Омут города грехов

Нет ничего более неприятного для разгневанного человека, чем когда на его гнев отвечают полным равнодушием.

— А. Дюма.

Soudtrack: Apologaze — One Republic.

            По просьбе Кейт, Люцифера выписали из больницы через неделю, под ее ответственность. Больничные стены изводили его, а остаток ран так или иначе заживут дома. Главное, что врачи остановили инфекции и собрали мышцы и сухожилия, пробитые пулей. В остальном, Люцифер чувствовал себя нормально. Физически. Про то, что творилось у него в голове, боялись даже думать.       Катерина сразу же позвонила мисс Оушен с просьбой взять его на терапию в не очереди. И сомневалась не нужна ли она и ей тоже. Весь этот гемор повлиял не только на «демона». Отхватил и Маль, и Дино. Что уж говорить о Фенцио и Катерине. Дино потерял сон. За ночь удавалось поспать от силы часа два, даже если рядом мирно сопел Люцифер. Такер не знал куда себя деть. Его разрывало между дерьмом, что произошло в собственной семье и тем, что судьба сотворила с Люци и Дино.       Катерина навещала их по три раза на дню. Постоянно звонила, стараясь контролировать каждый шаг «приемыша». Не нужно иметь диплом по психиатрии, чтобы понять, что в больной голове Люцифера, может закрутится не менее больной сценарий. И она старалась всеми силами предотвратить это. Однако, Люцифер вопреки всем ожиданиям не «сошел с ума», либо окружающим так казалось?

Flashback

      — Столько лет прошло, а я так и не смог забыть, отец… — Люцифер склонился над могилой, держа в руках букет красных роз. — Я увидел ее, впервые с того момента как ушел. И знаешь, до сих пор не могу понять за что ты ее любил, — помолчал, сомкнув губы. Пытался удержать накатившие эмоции. Но его прорвало.       — Я скучаю. Чертовски скучаю по времени, когда ты был рядом. Но, наверное, хорошо, что ты умер. Не видишь в какую слизь я превратился, — по его щеке все же скатилась слеза. — Я совсем сбился с пути, пап. Сбился, понимаешь… Перестал жизнь любить, эгоист чертов. У меня есть все, а я никак не могу свыкнуться с мыслью, что я этого заслуживаю. Я стараюсь, сука, правда стараюсь понять это жизнь, свыкнуться с ней, но у меня никак не выходит. Я жалок, ничтожен. А самое страшное, что я продолжаю сжигать всех, кто осмеливается подойти ко мне. Я не знаю, что мне делать, отец. Помоги мне, прошу тебя…       Он упал на колени, не обращая внимания на влажную после дождя почву, что пачкает его идеально белый спортивный костюм. Приложился лбом об надгробный камень, гравировка которого больно резала по сердцу. Закрыл глаза. Отпил из бутылки терпкий виски и засмеялся. По сумасшедшему, через невыносимую боль. Единственный родной по крови человек, которому было не плевать — умер двадцать лет назад. А у Люцифера остались лишь короткие фрагменты в памяти, где он улыбался на руках у отца.       Там — в далеких воспоминаниях, был дом полный любви, счастья. Было светлое будущее, уготованное отцом для единственного, любимого сына. А самое главное, там было спокойно. Размышляя, он снова отпил из бутылки, надеясь, что Дино и Кейт не узнают об очередной принятой порции алкоголя. В далеке, облокотившись на ствол дерева, стоял Маль, единственный кому Люцифер решил доверить эту тайну.       Маль Кристофер Такер — великолепный «подонок», мечта всех мужчин и женщин. Который когда-то на душу не переносил Денницу, оказался одним из самых понимающих людей на этой грешной земле. Оказался другом, братом, соратником, искренне сочувствующим Люциферу. Именно поэтому он привез его на кладбище в час ночи, не задавая вопросов.       — Прошу тебя… Мне страшно, отец.       Маль сжимает челюсть, наблюдая за Люцифером. До него долетает лишь часть невыносимо тяжелых слов, но он все и так понимает, нутром чувствует. Ведь видит перед собой совершенно разбитого человека. И думает: «Он сломленный ребенок, запертый в теле взрослого мужика». И Такер прав. «Демон» потерял отца в четыре года, а когда его тело еще не успело остыть, Кассандра сбросила маску любящей матери, подалась в разврат, состоящий из хаоса, наркоты и мужиков. Брала от жизни все, постепенно превращая маленького сына в асоциального калеку.       А что мог сделать четырехлетний ребенок? Какой отпор Люцифер мог дать матери? Он продолжал по-детски наивно, любить ее, но чувствовал в ответ лишь холод. А когда в их дом ступила нога Блейка, жизнь и вовсе превратилась в Ад. Малыш не понимал, что сделал не так, чем так разгневал маму и чужого мужчину, отчаянно пытающегося выбить из него «всю дурь».       Маль транслировал эти события на себя. Говард ведь не всегда был мразью. А для детей, особенно в таком возрасте, родители всегда нечто прекрасное, родное, любимое. Однако одним неверным словом или поступком, они морально уничтожили своих сыновей.       — Поехали. Дино поймет, что тебя долго нет, — Маль протянул ему ладонь.       — Да. Дино… Точно, — Люцифер горько усмехнулся, допил бутылку до дна. Закашлялся, поднимаясь на ноги. Из-за слез или принятого алкоголя, не смог удержаться на ногах, пошатнулся врезаясь больным бедром о надгробную плиту. Заскулил, то ли от внутренней боли, то ли от физической. Такер молча придержал его за локоть, закинул руку на свои плечи и повел в сторону машины.

***

      Больше подобного рода путешествий в час ночи не было. Маль решил, что это был лишь секундный момент слабости, нужный им всем. По крайней мере, прошло уже почти два месяца, и Люцифер вроде как больше не подкидывал «сюрпризов». Скоро выпускной, за углом их ждет новая жизнь. И Денница, тогда, дал себе лишь один день на то, чтобы не бороться, забыться, раскрыть душу, чтобы потом были силы на то, чтобы воскреснуть.       Слова ранят намного больнее, чем заточенный клинок. И даже после смерти, Дэвид продолжает мучать его. Издеваясь, возвращается в сновидениях, мерещится по пути в университет. Однако, усердная учеба отвлекает. А сеансы с Мисселиной потихоньку приводят голову в порядок.       Что касаемо отношений между Люцифером и Дино. Все сложно — это самое простое определение. Люцифер глотает таблетки горстями и даже думать не может ни о сексе, ни о вечеринках, да и о Дино тоже. В груди поселился животный страх — потерять контроль. А Дино для него, как наркота. Из раза в раз отравляющая организм и тем временем дарующая временную эйфорию. По крайней мере так считал Люцифер. В сумерках ночи и правда Дино становился для него временным спасением. Именно временным, ведь как только на горизонте появлялось солнце — «демону» становилось хуже, чем за день до этого. Поэтому он быстро забыл все свои слова, сказанные в ангаре и больнице. И предпочел не двигать их отношения. Ни в сторону дружбы, ни в сторону настоящих отношений, о которых так грезил Эванс. Последнего это просто уничтожало, но выбора у него просто не было.       — Снова боишься потерять контроль? — спрашивает Дино, отвлекая Люцифера от чтения книги.       — А ты снова хочешь забраться в мою голову? — ответил «демон», не поднимая головы. — К чему ты это?       — Ты принимаешь терапию? — Дино встал перед кроватью, ожидая, когда Люцифер все же обратит на него внимание.       — Блядь, Дино, — вздохнул Денница, захлопнув книгу. — Я же просил тебя. Хватит контроля, хватит допросов, где я был и с кем, всего этого дерьма. Я принимаю ебанные таблетки, — он посмотрел на Дино, во взгляде читалось: «Достаточно. Я и без этого чувствую свою ничтожность. Я хочу гребанной самостоятельности».       — А это что тогда? — он вытянул раскрытую ладонь, в которой лежала банка, доверху забитая таблетками.       — Новая партия, — скучающе ответил Люцифер.       — Может не будешь заливать и скажешь, как есть?       — Да что ты, правда? Заливаю? Заебал ты, Дино.       Люцифер с психом встал с кровати, подошел к столу и вытащил из-под него мусорное ведро, вытряхнул содержимое на пол, откуда высыпалось с десяток пустых пузырьков: — Ну? Достаточно доказательств, мамочка?       — Смени ты уже свой гнев на милость. Пойми и меня тоже. Мы пережили такое дерьмо, а ты будто… У тебя его лицо и его голос, но ты не мой Люцифер, — сбивчиво проговорил Дино, хватаясь за беспорядочные мысли.       — МЫ пережили? — спокойно задал вопрос Люцифер, даже не сменив интонацию. Казалось, будто мысли и чувства Дино, его совершенно не волновали.       — А ты забыл, что сделал для тебя Маль? Я? — Дино, напротив, прикрикнул. Злость и обида разлились по его венам. — Ну охуеть теперь, Люцифер, — Эванс засмеялся, пригладил волосы. Ладони ходили ходуном.       Он все это время был рядом, старался одарить Денницу спокойствием, окружить любовью и заботой. Таскался по судам и полицейским участкам совершенно один, продолжая врать матери, чтобы она не тащилась через весь город с ним.       Но всему рано или поздно, приходит конец. Силы иссякли, ведь Люцифер вновь откинул его, как ненужное тряпье. Перестал его подпитывать, перестал дарить улыбки и прикосновения, от чего Эванс медленно увядал. А ведь ему было ничуть не легче. Как и Малю, Бонту и в целом семейству Такер.       — Ты чертов эгоист. Кусок ебанного дерьма, — Дино приблизился к нему, гневно сжимая кулаки. — Пусть он и был мразью, я убил его. Убил, мать твою! А Такер? Думаешь, я не знаю, как он носился с тобой по кладбищам, да барам? Хотя сам находится в полной заднице! А ты, наверное, и не удосужился спросить, как у него дела? Тоже мне, охуенный друг.       — Закончил? — похоже, слова Дино не тронули ничего, что могло бы вызвать хоть какие-то эмоции. Люцифер с тем же скучающим видом, не удосужившись даже вынуть руки из карманов штанов, безэмоционально оглядывал разъяренного «ангела».       Дино не выдержал, просто не смог смотреть в пустые глаза. Не смог стерпеть очередной плевок в душу. Он не заслужил такого отношения, даже если проверяет карманы, количество выпитых таблеток, и запасы алкоголя. А кто — если не он? Ведь это не первая подобная ситуация. Люцифер хитрый и изворотливый, особенно в период обострения. И Дино, если будет подозревать его в очередном срыве и правда залезет везде, лишь бы успеть спасти его. Еще одной игры в русскую рулетку ему как-то не хочется. Да и отскребать Люцифера от пола — тоже.       Эванс со всей силы размахнулся, вмазав пятерней по лицу Денницы. Шлепок был почти оглушающим. Голова Люцифера дернулась в бок. Он сжал челюсти от пробудившийся злости. Провел большим пальцем по губе, собирая капельки крови.       — Теперь, да.       — Тогда катись нахуй от сюда, — он кивком указал на дверь. Глаза на секунду будто бы приобрели алый оттенок. Выдавали его с потрохами, показывая, что не совсем то ему и насрать на сложившуюся ситуацию. — Пока я не…       — Пока ты ЧТО? Снова собрался драться со мной? Ну давай же! Пиздани разок, тебе же легче станет! — Дино толкнул его в грудь, провоцируя. Да и сам потерял последние крупицы самообладания.       — Съебись, Эванс, от греха по дальше, — шипит Люцифер сквозь стиснутые зубы.       —Давай! Давай, блядь! — он выплевывал слова, не пытаясь себя сдержать. Как бы он не любил, как бы не хотел мимолетного счастья, хотя бы легкого привкуса на губах, Эванс сдался. — Приласкай меня муками! Как ты это умеешь! Герой, блядь! Утопи, ударь, обзови, размажь мое лицо по асфальту в конце концов! А потом снова прибеги зализывать раны, в надежде, что твой поганый рот не оставил чертовски кровоточащие, ебанные борозды в моем сердце! Сгинь, нахуй! Я больше не выдержу, я больше не могу с тобой сражаться…       В последнее время ссоры на пустом месте возникали все чаще и чаще. Однако эта — совершенно другой уровень. Дино устал, устал сильнее, чем когда-либо. Он жил на автомате, как заведенная игрушка. Боялся сказать или сделать что-то не то. Носился по кухне, приготавливая кучи самой разнообразной, а самое главное — любимой еды Люцифера. И пусть в первые недели после больницы, «демон» действительно старался быть с ним как можно ближе. Потом его словно подменили.       Так и что же получается. Если Люцифер жрет таблетки, тогда осознает, что делает. В том смысле, что трезво мыслит, не подвергает себя и окружающих риску, ловит долгожданную концентрацию на чем-то. Но с тем же самым он утратил все эмоции и чувства. Нет ни плохих, ни хороших. А если терапии нет — он живой, пусть инфантильный и порой безрассудный, но живой, настоящий. Тот, кто заставляет окружающих смеяться, тот в кого влюбляются и ненавидят. И в итоге, золотой середины не получилось достичь. И в том и другом случае, Дино просто не может быть с ним.       — Дино, съебись с моих глаз! УЙДИ ТЫ УЖЕ НАКОНЕЦ, СУКА! — Люцифер схватил его за горло, упер в кухонный стол бедрами и едва ли удержался от того, чтобы не взять со стола вазу и не разбить ее об голову Дино.       — Если уйду, то не вернусь, и ты сдохнешь. Твои эмоциональные качели доебали меня! — в ответ, он пытается кричать, сжимая предплечье Денницы.       — Сам то себе веришь? Ты всегда возвращаешься, — Люцифер нахально ухмыльнулся. — Бонт не вставляет тебя так, как я. И мы оба это прекрасно понимаем.       — Рано или поздно сдаются даже такие, как я. Я больше не хочу бороться за тебя. За нас.       — Невозможно любить, а потом ничего не чувствовать. Либо ты врал тогда, либо ты врешь сейчас.       — Тебе так нравится мучать меня? Истязать? — Дино улыбнулся сквозь боль. В голубых глазах собрались слезы, но Дино не позволит им скатится по щекам, не позволит себе проявить слабость, ибо «демон» только этого и ждет. — Ты, сука, живешь нормально только тогда, когда мне больно.       — Я просил тебя дать мне время, просто подождать. Я не сделал тебе ничего плохого, я просто старался выжить, еб твою мать! И ты ебанный идиот, если думаешь, что мне действительно плевать на тебя, — Люцифер поглубже вздохнул, набираясь сил.       — Ты вечно рассуждаешь о чувствах, о любви. Кормишь меня этим дерьмом ночами напролет. И несмотря на то, что тебе хуево рядом со мной, без меня тебе еще хуже. И в итоге, забив на свои собственные слова, стоит мне проявить хоть малейшую холодность, ты бежишь сломя голову под крыло Бонта. И как это назвать, м? — он пододвинулся ближе, встал между ног Дино и взглянул в его бездонные голубые глаза, надеясь найти там ответы.        — А я ведь предупреждал тебя. Говорил, что не смогу спать с тобой, когда тебе захочется. Я просто не могу, понимаешь? Сил едва хватает с утра просыпаться. Я глаза закрываю и вижу твои — испуганные, а следом слышу выстрел. Встаю и глотаю очередную таблетку, потому что выхода нет, мать твою! Я не трогал тебя, во всяком случае не пытался сделать больно. Молчал, чувствуя запах Бонта на твоих волосах, несмотря на то что это изводило меня нахуй! Ибо понимал, что он даст тебе то, что в данный момент не могу дать я. — Он нагнулся к его уху и прошептал: — Так, чего же ты хочешь от меня?       — Не одному тебе хреново, Люцифер.       — Ну так иди к Бонту, какого черта забыл здесь? Там явно будет лучше, — Люцифер отодвинулся от него и тоже ощутил накатившую усталость.       — Да не нужен мне Бонт, еблана ты кусок! — вздохнул Дино, потер переносицу и привстал со стола в порыве обнять «демона», но остановился, снова предоставляя выбор Люциферу.       — Тогда спрошу еще раз, — он обнял его, прикладывая голову к своему плечу, зарылся пальцами в распущенные золотые волосы и едва слышно прохрипел: — Чего ты хочешь от меня?       — Хочу тебя, — прошептал Эванс, чуть отстранившись.       Люцифер глубоко вздохнул, окончательно отстранился от Эванса и поджав губы, сказал: — Дино, даже если я захочу, я не смогу.       — Ты не понял. Мне нужен ты. Хотя бы твое немое присутствие в моей жизни. И мы обязательно справимся, — он с надеждой взглянул в карие омуты, окончательно успокоившись.       Люцифер вымученно улыбнулся уголком губ, вновь взял его за шею и уткнулся лбом в его.       — Пора нам перестать вот так разговаривать, — сказал он шепотом, боясь разрушить очарование момента. Прикрыл раздраженные от недостатка сна глаза и свободной ладонью погладил Дино по костяшкам пальцев.       С чем сравнить их взаимоотношения? С бурей? Хаосом? Они и вправду такие. Разрушают все до чего касаются, на пути друг к другу. И как только это происходит подобно ветру, затихают, но лишь на день или два. А потом все по новой. Хотя, может, это просто означает одно: Им нравится жить в том хаосе, что породили их души. И ни ветер, ни зной их не успокоят. Один сглаживает острые углы другого. Даже если на теле остается сотня глубоких ран, без них уже слишком просто и пусто. Так было и так будет.

Flashback

      — Что-то мне кажется, что это затишье перед бурей, — выдаёт Такер на выдохе, скуривая уже вторую сигарету по счету. — Его вроде как чуть не убили, да и вообще в последнее время какой-то пиздаворот творится. А он? Ну посмотри на это, — он кивком указал в сторону лавочки, где сидел Люцифер. Облокотившись локтями на колени, он читал книгу. Его нога подрагивала, отбивая пяткой неизвестный ритм. — Кто это, блять?       — Я также думаю, — отвечает Эванс. — Он слишком правильный, какой-то безжизненный? Ходит в зал, делает задания и пишет чертовы эссе, которые всю жизнь писал или я, или Эллиот за пару десятков баксов. Никакого алкоголя, наркоты, шлюх, и отбой в десять.       — Насчёт шлюх я бы поспорил, как минимум одна стоит передо мной, — Такер складывает губы бантиком и прищурив глаза выпускает дурно пахнущий дым прямо в лицо Эванса.       — Маль, блядь! — шикает Дино и выхватывает злоебучую сигарету из его рта.       — Я редко бываю серьёзным и мало на что обращаю внимание, но «А» — Люциферу кажись пора в дурку, «Б» — хорош дрочить моего брата. Или определи ваши отношения на уровень — разок дал и в кусты, без добрых обещаний и всей этой ванильной дряни. Или уже вообще к нему не подходи. Ему и без тебя хуево живется.       — Злюсь на Люцифера, а сам тот еще гандон.       — Бонт видит в тебе тоже самое, что ты в Люцифере. Вам бы всем разойтись по разным углам, да жить спокойно, но вы же так не можете? Вам же надо участвовать в убийствах, потом еще для пущего восторга обнюхаться и переебаться, да так, чтобы утром хочется бежать без оглядки, не успев даже трусы надеть.       Это был прямой камень в огород Эванса. После того, как Люцифера «отключило», он быстренько нашел замену. Мог пару дней проводить в кровати Бонта, так и не трезвея. А от Люцифера прилетали лишь ответные сообщения по типу: «все нормально», чего вроде как было достаточно, чтобы остаться еще на денек. Так Дино и жил забегами от съемной квартиры Денницы, до пентхауса Ости. На тираду Такера он так и не ответил, просто не нашел, что сказать, потому что знал, что он прав.       — Предчувствие у меня, что Люцифер вытворит такую поебень, что у тебя волосы на заднице дыбом встанут. Ибо он — не он. Как бы странно это не звучало. Я никогда этого не говорил и сделаем вид, что ты не слышал. Но Люцифер-мудила, хотя бы живой. А вот этого я не узнаю. — Такер вновь указывает на скамью неподалёку, где сидит «демон». — Он даже сидит неестественно. И пафос, от которого у девок трусы мокли — испарился.

***

            У них у всех непростая жизнь, но не стоит опускаться на дно, чтобы почувствовать себя чуточку лучше. Успокоившись, Дино поцеловал Люцифера в щеку и вышел из дома, договорившись с отцом о завтраке где-нибудь в тихом месте. А позже, он пойдет на последний экзамен, отделяющий от выпуска.       — Ости! Виниры мои ненаглядные, где ты? — Маль спускался со второго этажа, пряча в карман кожаной куртки скрученный косяк.       — Да что ж ты распизделся с самого утра, — тихо хрипит девушка.       — Ахах-ах ты ж бля-я. Смотрю сделка прошла успешно? — он остановился перед диваном в гостиной, где и возлегла потерянная сестра.       Ости, видно по приходу домой, отчаянно пыталась раздеться, но узкое платье по фигуре никак не поддавалось, поэтому декольте скатилось до задницы, а перекрученная ткань сковала ее бедра. Без сил на дальнейшую борьбу, она так и упала на диван, мордой вниз.       — Воды хочешь? — Маль скривился от запаха, помахал ладонью из стороны в сторону возле носа. — От тебя несет так, будто кошки в рот насрали.       — Неси уже, задолбал, — прохрипела девушка, переходя в горизонтальное положение. — И ибупрофен захвати, ради Господа.       Такер ухмыльнулся, наполняя пустой стакан льдом и дольками лайма. Ости редко выпивала, но, однако метко. Удивительно, что она вообще дошла до дома и не уснула прямо в лифте, пока тот поднимался на сороковой этаж.       Жадно выпив до дна, она спросила:       — Чего хотел-то?       — Я последний касарь отдал за инфу в полиции, к счету у меня теперь нет доступа. А все, что было наличкой я спустил на подарок Микаэле. Одолжишь? — ему не нравилось, что приходится брать деньги у Ости, но другого выхода не было.       — И все? — Ости гневно посмотрела на него. — Мог бы и не будить меня. Возьми в сумке и отчаливай уже наконец в Ад.       — Как раз туда и направляюсь, — он снова засмеялся, уворачиваясь от летящей в него подушки.       — К Люциферу что ли?       — Ну а куда еще. Я же теперь нянька для бородатых, татуированных мужиков. Буду поздно, — он поцеловал ее в макушку, взял ключи от машины с журнального столика и ретировался к лифту.       Говард сдержал обещанное слово. Заблокировал счета всех членов семьи, даже Ости, когда узнал, что именно она им помогает. Но ей уже не пятнадцать, она взрослая девушка, заработавшая самодеятельно ни один миллион долларов, поэтому как-то проживет без папочкиной помощи. Элеонор не захотела жить у нее. Собрала последние накопления и улетела на Гавайи к двоюродной сестре поправить здоровье, на что Маль положительно отреагировал. От имени отца семейства, Маля все еще колотило. Однако, сестра была не только гением в бизнесе, пока Говард рушил их родовое поместье, не в силах сдержать ярость, она обчистила все банковские ячейки, имея полное право на пользование. Активы, акции, документы на недвижимость, машины и остальное — он уже не сможет у них забрать, даже если постарается.

***

      — Готов? — спрашивает Такер, докуривая сигарету.       — А порше где проебал? — спрашивает в ответ Люцифер, осматривая новенький мерседес.       — Отдал в покраску. Пока мы тебя вытаскивали, какой-то уебок пытался его вскрыть.       — Извини, — коротко бросил Люцифер и тоже достал сигареты из кармана легкой куртки.       — Забей, — он оглядел его, заметив покраснение на скулах и разбитую губу. — Тебя какие черти драли?       — С Дино ласково поболтали, — бросил «демон», прикуривая сигарету.       — И что пошло не так?       — Любовь, — он поглубже затянулся, будто сигаретный дым может избавить его от проблем.       — И пал палач от гильотины, — Маль дернул головой в верх, сложив губы бантиком. — Как романтично! Разбили друг другу ебальники и натрахались как кролики. Идиллия.       — Тебя в детстве не роняли? — Люцифер ухмыльнулся.       — А тебя?       — Сука.       — И я тебя люблю, придурок. — Садись, раз докурил.       — Как ты? Как дела?       Такер обошел машину спереди, обдумывая вопрос «демона». Он не считает, что все плохо и не решаемо. Беспокоит только Бонт, продолжающий ширяться по подворотням, а еще забеги Эванса в его комнату. Говард — отвалил, на какое-то время. И это тоже немного беспокоит, но в целом — нормально.       — Пойдет, — отвечает Такер и заводит машину.       — Это так «по Такеровски», — улыбается «демон».       — А эта ебала что еще должна значить?       — У тебя у самого все летит в бездну, но ты все равно смотришь на жизнь через призму оптимизма, в своей слегка припизднутой манере. И даже если внутри тебя рвет на части, снаружи будет тот же Маль Такер.       — Иногда ты выдаешь воистину философские вещи, да такие, что я сейчас не поленюсь и обшманаю тебя на предмет марихуаны.       — Да не долбил я, заебал, — Люцифер закатил глаза, подтверждая свои собственные слова, сказанные ранее. — Давай в мак по пути заедем, — предлагает Люцифер, двигая сиденье подальше в салон, чтобы вытянуть ноги.       — Я не питаюсь подобной дрянью.       — Ну, разумеется. Куда нам, простым смертным, до Маля Такера, — смеется «демон».       — Заканчивай ерничать, а то пешком пойдешь.       — Езжай уже, заебал, — Люцифер пихнул его рукой в плечо, расслабившись.       О Дино, и о совершенно ненормальном их поведении в стороны друг друга и обо всем остальном, он подумает позже. Как только сядет в кресло в кабинете мисс Оушен. Сеансы с ней уже давались гораздо проще. Именно она предложила сходить к Самаэлю на кладбище, на что Люцифер решился только в усмерть пьяный. Мисселина потихоньку выстраивала у него почву под ногами, развязывала огромный клубок в его голове, который жутко мешал жить. И как бы трудно и гадко не было во время терапии, после нее дышится чуточку легче.       Женщину радовали успели Люцифера. Он открывался ей и действительно старался отбросить от себя ПРЛ как можно дальше. Зная про экзамен у Эванса, Такер вызвался помочь. Они все еще боялись, что вместо кабинета психотерапевта, Люцифер пойдет в бар или еще хуже — к дилеру. Поэтому и нянчились по очереди. Может их дружба окрепла после прямого переливания или «крота» в штанах, а может Такер просто чувствовал не меньшую потребность в харизматичном отморозке справа от себя. Во всяком случае, вслух он все равно не признается. Пошатнется корона.       — Готов к «системам управления» в пятницу? — спрашивает Такер, паркуя машину у входа в небольшой ресторан.       — Вроде как.       — Зря.       — В смысле? — хмурится Люцифер, закрывая дверь машины.       — Ой, я что забыл тебя предупредить? — Такер наигранно прикрывает рот ладошкой. — Моя неземная харизма освободила нас, если сдадим итоговые проекты в четверг. Твой готов?       — Такер, блядь! — Люцифер показал кулак.       — Что за ебатория там у тебя была? Нефтехимия, кажется?       — Ну, допустим. И?       — Сделал или нет, блядь? — шикает Такер.       — Один раздел остался. К чему ты это?       — Ну вот и доделывай. Мозгами не дотянешь, помогу, — Такер открыл перед ним дверь в ресторан, поклонившись. — Хочу прихватить и твою демонскую задницу в Беар-Биг-Лейк, на пару дней.       — Может, без меня? У меня еще куча заданий. Я и так на хуевом счету у комиссии.       — Не спалился бы, попивал бы сейчас пивко где-нибудь на пляже. Ну раз уж любишь долбить, люби и сам задницу подставить.       — Меня твои каламбуры в гроб сведут.       — Я только начал, — отвечает Маль, развалившись в кресле так, будто король этого ебанного мира. Подозвал жестом молоденькую официантку, приторно ей улыбнувшись.       — Не сомневаюсь, — бросил «демон», штудируя меню.       — Мне как обычно и черный кофе без сахара, — ласково сказал он девушке. — А ты чего хочешь?       Люцифер прикинул сколько у него денег, хватит ли их на сигареты и еду на следующую неделю. Маль будто прочитал его мысли, и добавил:       — Я угощаю.

***

      Они позавтракали или вернее пообедали, так как в Маля влезла половина меню и десерт. «Демон» ограничился кофе и сэндвичем и то, запихал его через силу. Терапия первые недели практически всегда превращала его в нечто едва живое, потом отступало, но не в этот раз.       Такер отвез его, подождал пока он зайдет в приемную и только потом тронулся с места, попутно набирая Мими сообщение.       — Здравствуй, Люцифер, проходи, — мисс Оушен по обыкновению сидела в кресле, расписывая план встречи на последующие два часа.       — Доброе утро, — ответил «демон» и упал в кресло, схватив со столика бутылку воды.       — С чего хочешь начать сегодня?       — Мне без разницы, — он пожал плечами.       — Тогда начну я. У меня есть к тебе пара вопросов, — она достала папку с инициалами Люцифера, пролистала почти до конца и заговорила: — Как ты себя чувствуешь, после повышения дозировки?       — Никак, — ответил он. — Не хорошо и не плохо.       — Как спишь?       — Без снотворного, может, около часа.       — Та-а-к, — она сделала пометки в блокноте. — Половая жизнь?       — Нет даже влечения.       — Как ты в общем оцениваешь свое состояние по десятибалльной шкале?       — Три.       — Что влияет на твое состояние?       — Я не могу нормально есть, меня постоянно тошнит. Нет сил, нет эмоций. Хотя, сначала мне казалось, что я просто могу их контролировать. Как оказалось, контролировать нечего.       — Днем клонит в сон? — она задавала ему стандартные вопросы, чтобы оценить качество назначенного лечения.       — Постоянно, — он отвечал односложно, так как привык к этой процедуре.       — Концентрация упала или, быть может, появилась гиперфиксация?       — Не знаю. Могу что-то забыть или не предать значения каким-то моментам.       — За руль садишься?       — Меня лишили прав на полгода, — не замечая, он начал поддергивать ногой и бить кулаком по коленке, что не осталось без внимания Мисселины.       — Прошу прощения, — сказала она. — Судя по всему, придется нам сменить лекарства, что скажешь?       — Можно попробовать.       Мисселина кивнула, поставила общую оценку «четыре» в его карте под указанием назначенных препаратов и захлопнула папку.       — Ты набил новую татуировку, с чем-то сопоставил изображение?

Soudtrack: Stronger Than Ever — Raleigh Ritchie.

      Нога Люцифера дернулась, он стал сильнее потряхивать ею и ответил лишь кивком. Так обычно происходило, когда он уходил в свои мысли. Мисселина в такие моменты не задавала вопросов, наблюдая за внешними изменениями.       Для того, чтобы у человека диагностировали пограничное расстройство, его поведение оценивают по девяти критериям. Пять и более — следует предварительно выставленный диагноз. Люцифер когда-то набрал семь. Дальше происходит диагностика на биполярное расстройство и другие, схожие по проявлениям с ПРЛ.       — Я сходил к отцу на кладбище, — он наконец поднял глаза. — Набил череп, потому что вся моя жизнь покатилась к черту после его смерти. Теперь картина на моем теле — полная.       — Какие эмоции ты испытал?       — Боль. Страх. Гнев.       — Гнев какого рода?       — На себя. Я вроде как взрослый человек, а разрыдался как тряпка не в силах контролировать это.       — Почему ты считаешь, что тебе нельзя проявлять эмоции просто потому, что ты повзрослел?       — Это слабость. А я не терплю ее проявление ни в себе, ни в ком-либо.       Кассандра часто затыкала его, как и Дэвид. Он часто слышал в свой адрес «заткнись», «замолкни», «вытри слезы, размазня» и подобное. Так, может именно поэтому, он закрывается, не подпускает к себе Дино и не выпускает собственные чувства, как только уходят проявления ПРЛ? А не потому, что этого не хочет? Мисселина думала об этом и уже не раз слышала от него нечто подобное. Свои чувства к Дино, он тоже считал слабостью, чем-то дефективным и неестественным. При этом в другой день сам себе и противоречил, сообщая психиатру о том, что с Дино он по-настоящему живет, однако страх не понятно какого рода, все равно никуда не уходит.       — Я предложу тебе написать письмо маленькому Люциферу. Тому, кого обижали, кому было страшно и кому было запрещено выражать свои эмоции. Как ты на это посмотришь?       Он подумал. В голове сразу вспыхнули неприятные картинки. Что-то больно ударило в грудь, но это «что-то» слишком быстро ускользнуло, чтобы Люцифер понял, что конкретно это было.       Мисселина догадывалась о природе его страха, который проявлялся наедине с Дино, который как на цепях держал его на расстоянии. Люцифер, будучи преданным матерью и истерзанным отчимом, подсознательно ждал того же от Дино. Поэтому, боялся открыться и самое главное, осознать, что он не Дэвид. Многое было завязанное на его детстве. И проведенные года в прошлом, не давали полноценно жить в настоящем.       — Можно, — тихо ответил Люцифер.       Мисселина встала с кресла, протянула ему несколько листов бумаги и ручку. Вновь вернулась к столу, не проронив и слова. Сейчас, Люцифер сражается со своими демонами где-то в глубинах сознания. Неспроста его начинает трясти при каких-либо мыслях, дергая ногой он пытается успокоится, пытается удержать себя в руках и не потерять контроль. У тела человека — тоже есть язык.       Ручка тряслась в его руках, ладони вспотели, он тяжело дышал, не зная с чего начать. Когда было выведено первое слово, пальцы сжались крепче, но накатившая тревога никуда не ушла.

«Здравствуй, маленький Люци. Папа ушел навсегда, но ты не расстраивайся. Совсем скоро ты обретешь другого. Научись доверять Фенцио, он большой молодец и поможет тебе стать мужчиной. Не бойся, ничего и никогда не бойся. Ты сильный, малыш, по-настоящему сильный. И ты должен справиться вопреки всему. Не переживай, потом тучи когда-нибудь рассеются и Дни благодарения станут для тебя настоящим праздником, и ты сможешь найти слова благодарности, сидя за столом с добрыми людьми. Не отчаивайся. Сейчас тебе кажется, что мир рушится, но будут и хорошие дни, обещаю. Ты обретешь долгожданных друзей и семью. Ты заслуживаешь этого. Твоя мама поступила неправильно, она должна была тебе помочь, потому что она взрослая, потому что у нее был большой опыт, но она этого не сделала или не знала как правильно. И чтобы не было, ты не виноват в том, как с тобой обращались. Как минимум один человек тебя любит. Я. Не за что-то, а просто потому, что ты есть. Ты вырос и до сих пор учишься жить. Но ты справился и это главное. Просто запомни: Ты ни в чем не виноват».

      Дописав последнее слово, Люцифер потер переносицу, и глубоко вздохнул, чувствуя, как не хватает воздуха. Он быстро терял контроль над собой, но почему-то не хотел себя останавливать. Ненавистный ему четвёртый четверг ноября, стал красным днем в календаре, самым ненавистным праздником, в который он мог лишь напиваться до кровавых соплей, когда стал чуточку старше.       В первый день благодарения после переезда Дэвида, он не увидел праздничного стола с изобилием яств, подарков или билетов в кино для всей семьи. Получил лишь страшные увечья, навсегда изменившие маленького мальчика. Именно поэтому День благодарения стал для него таким ненавистным. Запомнившимся, как самый жуткий день в той прошлой, детской жизни.       Он несколько раз перечитал написанное письмо и хаос в его голове постепенно сменялся недолгой тишиной. И ему как никогда раньше захотелось бороться со своим расстройством, захотелось поблагодарить Маля, Дино и отца с матерью. Кейт и Фенцио спасли его жизнь, его душу и до сих пор из всех сил ведут холодную войну за него, не отступая не перед чем.       И с тем же самым его разрывали чувства. Ему захотелось закричать во все горло, надрывая связки, освободить себя от нахлынувшей, жаркой волны, которая одаривала душу копотью. Он воистину захотел избавиться от своей беспомощности, тоски, наконец от мерзкого ощущения отсутствия контроля в собственной жизни. Люцифер сжал в кулаке письмо, его колотило как в самый колючий, пробирающий до костей мороз.       Невидимая, с годами утратившая физическую силу боль, обрела в этот момент над уязвимым Люцифером превосходство. И он впустил ее. Моральное — такой величины, всегда просачивается наружу, какой бы выносливый человек не был.       Он переживал все, каждую нанесенную рану от неосторожного слова, от удара под дых, от каждой пощечины, заставляющей маленького мальчика в ужасе забиться в угол.       В конце концов, не бывает света без тьмы и тьмы без света. В какой-то день обязательно выглянет солнце. Если судьба даст ему отдохнуть, ослабит поводья хаоса и не станет подкидывать новые испытания. Но, возможно ли это?

А время — оно не лечит. Оно не заштопывает раны, оно просто закрывает их сверху марлевой повязкой новых впечатлений, новых ощущений, жизненного опыта. И иногда, зацепившись за что-то, эта повязка слетает, и свежий воздух попадает в рану, даря ей новую боль… и новую жизнь… Время — плохой доктор. Заставляет забыть о боли старых ран, нанося все новые и новые… Так и ползем по жизни, как ее израненные солдаты… И с каждым годом на душе все растет и растет количество плохо наложенных повязок…

— Эрих Мария Ремарк.