Омут города грехов

Я разорву ваши сердца и заставлю выблевать окровавленную душу. — Л.Д.

Sound: Petricor — Ludovico Einaudi, Daniel Hope

            Такая реакция у него была на все строки, с которыми хоть отдаленно ассоциировался Дино, либо же воспаленное, измученное сознание само подрисовывало то, чего никогда не существовало. Рассказать более точно, не смог бы никто. Даже Люцифер.       Первые сутки он лежал связанным. Руки, ноги, даже шея были прикованы к больничной койке. Он постоянно кричал, даже когда посадил все связки, надорвал их своими отчаянными попытками выплеснуть то, что хаосом ходило внутри. Даже этим, скованный, все равно пытался сделать себе еще больнее. Все вышло из-под контроля. Настолько, что врачам пришлось заткнуть ему рот кляпом. Иначе, медсестрам даже смотреть было жутко на его страдания и слышать сдавленные хрипы, от которых горло раздирало как от проглоченных на живую осколков. Все вышло из-под контроля, абсолютно все.       На третьи, после медикаментозного сна — перестал говорить вовсе. Только улыбался во всю ширину зубов и в этот же момент из глаз лились слезы. А когда санитары все-таки развязали его, Люцифер начал кусать пальцы, ломать ногти и царапаться, и угомонялся, только тогда, когда видел, что проступила кровь. От этих мыслей его как раз-таки и попытались увести чтением, но практически сразу стало понятно, что это не поможет. Кто-то плотно застрял в его голове, став образом-прародителем всех галлюцинаций, бреда и психоза.       На пятые…       — Он на максимально возможной дозировке. Добавим еще — откажут почки.       — А если попробовать Бензодиазепиновые препараты? — второй лечащий врач выдвинул предложение. Но его собеседник отрицательно покачал головой.       — Он наркоман, нужно разрешение опекуна и прежнего врача. Результат может быть непредсказуем. Нормотимики пока не пробовали, но придется.       — Тогда выбивайте разрешение и позвоните его врачу, я хочу с ним встретиться. Этот парень еще не скоро заговорит, будь уверен. Мать здесь?       — Да. Она ждет вас внизу. Его врач тоже с ней.       Врачебной комиссии понадобилось время на изучение всей истории. Пограничники не новость, но в этот раз к и так сложному диагнозу добавилась еще парочка.       Клиника славилась тем, что использовала «мягкое лечение» и практически никогда ее персонал не прибегал к связыванию и шоковым терапиям, но в этом случае они действовали по стандартному протоколу. Довольно просто было сделать его «овощем», без эмоций, воли и желания жить, но разве это помощь? Поэтому Кейт и Мисселину вызвали только к концу первой недели. Обе женщины переживали, понимали, что ситуация куда серьезнее, чем может показаться на первый взгляд. И любое решение пойдет на его благо, сейчас никак нельзя вешать на него рамки сына, молодого покалеченного парня, запуганного мальчишки без родителей, да хоть какие. Нельзя. Такой возможности просто нет или иначе Люцифер так и не справится. Он болен и ему нужно помочь, даже если материнское сердце рвет на части.       — Добрый день миссис Эванс, мисс Оушен, — он пожал обеим руки и жестом пригласил сесть на диван в кабинете. — Я доктор Уилсон. Сразу скажу, что клинический случай Люцифера для меня не в новинку, но есть некоторые сложности. Их нужно обсудить, поэтому я вас вызвал.       — Конечно, доктор, я понимаю, — Кейт потерла красные, опухшие глаза и полезла в сумку за папкой, подписанной как «Люци», там хранилась вся информация с того момента как он попал в их семью. — Вот, возьмите. Там все выписки, рецепты, как и когда он попадал в лечебницы. Тут собрано все и разрешение тоже, — она говорила сбивчиво и тише чем обычно. Пыталась вернуться к жизни и взять ее в свои руки. Она пообещала себе, что в кабинете доктора не позволит себе лишних эмоций и пока, кажется, держится.       — Он практически не реагирует на терапию, что мы могли дать в ограниченных его состоянием, условиях. Если в карте есть пометка «наркоман», сами понимаете — мои руки связанны. К тому же, действовать нужно деликатно.       — Доктор Уилсон, вы не поймите меня неправильно, что у меня, что у Мисселины — степень в психиатрии, я понимаю все тонкости, но мне сложно судить как врач, когда по ту сторону лежит мой сын. Поэтому о всех гранях можете не рассказывать, я доверяю Вам.       — Хорошо, миссис Эванс, я понял, — он мельком пролистнул страницы в папке, изучая в основном диагнозы и расшифровки к ним. Судя по тому, что он уже успел изучить, такого масштаба проблема образовалась впервые. — На данный момент я вижу острый психоз, граничащий с паранойей. Он пытается навредить себе, потому что только так, благодаря физическим ощущениям, чувствует, что находится в реальном мире. Я думаю, срабатывает эффект «Омута» — он зациклился на чем-то и постоянно уводит себя мыслями в ту ситуацию, с которой, как ему кажется все и началось. И чтобы вывести себя из него, он калечится, потому что привык к физической боли как к чему-то хорошему. Он больше не связан, но вывести его из цикла не получилось.       — Он упоминал имя «Дино?», — спрашивает Мисселина, догадываясь, на чем именно мог зациклиться Люцифер.       — Да, но не сразу. Предполагаю, травмирующих событий было немало, но последним из них стал именно пройденный опыт с Дино.       — Это мой второй сын, родной. Он и вызвал помощь. Они всегда были очень близки, а в последнее время стали парой. Думаю, то, что он не стал скрывать состояние Люцифера и стало катализатором, и в голове Люцифера запустился больной сценарий.       — Возможно всё, миссис Эванс. Однако я скажу так: пока мы не стабилизируем его — никаких посещений, звонков, ничего, что могло бы снова подтолкнуть его сознание к пережитым событиям.       — Насколько? — с тяжестью в сердце, спрашивает Кейт, едва сдерживая слезы. Она сжала пальцы в кулаки, стиснув ткань юбки.       — Еще рано делать какие-либо прогнозы, но я думаю, что Вам стоит настроиться на не менее, чем четыре месяца.       Мисселина согласно кивнула, поджав губы. По инерции она приобняла Кейт за плечи и прижалась к ней головой, пытаясь успокоить. Но в мыслях набатом ходила идея того, что четыре месяца — это минимальный срок, при котором Люцифера можно будет вывести из «Омута». Стабилизируется он раньше, это понятно, но, чтобы он был готов выйти «в свет», скорее всего этого времени, к сожалению, будет недостаточно.       — Хорошо, я поняла, — кивает Кейт и быстрым движением смахивает с щек слезы.       — Вам покажут палаты, сад, столовую, все что потребуется. В любое время Вы сможете звонить, спрашивать о состоянии Люцифера. Также, Вам будут отправлять видео и фото подтверждение о его физическом состоянии. Не переживайте, он в надежных руках.       — Благодарю Вас, — Кейт ровнее села, выпрямив спину. Руки все еще дрожали, но она держалась, понимая и повторяя себе, что это лишь на пользу. — От меня еще что-то нужно?       — Нет, миссис Эванс, я свяжусь с Вами если у меня появятся вопросы. Если Вы готовы, медсестра проводит Вас и покажет отделение. Я поговорю с мисс Оушен и на основе ее опыта, приму решение о дальнейшем лечении.       — Хорошо. Еще раз спасибо, — Кейт улыбнулась через боль, протянула ладонь для рукопожатия, и, погладив Мисселину по плечу, вышла в коридор. Выдохнув пару раз, она снова собрала все свои силы, чтобы побороться за названного сына, за его жизнь. И пусть это тяжело, но так правильно.        — Как ты, Мисселина? — спрашивает доктор, лучезарно улыбаясь старой подруге.       — Хорошо, Дастин, хорошо. Жаль, что мы встретились при таких обстоятельствах.       — Да, Мисси, это неприятный момент, но раз жизнь столкнула подобным образом, то пусть будет так, — он сел в кресле более расслаблено, все еще не смахивая с лица улыбку. — Разговор будет долгим, парень не простой. Будешь кофе?       — Не откажусь, — Мисселина тоже расслабилась, понимая, что с Дастином она достигнет общего мнения о лечении.       Запустив кофе-машину, он снял больничный халат и убрал его на вешалку, окончательно избавляя кабинет от давящей атмосферы психиатрической клиники. Несмотря на то, что кабинет, да и в принципе общее убранство выглядело весьма современно, в простых тонах. От специфического запаха и решеток на окнах — никак не избавиться. И все же, эта клиника не была похожа на ту, которая стала бы у всех людей первой ассоциацией, связанной с подобного рода местами.       — Расскажи мне, как он попал к тебе, как действовала, что помогало, а что нет. В общем все, что могло бы мне помочь, — Дастин протянул ей кружку дымящегося кофе с молоком, но без сахара, до сих помня об этом со времен студенческой поры. На что Мисселина отреагировала доброй улыбкой, благодаря приятным воспоминаниям. — И про Дино я бы тоже хотел узнать. Думаю и он попал в «ловушку», сам того не понимая.       — А я думаю, наоборот, Дастин. Дино принял решение, которое ой, как не просто далось, только потому, что наконец понял, что романтическим сказкам с больной любовью — конец. И если раньше они как-то справлялись, то сейчас выхода не было.       — Быть может и так…

Sound: Skin Of The Night — M83

      Она рассказала ему все, от первого и до последнего дня, проведенного в ее кабинете. Рассказала про суицидальные мысли и даже попытки, про аварии, передозы. Про то, что умер отец, а отчим издевался как мог, про гомофобию в отношении только себя. Про то, как не мог принять то, что нужен на этом свете, то, что его любят, несмотря не на что. Поделилась моментами в роде бесплодия и беременной от «него» девушки. В общем говоря, обрисовала всю картину, чтобы Дастин мог понимать, с чем столкнулся. И пусть, для врачей во многом пациенты это просто набор качеств, которые нужно скорректировать, иногда судьбы их подопечных очень даже трогают за живое, вопреки всем суждениям о том, что у врачей нет сердца.

***

            Ладно Дино, ладно Кейт — они ждали этого, знали к какому результату может в итоге прийти Люцифер. Но Маль не сталкивался с подобным, в его голове никак не укладывалось, что человек, у которого, по сути, есть все, вот так просто может решиться на такой шаг. И лишить себя самого важного — жизни.       Секунда, всего одна секунда и мозги Люцифера разлетелись бы по свежескошенной траве. Секунда до того, как случилось бы неотвратимое, но демон думал, что только так, он сможет избавиться от невыносимой, раздирающей боли.       А сейчас? Всего через неделю, Люцифер уже не мог ни о чем другом думать. Только о Дино. В его голове он был предателем, просто потому что решил спасти непутёвого и все же, сердце иногда брало власть над разумом. И демон, в моменты, когда выходил из транса, думал о чем-то, что все же согревает его. Может, это было благодаря новым препаратам, или пройденному времени, а может еще чему-то, о чем не каждый ведает. Но от этого никуда не убежать. Их связывают года пройденные вместе. Года, в которых один есть ангел, а другой демон…

Flashback

      Прощальным подарком от Маля для сокурсников стал салют за двадцать тысяч долларов и пусть немногие остались «живы», и все же, на поляне за особняком собралось не меньше трех сотен человек. Маль, Мими, Люцифер и Дино упали прямо на газон, взялись за руки и, всматриваясь в небо, окрашенное тысячей огней, любили друг друга. Пусть секунды, зато по-настоящему.       — Огоньки-и-и, — шепчет Дино, улыбаясь, а в его глазах отображаются красные сердца. Он держит Люцифера за руку, пьяный, счастливый, а в голове стоят молитвы, посланные невесть кому:       — «Спасибо за счастье, спасибо за радость, спасибо за любовь и за мою слабость».       — Да, Дино, огоньки… — отвечает Люцифер, но он даже не взглянул на салют, он смотрел только на парня с златыми волосами.       Хмельная улыбка сопровождала его тогда всю ночь. Люцифер никогда не видел Дино таким, или просто не замечал. Улыбчивый, нежный, веселый как ребенок. И для того, чтобы душа порхала, ему все-то нужно было крепко держать «демона» за руку, да смотреть на чертов салют. Дино тогда чувствовал себя так, будто сбылась заветная мечта и это настроение передавалось и Люциферу.       И пусть они знали друг друга много-много лет, по-настоящему они познали грани своих душ не так давно. Это все еще загадка: «почему так хорошо?». У людей с ПРЛ чаще всего не бывает «нормально», бьет из крайности в крайность. То люблю, то ненавижу. Но «демон», тогда, лежа с «ангелом» на утренней, влажной от росы траве, и думал, что лучше быть просто не может. И он был счастлив, что смог разделить этот момент на них двоих, подарить их истории хоть что-то хорошее. Потому что знал — это не навсегда.       Это был кусочек Рая, в гребаном Аду. Воспоминание напомнило ему о том, что тогда его единственной заботой было рассматривать тысячи огней от салюта, в отражении любимых голубых глаз, но судьба снова взяла свое и опрокинула их души в Омут.

***

      Ночь обещала быть тяжелой. Люцифер тихонько бил себя по голове с определенной периодичностью, свернувшись на койке в клубок. Боялся даже шевелиться. Все вспоминал и вспоминал Дино, его голос, его запах и даже если тошнило — терпел, ухватываясь за что-то хорошее. Потому что, если переворачивался на другой бок, слышал гогот обезумевшей матери, свои мольбы, смех и стоны от быстро поглощающей боли и невыносимой ярости. Ощущал как наяву, каждый жестокий, нечеловеческий удар по его телу. И выбор был очевидным. Стеклянные глаза замерли и только глухой звук от ударов по черепушке нарушал ночной покой.       Дино, пусть и «стал» предателем, все же был защитником. И являлся ему сквозь белую дымку, пелену, что напускали сильные лекарства. Сначала только расплывчатый образ: шелковистые, русые волосы, которые «демон» так любил. Следом, короткой вспышкой — являлся ангельский взгляд, с демонскими отблесками, потому что налитые они были желанной для обоих похотью. Пухлые губы, с которых срывался шепот о любви и будущем.       — Дино, Дино, Дино, — как скороговорку все повторял Люцифер, имя на каждый удар.       И снова, сознание дарило ему несколько обрывков воспоминаний из которых трудно было составить полную картину.       — Замолкнешь ты или нет? — шикнул на него «одаренный» шизофренией сосед.       Но Люцифер не слышал, не слушал и слышать не хотел. Никого и желательно никогда. Хватало собственных навязчивых мыслей и раздражающего сумбура голосов в голове…

Flashback

      — Не знаешь, кто съел фисташковый рулет? Так хотел кофе с ним с утра отведать, — лыбился Люци, оглядывая своего потрепанного парня, ибо ночка была «напряжённой», аж в три подхода.       — Не видел никаких рулетов, — бурчит Дино, пытаясь быстрее прожевать.       — Шестое чувство мне подсказывает, что кое-кто врет, радость моя, — смеялся Люци, — Подбородок то, в карамели.       — Ничего не знаю! — крикнул Дино на ходу вытирая улики от утренней трапезы.       А Люцифер рванул за ним через всю квартиру, под сопровождение заливистого, искреннего смеха. Догнал, схватил за талию и поцеловал в губы, сладкие от карамели. Маль, тогда, лишь закатил глаза и хмыкнул, не удивляясь тому, как быстро меняются их отношения и какими они могут быть, когда «демон» в себе.

***

            И пусть, он убедил себя в том, что ненавидит Дино. Совместно нажитого — уже никуда не денешь. Не забудешь и не спрячешь, даже если постараться. Да и, где любовь, а где ненависть? Тонкая грань, верно? К тому же, за что ненавидеть? За эмоции, что свойственны любому человеку? За выражение боли, что сам же доставил? За то, что сам не оставил выбора?

Flashback

      Очередной клуб, очередная тусовка. Но Дино и Люцифер уже были можно сказать — парой, может поэтому никак не могли отлипнуть друг от друга, ну и заехали на пару часов, чтобы просто увидится с надоедливым Такером, иначе он бы просто не отстал. Но в тот вечер случилось кое-что интересное. На «демона» впервые, как ему казалось, обратили внимание. В том смысле, что это был человек его же пола. Парень несмотря на то, что видел, как Дино и Люцифер зашли в клуб держась за руки, все равно набрался смелости «подкатить» к высокому, черноволосому красавчику. Таких, как Денница он еще не встречал. А татуировки, обрамляющие половину тела, в момент приковали к себе взгляд.       Маль стоял неподалеку, ему было интересно, как же каратель ангельских задниц, выпутается из ситуации. Попивая бурбон, он тихо хихикал, видя как глаза Люцифера медленно расширяются от удивления, а Дино, точно мартовский кот, начинал «метить территорию».       — Пошел на хуй, — коротко и ясно ответил Люций, при этом не скрывая улыбки. — Меня из мужиков привлекает только Дино, — он кивнул в сторону своего спутника и крепче ухватился за его бедро в знак подтверждения.       — Ну и я, — Маль перевалился через стеклянную перегородку и смазано чмокнул Люция в щеку. «Демон» отмахнулся от него, как он надоедливой мухи, но улыбнулся еще шире. Закатив глава, он ответил:       — Ну, и может этот еблан, чуть-чуть.       — Э-э-э, ясно. Я понял, — парень отступил на два шага назад и натянул кривоватую улыбку. Эта добыча явно не его. — Хорошего вечера.       — А ты на расхват, — отчеканил Дино, поглаживая татуированную грудь, выглядывающую из-под расстёгнутой до солнечного сплетения, рубашки.       — Ревнуешь, радость моя? — ухмыльнулся Люцифер и погладил Дино по щеке.       — Может, немного, — подыграл Эванс и потянулся за поцелуем.       Люцифер ответил ему, ни капли не стесняясь. Настроение позволило или еще что, но это скорее всего был первый толчок в раскрытии их отношений.       — Чисто теоретически, ты когда-нибудь думал о сексе втроем? — вдруг спрашивает Дино, выравнивая спину, он закинул одну ногу под себя и сел по удобнее.       — Вот уж нихуя себе вопросы, ангел мой, — он наигранно задумался, отпив из бокала. — Смотря с кем.       — Ну, вот, например, тебе нравится Маль?       — Если говорить о парнях по мимо тебя, он единственный кому бы я дал. Но Маль скорее хуй себе отрубит, чем притронется ко мне, — засмеялся Люцифер и мельком взглянул на Такера, из которого на танцполе все черти выходили.       — Не делай поспешных выводов, демон мой. Он та еще темная лошадка, — заулыбался Эванс, проследив за взглядом Люци.       — А ты о чем таком думаешь, засранец?       — Ну…       Не единожды он и вправду представлял что-то в этом духе. Люцифер для него конечно — вселенная, полная сюрпризов, но притягательная «тьма» Маля подкупала. И, честно говоря, интересно, что было бы, если бы они вдруг столкнулись. Боюсь, исходящая от них похоть, сожгла бы все в радиусе нескольких километров. Это была бы квинтэссенция разврата и удовольствия.       Дино представлял, как лежит между ними и замирает от накатившего возбуждения из-за наблюдения их поцелуев. Они бы совершенно точно пытались бы друг друга сожрать, хватали бы друг друга за волосы, не уступали бы ни в чем, соревнуясь. Исследовали бы тела друг друга, и, быть может, увлеклись бы настолько, что позабыли бы о Дино, но совсем ненадолго, чтобы вернуть внимание на него и растерзать.       Думал и том, как горел бы «демон», от ощущения власти над кем-то вроде Такера. Как хватал бы его за шею, перед очередным поцелуем. Да сразу с языком, кусая губы, потому что разрывало. Буквально слышал их совместные стоны, слившиеся воедино.       Их забег — трисам, закончился бы с первыми лучами солнца, оставляя после себя отметины на коже и дикое похмелье, но совершенно точно, такого никто и никогда из них бы больше не испытал.       Но это всего лишь мысли, представление того, что могло бы быть.

***

Sound: Andarе — Ludovico Einaudi.

            Люцифера вырвало желчью, прямо на кровать. Он больше не переваривал то, что подсовывало ему сознание. Теперь в пару к Дино присоединился и Маль. Новый друг, брат. Который за полгода стал близким, очень родным человеком. Им пришлось разделить кровь на двоих, боль на двоих и мысли на двоих. Но что теперь о нем думает Такер? Хочет ли дальше продолжать их дружбу или более не захочет сидеть на пороховой бочке?       — Твою ма-а-ать, — прохрипел Люцифер, держась за живот.       Он рухнул с кровати, а сил на то, чтобы встать — не было. До него уже дошло осознание того, что так просто он уже не отделяется и от этого все хорошее, пройденное с Дино в миг перечеркнулось. Люцифер вспомнил из-за кого оказался здесь.       — Ебанное дерьмо. Дерьмо, дерьмо, дерьмо! — кричал он, разбивая кулаки об плитку. — Оставь меня одного, прошу. Не подходи! Я не хочу тебя видеть, не хочу, не хочу, не хочу!       Медперсонал ворвался в палату, медсестра захватила с собой двоих крепких парней, ибо ей никогда в жизни не удержать стокилограммовое тело без воли и сил. Его подняли с пола как мешок с трупом и вынесли из палаты на троих — в одиночку.       В этот раз связанными оказались только руки. Ибо он снова начал бить себя по голове, но сильнее и сильнее, пытаясь вызвать невесть что. Может, пытался вытряхнуть оттуда Дино. Или лишить себя сознания, потому что не выдерживал. Непонятно. Но. Отражение в зеркальных дверях, ведущих в фойе, стало для него конечной точкой невозврата. Его, в крови и блевоте несли под руки двое хмурых парней, явно недовольных тем, что пришлось пробуждаться в три часа ночи. В синяках, жалкий, убогий. Даже идти сам не может. И он закричал еще сильнее, боясь собственного отражения, которое выглядело так, будто он уже стух.       — «Ты его не вытравишь, Люцифер. Уже поздно».       Эти слова принадлежали Малю, он сказал их давно, еще до того, как Люцифер признал свои чувства к Дино. Но «демон» об этом уже не помнил. Фразы его друзей, родителей, учителей летели обрывками, доводя до безумия. От мыслей разрывало голову, хотелось снести ее с плеч и спокойно себе умереть, но он даже на том свете не обретет покой.

— «Самаэль разочаровался бы в таком сыне. Хорошо, что он этого не видит».

— «За все нужно заплатить».

— «Ты это заслужил».

— «Глупый мальчик, на что ты наделся? На любовь?»

— «Ты мучаешь его, Люцифер. И мучаешь себя».

— «Ты никто, без своей фамилии. Хотя, даже она не дарует тебе ничего».

— «Ты никогда бы не смог достичь величия своего отца».

— «Кто ты? Что ты за животное?».

— «Не бойся моего гнева Люцифер, бойся, когда я замолчу».

— «Я тебе не доверяю. Я тебя боюсь».

— «Добивай последнее, что у тебя осталось».

— «Ты не справишься».

— «Ты безумен и омерзителен».

— «Не подходи ко мне».

— «Вы можете меня отсадить? Он воняет».

— «Сегодня нет бесплатной раздачи ланчей, мальчик. Приходи завтра».

— «Где твои родители? Ты что, живешь в машине?»

— «Любишь? Не боишься этих слов?».

— «Отвали. Не до тебя сейчас!».

— «Сучий выродок, как ты посмел?!»

— «Наслаждайся, сынишка. Папочка тебя всему научит. Раздвигай ножки, не упрямься».

— «Ничтожество».

— «Люцифер, заткнись!».

— «Только посмей назвать меня мамой в его присутствии».

— «Твой отец сдох».

— «Я убила его, я убила его!».

— «Ости твоя сестра. Ты умудрился трахнуть даже ее».

— «Сожги себя. Согрейся».

— «Обмочился от страха? Правильно, запоминаешь».

— «Сегодня День Благодарения».

— «Благодарю тебя, Всевышний. Исполни желание. Забери мою жалкую жизнь».

— «Ну, давай, заплачь. Кто тебя спасет?».

— «Я люблю тебя, Дино».

— «Я беременна, Люци. Ты не рад?».

— «Мишень — вот здесь, Люцифер. Стреляй».

— «Где-нибудь в другой жизни мы сможем быть вместе, Дино».

— «Но не в этой».

      — А-А-А-А-А! ХВАТИТ, ХВАТИТ, ПОЖАЛУЙСТА! Я БОЛЬШЕ НЕ МОГУ, Я БОЛЬШЕ НЕ ВЫНЕСУ! СУКА-А-А-А! ПОЖАЛУЙСТА, ОСТАНОВИТЕ ЭТО, Я УМОЛЯЮ-Ю-Ю, — он пытался вырваться. От бешеной, ниоткуда взявшиеся силы, кровать ходила ходуном. Борта били об стены, пробуждая «посетителей». В двух объединённых палатах включился свет. Доктор Уилсон на ходу надевал халат, моментально избавляясь ото сна.       — Что вы ему дали? — спрашивает Дастин и подлетает ближе к Люциферу. — У него судороги, катетер, быстро!       Еще через пять минут с его рта полезла желтоватая пена. Его нутро свернуло до конца. Каждая мышца в теле натянулась, пульс замедлился до критического. Дастин вводил препарат за препаратом, более не позволяя никому подходить к ним.       Обычное дело. Побочное действие. Этот препарат не подошел и выяснилось это довольно быстро. К сожалению, этого не избежать. Все, что связанно с психикой и воздействия на нее — непредсказуемо. И даже если у врача за спиной двадцать лет работы, это не исключает ошибки.       Через пятнадцать минут Люцифер стабилизировался. И наконец-то уснул, а Дастин осел на пол возле его кровати, пытаясь отдышаться.       — Тирнан, возьми анализы и отнеси в лабораторию как можно скорее. Потом бегом ко мне. В совместную палату больше не переводите, еще рано. Будем действовать еще мягче.       — Как скажете, доктор, — девушка быстро отобрала кровь из вены в несколько пузырьков и выскочила из палаты.       Случай обещал быть интересным. Доброе утро по-Люциферовски.

***

      — Ты созванивалась с Эвансом? — спрашивает Маль, отдав предпочтение сигарете, вместо завтрака.       — Нет, не берет. Написал, что все хорошо.       — Бля, от меня тоже гасит. Я так понимаю, мой брат с ним?       — Бонт уже едет домой. Дино не пустил его, — вздыхает Мими.       — Не удивительно. Дадим ему немного времени, а потом вытянем на сушу. Он не умеет жить без Люцифера. Пора учиться.       Мими ничего не ответила. Кивала в такт его словам, поглаживая по плечам, стараясь помочь всем, чем может. Новость о том, что Люцифер не выйдет оттуда в ближайшие четыре месяца и это лишь предварительный прогноз, подкосила. Но не Маля. Он, в отличии от Дино, понимал, что, если бы не «дурка», был бы гроб. К тому же, «отсутствие» Люцифера, как помехи, сыграет на руку в делах связанных с Говардом. Маль всеми силами взялся за то, чтобы поставить его на колени.

Sound: Oltremare — Ludovico Einaudi

      — Я поехал, детка. Вечером заеду за тобой, сходим куда-нибудь поужинать.       — Ладно, — улыбнулась Мими и поцеловала его на прощание, поднявшись на носочки. — Люблю тебя.       — И я тебя, детка, — выходя из квартиры, он набрал номер матери.       — Привет, что-то случилось? — мягко спрашивает Элеонор, щурясь от солнца.       — Пора заканчивать каникулы, ма. Ты нужна мне здесь.

***

      — Ну, здравствуй, дорогой отец, — голосом нахального подонка поприветствовал Маль.       Говард засел на дно, не появлялся в офисе, в доме не горел свет, даже машина так и осталась стоять на парковке бизнес-центра. Ордер они получили и пусть Говард успел уничтожить часть бумаг, большая часть осталась нетронутой. Этого оказалось достаточно. В розыске он или нет, глаза и уши у Маля все-таки остались. За щедрых десять тысяч зеленью, место Говарда выдали сразу. Но никаких денег не жалко, чтобы получить возможность еще раз посмотреть в лицо жалкой, растоптанной твари, оставшийся без самого ценного — денег и власти.       — ТЫ?! — Говард взбеленился, слетел с дивана, навострив кулаки. Он готов был вцепиться в глотку сына зубами. Он знал, что «облаву» организовал именно Маль.       — Чш-ш-ш, куда разбежался? — Маль выставил ладонь. — Ты сядешь и будешь молчать. Не в том ты положении, чтобы выебываться.       — Ты совсем страх потерял, щенок? — гневно прошипел Говард, сжимая в кулаках ткань рубашки Маля.       — А что ты можешь? Деньги? Их уже нет, да и мне похуй. Ударишь? Бей. Вот-вот ты останешься без цента в кармане с импотенцией и лысым затылком. Мама и Ости не хотят тебя видеть, а мне и брату ты нахуй не сдался. Так, для чего ты так рвал жопу? Чтобы по итогу остаться один?       — Не дорос еще, чтобы читать мне нотации и учить как жить, — он отпихнул сына от себя и сел на потрепанный диван в грязном номере затхлого мотеля на краю штата.       — Да ты что? Правда? А кто ты, отец? За что тебя уважать? За что любить? Чего ты такого сделал в жизни, чтобы мы падали к тебе в ноги и целовали руки?       — Вы выросли, благодаря мне и моим деньгам.       — Твоим деньгам? Да, папа? Сколько ты заработал сам? Тысячу, десять?       — На что ты намекаешь?       — Не намекаю, а говорю прямо. Если бы не Самаэль Денница, ты бы и за всю жизнь и центра не заработал бы. А наследство Люцифера? Скажи мне, каким это хуем оно разделилось между тобой и той конченной шалавой? Наебать и растоптать пятилетнего мальчика — это достойно тебя, Говард. Вот прям поклон тебе божий, — он поклонился, прикладывая руку к сердцу. — Сука ты алчная. Подлая, завистливая сука…       — Затк…       — Я повторю последний раз. Замолкни, папа и внимай моим словам.       — Браво, это мамаша тебя так научила с отцом разговаривать?       — Ну, вот Элеонор давай приплетать не будем? Как она вообще двадцать пять лет тебя, ублюдка, терпела?       — Ради денег, бабы многое готовы вытерпеть, — он отвратительно ухмыльнулся от чего Маля передернуло.       — Эта «баба», родила тебе двоих детей. Не думал, что именно по этой причине она находилась рядом с тобой? Вниманием не обделена, красивая. Но это тонкости вашего брачного союза, не будем. Мы выросли, отец. И надобности в лицезрении твоей убогой морды, больше нет.       — Так нахуя ты сюда приперся? Раз мой конец уже близок, наслаждался бы со стороны.       — О-о-о-о, отец, не переживай. Я еще успею насладиться. Все твои «партнёры» сбежали как крысы с тонущего корабля, тебя даже они кинули. Так что в твоих интересах сохранить хоть какие-то отношения.       — А иначе?       — Иначе ты сгниешь в тюрьме в полном одиночестве. И поверь мне, золотой папа, никто даже не вспомнит твоего имени.       Говард стушевался. Сил спросить дальше у него не было. После роскошной кровати, зашарпанный диван в мотеле никак не давал выспаться. Деньги начинают заканчиваться, а все счета арестованы, поэтому он не дожирает, вернувшись к сэндвичам с заправки, с которых и начался путь Зависти. Небритый, на голове еще больше седых волос, зато рубашка и костюм тройка идеально наглажены, как и носы дорогущих туфель. Как его в этом районе еще до нитки не раздели — не понятно.       — Осознание пришло не сразу, правда, — Маль прикурил, а потом ухмыльнулся, издеваясь над нелюдем, названным его отцом. — Я все никак не мог понять, почему ты приебался к Денницам, почему именно они, почему ты так отчаянно пытался поставить Самаэля на колени. Почему изворачивался, соперничал. А потом екнуло, представляешь?       Говард натянулся как струна, сжимая бокал в руке с дешевым пойлом, он смотрел на сына с бешеным гневом, будто знал, что он сейчас скажет. Хотя Маль уже многое поведал за эти двадцать минут.       — Ты был влюблен в него, да? Влюблен в Самаэля, а он тебя отверг. Растоптал, унизил. Не получилось у тебя, да? И что ты сделал? Затаил обиду, да такую жгучую, а потом еще и бывшая женушка к нему упорхала. Тебя, наверное, разрывало?       Бокал треснул от напряжения, а на потрепанный временем ковролин упало несколько капель крови. Маль лишь усмехнулся. Прямое попадание. Он присел на корточки, взял в руку осколок от бокала и взглянул на отца снизу вверх.       — Конченный ты уебок, отец. Ну как же так? Ты швырял Бонта по квартире за его ориентацию, а сам?       — ЗАМОЛЧИ-И-И, ЗАМОЛЧИ СУКИН СЫН ИЛИ Я УБЬЮ ТЕБЯ! — он отвесил пощечину, за что получил толчок назад к дивану и мощный, унизительный подзатыльник.       — У тебя больше нет власти надо мной, отец. Теперь власть уже в моих руках и только мне решать, что с тобой делать, — Такер-младший еще раз оглядел отца, отряхнул свою рубашку от несуществующих пылинок и вышел из номера. Там его уже ждали. С минуты на минуту Говарда схватят и засунут в полицейскую машину. Бегам пришел конец.       По приезде к квартире, его встретили папарацци. Дело Говарда вопреки всем стараниям получило огласку. Он молча надел темные очки, вышел из машины и взял Мими за руку, и направился к дверям дома. Дальше их не пропустит охрана.       — Мистер Такер, скажите как на долго задержали вашего отца?       — Говард Такер обвиняется в мошенничестве, что вы скажите об этом?       — Прокомментируйте арест вашего отца!       Мими закрывала глаза свободной ладонью от вспышек множества фотоаппаратов. Она не привыкла к этому, но Маль предупреждал, что такое может быть.       — Без комментариев. Обратитесь к адвокатам, они предоставят нужную информацию. Всего доброго, — он приобнял Мими за плечи и увел в фойе их дома. Элеонор уже ждала их там.       — Здравствуй, сынок, — она крепко обняла его, а следом и Мими. — Микаэла, рада тебя видеть.       — Ты быстро, я же только утром тебе позвонил.       — Я прилетела первым рейсом. Ты что-то натворил?       — Ох, дорогая мама, ты даже представить себе не можешь, что тут было, пока ты была в отпуске. Пойдем, откроем вино и обсудим падение нашей семьи с Олимпа.

***

      Дино выходил из дома только за продуктами. И то, в основном в пакете лежала какая-нибудь пицца из отдела заморозки или еще что проще, но в пару к ней всегда лежало несколько бутылок алкоголя.       Он больше не плакал. Не крушил мебель. Перестал называть себя чмом. Все это прошло. Устал. Но засыпать не в ушат пьяным, все еще было тяжело. Вставал с закатом, а засыпал с рассветом. Всю ночь он пил, рисовал какие-то фигуры на очередном холсте, пытаясь забыться. Будто все в этой чертовой квартире не напоминает о Люцифере. Его футболки теперь носил Дино. И как только его запах сходил с нее, она отправлялась в стирку и надевалась новая. Так он и жил. Даже Кейт не смогла пробиться. Дино так и не открыл дверь, и она молча оставляла еду и писала смс, чтобы хоть как-то узнать о его состоянии.       Дино вознес Люцифера на Олимп, очень долго не замечал того, что с ним творится. Разом обрушилось все, что только могло. Разумеется, заболевание дало о себе знать. ПРЛ — не лечится, только купируется и то не всегда. Поэтому, как и сказал Маль, пора учиться жить без Люцифера или иначе эта дорога поведет только в Ад.       Да, пусть будет Олимп, но Греческие боги никогда не славились «нормальностью». И теперь он столкнулся с последствиями жизни в общем доме с таким вот своеобразным «Греческим богом». Но он поймет, если уже не понял, что сделал правильный выбор. И как только срок, о котором ему пока не сказали, истечет, появится шанс на то, что Люцифер наконец-то справится по-настоящему. Но нужен ли ему будет Дино в этом случае? Это и ранило.       Одиночество убивало его. Рядом не было смеха, не было ничего, что скрасило бы его существование. Серые стены, обшарпанный потолок — такими казались, даже если это не так.       Он упал в Омут, но нет умереть и забыть — он задыхается, снова жрет стекло и истекает кровью. Но хватит, милый Дино, хватит. Ты уже достаточно настрадался.