Омут города грехов

Светлячок летит на свет от факела, зная, что его ночное сияние испепелит его. Однако как бы болезненно не было гореть там — в адском пламени, он все равно возвращается, потому что перед муками, бывает просто тепло и уютно.

            Пограничное расстройство личности — многогранное, ужасное заболевание. Таким людям в ста процентов случаев тяжело строить отношения, как дружеские, так и романтические. Страдающие от такого расстройства, зачастую «на первых парах» в упор не замечают в партнере негативные качества, просто отбрасывают их за ненадобностью, идеализируют, а через какое-то время происходит стремительная трансформация, разрушающая все на своем пути. И в конечном итоге в партнёре учитываются лишь отрицательные черты. В совокупности, все это дерьмо приводит к большому количеству быстро оборванных отношений, многочисленным сексуальным контактам, изменам и прочей ереси.       Так, быть может, Люцифер и испытывает весь этот спектр к Эвансу? Ведь порой он видит в Дино лишь ангела, безгрешного, чистого, святого. Думает, что он явился на свет, только ради того, чтобы спасти его. Но будем честны, Дино им никогда не был и не будет. Пусть он и готов временами жертвовать собой, но лишь ради того, чтобы почувствовать от Денницы хоть каплю взаимности. Он тонет в омуте точно также как и все остальные: Маль, Бонт, Вики и тем более Люцифер. Однако Эванс может выбраться из него. Для новой, спокойной жизни есть все шансы и возможности. Но простая истинная банальность — он не хочет. Ему нравится барахтаться в всепоглощающем омуте, в страсти, похоти, злости. Ведь во «тьме» иногда проявляется и «свет» — вдруг Люцифер решит с ним переспать? Или на худой конец — поцеловать? Это ведь так прекрасно! Ох как прекрасно, выпрашивать «любовь» от того, кто дать ее не в силах.       Дино прирос к этой «тьме» и когда она отступает, он чувствует себя неуютно, будто голым. Поэтому несмотря на здравый смысл, первое что приходит в голову — нырнуть с головой, что он и сделал на долгие лет…десять?       Однако, бывает и по-другому. Две практически одинаковые ссоры — тому пример. Сегодня утром, возможно, в глазах «демона» и вправду от Дино исходила только всепоглощающая ярость, злость и обида. Но такой ли она была всепоглощающей, как он видел? Превратилась ли обида в ненависть? Разумеется, нет. Дино, кажется, вообще не способен на это чувство по отношению к Люциферу.       Так в чем суть? В чем сходства, а в чем различия? Люцифер в моменты ссор всегда просит Дино уйти, отъебаться, убежать — сделать что угодно, но скрыться из его поля зрения. Но не всегда Эванс делает это, по крайней мере, после «русской рулетки» — просто не решится, даже если хочет. Но тогда, Люцифер как раз-таки и увидел в Дино «темную» сторону, ни человека, ни друга, ни «парня» — только безликий набор негативных качеств. И оттолкнул, потому что противно, потому что неправильно и вообще нахуй «оно» такое надо? А этим утром тумблер, просто напросто, щелкнул.       Дино достучался, пусть и через пощечину, пусть и через покрасневшие глаза, удерживающие горькие от обиды слезы, но достучался. И Люцифер притянулся к нему увидев лик ангела, обнял, погладил словно так и должно быть, словно всегда так было. Так он и привязал «больного» к себе. Эмоциональными горками, которые даже не контролирует. Ебаный кошмар.       И любой другой, здоровый человек не стал бы это терпеть, убежал бы при первой возможности, вознося себя в первую очередь, но Дино не представляет, что бывает по-другому, по-доброму, в полной любви и взаимопонимании. У него есть только больная, абсолютно нездоровая зависимость, которая как раз и кажется уже чем-то естественным. И как бы Кейт или Мисселина не пытались донести обратное — это «игра в одни ворота». Человеку можно помочь только тогда, когда он сам этого хочет. А Дино, если даже и понимает, что его чувства — дефективные, никогда не позволит кому-либо отнять у него Люцифера, даже в случае, если сам в итоге окажется потерянным.       — Люцифер? — тихо окликнула его Мисселина. Она слегка дотронулась до его плеча, чтобы вывести из транса, но не ожидала стремительной реакции, а еще взгляд, наполненный диким коктейлем из гнева, боли и слез. — Я могу тебе чем-то помочь?       — Скажите мне, пожалуйста, ПРЛ передается по наследству? — спросил он, но голос его дрогнул.       Мисселина вымученно улыбнулась, по инерции погладила его по плечу и вздохнула, подтверждая свои мысли. «Каким бы разбитым этот парень не выглядел, он медленно, но верно идет на поправку».       — Я хотела поговорить с тобой об этом. На прошлом сеансе мы вскользь затронули тему твоих отношений с матерью. И это навело меня на некоторые мысли, — она села в кресло, перелистнула записи на две страницы назад. — Пограничное расстройство личности передается по наследству. И я предполагаю, твоя мама была больна.       — Н…но это ведь не оправдывает ее? — Люцифер отвернулся к окну, избегая взгляда мисс Оушен. Вытер проскользнувшие, надоедливые слезы, шмыгнув носом.       — Конечно нет, Люцифер. Однако, у женщин с ПРЛ чаще всего клинически наблюдается отсутствие так называемого «материнского инстинкта». Такие женщины просто не чувствуют потребности в контакте со своими детьми. Смею предположить, что Кассандра не восстановила прием терапии после беременности и … это повлияло на ее состояние. И, возможно, его ухудшила постродовая депрессия.       — А мне то, что делать? — спрашивает он, снова избегая зрительного контакта.       — А чего бы ты хотел?       — Я…я, — он глубоко вздохнул, закинул голову кверху, прикрыл глаза, пытаясь совладать с эмоциями. — Я бы хотел простить ее, хотел бы отпустить все, что произошло. И…именно в данный момент. Иногда мне кажется, что ее и Д…Дэвида не существовало, что есть только сейчас, а все, что я пережил до — затягивает туманом.       Исследования показывают, что люди, вроде Люцифера, субъективно воспринимают прошлое. Чаще всего, разум просто «закрывает» доступ в первую очередь к травмирующим воспоминаниям. Мозг так защищается от стресса и тревоги. Вместе с тем, радостные события, кажутся намного более впечатляющими, чем есть на самом деле. Для описания этого явления даже придумали термин: «всепоглощающее сейчас».       — «Сука, сука, сука! Что за дерьмо, Люцифер! Успокойся, мать твою, успокойся!», — повторял он у себя в голове, но немые прошения никак не помогали остановить капающие слезы. Его израненная душа — выражала эмоции, не спрашивая «хозяина» о разрешении.       — За что ты хотел бы ее простить?       — За равнодушие, и с тем же самым — за ненависть. За то, что она любила его, но не любила меня. За то, что моя боль для нее не имела значения, хотя ее боль — была для меня всем, даже в ебанных пять лет. Я, сука, из-за всех своих крохотных сил пытался помочь маме, хотел, чтобы она снова улыбалась, чтобы погладила меня по волосам, п…поцеловала в лоб, — ком в горле сбивал его голос, заставляя «прохрипывать» первые буквы слов. — Но она этого не делала, во всяком случае — перестала. Я уже не помню и не хочу вспоминать.       — И не нужно. Кажется, ты уже прожил это, вышел на новый уровень и принял ту боль, что доставила тебе мама.        — Возможно, я просто стал понимать ее, я не знаю. Сука, правда не знаю, — он закрыл лицо ладонями, потер лицо и нервно, излишне резко поправил волосы. Глубоко вздохнул и наконец отважился взглянуть на своего психотерапевта. — Я всегда думал, что я просто убогая усмешка всевышнего. «Не такой как все» — это не всегда хорошо. Это то еще дерьмо, черт возьми. Невыносимо быть одиноким, невыносимо смотреть на людей и видеть в ответ презрительные взгляды, когда очень хочется обратного. И если бы не она — я бы не был таким, не стал бы тряпкой, которая годна только на уборку помоев.       — Люцифер, — тихо произнесла Мисселина, будто боялась спугнуть его. — Подумай о том, что твоя душа пришла именно в это тело, направилась именно по этой, чертовски сложной судьбе. Я горжусь тобой, действительно горжусь.       Мисс Оушен всегда четко разграничивала работу и личные чувства. Для нее первую очередь играли профессиональные качества и бескомпромиссная помощь своим пациентам. Однако, случай Люцифера так или иначе стал для нее особенным. Может из-за давней дружбы с Катериной, может из-за интересной клинической картины, а может просто потому, что она человек с безграничной душой и каждое слово Люцифера действительно было для нее личной маленькой победой.       На самом деле за их года знакомства, он впервые открывал душу с таким размахом. Не замыкался, говорил то, что приходит в голову, спрашивал советы, в конце концов — начал доверять. За это время она уже многое выяснила для того, чтобы считывать «демона» как открытую книгу. Он попал к ней в шестнадцать и то после упорных уговоров Кейт. И даже если первое время Люцифер упорствовал, выдавливая из себя малоинформативные ответы, Мисселина все же постепенно составляла картину.       Татуировки на руках появились в семнадцать. Сначала только предплечья, чтобы скрыть шрамы от порезов и ожогов. Через еще полгода, он забил их в круг до самых ключиц, ибо и там место закончилось. Так он освобождался от напряжения, через боль и выступавшую кровь наступало кратковременное умиротворение. Он наказывал себя за «проступки», за отсутствие эмоций и их переизбыток, в конце концов перекрывал психологическую боль — физической.       Через упорный труд и маленькие шаги на пути к выздоровлению, Мисселина смогла его разговорить, смогла донести важность приема лекарств и у нее получилось вытянуть его из этого состояния. Она подозревала, что первые проявления ПРЛ появились задолго до того, как их заметил сам Люцифер, а тем более Дино или Кейт. Просто, когда они проявились, некому было направить его к врачу или проследить за эмоциональным и физическим состоянием. Скорее всего, он начал вредить себе в возрасте шести-семи лет, может и не бритвой или зажигалкой. Но, какой-нибудь кнут из оторванной ветки дерева, оставляющий на теле красные полосы или сильные пощипывания до внутренних кровоподтеков — вполне имели место быть.       — Я…я, — он усмехнулся, — Спасибо.       Его резко перебросило с одного, уже кажется, закрытого гештальта — на другой. Мысли с Кассандры и детства соскочили на Дино, ангар и выстрел. Выстрел, который, кажется, подтвердил все сказанные когда-либо Дино слова. Но Люцифер задумался: «а сдержал ли он свои?» Ответ явился сразу. «Нет». Ведь, как оно, сука, постоянно получается: он ни разу не съездил с ним в суд, не разговаривал о том, почему Дино осмелился и нажал на курок, хотя, наверное, он и так знал. Но не придал значения? Замечал ведь, но упорно игнорировал.       Почти не спрашивал о его состоянии, хотя у бедного Эванса вся жизнь перед глазами пролетела за тот миг, пока пуля не пробила насмерть тело Дэвида. И он ведь сел бы, не будь неопровержимых доказательств. И что тогда? Люцифер и в тюрьму бы ни разу не наведался? Просто потому, что «это был его выбор»? Так этот ебанный выбор Дино сделал ради него, снова жертвуя всем, что было, есть и будет.       — «Ты всю жизнь меня защищал, пришла моя очередь». «Я рядом». «Не бойся». «Все будет хорошо, я тебе обещаю», — словно вырезки из газет, одна за одной полезли навязчивые мысли. Ни одно из своих слов — он не сдержал. Стоило выйти из больничной палаты и все как рукой сняло. Дино и его поступки снова стерло из памяти, будто он был обязан убить человека, просто так.       Но нихуя. Не то что Дино, никто не обязан жертвовать собой настолько, что вся жизнь может перечеркнуться в одночасье. На первом месте у человека должен быть в первую очередь сам он, а уже потом все остальные. Но, похоже, не в этом случае.       — Почему я не могу принять его? Подпускаю ближе только тогда, когда срываюсь? — классическая ситуация — перепрыгивание с темы на тему. Без имен, без вступительных слов. Просто вопрос в лоб, возникший в голове.       — Попробуй ответить на вопрос: «Как меняются мои чувства к Дино с течением болезни?».       — «Трезвый я» … — он задумался, взвешивая все «за» и «против», — Ценю его даже больше, чем обычно, но похоже он этого не чувствует от меня. — Он снова усмехнулся, будто стало тошно от самого себя. — Я этого не выражаю, будто боюсь показать слабость. Будто сдался и поверил в то, что у нас действительно может что-то получится.       Эти слова, вероятно, ранили бы Дино, если бы он их слышал. Хотя, уже и не понятно, как он отреагирует на нечто подобное. Так ли получается, что Люциферу нужен Дино только когда болезнь берет контроль над ним? Однако, не бывает дыма без огня.       — А ты хочешь выразить свои чувства к нему?       — Пока я… в сознании, я действительно верю в то, что я не тот, кто ему нужен. Есть тот, кто может сделать Дино счастливым. Когда я меняюсь, мир сужается до него одного и даже если я хочу и в итоге переключаюсь на кого-то другого, все равно всплывает он. Везде. Всегда.       — Это раздражает тебя?       — Да.       — Почему?       — Потому что я теряю контроль.       — Всем нам иногда нужно расслабляться, Люцифер. Особенно вблизи с любимым человеком. И это не будет значить, что ты слаб. Скорее наоборот. Ты взглянул правде в глаза и пусть появились чувства, которые тебя пугают, они не становятся от этого более порочными, неестественными или дефективными. В этом и суть: ты можешь отпустить контроль, ослабить поводья, чтобы просто расслабиться рядом с ним.       Мисселина как «всякий» человек, не понимала до конца, насколько связь Дино и Люцифера воистину порочна. Если Люцифер находил в себе силы быть с Дино — они утопали друг в друге. Пожирали души друг друга, делили сверхъестественные эмоции и чувства на двоих. И как бы Люцифер не пытался его вытравить, как бы не противился, он желал возвращаться к нему, воистину желал его самого всем своим естеством. Но то ли Люцифер слишком туп, то ли слишком болен. Или его страх перед «неизведанным» настолько силен? Когда болезнь заступает, выбор дается гораздо легче, и пусть вначале «пути» в голове звучали отговорки по типу: «А почему бы и нет? Что мне это стоит? Я хочу попробовать, потому что у меня никогда не было подобного опыта». То на сегодняшний день — это не прокатит. Потому что желание возникает уже не под дозой или под алкоголем, и не в состоянии «я в умат» и даже не после «приступа» болезни.       Желание возникало во время прочтения книги, когда ускользали мысли о смысле текста и на их место являлись небесные глаза, полные счастья или отнюдь не ангельской похоти. Или тогда, когда на подушке, одеяле и собственных футболках оставался запах, пробирающий до мурашек по всему телу. Да в конце концов тогда, когда слышал смех. Звонкий, потрясающий смех, невольно заставляющий улыбнуться самому.       Люцифер никак не хотел признаваться себе в этом. Наверное, его и не Дино вовсе страшит и тем более, не отношения с ним. А то, если и вправду получится? Может, ему просто страшно стать счастливым? Или страшно от того, стань он «нормальным» и Дино потеряет интерес? Утратит иглу, на которую подсел? Вот оно: может, это страх быть брошенным?       Только правда в любом случае необычайно горькая, — как бы сильно не тянуло, как бы сильно не начинало болеть в груди от одного только запаха Бонта на волосах Дино, он до сих пор не поддался. И терпит, потому что так надо, потому что неизвестный голос в голове говорит, что так правильно.       — Может вы и правы, — вымученно ответил Люцифер и наконец утратил потребность в общении со своим психотерапевтом. Сегодняшний сеанс был одним из самых долгих на его памяти, а еще одним из самых тяжелых и все же, дышать стало гораздо легче.

***

      Он вышел на улицу, удерживая палец на кнопке вызова «Родной», мысли все еще противоречили друг другу, и Люцифер устал от самого себя, от того, что нихрена не может упорядочить хаос в голове. В куртке новый рецепт, за плечами два часа тяжелых, но полезных разговоров. Но самое главное, все осталось там — в кабинете мисс Оушен, за дверью из красного дуба. И все же, вызов адресата так и не прошел.       — Я могу купить ему цветы? Или это будет по-пидорски? Может кино? Да, блядь! Что делать то? — он разговаривал сам собой полушепотом, перебирая варианты один за другим. — Ну е-е-еб твою мать, — взвыл Люцифер, взирая в небо и закатив глаза набрал номер Такера, мило записанного как: «Тошнотик» с фотографией крота в профиле контакта. У того в свою очередь высветилось «Глиста» и фотография с первого курса, где Люцифер на спор пробил головой гипсокартонную стену в доме братства за банку пива «Гиннесс».       — Доброго здравия, пиздюк, — на удивление Такер ответил практически сразу. — К добру ли?       — Поможешь?       — Ну нихуя себе, ни здрасьте тебе, ни до свидания. У меня че на лбу нарисован «Красный крест»?— Маль был слегка запыхавшийся, будто пробежал кросс, но что-то Люциферу подсказывало, что скорее всего он только что слез с Мими.       — Прошу прощения за мое невежество, государь, — хмыкает Люцифер и делает последнюю затяжку. — Я не долго.       — Рожай уже, — отвечает Маль, наливая воду из графина в красивый стакан, из которого принято пить чистый виски. — Надеюсь, ни чей труп не придется закапывать? А то, знаешь ли, предупреди, я коврики в багажнике сменю.       — Ты когда-нибудь бываешь серьёзным?       — И это мне говорит человек, трахнувший мою мать? — на заднем фоне послышалось как Мими поперхнулась водой.       — Блядь, снова не туда зашло.       — Твой девиз по жизни, — хмыкает Такер, едва сдерживая смех. Пара часов, проведенных в постели с любимой девушкой — сотворили чудо.       — Ебучий Такер… — отвечая, Люцифер тоже лыбится как долбаеб, не обращая никакого внимания на прохожих. — Мне, на удивление господне, нужен твой совет.       — Еба-а-ать, ну уже хорошо, что не труп. Чем буду обязан?       — Сука… — вздыхает он. — Не верю, что я это делаю, но ладно, хуй с тобой. Я снова обосрался перед Дино…       — Не удивляет. Чем могу помочь? Хочешь узнать, как скрасить понос?       — Бля, — усмехнулся он. — В общем, — да.       — У вас есть «ваше место»?       — Вроде как.       — Уже не плохо. Ну что… Купи билеты на выставку античного искусства. Не помню, где она проходит… Короче, загуглишь, не сдохнешь. Потом купи любимой его еды, надеюсь тут помогать не надо?       — Двойная пепперони с острым оливковым маслом и клубничный чизкейк?       — Ты не безнадежен, уже радует. Потом берешь его выбритую жопу и отвозишь на «ваше место», встречаете там закат, вся хуйня.       — Забыл, что у меня нет прав и Доджу пизда?       — Ой, кого это ебет, демон? — он замолчал, забил на стакан и отпил прямо из графина. — Заедь к Ости, возьми одну из машин в гараже, нас обычно не трогают. А если лишат второй раз, ниче страшного, просто отсоси полицейскому.       — ТАКЕР, СУКА!       — Пардон, не удержался, — он хихикнул в кулак и прочистил горло. — Тебе повезло, я добрый сегодня. Возьми плед и бутылочку…? — прозвучал вопросительный и одновременно нахальный тон.       — Немецкого Рислинга.       — Какого именно? — продолжает давить он.       — Полусухого, заебал.       — Ты быстро учишься, глиста.       — Господь всемогущий, я думал ты уже забыл про это дерьмо!       — Ты выбирался из стены двадцать минут, и каким-то образом переусердствовал так, что остался без трусов и не сильно то поспешил вернуть их на законное место, пока в тебя не влили галлон Гиннесса. Как я это забуду?!       — Тебе напомнить про крота в штанах и про «включите мне музыку, под которую удобно ебать чугун?»       — Ладно, проехали, — хихикнул Маль, сел на диван, а потом лег на коленки к голой Мими. — Ты давай это, заканчивай, у меня тут дела намечаются, — он ухмыльнулся, ощупывая свободной рукой миниатюрную грудь Микаэлы. — Куда вставлять — не буду объяснять, не по моей части.       — Такер, пидора кусок! — прорычал Люцифер в трубку.       — Все, все! Закончил я, демон, не гневайся. Еще вопросы будут?       — А откуда ты так много всего знаешь?       — Я — вундеркинд, забыл?       — Ну, да, конечно. Золотой пизды колпак.       — Именно. Все, демон, штуцер уже горит адским пламенем. Я наберу Ости, предупрежу. Адрес скину.       — Спасибо, — как можно искренне отвечает Люцифер.       — Сочтемся.       Он помог не из-за того, что «топит» за их отношения. Тут есть и своя выгода. Если Дино отвлечется хотя бы на день, Бонт будет в «безопасности» и возможно, Эванс больше и не сдвинется с места в сторону его брата. Ибо, Маль уже не переносит их отношений. Несмотря на то, что они одного возраста, близнецы. Ему почему-то постоянно кажется, что Бонт именно младший брат, которого нужно защитить, огородить от внешнего мира, полного зла. И возможно, это чувство усилилось, после того как всплыли их семейные скелеты.       Через пять минут Люцифер получил сообщение с адресом. В ответ на него еще раз написал «спасибо» и наконец, открыл контакт «родной». Сообщение звучит следующим образом: «Будь готов к семи вечера. Сегодня — наш день». Не дождавшись ответа, он вызвал убер к квартире, чтобы переодеться, а следом к пентхаусу Ости.

***

      — Привет, — поздоровалась девушка, ожидая «гостя» возле дверей лифта, ведущих прямо в квартиру.       — Привет, — ответил Люцифер, оглядывая ее с ног до головы. Непредумышленно он задержал взгляд на выступающих сосках.       Она не стала переодеваться, сильно краситься или делать укладку. Ости и без этого могла произвести впечатление. На ней надет атласный костюм из дорогой ткани, темно-бордового оттенка, белье при этом отсутствует. Прямые, черные волосы убраны в высокий хвост. На лице из косметики лишь гель для бровей и немного туши для ресниц. Это все — на что ее хватило с сильного похмелья.       — Проходи, — она кивнула головой и развернулась в сторону кухни. — Голоден? Может чай, кофе?       — Я бы поел, — ответил он и прошел в неебически обставленную квартиру.       Во вкусе Ости не было равных. Несмотря на то, что интерьер был в темных цветах, света здесь хватало из-за панорамных окон в пол. Одни лишь диваны наверняка стоили целое состояние.       — Прекрасно. Честно говоря, я надеялась, что ты откажется. Голова ужасно болит до сих пор, — она встала за кухонный остров и включила плиту. Нагнулась, чтобы взять сковороду.       — Что ж, в таком случае, я не голоден.       — Ну не-е-т, ты уже сказал! Не в моих это правилах.       — Ости, пожалуйста, я обойдусь холодным мохито без рома. Который сделаю сам, а ты отдохнешь, хорошо? — он подошел к ней сзади, забрал сковороду из рук и выключил сенсорную плиту.       — Плюс сто к карме тебе, — вздохнула она. — Но я обязательно накормлю тебе как-нибудь потом!       — Любишь готовить?       — Да. Отец рассказывал мне, что мама любила готовить. Да как можно больше, а если приходили друзья она была счастлива, когда пробовали ее кухню. И как-то мне прижилось.       — Рассказывал? — Люцифер нахмурил брови. — Что с ней случилось?       — Они прожили вместе всего полгода после моего рождения, наверное, не сошлись характерами, не знаю, — с грустью ответила она. — А еще через полгода она умерла от лейкемии. Так что я не помню ее, от слова совсем.       — Мне жаль, — искренне сказал Люцифер. — Думаю, ты готовишь ничуть не хуже твоей мамы.       — Надеюсь, я хотя бы приблизилась к ней, — ответила Ости и увела взгляд в сторону и быстро перевела тему: — Точно Мохито?       — Определенно. Обожаю лайм.       — Я запомнила, — она подмигнула и улыбнулась. — Чур, делаю я! И себе заодно, но, пожалуй, с ромом… — она подошла к бару, взяла оттуда бутылку с прозрачным алкоголем. — Я отведу тебя попозже в гараж, только прошу не разбей мою малышку.       — Мне хватило одной аварии на всю жизнь. Так что не переживай. Постараюсь быть максимально нежен, — последняя фраза прозвучала с не совсем той интонацией и не с тем сопутствующим взглядом, который ожидалось услышать от парня, собирающегося на свидание с парнем. Ости красноречиво посмотрела на него, задержав взгляд чуть дольше обычного.       Но они оба сделали вид, что ничего не заметили. Девушка продолжила делать мохито: выжимать лайм, приминать мяту и мелиссу вместе с тростниковым сиропом, добавила расколотый лед, и содовую. Люцифер следил за каждым ее движением. За тем, как менялось ее выражение лица, как слегка трясутся ее руки от злополучного похмелья и как она прерывисто дышит, задумываясь о чем-то своем.       — Готово, — Ости протянула ему высокий бокал и слегка, будто случайно задела его ладонь кончиками пальцев. — Пробуй. Люцифер, не отрывая от нее взгляда, втянул через соломинку кисло-сладкий напиток, с большой долей лаймового сока и распробовав, удовлетворенно облизнул губы.       — Вкусно.       — Старалась.       — Я заметил, — он ухмыльнулся. — И много у тебя машин?       — Здесь, по-моему, десять. В Швейцарии больше.       — Коллекционируешь?       — Само собой получается. Возможно, взяла привычку от брата. Просто, если я расстроена и хочется чего-то купить, то я обычно еду в салон за новой машиной.       — Не плохой способ, чтобы снять стресс, — Люцифер усмехнулся, вытащил трубочку из бокала и выпил содержимое до дна. — У тебя можно курить?       — Спасибо что спросил, но теперь уже да. Когда Маль поселился у меня, пришлось купить с десяток пепельниц. Можешь покурить в гараже.       — Ну, тогда пойдем?       Они спустились в самый низ, пересели на другой лифт, спускающийся еще на уровень ниже под землю. И почему-то провели эти минуты в молчании. Ей впервые было неловко вблизи с парнем. Девушка то и дело скашивала на него взгляд, рассматривая татуировки на шее и части груди, видневшихся из-за двух расстегнутых пуговиц. Черная рубашка идеально облегала подтянутое тело, натягивалась от каждого его движения. Она поймала себя на мысли, что слишком долго не отводит взгляд.       Лифт наконец-то добрался до точки назначения, спасая девушку от накатившей неловкости. Она первая выскочила из лифта, стараясь сдержать какие-то необъяснимые чувства, взявшиеся из ниоткуда. Нервно достала из кармана ключ-карту и отворила дверь, предварительно набрав еще и электронный код.       Шагая вдоль дорогих автомобилей, припаркованных как на выставке, Люцифер не мог отвести от них взгляд. Разные цвета, модели и марки. И каждая по-своему потрясающая, но он остановился напротив Lamborghini Urus, кислотно желтого цвета, классического для этой модели. Первый кроссовер, появившийся у компании. Идеальный дизайн, шестьсот пятьдесят лошадиных сил, полный привод.       — Почему-то так и думала, что выбор остановится на ней, — Ости кинула в него ключи от «ласточки».       — Глаза и вправду разбегаются.       — Маль говорил у тебя был Додж?       — Да. Был. Чартер тысяча девятьсот восемьдесят третьего. Отец восстановил его после аварии, но на нем больше не покатаешься как в старые добрые.       — Она была тебе дорога?       — Напоминала о родном отце, — он сел в машину, завел ее и буквально закатил глаза от звука, издаваемого мотором.       — Открой багажник, заберу пакеты.       — А почему Маль ездит на Мерсе с номерами «Stinker»? Если может выбрать любую из этих?       — Любую не может, они не все зарегистрированные. Только эта и еще одна, которую он не переносит из-за розового цвета. Видишь? — она указала пальцем в конец гаража, — Вон она.       — И что я буду должен? — спросил «демон», убрав руки в карманы брюк.       — Трахни меня прямо в этой машине и сочтемся, — Ости вздернула бровь и всем видом будто вызывала его на дуэль.       Люцифер никак не смутился от ее просьбы. По крайней мере, внешне. Что ж, не плохой способ «отомстить» Дино, а также скинуть накопившийся «стресс». И минуты не прошло, как он подхватил ее и усадил на капот, опрокидывая на спину. Впился в губы поцелуем по инерции, принявшись гладить ее тело через прохладную атласную ткань.       Ости быстро отозвалась на ласку, трогала его спину, ягодицы, шею, отвечая на поцелуй. Похмелье пробуждало в ней два желания: есть фаст фуд и трахаться. Оба из них теперь будут исполнены.       Похоть быстро усиливалась, намека на высокие чувства не было. Животное желание и больше ничего. И все же, когда он нагнул ее раком, впечатав грудью в холодный металл и резко стянул штаны, в голове пролетела мысль о том, какого будет Дино, если он узнает об этом «акте любви». Однако он отбросил их, обещая себе, что это лишь возникшая из ниоткуда физическая потребность и ничего больше.       Люцифер наклонился, целуя ее в область между лопаток, за ушами, одновременно расстегивая брюки. Вошел, закатил глаза от удовольствия и принялся насаживать Ости на член, намотав на кулак длинные волосы.       Парковка. Жёлтая, заведенная машина. Приближающийся закат. Где-то в машине, на экране телефона высветилось «Родной», но ответа он так и не дождался. Экран погас в третий раз. Ведь Люцифер слишком увлечен пассией, которую неистово трахает прямо на капоте. Она прогибается как может, надрывисто стонет. И нет у нее мыслей, из-за которых бы вспоминались собственные слова, где она дала обещание брату, не спать с Люцифером. Очевидно, что это уже не важно.       Их запахи быстро смешались. Сильное перевозбуждение девушки взяло свое, она кончила, выгнув голову, сотрясаясь всем телом. Сползла обессиленная с капота, оттолкнула парня за спиной ладонью. Ости получила, что хотела. Насытилась ли сполна? Вряд ли. Однако стало чуточку легче. Она встала на колени, сразу взяла в рот настолько глубоко, насколько могла, не желая терять драгоценного времени. Быстро двигала головой вперед-назад, помогая себе рукой и наконец почувствовала, как «демон» напрягся. Люцифер надавил на ее затылок, заставляя остановится и кончил, изливаясь прямо в глотку. Ости прикрыла мокрые, от проступивших слез глаза и все же повиновалась.       Так… с Дино не получалось? Или не хотелось?       Одевшись, они еще раз поцеловались. Однако, как только их губы разомкнулись, Ости вновь почувствовала неловкость, а на Люцифера накатил стыд. Они скомкано попрощались и разошлись. Люцифер сел в машину, взял в руки телефон и сомкнул губы, увидев три пропущенных звонка. Ответил он сообщением: «возьми в шкафу плед и надень то, что не жалко. Через час приеду». Почему сообщением? Потому что пока не готов слышать его голос. Потому что, в этом мире, похоже нет для них двоих места. Ведь каждый ебанный раз, когда вроде бы все налаживается, идет только вперед. Люцифер обязательно это испортит, ведь жить по-другому он просто не умеет. Для него, это «соитие» — не означало ничего. Классическое желание больного человека.       Но ведь Дино тоже перестал хранить «верность» и пусть с Бонтом он не был так «счастлив», как с Люцифером, ему все же было комфортно, он чувствовал безопасность, а еще контроль. Абсолютный контроль над их отношениями, чего не было с «демоном». Люцифер мог меняться на глазах, также как и его настроение. И все же, Дино был тем самым светлячком, летящим на свет смертельно-опасного факела.

***

      По пути за Дино, Люцифер заехал в «Walmart». Купил несколько бутылок вина, фрукты и корзинку с американским печеньем. Выезжая, по телефону заранее сделал заказ в кафе неподалеку от съемной квартиры. Прошло всего полчаса, а в его мыслях уже пропал след Ости. Чего не скажешь о Дино. Он всегда был там. Как бы хорошо или плохо не было. Люцифер просто был не в состоянии выкинуть его оттуда. Каждый раз, когда в голове всплывал образ Эванса, Люци мысленно дорисовывал ему крылья и нимб. И ему по-настоящему приятно лишать его их. Видеть, как под его натиском Дино превращается в падшего. Приятно, когда он умоляет и просит о большем, приятно, когда у него текут слезы от особо глубокого минета, приятно проводить кончиками пальцем по ссадинам, оставшимся после проведённой ночи.       Но только не сейчас. Люцифер понимал, что едет в объятья собственного страха. И понимает, что для Дино этот вечер будет значить много больше, чем для него самого. По крайней мере, «демон» снова пытался убедить себя, что вечер на знаменитой горе с надписью «Голливуд», под лучи закатного солнца — не сдвинут их отношения с мертвой точки. Однако, скорее всего это работает лишь в одну сторону.       Были и изменения. Устойчивое желание — провести вечер в компании с Эвансом, никуда не пропало, даже после того, как в его руках оказалось тело Ости. Ведь он просто не почувствовал к ней того же, что вызывал Дино. Но и отвращения тоже не было. Будто все в порядке вещей. Означало ли это, что терапия перестала работать и он сорвался? Далеко — нет. Просто он козел. Козел с пограничным расстройством личности.       И все же, как бы оно в итоге не получилось, мог ли Дино требовать от него «верности», если и сам не прочь полакомиться Бонтом в свободное от Люцифера время? Кажется, это несправедливо. И в итоге получается, что Дино не меньшее дерьмо, чем Люцифер?       Проще сказать, что в любых отношениях не бывает просто. А тем более в нездоровых. Да и была ли у них хоть какая-нибудь связь, именуемая «отношениями», ни постельными, ни взаимовыгодными, а именно отношениями? Каждый раз, когда к этому все вело, оставалось лишь протянуть руку, Люцифер или срывался или закрывался. А Дино, собирая себя по частям бежал или к Бонту или навстречу к ночным истерикам, слезам в подушку, а утром просыпался, надеясь что сегодня Люцифер одарит его объятьями.       Теперь они калечат друг друга, продолжая верить в то, что все это — норма. Но как уже и сказал ваш рассказчик — есть и изменения. Люцифер, кажется, наконец потянулся к Эвансу, пусть и через «препятствие» в виде Ости. Но, быть может, это последняя контрольная точка на пути к действительно важному?       Если отбросить ПРЛ, срывы, наркоту, алкоголь, постоянные драки и ссоры на матах — им ведь действительно хорошо вдвоем. Люциферу не приходится прикидываться кем-то другим, Дино все и так прекрасно знает. Когда ему плохо — значит плохо. Когда хорошо… Черт, даже так не получается.       Когда «хорошо», Дино стоит чуть ли не первый с конца в списке желаний. И только лишь когда омут начинает поглощать его, Люцифер вспоминает, что с Дино хорошо, что с Дино приятно и в итоге бросается к нему, в надежде, что он скрасит его бытие. Тогда, выходит, и «хорошо» — тоже попросту не бывает. Только «хуево» и «чуть лучше». И именно поэтому Дино почти не раздумывая бросается в объятья Бонта.       Потому что устал, потому что уже не знает, как себя вести в близости с Люцифером. Противоречия. Сплошные противоречия. Потому что так и есть. Невозможно сделать выводы, сказать четко, где «добро», а где «зло. Ибо в городе грехов нет таких понятий. По крайней мере — ангелы здесь точно не живут.       Все размышления Дино на подобные темы улетучились, стоило получить сообщение от Люцифера. Он ждал его у дома, нервно поглядывая на время. Без десяти семь. Вот-вот Люцифер подойдет и возможно, обнимет его или поцелует. И Эванс предвкушает это, представляет, как было бы хорошо, если бы Люцифер решился на публичное проявление чувств. Настоящих, тех, которые идут от сердца, а не от того, что диктуют бесы в голове.       Но прошло десять минут, следом двадцать, а за ними и все сорок. Люцифера так и не было. Дино сидел на тротуаре, прокручивая в руке молчавший телефон. Он расстроился, подумал о том, что Люцифер вновь поменял планы и он в них не входил. Но наконец, напротив него остановилась желтая Ламборгини, из открытого окна которой, донесся хорошо знакомый голос.       — Прости, ангел, запоздал.       Из динамиков играла одна из любимых песен Дино: If I Lose Myself — One Republic. Люцифер в приподнятом настроении, широкая настоящая улыбка освещает его лицо. Он отбивает ритм пальцами, стуча по рулю и смотрит на Дино так, будто в нем заключена вся его жизнь. Дино моментально «отрезвляет», негатив уходит на дальний план. Он садится в машину, широко улыбается и на автомате дергается в желании поцеловать «демона», но останавливает себя, боясь все испортить. Но Люци улыбается еще шире, пододвигается, стремительно преодолев остатки расстояния и целует Дино в губы. Недолго, не пошло. Так, как обычно целуются семейные пары при встрече. Тепло, с любовью.       — Ух ты, — хмыкает Дино. — Это можно считать…?       — Свиданием? — договаривает Люцифер, перестраиваясь в левую полосу. — Наверное, да.       Дино расцвел. В животе запорхала стая бабочек. Глупое сердце встрепенулось в кульбите, отбивая неизвестный всем нам звук любви. До него даже не сразу дошло, что Люцифер сидит за рулем чужой машины.       — У тебя же нет прав.       — Знаю. Но разве это важно, если так я могу сделать тебя счастливым? — отвечает «демон», отвернувшись от дороги. Он вгляделся в голубые озера, в те самые, спасающие в ночи от кошмаров. В такие родные и любимые, и его сердце в ответ затрепетало. Появилась эйфория как от самой добротной наркоты, которую только можно достать. Но все мы наркоманы — когда дело касается чувств. Люцифер отворачивается, вновь обращая внимание на дорогу, кладет свою руку на бедро Дино и нажимает на газ, не обращая внимания на знак ограничения скорости в пятьдесят миль.       — Машину взял у Такера?       — На удивление он сам предложил, — отвечает Люцифер, съезжая на бульвар Санта-Моника, а оттуда на главное шоссе Голливуда.       — Куда мы едем? — игриво спрашивает Эванс.       — Не догадался?       — М-м-м, нет.       — Тогда жди.       — Ла-а-адно, — прищуривается Эванс, открывая окно на полную.       — Слетаем в Нью-Йорк после выпуска?       — А ты хочешь?       — Помнишь, мы договорились лет в…тринадцать, побывать в каждом штате, а после и в каждой стране, в которую только можно попасть? И…       — И отметить твое и мое день рождения в Лас-Вегасе в казино с блэк-джеком и шлюхами, — закатил глаза Эванс, но улыбнулся от нахлынувших воспоминаний, которых у него с этим парнем было более чем предостаточно.       — Так и не научился в него играть.       — Никогда не поздно попробовать что-то новое, — Дино погладил его ладонь на своем бедре и переплел их пальцы, окончательно расслабившись.       — Одежду мою спер?       — Будто у нас хоть когда-нибудь было понятие «мое».       Дино был одет в черную футболку на два размера больше, чем он носит обычно. В черные джинсы с разорванными коленками и в классические кеды «vans». Волосы оставил распущенными. Эванс все чаще пренебрегал резинками после того, как Люцифер отметил, что ему так больше идет.        — Мне нравится, — сказал Люцифер, разъединив их ладони, но только для того, чтобы взять руль двумя руками. Он развернулся, съезжая на второстепенную дорогу, ведущую к Гриффит-парку, в котором как раз и находилась знаменитая надпись «Hollywood».       Закат в Гриффит-парке открывался замечательный, с полной панорамой расцветающего в сумерках города. Место поистине чарующее. Атмосфера, царящая тут открывала душу нараспашку, выдергивала улыбки, вызывала искренний смех и неподдельную радость. Для них оно было особенным. В первый год, как семья Эванс забрала Люцифера к себе, они все вместе приехали сюда и показали юному «демону» документы, которые гласили, что теперь они и юридически одна семья. После этого Дино и Люцифер не раз приезжали сюда, в попытке хоть ненадолго сбежать от старшей школы, суеты или гнева Кейт. Так и закрепилось.       — Ты везешь меня на наше место? Давно мы тут не были, — улыбнулся Дино и выглянул в окно.       Солнце уже заходило за горизонт, наполняя небо разными цветами. Дино прикрыл глаза, вдыхая особенный лесной аромат. Он был абсолютно счастлив впервые за долгое время. Люцифер наконец, проявился по-настоящему. Так ему казалось. По крайней мере, в это хотелось верить.       — Приехали, — «демон» взглянул на «ангела». Они молчали, считывая эмоции друг друга и эта тишина не была гнетущей или неловкой, она была правильной, целостной.

Soudtrack: Be There - Seafret.

      В душе Дино расцвели бутоны самых прекрасных цветов на Земле. Он наконец почувствовал надежду. Надежду на то, что все изменится. Люцифер выгрузил из багажника несколько пакетов. Оставил машину заведенной, чтобы из динамиков продолжала литься музыка. Они расстелили большой, махровый плед в отдалении от людей, поставили рядом еду и вино, но не спешили садиться. Молча, в обнимку у края обрыва, любовались закатом. Но Дино не увидел бы сейчас даже самый прекрасные краски неба, его внимание было обращено на Люцифера, на его любимого «демона».       — Я люблю тебя, Люцифер, — тихо произносит он. — Всегда любил.       «Демон» резко оборачивается на него. Его сердце пропускает удар. Смотря в голубые глаза, вспоминает об успокаивающих русских колыбельных, которые пел Дино в особо тяжелые ночи. О нежных касаниях, несущих желанное спокойствие и прохладу. О поцелуях, требовательных и не очень. Дино и прежде говорил ему эти слова, но никогда они не вызывали столько чувств разом. Люцифер растерялся, но улыбнулся, пододвигая Дино ближе и поцеловал с максимальной нежностью, которую только мог внести в этот поцелуй. Придерживал его за талию, а свободной рукой гладил по щеке, стараясь быть к нему как можно ближе. Казалось, будто они целуются впервые. Люцифер почувствовал свою уязвимость, почувствовал, как теряет контроль, но не стал себя останавливать, возможно впервые в жизни.       Через жалких пару минут невинный поцелуй перерос в нечто большее. Люцифер уложил его на плед, нависнув сверху и продолжил целовать так, будто только в нем было его спасение. Местами неуверенно и не спеша, он исследовал его тело. Залез под футболку вспотевшими, трясущимися руками. И каждая перекатившаяся под его пальцами мышца, вызывала новый приток чувств. Желание овладеть им по-настоящему усилилось. Ведомый чем-то необъяснимым Люцифер снял с него футболку, а следом расстегнул свою рубашку. Они вновь сплелись в поцелуе, все таком же нежном. Не спеша они начинали любить друг друга, ощущая как пространство сжимается только для них. Все перестает существовать, теряет смысл.       — Не отпускай меня, Дино. Прошу тебя, — отрывается от губ Люцифер, прикладываясь к его лбу своим. — Будь со мной. Будь моим.       Дино крепко обнял его, заставляя отпустить контроль и лечь сверху. Он гладил его по волосам и шептал на ухо:       — Я всегда был и буду только твоим. Я люблю тебя, Люцифер, слышишь? — он целовал еще в щеку и голову, но никак не мог поймать взгляд.       Люцифер уткнулся в его плечо, обдумывая все, что натворил. Свои слова и поступки в отношении действительно путь и небезгрешного, но все же ангела. Он в ответ тоже крепко обнимал его, прижимаясь всем телом и наконец-то понял, что такие чувства, эмоции и комфорт не давал ему никто, кроме Дино.       — Прости меня, — шепчет Люцифер. — Прости, если сделал больно, я по-другому не умею… — он стал нежно целовать его в шею, нос, щеки, губы, приподнявшись на локте. Свободной рукой зарылся ладонями в любимые пшеничного цвета волосы.       Ему захотелось слиться с ним, стать одним целым. Казалось, если Дино сейчас оттолкнёт его — Люцифер просто погибнет. Не вынесет тоски и муки. Но Дино не способен на это, точно не сейчас, когда по лицу скатилась непрошенная слеза. Душа поет и радуется наконец по-настоящему, а не из-за игр дьявола.       Дино искренне улыбнулся, вновь коснулся манящих, невыносимо желанных губ, крепко сжимая шею. И пусть Люцифер не ответил, Дино знает, что он любит его и надеется, что ответные слова когда-нибудь прозвучат, пусть и не сегодня. У обоих закружилась голова, пульс участился, а желание утонуть друг в друге необъяснимо усилилось.       Дино без особых усилий перевернул Люцифера на спину, уселся сверху и продолжил поцелуй, углубляя его. Он никак не мог насытиться, все что происходило здесь, казалось сном. Чем-то нереальным, выдуманным, а осознание того, что все происходит по-настоящему, побуждало еще большее желание. Дино молился, чтобы эта ночь не заканчивалась.       Он достучался. Он наконец-то увидел настоящего Люцифера, без масок и диагнозов. Того, кто на самом деле неопытен, того, кто не умеет по-настоящему выражать свои чувства, потому что когда-то родители запрещали ему это делать. Но он смог, пусть, возможно, и на одну ночь, но он смог отпустить, забыть и просто жить. Рядом с тем человеком, который несмотря ни на что все равно остаётся рядом. Они не замечали, что солнце скрылось за горизонтом и на улице уже похолодало, не чувствовали ветра, растрепавшего волосы, не замечали ничего вокруг, ведь на душе было как никогда тепло.       Люцифер дернул головой, отрываясь от Дино, заставил его ненадолго прерваться только для того, чтобы взглянуть в затуманенные, очаровательные глаза, в которых, казалось, собрался весь смысл его жизни.       «Демон», издав легкий стон желания, притягивает Дино к себе, стараясь быть как можно ближе. Про фрукты и вино — оба забыли. Пицца, вероятно, давно остыла, но их это не беспокоит, ибо ничего не может быть важнее, чем акт любви, происходивший между ними. Впопыхах, трясущимися руками, Люцифер расстегивает джинсы Дино, желая как можно скорее прикоснуться к его бархатной коже. Нежность быстро сменилась нетерпением. И это прекрасно, их чувства правда прекрасны.       Люцифер, подхваченный мощной волной желания и блаженства, отдавался в руки Эванса беспрекословно. Стоны Дино ласкали его слух, заставляя прерывисто дышать, а сердце гулко отбиваться где-то в груди. Впервые на его памяти ему так хорошо. От обычных прикосновений и поцелуев, он уже возносился, не переходя к самому важному. И еще не было такого партнера, которому бы он доверился на все сто процентов. Дино виртуоз музыки, а Люцифер пианино в его руках. У «демона» создается ощущение, что он растворяется, утопает в тихом омуте. И это больше не пугает, не доставляет дискомфорта.       Мужчины потеряли счет времени, исследуя тела друг друга. Их возбуждение возрастало, разливаясь по венам. Целуясь, оба тихо стонали. Дино чувствовал, насколько Люцифер возбужден, восседая сверху и больше не смог терпеть. С нечеловеческими усилиями он оторвался от него, сполз вниз, расстегивая брюки.       Охваченный безумным желанием, он взял член в рот, сладко собрав смазку кончиком языка. Сильные, но при этом нежные руки Люцифера схватились за его волосы. «Демон» дернулся вперед, наблюдая за тем, как упорно и с каким неистовым нетерпением сосет Дино и этот вид возбуждал его еще больше. Он доводил его до одержимости своими касаниями. Языком, глубокой глоткой. Его ладонь скользит вверх-вниз, периодически сдавливая чувствительную головку. Люцифер отводит голову назад, издав горловой, протяжный стон, когда Дино заглатывает полностью, лаская мошонку.       Он уже особо не понимает, где находится, не пытается себя сдержать, но где-то на задворках сознания звучит молитва о том, чтобы их никто не увидел и не услышал. Если кто-то прервет их, Люцифер просто не выдержит и минуты без Дино. Так ощущались все его касания, слишком сильно, неестественно. Он и вправду самый лучший наркотик.       — Д…Дино, родной, — хрипит Люцифер сжимаясь. — Остановись или я кончу.       Все в Дино, вызывает в Люцифере трепет. Запах, касания, нежность кожи, небольшая скрытая татуировка за ухом, голос, распущенные волосы. И все это — смешалось, впрыскивая в кровь «демона» едкий коктейль. Эванс нехотя вновь прислоняется к его губам, с наслаждением целует, дрожа от возбуждения и нетерпеливых касаний «демона» до всех возможных частей тела, до которых только можно дотянутся.       — Я…я хочу попробовать, — шепчет Люцифер, ласкаясь как кот.       — Что? Что ты хочешь попробовать? — таким же шёпотом отвечает Дино, не в силах контролировать сбившиеся дыхание.       — Трахни меня.       Трудно найти слова, чтобы описать эмоции Дино в этот момент. Вся поверхность его кожи вспыхнула. Разум окончательно заволокла пелена. Он сжимает ладонью плед, целуя «демона». Они утопали друг в друге и Дино, какой бы сильный не был, никогда не вынырнет из этого омута.       — Пожалуйста…повтори, — почти рыча произнес Эванс, едва сдерживая себя.       — Трахни меня.       — Бля-я-я-ть, — сдается Дино. Вновь целует «демона», надрачивая его член.       С колоссальными усилиями он встает и идет к машине. В нетерпении вытряхивает рюкзак на сидение, в поисках презервативов и маленького тюбика смазки, припасенного «на всякий случай». Дино оглядывается, в поисках людей, но никого не замечает и возвращается к Люциферу, вновь одаривая его поцелуем. Лицо раздражено от щетины, и новый поцелуй неприятно саднит кожу, но Дино этого не замечает.       — Ты уверен?       — Да, — на выдохе отвечает Люцифер.       Эванс переворачивает его на бок, наносит на пальцы смазку и начинает разминать «демона», не переставая целовать в шею, плечи и спину.       — Если будет больно — скажи, я остановлюсь.       Люцифер промычал что-то несвязное, дернулся назад, как только Дино его слегка дотронулся. Он мычал, извивался, двигал бедрами навстречу пальцев Дино. Он гладил его, постепенно растягивал, чтобы в дальнейшем доставить как можно меньше боли и как можно больше наслаждения.       Люцифер усиливал собственное удовольствие, надрачивая член. На каждый толчок пальцев Дино, его бросало в жар. Похоть взяла над ним власть. Он стонал, закусывал плед, пытаясь заглушить собственные звуки, но уже не помогало, потому что он не мог найти себе места от сладострастной пытки, что дарил Дино.       — Пожалуйста… — прохрипел Люци. — Войди в меня.       Дино знал, что столь короткой прелюдии может не хватить, но не смог совладать с собственным рассудком. Просто не имел сил противостоять. Он спустился ниже, отвел ягодицу «демона» в сторону и приложил головку ко входу, наслаждаясь предвкушением этой ночи.       Стиснув зубы, он ввел головку, от чего у Люцифера моментально потемнело в глазах. Боль граничила с невероятным удовольствием. «Демон» ускорил движения рукой на собственном члене и дернулся назад, вбирая в себя плоть Дино еще на несколько сантиметров глубже. Он буквально вскрикнул, но Дино не нашел в себе силы выйти из него, просто остановился, давая капельку времени на то, чтобы привыкнуть.       Он едва сдерживался от того, чтобы насадить Люцифера полностью. Они — будто пьяны, одурманены. Заглох даже голос разума. Не существует на этой планете ничего, что бы могло им помешать.       Несколько долгих минут Люцифер привыкал к новому ощущению. Нетерпеливо водил рукой вверх-вниз, стараясь заглушить боль. Но это чувство наполненности, неземное вожделение, и новый вид удовольствия — будоражили его сознание. Он вновь подался назад, принимая Дино полностью. Застонал особенно громко, перекинул руку назад, схватив Дино за задницу и сжал, призывая наконец начать движения.       Эванс подался назад, вытаскивая член почти до конца, продолжая растягивать Люцифера, а потом вновь вошел также медленно, заставляя «демона» прочувствовать каждый сантиметр его плоти.       «Демон» закрыл глаза, сдавил в ладони плед, наслаждаясь новыми ощущениями. Ни с кем и никогда он не чувствовал подобного, и он впервые отдался во власть кого-то добровольно. Не возникало неприятных ассоциаций из детства, он просто отбросил все, что могло так или иначе помешать их соитию.       Дино ускорился, сдавливая горло Люцифера ладонью и, наконец, потерял последние остатки контроля. Он перевернул его на живот, раздвинул бедра чуть шире и вытянувшись — вошел так глубоко, как мог, едва находясь в сознании. Стиснув волосы Люцифера, он продолжил трахать его и сходил с ума от выстреливших на поражение стонов Люцифера.       Он выгнулся, подался на встречу. Выделившаяся, липкая и густая смазка заляпала плед и живот, но он не обращал на это внимания. Оба были мокрыми от проступившего пота. Уже и не в состоянии вспомнить собственных имен. А когда Дино слышит надрывистое:       — Быстрее.       Он сходит с ума. Из всех сил стягивает короткие волосы на затылке «демона» и поднимает его на колени, заставляя встать раком. И трахает так, что звуки соединяющийся плоти о плоть, наполняют, кажется, половину распростертого вокруг них леса. Люцифер на грани потери сознания. Дино в секундах от того, чтобы кончить и как бы он не хотел продлить этот момент, он не имеет сил. Он останавливается, излившись. Пульсирующий внутри член заставляет «демона» закатить глаза. Едва удерживая ватное тело на одной руке, свободной он пару раз проводит по своему члену и кончает, прокричав имя своего некогда друга.       Они далеко не сразу смогли найти слова и утихомирить дыхание и встрепенувшиеся сердце. Лежали под светом звезд, лицом друг к другу и улыбались, будто произошло что-то неземное и невообразимое.       Однако Дино так и не догадался, что Люцифер был объебан до черта. Он опоздал просто потому, что ездил к дилеру. Снова не смог найти в себе силы преодолеть собственный страх. А может, плохо старался. За десять минут до того, как подъехать к Дино, он снюхал пару дорожек, прямо с приборной панели. И мысли о том, что это чужая машина и что у него нет прав — не тронула его. Да и Дино он позволил трахнуть себя только лишь потому, что это показалось отличной идеей.       Будем наедятся, что, проснувшись в багажнике машины из-за утреннего солнца, он ничего не забудет, даже если был под дозой, даже если был опьянен и без нее. Ведь Дино обратного просто не выдержит. «Акт любви» — совершен и назад не переиграешь.