Омут города грехов

Всё стереть из памяти, забыть обещания, выплюнуть яд со вкусом предательства. Сколько дней и ночей понадобится на этот раз, чтобы рана затянулась? — Марк Леви.

      — Пошла нахуй, ебаная сука! Пошла нахуй! Нахуй, нахуй, нахуй! — Люцифер кричал во весь голос, а уже через минуту связки сдавались, выбрасывая в мир только жалкие звуки. Он не понимал, что ему чувствовать: эмоций было настолько много, что мозг просто отказывался их обрабатывать. Физическое не ощущалось совсем. «Демон» пинал мусорные баки, швыряя их в Кассандру, бил по обшарпанным стенам кулаками, разбивая казанки в кровь, он просто не имел сил сдерживать внутреннюю, нечеловеческую боль.       — АХАХАХА-А, давай, чертенок, давай! Я тут, давай! ДАВАЙ ЖЕ, АХАХАХ-А, — Кассандра валялась по полу, ее окровавленные челюсти свело из-за истерики. Она царапала себя, разрывая шею и щеки. Накладные ногти обламывались от давления и жутко щелкали, от чего Люцифер только сильнее терял себя. Казалось, будто кожу снимают заживо под сопровождение насмешливого, безумного гогота. Она провоцировала его, чтобы получить очередной, забытый после смерти Дэвида, приход.       — Ты лишила меня отца, но «подарила» отчима! Какая умница! Каково тебе было, когда за стеной твой ебливый муженек раздирал меня?! Ты ведь слышала, ты все прекрасно знала, но не реагировала. Классно было, правда?       — Я надеялась, СТРАСТНО ЖЕЛАЛА, ЧТО ОН ОДНАЖДЫ УБЬЕТ ТЕБЯ, АХАХАХ-А, — она не пыталась вырваться, боль доставляет ей кайф. Вся эта ужасная ситуация подпитывала изнутри ее безумие. Да, Кассандра не меньше, чем восхитительная актриса. Люцифер был прав.       — Кто ты, мать твою? КТО ТЫ ТАКАЯ, ЧТОБЫ РЕШАТЬ, КОМУ ЖИТЬ, А КОМУ УМЕРЕТЬ? А? — он со злостью встряхнул ее за волосы, и вновь ударил о стену головой, не контролируя силу. — Ты сгоришь в Аду, и никто не придет на твою могилу… — Люцифер схватил ее за щеки, оставляя на белой коже кровавые отпечатки. Он выбил ей зубы, разбил губы и голову и не осознавал этого, пока она не схватила алюминиевую трубу. Но даже после звонкого удара по челюсти, хватка не ослабла. В остальном помогли «добрые» люди, которые и спасли «несчастную» женщину еще одним ударом, но уже по затылку.       Это страшно? Да, вполне. Безумно? Разумеется. Но описывают ли эти слова ситуацию? О-о-о-о, далеко нет. Мало того, что Кассандра нагло лгала ему двадцать четыре года, проживая жалкую жизнь в свое «удовольствие», она нисколько об этом не жалеет. Но черт бы с ней — с ложью. Просто… а ради чего? Ради грязного бабла оставить сына без отца, без будущего? Да как это назвать? Не иначе чем скотством. Ебаной низостью. Страшным пороком, что отравил несколько жизней.       За что ее любить, за что прощать? Это просто невозможно. Эта женщина — воплощение безумия, воплощение алчности и гордыни. Она играла жизнями, как картами, ставив на кон все. И в результате — двоих из трех ее «возлюбленных» уже доели черви под слоем холодной земли, а первый, что успел спастись и сам медленно дохнет в Омуте, пытаясь затащить туда и жену, и детей.       Она просто не выносила хорошего отношения к себе, поэтому и свела Самаэля в могилу собственными руками. Он мешал — понимаете? Мужчина бы не допустил наркоты в доме, где есть грудной ребенок. Не допустил бы гулянок до рассвета и сна до полудня. Он двигался к «американской мечте», где дом полон любви и где от стен отбивается смех маленького сынишки, а жена готовит потрясающий ужин под классический джаз. Но этому не суждено было сбыться. К сожалению.       Старший Денница не был ослеплен ей, но он любил ее хотя бы за подаренного сына. За невинное дитя, с которым счастливый отец провел слишком мало времени… Да, он много работал, но не забывал, никогда не забывал о том, что дома встретит прекрасный мальчишка, видящий в отце вселенную. И он бежал домой со всех ног, лишь бы успеть накормить его и почитать сказку на ночь. Не обижал жену, дарил подарки, цветы. Нежно целовал в лоб по приходу домой и крепко обнимал утром, но это слишком хорошо, чтобы Кассандру это устраивало. Но ведь никто ее не заставлял рожать от нелюбимого человека, все это — ради алчности и ей бедняжке, приходилось выносить «закидоны» Самаэля, которые, честно говоря, были абсолютной нормой. Зато Дэвид, во-о-о-т это заебись, вот это круто. Даже если бил, материл и таскал по кухне за волосы из-за разлитого кофе. Такое отношение было для нее комфортным, подсаживало как на иглу. Зачем эта тихая, мягкая гладь, когда есть кипящий омут, который дарил незабываемые эмоции?       Что до Говарда, он был примерно тем же самым Дэвидом, только трахал пожестче, да припылил деньгами — идиллия Кассандры, но даже он — безумец, не справился с ней. Но причем здесь Люцифер? Почему он должен был страдать, почему совершенно чужая женщина должна была стать ему матерью или в противном случае, он бы просто умер? Почему жизнь, снова кажется Адом, не успев толком начаться? Слишком много «почему». Алчность и эгоизм поглотили Кассандру, но за ее грехи до сих пор расплачивается Люци.       Если это — Ад, то каков же тогда настоящий?

***

      — Т-ш-ш, родной, — шепчет Дино, гладя по волосам мечущегося в агонии «демона». — Что же с тобой случилось?       Денницу по обыкновению лихорадило и это перестало пугать. Не было уже той эмоциональной встряски, что обычно происходила, когда «демон» выходил из себя. Дино свыкся, принял эту особенность, зная, что так или иначе от этого никогда не избавиться. Но знал бы Эванс, что пережил тот, чьи волосы он сейчас гладит. Люцифер убил бы ее, если бы его не вырубили и вероятно, сел бы за это, но он никогда бы не посмел раскаяться. Хвала Аду или Небесам — этого не произошло. Он снова прошел свое «испытание», только, увы, не одно. Он потерял отца еще раз. Только теперь запуганный мальчишка все осознал. И это знание причинило огромную, невыносимую боль. Знаете, ту, от которой внутри создается ощущение, будто все кишки перемешали в блендере и засунули обратно. Просто мозг пытается защититься и отключается, не позволяя носителю чувствовать хоть что-либо, ибо эмоции в таком случае, равны пыткам.       Но подсознание — это совершенно другой уровень. Во сне заполнялись пропуски, вычерчивая всю пережитую картину целиком, не давая «демону» покоя. От одного только смеха Кассандры — кровь стыла в жилах. Хочется спросить: «А для чего родился Люцифер? Чтобы мучаться, страдать, да-да — искуплять грехи матери?». Но это ведь совсем не жизнь… уж точно не «американская мечта».       — Ты был прав… — шепчет Дино, нежно-нежно целуя Люцифера в лоб, едва касаясь губами. — Мне правда тяжело, и я устал, но я с тобой, мой демон, чтобы не произошло, — эти слова прозвучали угрюмо, с долей неподдельной горечи. Дино будто наконец свыкся с тем, что американской мечты ему не видать. Он еще раз нагнулся для поцелуя, потому что не мог сдержаться, потому что не хотел терять сладкие мгновения, когда может это сделать. Ведь Дино не знает, кто именно откроет глаза — его Люцифер или бес на его замену. — Отдыхай.

***

      — Спит? — коротко спрашивает Маль, а Дино в ответ лишь поджимает губы и кивает.       — Восемнадцатый час пошел — это нормально? — интересуется Мими и протягивает парням дымящийся кофе.       — Не знаю, детка, но судя по виду, ему не легко пришлось, — отвечает Маль, целуя девушку в лоб в знак благодарности. — Ты как? — Маль беспокоится, спрашивая одно и тоже десятый раз подряд. Они и сами-то почти не спали из-за криков Люцифера.       — Не знаю. Я все еще зол на него, но предчувствие какое-то дурное.       — Тут я соглашусь. Может все-таки в больничку надо было…       Но Люцифер попросил — домой и только домой, без больниц, звонков матери и прочего. Сказал, что просто устал, что заебался воевать с собственной судьбой. И Маль повиновался, выполняя просьбу друга. Как только Люцифер сел в машину и почувствовал, что в безопасности, он вырубился, свернувшись в позу эмбриона на пассажирском сидении.       — Почему он пришел к Вики? — задает вопрос Мими, не думая, что это ранит Дино.       — Да кто его разберет, может было ближе всего? — пытается сгладить Такер, скосив взгляд на Эванса. — Да похуй, куда он пришел, главное, что живой, — резко отвечает Дино и берет со стола пачку сигарет.       Он стал больше курить. Буквально одну за одной. Пусть, из-за беспокойства или тревоги, но наконец-то не из-за чувства вины. Все, что он сказал в ту ночь — правда. Мир не крутится вокруг Люцифера, но почему-то все события происходят, либо из-за него, либо вопреки. И как тут кинуть его и не помочь? Ведь вынести такое сможет лишь ничтожный процент человечества. И без поддержки, в случае Денницы, остаётся только сдохнуть, что он и пытался сделать, думая, что так будет лучше и Дино наконец обретет заслуженное счастье.       Однажды Дино сказал, что судьба накажет за их счастье и оказался прав, хотя пока и не подозревал насколько, но и Люцифер еще не пробудился, чтобы прояснить.       — Эванс, я скажу кое-что, — тихонько пробирается Маль на балкон.       — Валяй, — отречено отвечает Дино, примерно зная на какую тему пойдет разговор.       — Я понимаю, почему ты злишься, правда. И полностью с тобой согласен, ведь начало отношений — это не конкретно тот день, когда вы начали встречаться сорок две минуты назад, к примеру. Чувства были давно, я уверен и у него тоже, но, пожалуйста, — Маль поглубже затягивается сигаретным дымом, пытаясь упорядочить мысли. Из-за недосыпа заумные речи давались тяжело. — Но, пожалуйста, подумай об этом с другой стороны. Он не похож на нас и мыслит по-другому. Возможно, он от самого себя ждал конкретики — признания того, что вы пара, а может чего-то другого. Но… я думаю так: он не может или не мог отказать в плане секса хоть кому-либо, потому что всю жизнь его принуждали и заставляли насильно делать это. Либо он думал, что кроме себя — предложить ему нечего… Он сломан, Эванс, но чинишь его ты.       — Я все понимаю, Маль. Я правда стараюсь и не такое дерьмо переживали с ним. Но почему в этот раз мне так хреново? — прозвучал скорее риторический вопрос, он опять глубоко вздохнул, скосил поникший взгляд на Маля, будто он бы смог найти все ответы и спасти их. Силы иссякли, хотелось не двигаться и просто лежать как мертвое тело, но Дино заставлял себя жить.       — Потому что в этот раз он разбил твои надежды, после того как подпустил к себе как можно ближе… — ответил Маль и поджал губы от досады. Он не хотел переводить русло разговора в подобный ход, оно само собой получилось. Как отказать, замолчать, если душа открылась нараспашку?       — Но когда-нибудь конец наступит. Это, наверное, неизбежно.       Малю почему-то было страшно услышать эти слова из уст Дино. Эванс ведь всегда, несмотря не на что, видел в Люцифере все самое хорошее и боролся, остервенело боролся за их общее счастье, из раза в раз уверяя себя в том, что его любви хватит на них двоих. А…сейчас звучит так, будто он сдался и больше не хочет испытывать сладострастные и все же муки, подле человека, за глаза названного «демоном».       А может, это и не любовь вовсе. Эванс все чаще начал задумываться об этом. Это ведь Дино жаждал поцелуев и объятий, а Люцифер никогда и не подходил к нему в этом ключе. Но Дино и не вынуждал его, не заставлял и не приказывал, Денница сделал выбор сам и даже признался в ответных чувствах, крепко держа Дино за талию. Признал то, что чувствует и справился с внутренней гомофобией. Но к чему это в итоге приведет? Вряд ли к проклятой американской мечте.       — Что за дерьмо произошло, я даже представить не могу… — прошептал Дино, выпуская дым через нос. Перевел тему, потому что копание в себе и своих чувствах уже в край остопиздело.       — Ты видел? У него все лицо в царапинах. Если это Уокер…       — Вряд ли. Я думаю, это Кассандра. Меня не покидает чувство…       — Тревоги?       — Да…наверное.       — Эй! — Мими открыла дверь на балкон. — Он проснулся и зовет тебя, Эванс.       — «Ну что ж. Добро пожаловать в Ад, Дино».       Он потушил сигарету, вздохнул пару раз, запрокинув голову к небу и не торопясь пошел в спальню. Еще пару недель назад, он бы снес двери с петель, если бы знал, в каком состоянии прячется за ней «демон». Бежал бы со всех ног. Но сейчас этого не хотелось, может сказались усталость и недосып, а может… Дино просто напросто остыл?

Soudtrack: Говори мне — Miyagi feat. Andy Panda.

      — Привет, — прошептал Эванс, присаживаясь на край кровати. — Как ты?       — Не знаю, — ответил Люцифер, не пытаясь лгать, хотя лучше бы подошло определение «разбит». Он, стиснув зубы от боли, принял сидячее положение и потер заспанные глаза, которые жутко болели. — А ты как? — спросил он и взял Дино за руку.       — Тревожно.       Сухо. Ненормально. Неправильно. Электричества между их ладонями — больше нет. Люцифер чувствует, что что-то изменилось. Не тот взгляд, не тот вайб, не тот Дино. И это тревожит его. Неужели — все?       Он накрыл их сцепленные руки второй ладонью и Дино заметил, как ходит ходуном все его тело, а под одеялом подрагивает нога, будто накатил чертов нервный тик. Но это никак не сочеталось с тем, как мягко Люцифер старался дотрагиваться, как пытался улыбаться, разрывая пересохшие губы в кровь: всеми силами пытался вызвать ответную, лучезарную улыбку своего солнечного мальчика. Только это и тучи рассеются, но Дино не понимал, что ему делать и о чем говорить.       — Хочешь рассказать, что произошло? — спрашивает Дино, первое что пришло в голову.       — Братец? — выглядывает Такер из-за угла с подносом еды, приготовленной Мими. — Поешь?       — Да, наверное. Спасибо, — Люцифер снова пытается выдавить из себя улыбку, но безрезультатно, а губы, лопнувшие от обезвоживания — пошли кровью, и он прервал эти жалкие попытки, вытирая их тыльной стороной ладони. — Оставишь нас, ты не против?       — Не против, главное поешь, — Такер потрепал его по макушке, ободряюще ухмыльнулся в своей классической манере и поспешил удалиться, но перед самым выходом, напоследок бросил, обернувшись в пол оборота: — В комоде есть чистые вещи, переоденься.       — Спасибо, Маль.       Дино дождался пока Такер выйдет из комнаты, расцепил ладони и сел на кровать полностью, забираясь с ногами.       — Ну, так, где ты был?       — Пытался воссоединиться с отцом, — отвечает Люцифер таким обыденном тоном, будто это совершенная норма. Ну да хуй с ним — он нездоров, а какого слышать это окружающим его людям?       Дино моментально натянулся, выпрямляя спину, но попытался оставить невозмутимое лицо. Он определенно заебался, снова это пережить? Снова спуститься в Ад? В прошлый раз, после пройденного «наказания» — утешительным призом было несколько свиданий, крыше-сносный секс, поцелуи на закате и рассвете, и даже признание в любви, а что теперь сможет предложить «демон»? Да и захочет ли это Дино?       Люцифер внимательно следит за выражением его лица, будто выкраивает момент, когда Дино поддастся и можно будет напасть, но Эванс остается с невозмутимым видом, даже слегка скучающим. И Денницу это «подкупает», как же так, Эванс не убивается и даже не спросит?       — Забей, — хмыкает «демон», тут же меняясь в лице и пытается дотронуться до бедра Дино, но все же одергивает ладонь, чувствуя, что Эванс этому, наверное, не обрадуется. — Дино, я пришел к Ребекке, а не к Вики, — вбросил он и отвернул голову к окну.       Люцифер тогда думал, что мать его бывшей девушки сможет оказать первую помощь, да вызовет такси до дома. Но она оказалась на дежурстве, поэтому пришлось принять помощь Вики. Бог его знает, что бы еще случилось, если бы он не дополз до их дома.       — Я пришел туда не потому, что захотел снова ее трахнуть или что ты там себе на придумывал, а потому что больше не знал, куда идти. Я не мог вспомнить, где живет Маль. А к тебе, честно признаюсь, я не хотел. Нет, не так. Я боялся, что, если я все же дойду до нашего дома, тебя там не окажется, — произнес Люцифер как на духу, отчеканил каждое слово, пытаясь оправдаться или извиниться, в общем сделать хоть что-то, чтобы второму партнеру стало легче. Но Дино молчал, понурив глаза. Внутри что-то медленно ломалось, изворачивалось, пыталось выйти наружу и дотянуться до Люцифера и как бы Дино не пытался это подавить, это найдет выход. Так или иначе. По-другому в их истории и быть не может.       — Я.я…я не знаю, что тебе ответить, Люци, — признался Дино и взял «демона» за руку. — Ты пытался покончить с собой?       — Это не важно, Дино, только не сейчас… — Люцифер как мог придвинулся ближе, взял Дино за подбородок и медленно заставил его поднять голову. — Посмотри на меня и ответь, пожалуйста: — Ты все еще хочешь быть со мной? — Люцифер неотрывно смотрел на него, пытаясь прочитать мысли или увидеть хоть что-то в любимых голубых очах. Собственные глаза сильно слезились и болели, вернее тот, что уцелел, но он даже не моргал, вглядываясь в каждую морщинку, каждую родинку, будто от ответа зависит — забудет ли он этот прекраснейший ангельский лик. Люциферу так хотелось его потрогать, ощутить щетину под кончиками пальцев, втянуть носом родной запах, но позволит ли Дино? Быть может, лимит доверия исчерпан?       Сердце Эванса провалилось в пятки. Он задумался, но кроме «да», в голову ничего не приходило. Он столько времени боролся, пытаясь заслужить любовь и наконец получил ее. Почти все его грезы — сбылись, у всех ведь пар не без проблем, правда? Но молчание Дино затянулось и с каждой секундой, проведенной в гнетущей тишине, сердце Люцифера ускорялось, пока не дошло до того, что «демон» начал слышать, как гудит кровь в голове.       — Что ж, я понял, — Люцифер горько ухмыльнулся, не сдерживая досаду и непрошенные слезы. — Можешь не отвечать, — он убрал ладони и попытался встать, но в предплечье руки которой он оперся тумбочку, сильно заболело, до звездочек в глазах и он рухнул в кровать, ощутив себя безбожно жалкой тварью. Дино поймал его и уложил голову на свои колени, и на выдохе наконец ответил: — «Я люблю тебя, Люцифер. И я хочу быть с тобой», —Дино говорил совсем тихо и принялся аккуратно поглаживать его лицо, минуя многочисленные раны. Сдался. Сердце взяло власть над разумом.       — Прости меня, — начал исповедь «демон» и поймал ладонь Дино, чтобы нежно поцеловать в тыльную сторону.       Такой, казалось бы, крохотный, но такой интимный поцелуй выражал столько чувств, столько нежности, что нечто, запретное внутри тела Эванса все же вырвалось. И теперь он ощутил, как груз на его плечах стал гораздо тяжелее. Вернулась «забытая» любовь к Люциферу. И все же, уравнение с недостающим множителем наконец-то решилось. Вернулся комфорт от больной зависимости, та самая наркота, перед которой не устоять. Аддикция. Слепота. Наконец — непростительный долбаебизм. Называйте, как хотите, но это так. И пока кто-то из них не решит «сорвать пластырь», так и будет продолжаться.       — Все хорошо… — тихо-тихо заговорил Дино, боясь напугать открытого перед ним Люцифера. — Все хорошо…       — Прости-и, — шептал Люцифер одними губами, но Эванс все равно разобрал, сглатывая ком в горле. Теперь он будто прозрел, посмотрел на Люци по-настоящему. Синяки, раны, ссадины. Вся простынь и одеяло — в крови, а про одежду уж и не стоит говорить. Руки, которыми «демон» едва шевелил, сильно опухли, ногти обломаны, но чистые, как и волосы, и Дино это навело на мысли, что он пришел к Уокер только лишь для того, чтобы «отмыться» от позора и где он был до этого — страшно представить. — Прости, любимый, прости-и, прости-и, прости-и-и…       Его сильно помотало, Дино чувствовал, как душу Люцифера рвет на части, чувствовал, как тяжело ему сдерживаться и сердце сжалось, погибло, когда Дино увидел, как с пушистых ресниц «демона» скатываются слезы. Он вытирал каждую из них, нашептывая на ухо все, о чем думал.       — Лучше бы я умер, Дино, — Люцифер больше не сдерживался, открылся так, как не открывался никому. Больно, в груди не хватало воздуха, из-за слез образ Эванса терялся, но «демон» найдет его даже в кромешной темноте, — Лучше бы я умер…       — Я люблю тебя, люблю тебя, слышишь? — Дино наклонился, целуя мокрые щеки и нос Люцифера, — И я никогда не позволю этому случится, никогда. Пожалуйста, будь со мной, пожалуйста…       — Ангел мой, мой Дино-о, — Люцифер вцепился в простыни, задыхаясь от слез. Началась истерика, ведь сдержать все это — было невозможно. Он думал, что и его потерял. — Мне так больно, Дино-о, пиздец, как больно…       — Я знаю, мой демон, я знаю, — шептал Эванс, покрывая лицо Люцифера мелкими поцелуями, — Я рядом…       — Прости меня, пожалуйста… Прости, я не со зла, я.я       — Тш-ш-ш, все будет хорошо, родной, все будет хорошо. — Дино гладит его волосы, гладит его изувеченные ладони, лицо, но не замечал, как гладит душу, как исцеляет ее одними своими прикосновениями и постепенно Люцифер успокаивался, расслаблялся, чувствуя, что свет совсем рядом. Правильно Маль сказал: Дино — его спасение, только вот Люцифер — его отрава.       — Пойдем со мной? — спрашивает Дино и приподнимает голову Денницы со своих колен.       — Куда?       — Нужно умыть тебя, — он аккуратно слез с кровати и подал Люциферу руку. Но одним только взглядом, Денница показал, что встать без помощи он не сможет. И Дино понял. Подошел по ближе, поднял, пытаясь не задевать грудную клетку и закинул боле-менее здоровую руку на свои плечи.       Мало по малу, они дошли до ванной. Каждый шаг давался Люциферу с огромными усилиями, подошвы сильно горели, колени ныли, а от пинков в живот, которые, вероятно, отбили внутренние органы — было трудно распрямить диафрагму и расправить легкие, и начать нормально дышать. Дино чувствовал это, пропускал через себя. Так происходит, если родственная душа болеет.       Когда Дино поднял окровавленную футболку, его челюсти напряглись. Половина правой стороны торса была практически черной, цвет указывал на обширное кровоизлияние, в конце концов на гематому. Похоже, что Люцифер лежал на левом боку, закрывая голову руками, а все удары острыми носками ботинок попали в область печени. От каждого шороха «демон» шипел от боли, в глазах потемнело, пришлось облокотится на стену. Но он терпел, пока Дино снимал с него окровавленные портки и глухо молился, чтобы все эти раны не обернулись в итоге гробом.       Дино открыл двери в просторную душевую, включил воду и поставил небольшой стульчик, чтобы «демону» не пришлось садиться на холодный мраморный пол. Он действовал на автомате, это далеко не первая ситуация, когда приходилось мыть его или перевязывать раны. Такова плата.       — Облокотись на меня. Давай, вот так.       Люцифер так и молчал. Делал все, что говорил Дино, пытаясь уцепиться за каждую ничтожную возможность вернуться в эту жизнь. В голове — пустота, кажется, весь эмоциональный диапазон, что могла выдать психика — израсходован. Да и в конце концов, сколько раз он был на грани жизни и смерти? Ведь для чего-то Создатель держит его здесь, не дает сдохнуть, как беспризорной собаке, а значит надо встать и идти, как бы тяжело не было. Похвально. Однако так ли это на самом деле?       — Кейт с ума сходит, позвонишь ей? — спросил Дино, смывая кровь с татуированного торса.       — Скажи ей, что все нормально, я не хочу ни с кем говорить, — вяло ответил Люцифер, опустив голову под струю воды.       — Вчера ты пропустил прием у Мисс Оушен, она и позвонила маме. Я ничего ей не говорил.       — Не оправдывайся, все хорошо, — он погладил ладонь Дино и тихонько сжал, подтверждая свои слова. — Я заебался, Дино и не хочу никого видеть кроме тебя, но Кейт не та женщина, что заслужила безразличие. Точно не она. Поэтому, пожалуйста, навести их и успокой.       — Хорошо, — Дино кивнул и принялся намыливать ему голову.

***

      Дино закутал Люцифера в махровый, черный халат. Широко улыбнулся, глядя на пусть и изувеченного, но очень милого «демона». Не удержавшись, чмокнул его в нос и легонько шлепнул по заднице, и заставил лечь в кровать вопреки всем возражениям.       — Ты ел? — спросил «демон», пытаясь лечь так, чтобы ничего не болело.       — Кофе пил, — ответил Дино и подоткнул одеяло.       — Значит поедим вместе, — он приподнялся, вылезая из кокона и сжав челюсти от боли, поставил поднос с едой на бедра. — Садись ближе, кормить тебя будем.       — Засранец, — улыбнулся Эванс и залез на кровать.       — Уже холодное, но думаю все также вкусно.       Маль принёс два стакана с апельсиновым соком, тостами с беконом, яйцами и сыром. А под тарелкой, еще и записку припрятал: «Доброго утра, каратель ангельских задниц. Не съешь, найду куда затолкать. Чмок».       — Ебучий Такер, — Люцифер искреннее посмеялся. Пока они рядом — он не погибнет. — Открывай рот, — скомандовал «демон» и подцепив вилкой кусочек бекона с яйцом, поднял руки как мог. Дино придержал его за запястье, чтобы хоть как-то утихомирить тряску и с наслаждением съел.       — Я соскучился, но не смогу сделать то, чего хочется.       — А чего ты хочешь? — Дино приподнял бровь и ухмыльнулся, заранее зная ответ на вопрос.       — Тебя, — на выдохе произнес Люци и наклонился к Дино в мольбе о поцелуе. Эванс, едва касаясь кожи пальцами, ответил на поцелуй. Так нежно, легко, стараясь не причинять еще больше боли, но Люцифер наконец получил свою дозу обезболивающего. Душа успокоилась, тело пылало от желания, а глупое сердце снова и снова тянулось к Дино. Это кроткое соприкосновение губ, Люцифер ощущал очень ярко. Пылал, но боялся шевелится. Боль в ребрах испарила бы эти чувства в одночасье, а хотелось сейчас совершенно обратного — не терять этого никогда.       Это так естественно, так правильно — быть простой парой, целоваться за завтраком. Но в их случае, в любую секунду за спиной может открыться всепоглощающий Омут, который вновь заставит всех, кто попал туда — стонать от боли и умолять о смерти. И такие моменты как этот, нужно ценить и беречь в памяти.       — Отдыхай, а я пока съезжу к родителям, — Дино поцеловал «демона» в лоб на прощание, погладил уцелевшую скулу большим пальцем и отстранился, убирая поднос на подоконник.       — Ангел, не иначе, — улыбнулся Люцифер и прикрыл глаза.       — Засыпай, мой демон, — хмыкнул Эванс. Какой уж там «ангел», только если Падший.       Дино постоял еще немного возле кровати, поглаживая влажные, черные волосы. Он любовался умиротворенным, расслабленным Люцифером. Таким он казался безгрешным, прекрасным как Греческий бог, даже несмотря на увечья. И он был магнитом, чертовски сильным магнитом, который выводил бедного Дино из строя.       Способен ли он безусловно любить? Ослепленный, зависимый. Он так сильно старался, но ради чего? Где та самая грань, после прохождения которой вы становитесь до кровавых слез родными друг другу незнакомцами?       Где любовь, а где ненависть? Где любовь, а где страдания? Где любовь, а где страсть? И пусть последнее работает в тандеме, остальное не существует вместе. Как ангел и демон.

***

      — Он сказал, где был? — интересуется Кейт, держа в руках горячую чашку с чаем. Дино отрицательно мотнул головой: — Он вообще ничего не сказал, но он не в порядке, и я не только про физическое.       — Ты уверен?       — Не знаю, ма, я уже ни в чем не уверен, — угрюмо ответил Дино и отпил из чашки.       — Маль сказал, он уехал к Кассандре? — в глубине души Катерина надеялась, что это не правда. Молила Господа, лишь бы все это дерьмо обошло стороной. Хотя бы раз. Но, увы. Материнское сердце подсказывало — правда. — Не мог перепутать?       — Точно, нет. Не перепутал. Да и, блядь, будь это не Кассандра — он бы не пропал на три дня.       Кейт помолчала с пять минут, обдумывая что-то. Лицо его не выражало и доли беспокойства, но Дино знал — внутри все колышется от страха и тревоги, но не говорить ей об состоянии Люцифера было бы неправильно и опрометчиво. Кейт женщина мудрая, но очень опасная в моменты, когда накатывает злость. А еще она на дух не переносила ложь. К тому же, в последнее время Дино остро ощутил нужду в ней — своей прекрасной маме, в ее крепких объятьях и родном запахе.       У нее не было ревности, упреков. Она понимала, что сын хотел ответов, но почему же, он чертов дурак, поперся туда один, почему не спросил совета у настоящих родителей? Которые бы уж точно не обидели, помогли бы и спрятали от всех бед. Но Люцифер привык все решать «по старинке» — сам, с сопутствующим комом отменного дерьма на плечи всех, кто его окружает и вот этот факт уже подбешивает.       — Поехали, — Кейт приняла решение. Глотком допила чай и кивнула сыну на входную дверь.       — Куда?       — К Мисселине. Разрушать врачебные тайны.

***

      — Я приеду вечером, — Люцифер стоит перед зеркалом, душится любимой туалетной водой, а потом поднимает толстовку, чтобы осмотреть гематому. Вид его «удовлетворил», ничего не лопнуло и ладно. Спрятав пачку сигарет в карман кожаной куртки, он поворачивается на Маля и закатывает глаза, видя, как тот оглядывает его как Чужого. — Хули застыл?       Люцифер выглядел уже поживее, хотя прошло всего два дня. Может привык к боли, а может уже сел на кокаин, пытаясь заглушить навязчивые мысли. Курил он как паровоз, почти ничего не ел, чем сильно нервировал «соседей». Маль до сих пор не мог привыкнуть к сменам его настроения. Даже после совместно проведённых месяцев. Полоумный то рыдает, то смеется, то бьет, то целует. Как это Дино вообще выносит?       — Пугаешь ты меня до усрачки, вот что.       — Шманать будешь? — ухмыляется «демон».       — Да на кой хуй ты мне сдался, — отшучивается Такер, а сам готов посадить на цепь непутевого «Сатану», лишь бы тот, чего не вытворил.       — Просто пара вопросов и все, окей? — Люцифер наклонил голову в бок, вглядываясь в душу Маля. — И Дино ни слова.       — Я не умею врать.       — Ты уже в данный момент искусно заливаешь, — хмыкнул Люцифер.       — Люцифер, я серьезно. Давай я с тобой поеду?       — Вы перестанете со мной нянчится? Или считаете, что я настолько бесполезен, что не смогу решить свои проблемы сам?       — Я просто не понимаю, зачем тебе это надо.       — Придет время, и я все расскажу.       — Тебе трое суток не было, еблан. Тебе не кажется, что время уже пришло?       — Как видишь, я — живой. Так что сделай то, что умеешь лучше всего.       — И что же?       — Просто забей. Залезь под футболку Мими, закури сигару, отключись, Маль. И все. Доверься хотя бы ты.       Маль глубоко вздохнул, оттолкнулся от косяка и прошел за ключами. Не нравилось ему все это, но «демону» не нужно ничье одобрение. Уже не малыш давно. Пора брать свою жизнь под контроль, иначе так и до дурки недалеко.       Порше он не отдаст ни за что. Поэтому с полки снова были сняты ключи от «Уруса», хуй бы уже с ним, Маль и вправду устал. Ноги едва волочили, будто блядский «Сатана» умудрился высосать всю энергию.       Такер запнулся об придворной коврик, а следом и об босоножки вышеупомянутой мадам. Грязно выругавшись, он рухнул на колени, так, будто ключи преподнёс слуга на блюде.       — Если ты собрался целовать мою обувь, то это лишнее, я все равно поеду — ухмыльнулся Люцифер.       — Я тебе второй фингал поставлю, для симметрии, — прошипел Такер, поднимая на «демона» злющие, черные глаза.       — Неплохо смотришься, — пропел Люцифер, подмигнул и забрал ключи, одновременно проводя внешней стороной ладони по гладко выбритой щеке и губам Маля. Тот моментально вскочил, замахиваясь. Уворачиваясь от пинка под зад, Люцифер выскочил за дверь, широко улыбаясь. И Маль, увидев это, отбросил все негативные мысли.       — Идиот, — сорвался с губ не более, чем факт. Маль засмеялся, мотая с головой из стороны в сторону.       — «Кажется, он в порядке».

***

      Человек, переживший большую боль, больше не испытывает страха перед людьми.

            Люцифер шел по коридорам так, будто был здесь сотни раз. Все проходящие мимо люди, оборачивались ему вслед. Разукрашенное лицо и надменный вид «короля» притягивали к себе внимание, но ему, кажется, плевать. Дойдя до нужной двери, он постучал, как того требовал этикет, но вот ответа дожидаться не стал. Ввалившись в кабинет, он всунул руки в карманы джинс, нагло ухмыльнулся и сказал:       — Поболтаем, мистер Такер?       Говард знал, кто поднимается к нему. И ждал этого момента. Подогревало интерес и то, что Люцифер не побоялся зайти сюда, да и выглядел так, будто способен нагнуть раком весь мир. Защищался так? Наращивал броню, прежде чем залезть в самое пекло? Или был сам по себе таким? Это захотелось выяснить.       — Присаживайся, Люцифер, — Говард вытянул руку, показывая на кресло слева от себя. — Виски, сигару? Может быть кофе?       — Не откажусь от кофе.       Говард нажал на кнопку, встроенную в стол, и попросил две чашки кофе. Развалившись в кресле, он закурил, задерживая взгляд на лице сына женщины, что он когда-то любил. И когда дошла мысль о том, насколько он похож на Самаэля, Говард едва заметно дернул головой, скривившись.       — Что привело тебя ко мне, мальчик? — он протянул последнее слово, а Люцифер едва удержался от того, чтобы не закатить глаза. Но нужно не забывать, что перед ним сидит хоть и Такер, но все же тот еще ублюдок.       — Думаю, Вам это уже известно, — подыгрывает Люцифер.       Они сидят в двух метрах друг от друга, но воздух моментально накалился. Оба лишь выглядели расслабленными, на самом деле в любой момент были готовы подорваться с мест, как бешеные псы.       Миленькая секретарша принесла кофе, излишне прогнувшись в пояснице возле стола Говарда. Обслужив и гостя босса, она удалилась, оставляя мужчин на растерзание друг другу. Люцифер даже не знал с чего начать. В голове водоворотом кружили вопросы. Голова гудела от избытка информации, он дословно пытался вспомнить слова Кассандры и в итоге решил, что начнет с самого начала.       — Кассандра действительно чуть не убила Ости?       — Ты до сих пор не понял, что твоя мать — полоумная тварь? — почти сразу ответил Говард, стряхивая пепел от сигары в мраморную пепельницу.       — Ну, Го-о-вард, не скромничайте, Вы тоже не сразу поняли, кого трахаете.       Говард сжал челюсти, бросил на него украдкой полный злобы взгляд, но промолчал. У этого «щенка» полный рот острейших зубов и почему-то Такер-старший уверен, что стоит зайти разговору не в то русло и Люцифер вонзится ими в его глотку без промедлений.       — После родов ее состояние оценили как «послеродовая депрессия», я пытался облегчить ей жизнь, как мог, но в итоге ты знаешь, что этого оказалось недостаточно. Люцифер кивал в такт его словам, в принципе в это он и так верил. Но этот вопрос, скорее был самым безобидным из тех, что крутились у него на языке. И хочет того Говард или нет, ответит он на все.       — Как долго она сливала информацию, какого рода и для каких целей?       — Ты настолько глуп? Думаешь я выдам подобного компрометирующего рода информацию?       — Разумеется, выдашь, Говард. Так или иначе, — Люцифер рассматривал свои кольца, будто впервые видел, а потом поднял взгляд, не сулящий ничего хорошего. — Ваша семья закопает Вас живьем, и я в этом помогу, так что — Вам решать.       — О какой семье ты говоришь? О растоптанной, жалкой жёнушке, двух слепых щенках и предательнице?       — Всеми этими шикарными сравнениями, Вы, не замечая этого, дали определение самому себе, — Люцифер ухмыльнулся, встал с кресла и подошел на метр ближе к столу Говарда. — Может перестанем обмениваться любезностями и наконец перейдем к делу? У Говарда стремительно заканчивалось терпение. Что этот Самаэлевский выродок себе позволяет? Но он чувствовал: «Что-то здесь не так». Либо Кассандра выдала ту информацию, что должна была унести в могилу, либо он действительно настолько самоуверен.       — Какие отношения связывали Вас с моим отцом?       — «К черту», — пролетело в голове Говарда, он залпом выпил олд-фешн с бурбоном и посмотрел на Люцифера в упор. Он знает, чем добить его, знает, как унизить, но разве это возможно, когда оппонент больше ничего не чувствует?       — Мы учились вместе. Знакомы были лет с девятнадцати. Даже дружили, представляешь? Но позже, гораздо позже, я все никак не мог понять, почему у него есть все, а у меня нет? Чем он лучше, чем я? Люцифер напрягся, облокотившись на стол. Каждая проведенная минута в этом кабинете казалась чертовым Адом.       — Но, даже после того, как я развелся с Кэсс, я не смог отдать ее в руки Самаэля. Держал на коротком поводке, и она верно служила мне, за возможность увидеть дочь, да за то, чтоб могла прийти пару раз в неделю, чтобы ее хорошенько отодрали и унизили даже в этом. Думаю, объяснять не надо, ты, мальчик, вроде взрослый, — он налил еще и отпил из бокала. — Самаэль или знал или догадывался, что она неверна, но тест сделать не успел. Во всяком случае, его внимание она отвлекала прекрасно и то, что она смогла «подарить» ему наследника, стало катализатором того, что Самаэль превратился в размазню.       Вот теперь «демон» уже не был столь уверен в собственной выдержке, в горле встал ком, в голове вспыхнула картинка того, как он бьет Говарда башкой об угол этого прелестного стола из темного дуба, до того момента пока через черепную коробку не просочатся вспененные мозги. Встряхнувшись, он отогнал эти мысли. Пока.       — Дальше, — прошипел сквозь зубы Люцифер.       — А что дальше, дорогой Люцифер? Я практически уверен, что она понесла тобой не от Самаэля. Этот вопрос тебя волновал? Да?       — И с чего же вы так уверены? Поведаете?       — Как позже выяснилось, ее и мой брат частенько трахал. И что-то мне подсказывает, не он один.       — Геральд Мортимер Такер?       — Досье на еберей матери собираешь? Как унизительно.       — А Вы об этом знаете не понаслышке. Только мне приходится выяснять кто отец, а Вам, кто и когда натягивал вашу жену, — Люцифер ехидно оскалился и подмигнул Говарду.       — Сукин сын, — прошипел Говард, покрываясь багровыми пятнами.       — Пропустим признания в любви, — устало кинул «демон», осев в кресло. — Нам обоим не по нраву общество друг друга, давайте побыстрее закончим этот цирк.       — «Выродок», — подумал Говард, оглядывая Люцифера, чье лицо не выдавало не единой эмоции. Ну что ж. Игра началась.       — Знаешь, я завидовал ему, страшно завидовал. За все, чтобы он не брался — получалось, а следом он удваивал нажитое. Мы начали в одно время, с одинаковым стартом, но через три года он вошел в список Форбс, а я жрал на ужин сэндвичи с заправки. Любая женщина, любой инвестор, жизнь — все было подвластно ему. И разве это справедливо?       В игру вступила Зависть. Едкое чувство и, если ему поддастся, несомненно оно сожрет изнутри, оставив после себя только гной. На что же способны униженные мужчины, с раздутым на пустом месте эго? Быть может, хватило сил на то, чтобы скрыть убийство? Любовница ведь сильно умоляла, на коленях, но плакала и задыхалась не от горя, а от члена в глотке.       — Вы будете говорить мне о справедливости? Дайте угадаю, Ваш член едва доходит до отметки в пять дюймов, а тут еще и мой отец Вас обставил. Ни денег, ни члена, ни чести. Тяжко вам пришлось. Зато понятно, почему Вы бьете жену и сыновей, чтобы «доказать» свое шаткое, ничтожное превосходство.       — Я…       — ЗАТКНИСЬ! — Люцифер резко встал со стула и хлопнул обеими ладонями по столу.       Говард замолчал, но скорее от неожиданности, чем от страха. Осознав, что «выродка» наконец получилось спровоцировать, он снял маску и вышел из-за стола, готовясь показать щенку его место.       — Вот и ладушки. Я знаю, что ты помог скрыть убийство моего отца.       — И как докажешь?       — А нужно? Кажется, все и так ясно, — он подошел к нему вплотную, пытаясь выискать в глазах оппонента правду. — Вы решили поиграть в Бога, но когда-нибудь Вы падете и уже не встанете.       — Попридержи язык.       — А иначе, что? — демон быстро успокоился, вернее то, что было минутой ранее, не более чем отыгранный спектакль.       — А иначе не получишь ответов на вопросы. У золотого папочки уже не получится спросить.       Конечно, Говард знает на какой козе подъехать, как побольнее ударить, да под дых, что б задохнулся нахуй, ведь мучения других приносят — желанное удовлетворение, но Люцифер и бровью не повел, только сжал пальцы в кулаки, нацепив фирменную насмешку.       — Жаль, что мой отец доверял тебе, а тем более Кассандре, но это не отменяет его величия. А вы так и останетесь куском ебаного дерьма, самоутверждающегося за счет женщин и детей, — выплюнул Денница, смотря на Такера с вызовом.       Он пытался высказываться, используя «Вы», но презрение все же вырывалось и уже не было никаких сил смотреть на это животное. Они определенно друг друга стоят. Восхитительная парочка — пиздабол и шмарочка. Как угораздило Элеонор вляпаться в это? В погоне за богатством она прыгнула в омут, не осознавая последствий. А может и в ее крови бурлила Зависть. Кто знает.       — И все же, — начал Говард. — Я здесь, и я процветаю, а твой отец сгнил в могиле. Кто в итоге осуществил Американскую мечту?       Прозвучал шлепок. Голова Говарда едва не слетела с плеч. Поглаживая щеку, он медленно повернулся, грязно ухмыляясь. И этого «смелого», он сломал. Люцифер просто не смог сдержаться, когда дело касалось отца. И пусть внутри практически ничего не ёкнуло, честь отца — он обязан отстоять.       — Боюсь, ты понимал, глядя на него, что как бы тебя не вывернуло, таким ты никогда не станешь. Зависть и алчность поглотили тебя и сделали посмешищем. Проще было убить его, да? Обворовать. Оставить сына без отца, чем пытаться достичь вершины? Но рассказать тебе, как это выглядело на самом деле? — Люцифер вздёрнул подбородок и едва подавил улыбку, видя, как Говард теряет контроль. — Ты подбирал за ним. Радовался объедкам. И пусть, благодаря моей матери, ты умудрился спиздить несколько компаний, это тебя не вознесло, а лишь унизило. Ничтожество.       А вот прозвучала и вторая пощечина. Теперь предназначающаяся Люциферу. Едва затянувшиеся губы, снова пошли кровью. Скулу больно потянуло, но это ничто, по сравнению с тем, что он пережил меньше недели назад.       Люцифер схватил его за грудки и используя все свои силы, отшвырнул его на стол как протухшее мясо и навис сверху. — Надоело. Слушай меня, тварь, — он плюнул в его лицо кровью и сжал ткань рубашки сильнее. — Никогда. НИКОГДА тебе не стать таким, как он. И пусть это было двадцать лет назад, я заставлю тебя заплатить, — он улыбнулся, как безумец. Наконец, проявилась и сторона, дарованная матерью. — Советую провести генеральную уборку, особенно в отделе бухгалтерии, — он подмигнул ему, снова сплюнул, но уже на белоснежный пол и отдалился без желания услышать ответ.       Говард молниеносно встал со стола, но не попытался ударить в ответ или съязвить, в голове заворошились мысли. Две недели назад его вызывали в отдел. Может ли это быть как-то связано или щенок просто играет? Весь разговор он брал его на «слабо», но уставший «демон» и так получил ответы. Пусть и не прямые, но Говард и не пытался скрыть правду, будучи уверенным в том, что у Люцифера нет ничего, чтобы могло доказать его вину. Но все мы, когда-нибудь получим свое наказание.       Открыв дверь, Люцифер обернулся в пол оборота и кинул напоследок, заставляя кровь Такера вскипеть: — Ваша жена потрясающе сосет, не могу не похвалить.       Дверь захлопнулась и в ту же секунду в нее прилетел бокал с недопитым бурбоном. У щенка определенно прорезались острые зубки. Если бы не его «шиза», он стал бы не менее великим, чем Самаэль, но даже мысль об этом, вызывала в Говарде приступ тошноты.       Миссия исполнена. Хотя бы так, но Люцифер отстоял собственное «я». Практически сдержался, но Такер-старший и не заслуживает другого отношения. Через час в офисах Говарда началась «уборка», дезориентированные крысы бегали с этажа на этаж, пытаясь уничтожить все документы, что могли бы доказать вину старшего Такера.       — Получилось? — раздается вопрос с динамика телефона.       — Да. Я поставил прослушку, но я думаю он начнет действовать незамедлительно.       — Ости прислала еще несколько документов. Он сто процентов отмывает деньги. Адвокаты уже работают, надеюсь сегодня мы получим ордер.       — Делай, что задумал. Я ввязываться не хочу, — ответил Люцифер и закурил сигарету.       — Зря ты вообще сунулся туда один.       — При тебе он бы вообще не стал разговаривать.       — Ты выяснил, что хотел?       — Не совсем. Разговор пошел не в то русло. Но теперь я уверен, Маль.       — Бля-я-дь, — вздохнул Такер и тоже закурил. — Мои извинения — бессмысленны, Люци. Поэтому, я поступлю по-другому и сделаю все, чтобы поставить его на колени.       — Знатно вы поднасрали Денницам, — хмыкнул в трубку «демон». — Но ты здесь не виноват, поэтому просто спасибо и закончим на этом.       — Тебя ждать?       — Задержусь ненадолго. Заберёшь Дино?       — Куда собрался?       — Заберешь? — игнорирует Люцифер и выкидывает истлевшую сигарету в урну.       — Заеду за Мими, потом за Дино, — вздыхает Маль.       — Хорошо. Тогда до вечера.       — До вечера. И давай без хуйни, прошу тебя.       — Разумеется, Такер, я по-другому не умею.       — Охотно верю.

***

            Педаль газа вжата в пол. Люцифер мчался по дорогам закатного Лос-Анджелеса, держа в руках бутылку водки. Как же все это остопиздело, как же он устал. Он просто не способен жить по-настоящему. Постоянно что-то идет не так. Но помимо него, страдают и другие. Давятся стеклом, блюют кровью и утоляют жажду слезами. Он ведь правда пытается жить по нормальному, как все люди, но никак не получается. Жизнь постоянно утекает сквозь пальцев, как песок и Люцифер не в силах это остановить. Все катится в пизду.       Дино отдалился, и чтобы «ангел» не говорил — это чувствовалось. Он просрал его. Просрал. Любой мельчайший проеб и Эванс сорвется, ему это ничего не стоит. Так, по крайней мере, казалось. Мысли давили, все крутилось вокруг событий двадцатилетней давности. Говард, Кассандра, Самаэль, Дино. И так по кругу, пока в голове не образовалась каша.       — Сука-а-а-а! — закричал Люцифер во весь голос, ударяя по приборной панели кулаком. — СУКА! СУКА! СУКА! Я БОЛЬШЕ НЕ МОГУ, НЕ МОГУ, НЕ МОГУ!       Машины в соседних полосах тронулись на зеленый сигнал светофора, только «Урус» застыл, водитель которого не обращал никакого внимания на возмущенные сигналы, доносящийся сзади. Облокотившись на руль лбом, он прикрыл глаза и тихо заплакал.       Он не был уверен, что в этот раз ангел сможет спасти его. Что сможет хоть кто-либо. Добравшись до места, он не спешил выходить из машины. Нужно было прийти в себя, найти в себе крупицы сил жить дальше и пробовать идти по проложенной судьбой тропе, гордо вдернув голову. И нужна лишь минута — подумать, подышать. Может, когда-нибудь он найдет свое спокойствие. Вздохнув, Люцифер потянулся к бардачку за влажными салфетками, чтобы вытереть кровь.

***

Soundtrack: Shadows — John Ross, Zoe Bestel, Tobias Elof Nielsen.

      «Демон» нехотя спустился к озеру, он знал, что Дино где-то там, возможно уже пьяный, счастливый, но такой нужный. Появилась слова, которые нужно сказать здесь и сейчас, иначе сработает время, и Люцифер быстро передумает.       Чуйка не обманула. Эванс стоял в компании бывшей команды футболистов, капитаном которой когда-то был Люцифер. А еще Бонта, который наконец вылез из койки Лоя. И вправду счастливый, заливисто смеется на каждую шутку сраного Такера. Друзья они или кто?       О-па. Паранойя? Он проигнорировал все приветствия бывших сокомандников, смотря только на тонкие пальцы Бонта, крепко сжимающих предплечье Эванса.       — Дино, — окликнул «демон», пожирая глазами брата Маля. Тот быстро стушевался, стирая с лица улыбку и решил не здороваться, чему Люцифер был только рад.       — Привет, — вздыхает Дино, подходит ближе и целует Люцифера в щеку в знак приветствия. — Где был?       — Катался по городу. Освежился, — он взял его за руку и переплел пальцы, уводя к лавочкам возле воды.       — Все хорошо?       — Вполне. Как мама?       — Много читает и начала вязать шарфы, коротая время, пока отец в разъездах.       — Стареет, — хмыкнул «демон» и улыбнулся уголком губ.       — Я ей также сказал, за что получил добротный подзатыльник. Сказала — нервы успокаивает.       — Обижена на меня? — Люцифер сел на лавочку, отпил из горла бутылки и уставился на Дино, изучая каждый сантиметр его лица.       — Немного. Понимает, что ты ее избегаешь, но вида не подает. Хотя все и так понятно, — Дино тоже пьет и оглядывает озеро. Пару недель назад здесь прошла вечеринка, на которой все было по-другому.       — Иди сюда, — шепчет Люцифер и утягивает Дино на себя, заставляя его сесть к себе на колени.       Дино оторопел, стушевался, но все равно широко улыбнулся. Ему приятна ласка, приятно, что Люцифер выражает чувства при всех и больше их не боится, но сердце и душа все равно не на месте. Будто все идет не так.       Они так и не поговорили нормально, он не знает, что случилось. Люцифер даже Малю не рассказал всю правду, только уверил в том, что справится, что необходимо поговорить с Говардом и Маль поверил, но то дерьмо, в которое окунулся Денница не осознавал никто.       — Я люблю тебя, — шепчет Люцифер, поглаживая любимые золотые волосы и убирает из с лица, заправляя за ухо. — Правда, люблю, — Люций притягивает его за затылок к себе и нетерпеливо целует, пытаясь таким образом сдержать слезы.       Дино отвечает. А душу Денницы рвет в клочья. То, что он собирается ему рассказать, угробит какой-никакой баланс, скорее всего снова заставит вернуться к тому, с чего начали, но так нужно. Так будет правильно.       — Я все шагаю и шагаю по ступенькам, но никак не могу добраться до вершины… — шепчет Люцифер в губы Дино, все еще касаясь лбами. Он крепко сжимает его в тисках объятий, пытаясь насытиться. Запоминает каждую ноту в запахе, каждое свое чувство, которое проявляется в близости с этим парнем с ликом ангела.       — О чем ты, родной? — также в губы отвечает Дино, поглаживая «демона» по затылку.       Через боль, Люцифер отстраняется. Смотрит в голубые зори, пытается найти там что-то, что остановит, но рассудок совсем помутнел, вот-вот сорвет крышу и «демон» забудет, зачем пришел сюда, зачем усадил «ангела» к себе на колени, а этого нельзя допустить.       — Где-нибудь в другой жизни мы сможем быть вместе, Дино, — он обхватил его щеки и поцеловал в лоб. — Но не в этой.       Дино замер, так и не открыв глаза. Ему послышалось? Люцифер правда это сказал? Зачем, чертов демон, зачем? Что побудило тебя сказать эти слова?       — Ч…что? О чем ты говоришь, черт тебя подери? — спросил он, и встал с колен «демона». Отвернувшись, он снова прикрыл глаза, зная, что если обернется, то умрет. Увидит в карих омутах то, чего сильно боится.       — Достаточно ты мучался, душа моя. Достаточно, — Дино едва разобрал слова Денницы, но звук заведенного курка он услышал слишком отчетливо.       Он обернулся, охваченный ужасом. Все мышцы в теле натянулись, как струны. Пульс ускорился — страх взял свое, а кровь поступил кортизол. Как же это дико, как же это, сука, отвратительно и нездорово. Люцифер не смотрел на него, просто не мог, но Эвансу это и не нужно было, чтобы сложить дважды два.       Дино упал на колени, склонил голову и приложил левую ладонь к сердцу. В голове шумела кровь. Крайняя точка, поди, достигнута. Но с какой целью, этот демон явился сюда? Попрощаться? Что это? Манипуляция, паранойя, усталость? Не-е-е-т. Это то самое «всепоглощающее сейчас». Эмоциональные горки со сменой партнеров. Пиздец, тотальных масштабов. Обратная сторона конченной «любви» и злой судьбы.       — Мишень — вот здесь, Люцифер. Стреляй.       Двое, может трое детей. Два мальчишки и красавица дочь. Красивый дом с бассейном в Беверли-Хиллз. Мама, чью кожу тронули года, сидящая в кресле качалке со спицами в руках. Отец, который пытается научиться внуков ездить на велосипеде на заднем дворе. Уйма фотографий на стене, где они улыбаются. Одним словом — грезы, которые в момент разбились, как упавшее на пол зеркало, стоило Люциферу лишь представить к виску заряженный пистолет.       — Вот здесь, Люцифер. Вот здесь, — все повторял и повторял потерянный Дино, хлопая по груди, в место, где встрепенулось сердце.       — Я мертвое тело, Дино. Груз, что тебе не вынести, — рука, что сжимала рукоять пистолета ходила ходуном. Из глаз градом лились слезы. Ему страшно, но иного выхода больное, воспаленное сознание совсем не видит. Этим выстрелом он убьет не одного, а как минимум четверых. — Я влюблён в тебя по уши, поэтому готов отпустить, чтобы ты был счастлив. И ты отпусти меня, позволь себе жить, Дино, прошу тебя.       Ведь были предпосылки. Дино ведь чувствовал, даже к маме обратился и все же даже не стал пытаться его разговорить, заставить выпить таблетки. И похуй, что он бы на время стал бы овощем, зато был бы живой и управляемый. А теперь то, к черту, сука, что делать? Как спасти его, спастись самому? Когда так больно, так страшно, что и пошевелиться не можешь.       Дино — наивная душа, надеялся, что обошлось, не замечал или не вернее не хотел замечать, признаков того, что Люцифер скатился в бездну. А может просто пытался найти оправдания, чтобы ничего не делать. Но, какими бы устойчивыми грезы не казались и каким бы сильным не было бы желание прийти к американской мечте… Все же…       Розовые очки бьются стеклами внутрь. И уже нет смысла отрицать очевидное.       — Ну же, стреляй! Стреляй, сука! СТРЕЛЯЙ! Убей меня, не мучай! — кричал Дино, ухватившись за локоть «демона», но никак не мог заставить его отбросить пистолет. — Ты сволочь, Люцифер, конченная сволочь. Ты эгоист, заливающий мне о любви. Но что мне делать, если ты нажмешь курок? ЧТО, СУКА? СКАЖИ МНЕ? ХУЛИ ТЫ МОЛЧИШЬ? — он тряс его, не поднимаясь с колен. — ДАВАЙ, СУКА, ДАВАЙ, ДЕМОН! УБЕЙ НАС ОБОИХ! — Дино кричал во всю глотку, не осознавая того, что люди вокруг обратили на них внимание. Собственные слезы и душа, изливающееся кровью, его уже не волновали.       — Ты лучшее, что подарила мне судьба. Прости меня, — Люцифер зажмуривается, палец сжимается на курке и Дино воет, отчаянно воет, пытаясь отнять пистолет, но тело Денницы будто одеревенело. Очевидно, «демон» проиграл сражение с самим собой.       Звучит выстрел, но тело, что, казалось бы, должно было упасть замертво — сносят с лавочки. Пистолет летит в сторону. Дино отползает, прикрывая рот рукой. Он нажал, он нажал и умер бы.       Если бы не Маль, который успел в последний момент. Он снес его с лавочки, отбивая рукой злосчастный пистолет. Рискнул. Одно неверное движение и Люцифер вышиб бы себе мозги, но выхода не было. Счет шел на секунды, Такер сделал то, что первое пришло в голову. И, если бы не парень с младшего курса, он бы вообще об этом не узнал.       Это не просто откат. Это кома. Конец. Малю хотелось спросить: «А ты живой? Даже если дышишь?». Пока он держал его, навалившись всем телом, Дино набирал в телефоне номер, кое как попадая по клавишам. Его сильно трясло, пальцы не слушались, а из-за страха и слез было трудно концентрироваться, но последний запас надежд израсходован, он столкнулся с ПРЛ лицом к лицу на полную катушку и дальше нет смысла убеждать себя в том, что все, что происходит — норма.       Маль, несмотря на то что концентрации и в помине не было, практически сразу понял откуда взялся ебучий пистолет. Просчет. Отдавая машину в сервис, он переложил его в «Урус», благополучно забыв об этом. Но. Разве хоть кто-нибудь мог предполагать, что даст машину другу, а тот попробует застрелиться из-за случайно забытого в бардачке оружия?       Не меньше пятнадцати минут Маль бился с Люцифером, пока Денница не обмяк и не перестал бороться, но он так и не отпустил его. Глаза стеклянные, зато дыхание слишком редкое.       — «Объебался?» — думает Маль и пытается посчитать пульс, но его прерывают двое парней в темно-синей униформе. Медицинские работники.       Обменявшись парой слов с очевидцами, крепкие санитары понимают, на кого именно поступил вызов. Дино так и сидел потерянный, облокотившись спиной на дерево, уткнулся лицом в согнутые колени и боялся даже поднять глаза.       — Это ты, сука! — провопил Люцифер, пытаясь вырваться из хватки. — Это ты! Ты — чмо, Дино! Конченная, мразь! НЕНАВИЖУ, СУКА, НЕНАВИЖУ! — КРИЧАЛ Денница, изливаясь желчью. До сознания быстро дошло, кто именно набрал номер психиатрической клиники и «любовь» быстро исправилась. — ПОШЕЛ ТЫ НАХУЙ, ЭВАНС! ПОШЕЛ ТЫ НАХУЙ, СЛЫШИШЬ МЕНЯ?       Дино так и не смог заставить себя посмотреть ему в след, лишь шептал, сглатывая горькие слезы: — Прости меня, мой мальчик, так будет лучше. Так будет лучше… Ты простишь меня, я знаю. Простишь…       Так будет лучше.       Ты поймешь.       Прости меня, прости, прости, прости.       Лучше, так будет лучше.       Господи, прошу, помоги.       Помоги мне, помоги.       Он все шептал и шептал. Не слышал даже Маля, не обращая внимание на то, что вечеринка вскоре продолжилась, несмотря на «представление». Хуже быть не может. Из резиденции его вывели под руки. Номер клиники, что дала Кейт, к сожалению, все же пригодился. Решение принято, каким бы тяжелым оно не было.       Зайдя в квартиру, Дино больше не плакал. Молча подошел к комоду, взял темную футболку, пропитанную родным запахом, и рухнул на пол, прижимая ее к груди. Мышцы живота свело в судороге, он катался по полу, крича от бессилия, отчаяния, дикой, нечеловеческой боли.       Ему пришлось сделать нелегкий выбор. И нужно было сделать это гораздо раньше. Чертовые розовые очки все не позволяли видеть, раскрыть глаза, но пора, пора научится жить без Люцифера, пора взглянуть правде в глаза, как бы больно и страшно не было. Если судьба, она сведет снова. И это нужно запомнить и не более.       А теперь… Поплачь, вкушая любимый запах и возродись.

***

Ты привык к нему, а он тебя любил.

А ты в ответ, лишь «мразь», да украшал побоями.

Не говорил ему, как он красив,

И как классно улыбается.

Мечтал, что все он сам поймёт,

Что — нет, объятьям и «прости».

Но так ведь не бывает, Люцифер. За все, блядь, нужно заплатить.

Ты занят был «делами», пока он в подушку Бога умолял.

И даже узнать ты не пытался

О чем кричит его душа.

Он хотел всего-то ласки,

Да пару действий с твоего плеча.

Но все твердил ты: — «Хватит», не сдалась мне твоя сранная душа.

В конце концов, в погоде за великим, ты проебал все то, чего нажил.

А он, собравшись по кусочкам, пришел грехи твои же отмолить.

Просил он мало, или много

Тебе судить, ведь ты хозяин загнанного в угол пса,

Но ничего ведь кроме дома, ему ничего не нужно было.

Им был ты.

Он не стал главною заботой

И не был счастьем, добротой,

Но правда это или злоба?

Твоя, на этот мир вокруг.

Не ври себе, не ври ему

И все у вас «наладится»,

Но, все же, пожалуйста, не ной

Когда в ответ услышишь «занят».

Всем цепям когда-нибудь придет конец.

Освободится он. Взлетит.

А ты его уже и не поймаешь, Люцифер.

Помнишь? За все, блядь, нужно заплатить.

Теперь твоя уж очередь в подушку ныть.

Прости, вот так бывает, когда не сразу понимаешь, где твой настоящий дом.

      — Да понял я, сука, понял! Вылези из моей головы, вылези, вылези! ХВААААА-А-А-ТИТ! — прокричал «демон» и со злостью отшвырнул сборник стихов в стену.