       – Но почему вы тогда не хотите за него браться?       – Как я и сказала, оно банальное. Я не получу от него ничего, только зря потрачу время.       – Речь идёт о двенадцати трупах…       – Которые появились из-за некомпетентности полиции. Если бы ваши люди относились к своим обязанностям серьёзнее, если бы вы тщательнее проверяли нераскрытые дела, убийца бы уже предстал перед судьёй. Вы не сможете это исправить.       – Но… госпожа Хван…       Йеджи пожимает плечами, равнодушно вглядываясь в покрытое потом лицо. Ей нравится видеть это, – его ужас, то, как быстро надежда исчезает из его взгляда. Удовольствие наполняет её тело, заставляя расслабиться. Этот мужчина в её власти, и она может делать с ним всё, что захочет. Она может разрушить его.       Тем более, ломать людей действительно весело.       – У тех, кому вы поручили это дело, достаточно навыков и опыта, чтобы найти убийцу.       Требуется секунда, чтобы ужас перерос в отчаяние. Капитан обречённо кивает, натягивает фуражку, неловко переступая с ноги на ногу, и он выглядит жалко настолько, что Йеджи с трудом сдерживает смех. Кто ещё может превратить могущественного капитана полицейского участка в виноватого щенка? Кто ещё обладает такой властью?       – Неплохо, Йеджи, – напевает она, приподнимаясь на носочках. – Очень неплохо.

***

      Едва войдя, Рюджин удовлетворённо отмечает, что офис их отдела совершенно не изменился. Её кресло на том же месте, накрытое любимым пледом. Кофеварка начищена до блеска, а картриджи с кофе расставлены ровными столбиками по сортам. На прозрачной доске уже висят фотографии жертв и мест преступлений.       Она делает неуверенный шаг, прежде чем замечает ещё одно знакомое лицо. Джису такая же хрупкая, какой Шин помнит, и её улыбка всё такая же сияющая. Она бросается к Рюджин, сжимая её руку настолько сильно, что плечо снова начинает ныть.       – Йеджи не согласилась, – сообщает Чхве, и Рюджин будто бы становится легче дышать. – Я рада, что ты пришла.       – Да, я тоже.       – Ты должна будешь пройти проверку, – отмечает Черён.       – Да, я понимаю. Я сделаю всё, что нужно.       – Отличное решение. А теперь садитесь. У нас есть дело.       На первый взгляд всё кажется простым. Очевидно, что убийца мужчина, женоненавистник, скорее всего переживший физическое или психологическое насилие от женщины. Ему очень хочется внимания, поэтому он и сделал это с последней жертвой, но как его найти? В Сеуле миллионы мужчин, и каждый пятый по статистике когда-либо подвергался насилию. И это из тех, кто рассказывает.       – Йеджи посчитала это дело ничтожным, – замечает Джису, перечитывая результаты вскрытия. – Она сказала об этом на лекции.       – Сказала? – Хмурится Черён. – Если этот парень одержим вниманием, такие слова ему не понравятся.       – Но это ведь лекция, а не выступление по ТВ, – возражает Рюджин.       – Да, но каждую лекцию Хван цитируют. Если кто-то расскажет журналистам…       Черён не успевает договорить из-за телефонного звонка. Спустя секунду из динамика доносится надломленный мужской крик:       – Я не посмешище! Слышите меня?! Вы?! Я не обыденность и докажу вам это! Я вам всем докажу!